Unstoppable

      Сон никак не шел. Юнона проснулась буквально около получаса назад и все это время продолжала слушать тихое сопение соседок по комнате. Помещение медленно становилось светлее от солнечных лучей, пробирающихся в комнату через приоткрытые занавески. Тихо перевернувшись с бока на спину, Юнона сладко зевнула, задумываясь. Если Йегер вдруг захочет спать в течение дня, то будет совершенно не круто, но и поделать со своим нежеланием погрузиться в мир грез, она тоже ничего не могла.       В общем, положение было весьма сомнительным, а если принять в общий счет еще и то, что сегодня в первой половине дня ожидалась весьма неприятная тренировка — еще хлеще! А дело все в том, что в ящиках из прошлых заданий оказалось ничто иное, как несколько ружей. Юноне они сразу не понравились, никакого энтузиазма и предвкушения, как некоторые, она не испытала. Наоборот, легкий страх липуче окутал тело, напоминая, что Йегер не особо и любит любые виды оружия, которые предназначены для борьбы с человеком. Но делать нечего, раз солдат должен уметь стрелять из ружья, значит так надо, а идти против системы Юнона не могла по своим принципам и собственной растерянности. В конце концов, мало ли что в голову стукнуть, бац! — и она вдруг решит идти в военную полицию, кто знает.       Но на данный момент жизни никаких вариантов не находилось. Разведка — и все тут. В раздумьях, Юнона тяжко вздохнула еще раз, перевернулась на бок и со скукой уткнулась в стену взглядом. — Может хватит вздыхать? Я, между прочим, чутко сплю, — послышался гнусный голос Имир с соседней кровати, а потом и громкое копошение.       Щеки Юноны неосознанно заалели. — Извини, — полушепотом ответила та. — Ладно уж! — Имир резко приняла сидячее положение, сладко зевнула, вытягивая руки к верху и вдруг — Встаем, девочки! Птички поют, только нас и дожидаются! — как завопила, аж уши заложило.       А Юнона громких звуков ох как не любит. Слегка зажмурившись, она садится в позу лотоса и трет немного сонные глаза. Устремляет взгляд на кровати девочек и следующая картина вызывает в ней тихий, легкий смех: в голову Имир беспощадно летит подушка, сопровождаясь угрозами совсем недоброй Энни. — Если ты не заткнешься, я тебе этих птичек и скормлю, — Леонхарт отворачивается к стене, подкладывает одеяло под голову.       В комнате начинается привычная дружеская перебранка, на которую Йегер смотрит с интересом. Пока в двери неожиданно не издался тихий стук. — Кого притащило? — устало бормочет Энни, все же поворачиваясь к комнате лицом.       В дверном проеме появляется голова краснощекого Конни. Видимо, вид полуспящих девочек немало смутил Спрингера, потому что иначе красные щеки паренька объяснить никто не мог. — Пошли в нашу комнату, там тако-ое! — а потом без объяснений исчез в коридоре.       Юнона неосознанно переглядывается с Имир, которая, в свою очередь, посмотрела на первое попавшееся лицо с поднятой в удивлении бровью. Нагло хмыкнув, девчонка поднимается с кровати. — Пошли, цветочек аленький, может там что-то веселое, — Имир, неожиданно для Ноны, хватает ту за ногу и тянет вниз. К счастью, приземление удалось вполне удачно. Кажется, Йегер уже даже привыкнуть успела к тому, что ее постоянно стаскивают с кровати таким образом. Эта традиция образовалась сама собой и никто против особо и не был.       Не сказать, что Нона достаточно смелая, чтобы ходить в комнату противоположного пола утром, но интерес взял вверх, поэтому уговаривать ее не пришлось. Хотя и в первые ряды заинтересовавшихся встали именно Имир и Мина Каролина.       Девочки быстро преодолели коридор и двери, прежде чем показаться в мальчишечьей комнате. Юнона со скрытым интересом осмотрелась. Внимание привлекла кучка солдат в задумчивых позах у кровати одного из пареньков. Имир без промедления схватила Йегер за руку и подтащила ближе. — Судя по ногам — будет снегопад, — заявил Марко, полный уверенности в своей правоте.       