Unstoppable

      Для Юноны Имир была как старшая сестра, но немного в другом понимании. Микаса, например, буквально заменяла мамочку; спрашивала о самочувствии, проверяла, чтобы Йегер нормально питалась, да и в общем следила за ее состоянием. А Имир была кем-то похожим на тех сестер, у которых подколы занимают первое место. Да и волнение они покажут лишь в крайних ситуациях. В случае с Имир — никогда. Тем не менее, Нона смогла-таки найти общий язык с этой дрянной девчонкой и имела честь попросить помощи даже без отдачи чего-либо взамен, например.       Так случилось и сегодня. Йегер по собственной ошибке провела в душе выше дозволенного времени, провозившись с волосами добрые минут сорок, где только двадцать — это само мытье. Залетая с полусухими волосами в комнату, Юнона опешила, увидев, как на кровати, мило воркуя, сидят Имир и Криста. Первая, как ни странно, сплетала светлые пряди Ленц в косички. Тяжело вздохнув, она поприветствовала подруг, немного замялась, боясь, что прервала их, но широкая ухмылка Имир развеяла все эти мысли. Йегер тихо вздохнула, беря свою крупную расческу в руку. Проводя зубчиками по непослушным волосам, Юнона устало пялилась на свое отражение в зеркале. Иногда в голове навязчиво появлялись мысли о том, что можно обрезать всю эту великолепную длину, но сделать отчего-то она этого не решалась. Понимала ведь, что с короткими будет куда удобнее, но все равно с большим рвением отгоняла от себя эти намерения. Все же, любовь к ним была выше всяких неудобств.       Задумавшись, Нона перестала слышать посторонние звуки, разговоры соседок, и уж точно до ее ушей не дошел громкий стук дверью. И заметила она это лишь тогда, когда мягкая рука Кристы осторожно потрясла ее за плечо. Йегер резко обернулась, встречаясь взглядами с тремя новобранцами: только что вошедший Жан, Имир и сама Криста смотрели на нее выжидающе. — В чем дело? — тихо поинтересовалась она, замерев. — Долго еще? — недовольно пробубнил Жан. — Завтрак пропустите.       Юнона поздно замечает, что щеки Кирштайна немного красные. Наверняка его смутила Имир и, пожалуй, Ноне бы не хотелось знать, чем. Йегер опускает плечи, чувствуя вину за то, что ее приходится ждать и закусывает внутреннюю сторону щеки. — Можете идти без меня, вам необязательно ждать. — Неужели так сложно справиться с волосами… — все так же продолжил вредничать Жан.       От этой реплики глаза Имир опасно сверкнули. Пусть у нее и не было длинных волос, ей вполне хватало шевелюры Кристы. Поэтому девушка вприпрыжку приблизилась за спину Жана и схватила его за плечи, слегка толкая вперед. Кирштайн опешил, не понимая, что от него хотят и обернулся. — А ты попробуй справиться с этим, морда лошадиная! — Имир указывает рукой на густую копну волос Ноны. — А мы пойдем съедать свой завтрак.       Не прошло и минуты, как Криста, неловко улыбнувшись, поняла, что к чему и, взяв свою подругу за руку, тут же скрылась за дверью.       В комнате образовалось неловкое молчание. Йегер так и замерла с расческой в руках, Жан, почесав затылок, тоже с места не сдвинулся. Конечно, они понимали, к чему весь этот спектакль. Как-то Конни «смешно» пошутил, что у Жана с Ноной роман как в книжках, судя по тому, что они много времени вместе проводят. И не объяснишь же, что это, скорее, привычка. Наверное.       Помявшись еще немного, Кирштайн вдруг произнес: — Ну, может… тебе помочь?       Отказываться от такого предложения Йегер не хотелось, поэтому она промолчала, но расческу-таки протянула. Жан волновался. Беря в руку гребень, он шумно вздохнул, чувствуя как дергается кадык и подошел к Ноне ближе. Она, тем временем, уже успела отвернуться, чтобы хоть как-то скрыть свое смущение. Кирштайн же приступать к делу почему-то не спешил, протупив долгие секунд тридцать. И вместе с выдохом наконец коснулся расческой мягких волос Ноны. Он расчесывал ее волосы аккуратно, буквально боясь сделать больно или причинить какой-либо дискомфорт. В голове прокручивались мысли о том, как все глупо получилось.       