Привычный мир треснул по швам с громким треском. Суждения о жизни смешались в мигрени и боли во всем теле, когда она вновь открыла глаза. Хрупкое тело выдержало трудности, голова не справилась. Юнона Йегер упала в обморок сразу после того, как Эрена удалось вытащить из шеи титана, забылась в своем сознании, полностью потерялась, а когда открыла глаза, воспоминания шквалом посыпались на ее хрупкие плечи. Горло беспощадно саднило, сухие глаза пощипывало. Ненормально горячий лоб приносил лишь дискомфорт.
Прислонив к затылку ладонь, она приподнялась. Туманный растерянный взгляд прошелся по обстановке вокруг. Йегер в окружении раненых солдат боязливо огляделась, пытаясь выискать хоть кого-то знакомого. Рядом находилась только Саша.
— Не вставай, — вежливо, будто завтрак выпрашивает. — Ты и так переутомилась, аж в обморок грохнулась.
И до Йегер начало доходить. Вот она видит в титане братские зеленые глаза, вот уже рассекает расстояние, оказавшись совсем рядом, потом обнимает, прижав к своей груди. Объятия Микасы — как давно позабытое, а затем темнота. Кромешная, такая давящая и невыносимо болючая, словно по голове стукнули.
— Где остальные? — сипло шепчет, моргнув пару раз.
— Ты про Эрена? — Блауз на секунду мешкается. — Не знаю, честно, — Саша подходит к Ноне ближе, касаясь ее лба рукой. — Как себя чувствуешь?
Йегер прислушивается к чувствам. Кажется, будто со временем множественные симптомы притупились. Лишь сухость во рту выдает состояние.
— Пить хочу.
Саша, спохватившись, встает. Отходит куда-то, чем-то шуршит, а потом возвращается уже с железной флягой. Протягивает ее, отдавая в дрожащие руки Ноны. Йегер благодарно кивает в ответ на ласковую улыбку. Льнет к горлышку сухими губами и делает большой глоток, чувствуя, как влага разливается по всей полости рта. Становится значительно легче.
Нона оглядывается еще раз, пытаясь найти привычные эмблемы с двумя клинками, знакомые макушки, хоть кого-то, но все ее старания оказываются тщетны. Смотрит на Сашу, опустив уголки губ. Блауз сидит на ящике в весьма пораженном состоянии. Глаза ее непрерывно смотрят на носки длинных сапог, волосы немного спадают на бледное лицо. Нервничает.
Йегер поднимается на ноги. Секунду стоит на месте, пытаясь совладать со своим телом
— О, ты очнулась! — неожиданно раздается за спиной.
Нона поворачивается, а на губах уже появляется теплая, но весьма вымученная улыбка. На встречу бежит не менее вымученный Марко. Ботт не стесняется заключить подругу в объятия, такие крепкие, что дыхание спирает.
— Ой, — тихо шепчет новобранец. — Кажется, у тебя что-то хрустнуло.
Юнона кратко смеется, поражаясь тому, что Марко все еще может шутить, несмотря на происходящее вокруг.
— Как ты? — слышит, когда Марко указывает на ящики неподалеку. Вместе они садятся туда.
Как она? Да черт его знает. Эрен титан — мысль бьется о стенки головы, вызывая боль и непривычную тяжесть. Но как? Что это значит и самое главное — а что же будет дальше? Вопросы сыпятся в сознание, но озвучиваться просто не решаются. По растерянным взглядом друзей она понимает, что и те хотели бы знать, а значит вопросы задавать более чем бессмысленно.
— Все хорошо, — произносит, не желая обрушиваться на друга со своими переживаниями, ведь Марко и сам нервничает.
Они сидят так недолго. Молчат, наблюдая за паникующими рекрутами, солдатами гарнизона. И внешне выглядят вполне спокойно, внутри все горит, скручивается в трубочку, а потом вновь раскручивается. А затем приходят Жан, Энни, Бертольд и Райнер. Все четверо выглядят шокировано, подходят к товарищам, почти разинув рты.
— Ну что там? — спрашивает Ботт.
— В Эрена и остальных зарядили с пушки, — как ни в чем не бывало говорит Браун, и понимает, как это звучит лишь тогда, когда чей-то острый локоть врезается в его живот.
Переводит взгляд на Нону, рефлекторно отходя на шаг. Ее тело напряглось, Йегер сжала кулаки, и хотела было начать что-то говорить, как ее тут же успокоили крепкие руки Жана на плечах.
— Да не то он имел в виду, лопух, — зыркнув на Райнера, произносит. — Они живы. И, кажется, командующий гарнизона что-то придумал.