Центром внимания оказался Бертольд, спящий в весьма забавной позе. Тело оказалось под руками, в то время как ноги закинуты на стену в скрещенном виде. Гувер полностью раскрыт и Йегер удивилась, как он еще не замерз, ведь в комнате оказалось достаточно прохладно. Она поежилась, но все же издала еле слышный смешок. — В чем дело-то? — Имир благодаря своей наглости пробралась в первые ряды. — Мы определяем погоду по позе Бертольда, — ответил Конни. Нона должна признаться, что выглядит Спрингер даже по-умному. — Все, что выше пояса обещает ясную погоду.       И Имир рассмеялась. Громко так, задорно, схватившись за живот для полной картины. Уж очень рассмешила ее эта ситуация. Но повеселиться полностью ей не дал Райнер, отодвигая в сторону. — Да нет же, — перечеркнул он догадки каждого. — Сойдемся на граде.       Спор начался не на шутку серьезным, в который встряла даже Имир, скорее в шуточной форме предлагая свои варианты погоды. Юнона не отдала голос ни к одному из них, желая оставаться просто зрителем в данной заварушке. — Ладно, хватит, — первый остановился Жан, чем сильно удивил остальных, ведь он обычно и являлся зачинщиком споров и руганей. Такой уж Кирштайн человек, выговаривает в лицо все, что думает, а потом ссорится с тем, кому выговорил. — На перекличку опоздаем.       Все в комнате оказались согласны, время и правда поджимало, а им еще предстоит умыться и переодеться. Поэтому, еще немного посмеявшись и поспоря, кадеты не пришли к единому мнению и все же разошлись.       Юнона выходит из комнаты мальчишек с полуулыбкой.

***

      Пожалуй, самым ироничным было то, что правым в итоге оказался самый глупый. Конни теперь носит статус местного синоптика, что неплохо так поднимает самооценку Спрингера. На протяжении ясного дня он ходит с лицом: «ну я же говорил», чем неплохо так раздражает тех, кто неправым быть крайне не любит.       А погода, по мнению Юноны, очень даже отвратительная. На небе ни облачка, чистое небо позволяет солнцу хорошенько поджаривать кадетов. Йегер готова поклясться, что потеет так впервые. Нежно-голубая рубашка неприятно липнет к телу, на шее скопился соленый пот, поэтому она поспешила собрать волосы в своеобразную шишку, чтобы редкий ветерок хоть чуть-чуть охладил потеющее место. Толку мало, но он все же есть. А им еще полдня пахать! Более менее несложные тренировки кончились, началось то, что Йегер невзлюбила с первых секунд.       Тяжелое ружье в слабых руках выглядит по меньшей степени нелепо, но, сдувая прядь волос, Юнона не смеет его опустить. Внимательно смотрит на стреляющих в старые банки и удивляется. Несколько парней и девушек выглядят так, будто с пеленок держат оружие. К несчастью, в этот список входит и самодовольный Жан. Нона наблюдает за тем, как легко он обращается с винтовкой: спускает предохранитель, целится, зажимает спусковой крючок длинным пальцем и, черт возьми, попадает прямо по цели! Йегер хмурится, думая, что рядом с ним выглядит жалко. Смотрит стеклянными глазами на предмет своего скрытого презрения и забывается. Не улавливает момент, когда пора бы уже отвести взгляд, потому Жан ловит карими глазами ее зелено-желтые и усмехается. Нахально, как Нона вообще не любит. Она хмурится еще сильнее, ругая себя за невнимательность, ведь мало ли, что этот прохвост сейчас себе напридумывает. Но не в силах выиграть гляделки, опускает взгляд первой и слышит насмешку в издаваемом им звуке.       Отвернувшись, отходит подальше, чувствуя, как краснеют щеки. Радует одно: спишет на погоду даже для себя. Юнона видит Марко в компании Эрена, поэтому тут же идет к ним. — Как у вас успехи? — кивает на винтовку в руках. — Неплохо получается, мне даже нравится, — Ботт гордо улыбается, наверняка желая произвести на Йегер впечатление.       Но делает он это слишком заметно, даже Эрен видит и не оставляет это без внимания. Брат со всей силы дает Ботту подзатыльник, излучая от себя устрашающую ауру и подходит ближе к сестре. — Все в порядке, Эрен, — мягко отзывается Нона. — Не могли бы вы помочь мне и объяснить все еще разок?       Марко без промедлений берет подругу под локоть и уводит, пока Эрен не спохватился и не поплелся вместе с ними. По пути начал давать некоторые советы по использованию винтовки, а Юнона слушала так внимательно, что и не заметила, как они подошли к нужному месту. И как на зло у этого важного места расселся именно Жан. Йегер кривится в показушном презрении и отворачивается, будто вместо него на ящике лежит, к примеру, яблоко. Но Кирштайн, звезда этакая, игнорированным Марко не остается. — О, Жан! — громко приветствует он друга. — Не хочешь с нами пострелять?       