Никто толком и не знает ведь, что у Жана какая-то особая любовь к чужим волосам. Марко иногда подлавливал друга, пока тот в тихую блаженно наблюдал, как какая-нибудь девочка расчесывала свои волосы. Наблюдать — это, конечно, круто, но трогать Жану всегда нравилось больше. К сожалению, возможностей на это не было, но среди самых запертых мечтаний всегда было желание коснуться именно к волосам Йегер. Они у Ноны со стороны казались шелковистыми, мягкими. Среди других ее шевелюра всегда была гуще и длиннее, и сейчас, наконец имея возможность пропустить пряди через пальцы, Жан вдруг остолбенел. — Ты умеешь заплетать? — выводит из мыслей голос Юноны.       Кирштайн суетливо соглашается. Не мастерски конечно, но был у него однажды такой опыт; девчонка по соседству еще в детстве позволяла Жану заплетать ее. Память у Кирштайна отличная, поэтому и вытащить этот период из недр своей головы у него не составило труда. Расчесывая волосы Ноны, он украдкой иногда задерживался на прядях пальцами, отмечая про себя, что на ощупь они действительно невероятно приятные. А затем, отложив расческу, он принялся за дело. Боясь напортачить, он разделил волосы на три части и не торопясь начал плести.       Щеки его со временем вернули прежний бледноватый цвет, парень вошел во вкус и уже даже не смущался, продолжил сплетать пряди более смелыми движениями. Когда хвост свободных волос стал короче, Жан завязал все это дело резинкой неприлично долгими движениями, желая «в последний раз» утопиться в их шелковистости. — Все, — довольно проговорил Кирштайн, оглядывая свою работу.       Йегер с улыбкой на губах провела рукой по волосам. В голове она отметила некоторые неудачи парня: кое-где чувствовались маленькие «петухи», но должного внимания на это не обратила и подошла ближе к зеркалу, оглядывая себя уже в нем. В общем-то, прическа получилась немного неряшливой, но и Ноне, и Жану показалось, что так даже лучше. — Спасибо, Жан, — искренне пролепетала она.

***

      В тени плотной листвы крупного дерева было неплохо и прохладно. Облокотившись головой на коричневую жесткую кору, Юнона судорожно выдохнула, стараясь выровнять сбитое дыхание и вытянула ноги, наконец их расслабляя. Рядом тут же плюхается такой же уставший Армин, присаживается Микаса и Конни с Сашей. Неподалеку слышатся громкие споры Жана и Эрена. Причина их ссоры, к счастью, неизвестна, да и знать ее никто не хотел. — Ты нормально себя чувствуешь? — обеспокоенно спрашивает Армин.       Йегер утвердительно кивает, вытирая пот с лица. — Ты на пять минут всего опоздала, а этот коротышка наказал тебя так, будто ты совсем не пришла, — угрюмо прошептала Микаса. — Да тихо ты, услышит же, — шикает на нее Конни, метая взгляд на Леви, что разгонял поссорившихся Жана с Эреном. — А почему ты опоздала? Что-то случилось? — тихо поинтересовалась Саша, подсаживаясь ближе.       Нона отрицательно машет головой. Не объяснять же ей, что она долго мыла за собой тарелку после завтрака, на который опоздала из-за прически, которая, кстати говоря, растрепалась еще сильнее?       Диалог медленно пошел в сторону предстоящей вылазке. Было страшно, хоть каждый из них уже и видел титанов, не каждый был готов столкнуться с ними на их территории. Поэтому уже-не-кадеты посчитали весьма нужным поделиться переживаниями. Конни в открытую сказал, что очень переживает, Саша поддержала друга активными кивками, после которых сразу же последовало громкое урчание ее живота. — Я хочу кушать, — провыла Блауз, обращаясь разве что к небесам великими.       Юнона мягко улыбнулась, проследив за ее глазами. Погода сегодня очень даже неплохая. Ветер гоняет облака достаточно часто, поэтому земля то погружается в тьму, то опять освещается солнцем. Но несмотря на это, холодно не было совсем, прохлада приятно холодит горячее потное тело, не принося никакого дискомфорта. Йегер расслабилась, глядя в раскидистое беспечное небо. Отвлекаясь от диалога, она начала наблюдать за играющими в воздухе крохами-птичками. Кажется, это были воробьи или что-то вроде того; Юнона в этом совершенно не разбиралась. На губах появилась слабая улыбка, но потом она так же слетела, когда мимо компании летающих пташек пролетела еще одна. Или нет… Не пролетела, она