Юнона чувствует, как с груди со свистом упал камень. Молчит, словно потеряла дар речи, но на деле слова просто кончились. Переживания за Эрена, Армина и Микасу трепещут в ее душе сильными крыльями. В животе скрутился ком. Она нервно заламывает пальцы, смотря в землю. Сдувает выбившуюся из косички светлую прядь и приподнимает взгляд, когда слышит, как кто-то просит внимание.
С остальными они выходят из-под навесов, сразу взираясь на командора гарнизона. Мужчина с гладкой лысиной и большим количеством морщин совсем не выглядит напряженным. Нона вглядывается в фигуру позади него и заметно расслабляется. Эрен, оглядывая солдат, стоит там живой и невредимый. Стойкий, но, если присмотреться — немного неуверенный взгляд выискивает кого-то в толпе. И лишь когда изумрудные глаза сталкиваются с профилем сестры, Йегер успокаивается.
Нона выдыхает. Все хорошо, если с ним все хорошо, то и с Микасой, и с Армином тоже.
Волнение отходит на второй план, внутри появляется новое чувство. Дот Пиксис говорит, что Эрен Йегер в форме титана сможет запечатать стену. В воздухе летают пылинки сомнений и шока, так некстати давящие на общую атмосферу. Чувства Юноны смешиваются. Она не может понять свои ощущения. Страх смешался с мнимой уверенностью, неизвестность добавила в эту смесь перчинки. Эрен всю жизнь ненавидел титанов — столько, сколько она себя помнит, теперь он сам титан. Как объяснить это? Как понять то, что теперь ее брат — самое страшное, что есть в этом мире? Она не знает ответы на эти вопросы.
А в следующую секунду мысли пропадают, голова опустошается. Юнона смотрит в изумрудно-бирюзовые глаза брата, такие уверенные и серьезные, что становится даже стыдно за свои сомнения. Йегер не считает себя сильным солдатом. Нет, она вовсе не сильная. Ни физически, ни морально. И каждый раз, когда она осознает это, в голове вихрем воспроизводятся слова матери. Будь сильной, Нона. Карла ведь не глупая, она понимала, что в этом мире ее дочери с таким мягким характером будет сложно. Юноне сложно. Она трясется от страха и в данный момент нет рядом никого, кто мог бы вселить хоть толику уверенности в своих силах. А толчок ей всегда нужен, ведь Нона такая. Безынициативная, боязливая.
Она думает, что могла бы отказаться от миссии, ведь Пиксис дал разрешение. Дал, а потом напомнил о всех ужасах, которые пережило человечество. Напомнил о том, что они ни разу не одерживали победу над титанами. И сейчас, когда есть шанс победить, они просто уйдут, поджав хвосты? А ведь это действительно шанс. Они должны отвоевать стену, иначе случится что-то похуже гигантов. Начнется война за оставшуюся территорию.
Йегер брезгливо стряхивает с куртки грязь. Или сейчас, или никогда, да? Даже если она умрет. Даже если ее смерть будет бессмысленна, Нона будет знать, что старалась. Кровь в жилах застыла. Отвлечь титанов, пока ее брат будет тащить валун к воротам? Пф, звучит как раз плюнуть. Но вместо плевка вырывается нервный смешок. Настолько нервный, что рядом стоящий Конни судорожно сглатывает, покосившись на Йегер.
Миссия началась в ту же секунду. Большая часть солдат направилась к противоположной от врат стене, чтобы гиганты отвлеклись. Все как один, они бросились за отрядами, протягивая к ним свои кровавые руки. Малая часть, конечно, проигнорировала, но это полбеды. Тут и выполняет свою задачу остальной отряд. Юнона, крепко стоя на жесткой красной черепице, вертит головой. Видит зеленый взрыв и по телу пролетает разряд. Вздрогнула. Эрен стал титаном. Смахивает со лба пот, отвернувшись оттуда.
— Соберись, — шепчет сама себе ослабшим голосом.
Делает судорожные вздохи. У брата все получится, он там не один, а под охраной элитной группы. Точно. А вот жизнь Юноны под явным вопросом. На глаза попадается трехметровый, морда его изуродована в омерзительной гримасе, глаза необычно выпучены, а конечности искривлены. Нона кривится. Противный, до дрожи гадкий. Одно радует — в битву вступать необязательно. И она не вступает. Собравшись с остатками сил, спрыгивает с крыши прямо перед носом гиганта, игнорируя боль в ступнях. Титан обращает на нее внимание в секунду. Голубые глупые глаза смотрят на нее с подкатывающим к горлу безумием. Враждебно растягивает губы в улыбке, если этот оскал вообще можно назвать улыбкой, и не движется. Юнона сглатывает ком в горле, не теряя зрительного контакта.