И Юнона молится, чтобы Кирштайн отказался, ушел, демонстративно улыбнувшись, но он остается… В глубине души Йегер понимает, зачем Марко предложил провести с ними время. Все дело в Ноне и, несомненно, самом Жане. Эти оба не заладили с самого начала, но весомых аргументов привести никак не могли. Если Кирштайн мог промямлить еще что-то о том, что Нона глупая самоубийца, то девчонка и слова сказать не могла. Ну, в конце концов, не могло же презрение от брата перейти генетическим путем? Нет, конечно! О причинах оставалось лишь задумываться. А Ботт просто хочет, чтобы его друзья относились друг к другу терпимее, поэтому при любой возможности сталкивает их нос к носу. — Самоубийца ищет иной способ самоубиться? — и кратко смеется, будто комедист, сумевший рассмешить тех, кто не смеется.       И чего прицепился, спрашивается. Не в силах скрыть обиду, Нона опускает взгляд вниз. Иной раз ей хочется влепить себе пощечину за страх дать отпор, сказать что-то едкое, что крутится в голове, но в итоге она ничего не делает. На облегчение, на помощь приходит Марко. Он не сильно бьет Жана по плечу: — Не неси чепухи, Кирштайн.       Этот небольшой казус заминается болтовней Ботта, у которого рот вообще не закрывается. Он хочет разрядить обстановку и переводит тему на огнестрельное оружие. Жан, будто бы не желая, поддерживает. Вместе они начинают еще раз давать названия деталям винтовки, показывать, как правильно держать. И Йегер, правда стыдно, ведь проходят они это уже второй месяц, но удержать в голове эту информацию не получается.       Парни дают в руки Юноны ружье, двигая ее руками как своими. Пока Жан устойчиво устанавливает приклад на ее плече, Марко правильно обхватывает ее пальцами другую часть. Закончив с этим, они оба отходят подальше, внимательно оглядывая результаты. Ботт задумчиво чешет подбородок, прожигая подругу оценивающим взглядом. Кирштайн закрывает лицо рукой от нелепости. Тело Юноны напряжено до предела, а это первая ошибка в стрельбе.       Жан громко цокает, подходя к Ноне сзади. — Да у тебя руки как из задницы, — недовольно ворчит, кладя свои руки поверх ее.       Юнона вмиг краснеет, но с места не двигается, слыша, как Марко сдерживает смех. Задира, тем временем, пальцами надавливает на руки Ноны, расслабляя их. Ногой не сильно ударяет по лодыжке девушки, приближаясь к ее лицу, головой несильно толкает голову Йегер, заставляя ее смотреть на цель через прицел. — Сосредоточься, — говорит полушепотом, надавливая пальцем через палец Ноны на курок.       Ружье выпускает порох, попадая точно в старую банку.       Юнона слабо вздрагивает от отдачи винтовки, неосознанно зажмуривается и открывает глаза лишь тогда, когда Жан отходит от нее на безопасное расстояние. Марко хвалит ребят, говоря, что получилось неплохо и все они, наконец, расслабляются. Втроем они провели еще немного времени на полигоне и ушли до темноты, ссылаясь на усталость. — В общем, тут практика нужна, — в заключение говорит Жан.       И Нона впервые не может не согласиться с ним. Все же, этот говнюк может иногда говорить умные вещи, но чаще всего, конечно, морозит глупости.       Вместе они заходят в уже заполненную столовую. Юнона, найдя макушку брата, захватывает свою порцию и идет к нему за стол на свободное место, которое он приберег как раз для нее. Марко и Жан тоже не остаются в стороне, поэтому присаживаются рядом, но в тишине сегодня поужинать явно не удастся. — Ты че тут забыл, морда лошадиная? — провоцирующе задирается Эрен до Жана, чуть подавшись к нему, напротив сидящему.       За столом Армин, Микаса, Юнона, Марко и Конни с Сашей устало вздыхает. Ну, завелся! — Ты видишь здесь еще свободные места, слепоглазое существо? — Кирштайн в долгу не остается, в ответ кидаясь оскорблением.       Одновременно с этим, он образно обводит вилкой круг, указывая на заполненность столовой и Эрен впервые замолкает первым без драки, убеждаясь, что свободных мест и правда нет.       «Пронесло» — думают остальные, возвращаясь к еде.