падала. Падала камнем вниз и изо всех сил порхала ослабшими крылышками, но в воздухе удержаться никак не могла. На лице Ноны показалась тревожность, когда она, резко подскакивая с места и не обращая внимания на немые вопросы товарищей, побежала туда, куда мог упасть воробей. Беспокойный взгляд устремлен на птицу, ноги бегут сами, игнорируя навстречу идущего Жана. Юнона случайно толкает его плечом, стараясь ускориться, вытягивает руки и облегченно выдыхает, когда к ладоням прикасается тепло птичьих перьев. По инерции она пробегает еще пару шагов, но не смотрит под ноги, из-за чего тут же пластом летит в землю лицом, споткнувшись об внушительных размеров камень. Ладонями успевает прикрыть воробья, но лицо остается без защиты: в носу что-то издает хруст, слезы хлынули из глаз непрерывным градом. — Эй! — слышит позади голос Жана, а затем его и руки на плечах.       Где-то позади взволнованно кричат другие товарищи.       Факт сломанного носа доходит до Юноны быстро. К счастью, лекции отца даром не прошли. Она чувствует затруднение в дыхании и горячую кровь под носом. Резко встает на ноги, все еще держа в одной руке взволнованного воробья, другой прикрывая лицо. — Я сломала нос, — шепчет, чтобы услышал только Кирштайн. — Он заживет через пару часов, нужно чтобы другие не поняли, что это перелом.       Жана прошибает. Он на некоторое время и забыл о том, что у Йегер есть некоторые «особенности» саламандры, парень тупит несколько секунд, прежде чем достать из кармана голубой платок. Кирштайн аккуратно подхватывает ее лицо и вытирает из-под носа землю вместе с кровью, но затем Йегер вырывает его из рук и сама прикладывает к носу платок, полностью прикрыв его. Передает Жану маленькую птичку в руки и отворачивается, глядя уже на подходящих товарищей. — Все в порядке? Сильно больно? Сломала что-то? — засыпала вопросами Микаса, пытаясь разглядеть что-то.       Йегер неловко улыбается. — Все в порядке, мы сходим с Жаном за ваткой, — и, не слушая больше ничего, берет друга под локоть и тащит в штаб.       Она немного краснеет от своих же действий, но Жана не отпускает. А тот, в свою очередь, слишком шокирован происходящим, чтобы что-то сказать. Он лишь молча тащится за ней, скрывая в широкой ладони воробья. Они быстро доходят до казарм и заходят в комнату Юноны и остальных девочек. Йегер встревоженно подходит к зеркалу и внимательно осматривает свой нос. — Кость сместилась, Жан, — испуганно шепчет она.       Кирштайн подходит ближе, но перед этим бережно опускает на кровать птичку. В медицине он не смыслит вообще ничего, но тут дураком нужно быть, чтобы не понять, что нос действительно сломан. Парень тревожно всматривается в ее лицо: — Ее нужно вставить на место? — несмело предполагает.       А у Юноны ноги подкашиваются от страха. Она понимает, что он прав, но нос так болит, что приходится дышать ртом. Несколько секунд смотрит на него, а потом утвердительно кивает. — С-сможешь? — заикнувшись, спрашивает она. — Нет, мне страшно… — Ты же понимаешь, что будет, если кость не вправить?       Йегер боязливо кивает, но и слова произнести не успевает, как рука Жана тут же обхватывает голову Ноны. Она цепляется в его плечо, когда пальцами второй руки он резко вставляет кость на место. Юнона кричит от боли, прикрывает руками нос, будто это может чем-то помочь и сгибается в три погибели. А Жан напуган. Действительно напуган. Его брови нахмурены, создавая складку на лбу. Кажется, будто по скуле скатилась капелька пота, он подходит к ней ближе и сжимает ее плечо в руке, но и сказать ничего не успевает, как в комнату кто-то врывается, и горячее тело Жана вмиг становится холодным. — Что происходит?! — строго спрашивает майор, подходя ближе.       Йегер резко выпрямляется, но рук от лица не отводит. Ее щеки в слезах, растрепались, кончики пальцев болезненно подрагивают. — Майор… — пытается что-то сказать Жан.       Он переглядывается с Ноной и они буквально не знают, что делать. Наверное, нужно умолчать… Или же?.. В любом случае выражение лица Ханджи не предвещало ничего хорошего; стекла очков сверкнули, напряженные мышцы выглядят весьма пугающими. Зое ожидающие притопнула ногой. — Мы можем поговорить с вами где-то в тихом месте… мэм? — осмелел Жан.       