— П-приветик, — машет ему потной ладонью.
Но он стоит на месте. Йегер делает шаг назад, и тот как с цепи срывается — сметая мелкие камни с дороги, он тут же бросается за ней. Нона сдерживает испуганный вскрик, тут же побежав вперед. Привод мешается, но переходить на УПМ слишком рано. Дома по сторонам меняются с большой скоростью, ноги быстро устают, но она продолжает бежать. Забегает за поворот и наконец выпускает тросы в ближайший дом. Рассекая воздух, оборачивается, чтобы убедиться, что чудище действительно бежит за ней. Несется так, что земля подрагивает, несмотря на то, что он значительно меньше других.
Юнона закрывает рот рукой, чтобы не закричать, когда перед глазами встает живая стена из гигантов. Оказавшись на крыше, делает неловкие шаги назад, но запинается обо что-то и падает. Отрешенно поворачивает голову, когда слышит крики солдата гарнизона. Он приказывает уйти отсюда, продолжить миссию. И она убегает. Подскакивает с места, скользя по крыше как по тонкому льду. От страха пытается убежать подальше и останавливается лишь тогда, когда ноги перестали слушаться. Это был тот животный страх, который обычно не поддается объяснениям. Она чувствует, будто бы смерть увидела. Куча титанов разных размеров. Несколько десятков точно. Они тянули свои руки к солдатам на стене и улыбались так, будто не собираются забирать чьи-то жизни просто так. Это способствует подкатывающему к горлу комку паники.
Нона дышит тяжело, присаживаясь на колени. Ей хватает минут десять, чтобы выровнять дыхание, прежде чем поднять голову. Убирает выбившиеся пряди за уши, оглядываясь. Они позади, Йегер. Дыши. Медленно, размеренно.
А потом видит макушку титана вдали. И пугает ее не сам факт его существования, а больше то, что шел он куда-то столь стремительно. Юнона поднимается на ноги. Стряхивает пыль с колен, встряхивает рукой. Она должна что-то сделать, да?
Да, она же солдат. И миссия не закончена.
Безумно качает головой, пускается в путь. Бежит по крышам домов, перелетает через них с помощью тросов, а потом резко останавливается неподалеку, когда увидела всю картину. Титан, может, метров десяти тянет руки к солдату. Медленно обхватывает его тело, с улыбкой смотрит на найденную добычу.
Юнона замирает. Замирает, когда видит на куртке эмблему кадетского корпуса. И отшатывается, когда слышит знакомый голос. Титан, мерзко улыбаясь, подносит ко рту еще живого человека. Сцепляет челюсть и кажется, будто Нона слышит хруст костей и оборванный крик, наполненный ужасом. Он звучит настолько знакомо и душераздирающе, что кажется, будто часть эмоций передалась и Ноне тоже.
Она знает, кто это. Она узнала. Увидела это лицо, искаженное паникой, карие глаза в слезах. И веснушки.
…россыпь конопушек на приподнятых от улыбки щеках.
— Твои веснушки… Они с рождения?
Марко посмотрел на Нону, а потом обратно на звезды и ответил:
— Ну да, сколько я себя помню, они всегда со мной.
Йегер неожиданно для Ботта прилегла рядом, а потом кратко усмехнулась:
— Дитя солнца.
— Чего?
От недоуменного лица Марко ей захотелось засмеяться, и даже страха не было сделать это.
Лицо Ноны боязливо скривилось. Неосознанный шаг назад получился неуклюжим. В глазах застывают слезы, но она все равно смотрит. Смотрит и ничего не делает.
А затем видит как Райнер вырезает из шеи титана внушительную часть плоти. На лице Брауна страх и твердость, на ее — нескрываемый ужас. Тело Марко выпадает изо рта монстра, Нона понимает, что ничего так и не сделала. Не успела. Не смогла. Он мертв. И, не в силах бороться с этим, опускает взгляд. Горячие слезы начинают течь по холодным щекам, руки тянутся к ушам, плотно затыкая их. Тело опускается на крышу. Йегер шепчет что-то неразборчивое, качается из стороны в сторону и кричит. Кричит, надрывая горло. До хрипа, до помутнения в глазах.
Она не хочет принимать это. Не хочет принимать то, что видела собственными глазами. Не хочет верить, что Марко больше нет.
Спаси меня… Спаси, пожалуйста.
Кажется, будто крик Ботта о помощи застыл в голове, в ушах. Юнона не спасла его. Не смогла и с места сдвинуться. Струсила, будто она не солдат и никогда не была им. Спас бы ее Марко, если бы оказался на месте Йегер? Она не сомневается — осталась бы в живых. Необузданное чувство вины заполняет грудную клетку. Почему она стояла и смотрела? Почему этого титана убил Райнер, а не она?
Почему?
Мысли стремительно путаются. У Ноны начинается настоящая истерика, когда она вдруг чувствует прикосновения женских рук к плечам.
— Тише, — прямо над ухом знакомый голос Энни.
Йегер не поднимает на нее взгляд, он болезненно мечется по черепице крыши, теряется в мокрых от слез ладонях. Губы плотно сминаются, изо рта звучит лишь истеричное мычание. А слезы продолжают литься. Юнона не осознает происходящее. Не хочет, не может. Не чувствует то, как ее тянут за руку, поднимают на подрагивающие ноги и встряхивают пару раз, крича что-то прямо в лицо. Она не слышит, уши, как и глаза, заложило плотной пеленой.
Не чувствует и то, как кто-то закидывает ее на спину. Юнона крепко сжимает чужую рубашку — не по просьбе, от своего же бессилия. Утыкается лицом в плечо, сжимает зубы до скрипа и почему-то хочет умереть.
Она не смотрит по сторонам, когда они долетают до стены. Опускают ее тело на твердую поверхность, позволив упасть на колени, разбивая коленки уже окончательно. Ткань в этом месте беспощадно рвется. Подступает кровь.
Юнона слышит, как вокруг нее возникает суета. Кто-то пытается достучаться до нее, кто-то дергает за плечо, но Йегер не может сконцентрироваться ни на одном действии. Пока перед глазами не появляется весьма взволнованное лицо Жана. Нона резко замирает, моргает пару раз и опускает голову, глядя на свои колени. Не хочет смотреть на Кирштайна.
— Хей, — встревоженно шепчет, пытаясь взглянуть на нее. Мягко проводит по ее плечам, а потом просто притягивает к себе ближе, перемещая большие ладони на ее спину. — Все хорошо, дыши.
Юнона не обнимает его в ответ. Не может.
***
Потрескивание огня в кромешной тишине. Тихие разговоры, безнадежный плач. Тьма ночи забрала в себя две сотни жизней, оставив других в атмосфере скорби и безграничной печали. Щеки уже сухие, губы не трясутся, колени обработали. Нона Йегер не косится на рядом стоящего Жана, она смотрит на пепел и на несколько выбившихся из общего пламени позвонков. Чьи-то кости уже не вызывают рвотный позыв, лишь селят где-то глубоко внутри тяжесть. Руки Ноны расслаблены вдоль тела.
Поднимает заплаканные глаза и смотрит прямо в огонь. Туда, где горят трупы друзей, товарищей или просто солдат. А оно того стоило? Стоила ли эта война стольких жизней? Стоила ли надежда смерти Марко, Нона? Она задает себе одни и те же вопросы, но не знает ответа ни на один из них. Трост успешно запечатали, человечество одержало победу, но радости это не приносит. Жгучее чувство вины поселяется в голове. Оно давит беспощадно, сильно, прогибая ее тело под своей тяжестью. Юнона знает, что ей нет оправданий. Она не «не успела», она струсила. Замерла, не в силах пошевелиться и просто смотрела. Смотрела на то, с каким удовольствием зубастый титан пихал в рот кричащего о помощи Марко.
«Спаси меня…»— все еще эхом раздается в черепной коробке.
Йегер закусывает внутреннюю сторону губы, отрывая зубами кусочек кожицы и украдкой наблюдает за Жаном, что присел на корточки чуть впереди. Парень со спокойным выражением лица подбирает чью-то обгорелую кость вместе с песком. И если внешне он выглядит не разбито, Нона знает, что мысли его заняты Марко. Рука Кирштайна сжимается в кулак. Юнона, тихо вздохнув, подходит ближе. Немного замявшись, касается ладонью его руки, в которой Жан сжимает останки, и смотрит в его лицо. Оно выглядит расстроенным. Карие глаза потухли, уголки губ опустились вниз. Побледневшая кожа не сулит ничего хорошего, тени от костра играются на ровных скулах. Нона обхватывает его кулак двумя руками и сжимает. Слабо так, мечтая подарить хоть каплю поддержки.
Глаза Жана опускаются вниз. Они стоят так и молчат, а сзади высокий костер обдает своим жаром, но отчего-то не дарит тепло.
— Эй, — неожиданно кричит Кирштайн товарищам, немного отстранившись от Йегер. — Решили уже куда пойдете?
На них устремляются недоуменные взгляды кадетов; Конни даже плакать перестал.
— Я вот… пойду в Разведкорпус, — договаривает он.
А рядом стоящая Нона чувствует, как его трясет.