Юнона панически помотала головой, но Кирштайн в этом случае мнение ее решил не учитывать. Парень подхватывает ее под локоть и делает шаг к женщине. Ханджи задумалась. Лица кадетов выглядят очень серьезно и напряженно. Интерес топит ученную в своем омуте и та соглашается. Ведет уже не сопротивляющихся новобранцев в свой кабинет и закрывает его изнутри. Зое проходит вглубь кабинета и опирается на стол. Поправляет очки на носу и выжидающе глядит на неловких подростков. Юнона держит ладонь у носа, ее глаза все еще слезятся, но уже не так сильно, она переступает с ноги на ноги и вдруг вздрагивает, когда майор резко хлопает в ладоши. — Ох, я такая невежливая, садитесь! — женщина указывает на диванчик у стены. — О чем хотите поговорить? Это связано с титанами?!       Юнону будто по голове ударяют. Они с Жаном резко переглядываются, а в голове бьется наверняка одна и та же мысль: и как они сразу не подумали? По рассказам Эрена, он может регенерировать даже в человеческом облике. А благодаря чему? Благодаря силам титана. Эта мысль кажется очевидной, но принимать ее настолько страшно, что Нона и не собирается этого делать. Она отрешенно садится на предложенное место, игнорирует горячее пощипывание в области носа, потому что понимает, что ткани начинают срастаться, и смотрит на Кирштайна, молча умоляя его сказать хоть слово. Жан непреклонен. Жан хочет, чтобы она сама все рассказала майору, поэтому впервые держит язык за зубами, упрямо помалкивая. Тем не менее, рядом с ней садится. Для моральной поддержки, так сказать.       Йегер двух выжидающих взглядов на своем профиле не выдерживает и голову опускает. Вздыхает так тяжело, посылая в пространство вместе с теплым воздухом весь возникший страх, непонимание и плачевность ситуации. И тихо так, боязливо очень начинает говорить, разрушая своим мягким голоском напряженную тишину. Она рассказывает все: начиная от подозрительных анализов отца, заканчивая ощущениями, которые испытывает при первой регенерации. Изредка отвечает на всплывающие вопросы Ханджи, уточняя тот или иной момент.       В Зое загорается настоящий азарт. Интерес и тяга к неизвестному, еще неизученному будоражит ее, но внешне женщина остается спокойной, лишь глаза выдают то, что она чувствует. Ханджи делает предположение, что и у Ноны могут быть силы титана. А при тех обстоятельствах, что ее брат и отец как-то замешаны в этом всем, лишь усиливают ее веру в эту теорию. Но Йегер остается в неведении. Она заявляет, что у Эрен залечивает свои раны очень быстро, в то время как Юноне нужно на это от нескольких часов до суток. Это вводит их в тупик. — Только… мне бы не хотелось, чтобы кто-то знал, — говорит Йегер, когда разговор подходит к концу. — Конечно, считай это военной тайной, которую будут знать лишь доверенные лица, — уверила Ханджи.       Зое отпустила Жана и Нону сразу после того, как заклеила нос Йегер пластырем и попросила уверить всех, что это всего лишь ушиб. Впрочем-то, о переломе никто из них заикаться и не собирался.       Выходя из кабинета, оба решили для начала вернуться к ребятам. Ступая по коридорам, у Ноны было весьма странное чувство. Облегчение, потому что об этой тайне теперь знает кто-то более взрослый и опытный. Йегер искренне верит, что майор Ханджи точно решит что-то с этой проблемой, а значит можно сильно и не переживать по этому поводу. С другой стороны, она понимает, что это лишь начало чего-то сложного и грандиозного.       Погрузившись в мысли о существующей проблеме, Юнона потерялась в пространстве, но затем неожиданно вспомнила кое-что. — Жан, — позвала она друга, что шел чуть спереди. — А где птичка?       У Кирштайна на лице целая палитра эмоций; сначала непонимание, затем медленно подходящее осознание, и только потом уже полное понимание в слегка испуганном взгляде. Йегер может поклясться, что если бы могла, то точно увидела бы то, как крутились шестеренки в его голове в этот момент. — Я забыл ее в комнате, — виновато говорит он, прежде чем они оба побегут за бедной птицей.

***

      Воробей смог принести еще проблем. Как оказалось, у пташки сломано крыло, и как бы Жан или Райнер не уговаривали просто бросить животное, Нона осталась непреклонной и наотрез отказалась этого делать. Армин с Микасой и Эреном лишь молча наблюдали за их небольшой руганью, точно зная, что Йегер на такое не пойдет, да еще и рассказали потом, как однажды Ноне захотелось погладить лису. Им было по восемь и частенько их компания любила ошиваться в поле у леса, где они и нашли рыжую прохвостку. Юноне захотелось ее погладить и все предосторожности Арлерта о том, что дикое животное ей не дастся она успешно проигнорировала и полезла «в самое пекло». Погладить лису не получилось, она лишь руки поцарапала Йегер за попытку и тут же скрылась в лесной чаще. Девочка от боли не плакала, но Эрену пришлось около получаса потом объясняться перед родителями за сестру. — Слушайте, просто попросите помощи у ветеринаров, — посоветовал Эрен, обращаясь почему-то не только к сестре, но и к Жану тоже.       Не сказать, что Кирштайна волновала судьба птицы, но взгляд Юноны почему-то ломал. Умоляюще зеленые глазки моргали, оглядывая друзей, которые, к слову, с птицей возиться точно уж не хотели; и без того загружены. Поэтому, состряпав гримасу глубокой задумчивости, парень машет рукой и сдается в итоге, согласившись побыть добродетелью. Жан ничего и не теряет, наверное. — Пошли уже, — немного раздраженно проговорил он, таща Йегер в конюшни.       Как он и думал, один из ветеринаров там и оказался. Молодой парень, увидев в руках рекрутов воробья, поднапрягся, призадумался, но все же поделился знаниями. Весь оставшийся день Жан на пару с Ноной носились по штабу под удивленные взгляды старших, ища то коробку, то блюдце, то теплое покрывало. К вечеру птичка была уже в коробке в комнате Ноны, находясь в полном тепле и явно чувствуя безопасность, та не металась в четырех углах, не шумела, а спокойно отсиживалась на месте. К счастью этой двоицы, проблем она больше не приносила, поэтому те наконец смогли тоже расслабиться.       Так прошла неделя. Может и больше, никто не считал. Птичка медленно, но верно залечивала крыло, иногда упрямо пыталась вылезти из коробки, но Нона так же упрямо запихивала ее обратно. Пока однажды ночью Йегер не услышала возле кровати тихое щебетание. Открыла глаза, удивляясь тому, что звуки, издаваемые воробьем, вообще смогли ее разбудить и устремила взгляд на животное. Птица вполне активно прыгала по комнате, энергично хлопая крылышками. — Ты чего? — сорвался глупый вопрос с губ, будто воробей мог ей ответить.       Подойдя ближе, Йегер пригляделась и тут же широко улыбнулась от увиденного. — Так ты выздоровела? — прошептала Нона, боясь разбудить соседок.       Птица чирикнула, будто бы отвечая на вопрос и подлетела к окну. Юнона встрепенулась. Розово-оранжевое небо приятно режет глаза, по ощущениям сейчас не больше пяти утра, подъем через полтора часа. Йегер задумывается о том, не может ли воробей подождать до этого момента, но спустя еще несколько громких чириканий птицы и громкой угрозы от Имир, что она зажарит животное, Нона решает, что лучше закончить с ней прямо сейчас. Отгоняя сонливость, она тихо зевает и натягивает штаны. Сверху на рубаху накидывает кофту на пуговицах и подтягивается.       Дальше труднее. У Йегер уходит около пятнадцати минут лишь на то, чтобы поймать непоседу. И сделать это было сложно, ведь разбудить кого-то ей никак не хотелось. В конечном итоге, конечно, она ее поймала и зажала между рукой и телом.       Промелькнула мысль, что следовало бы позвать Жана, чтобы выпустить воробья вместе с ним, но вспомнив о времени, Йегер мигом отбросила эту мысль. Выходя на улицу, она глубоко вдохнула приятный утренний воздух, пропитанный свежестью и подставила лицо под солнечные лучи, пробивающиеся через кроны зеленых деревьев. — Чего не спим, Йегер? — голос, пропитанный твёрдостью вдруг заставил вздрогнуть расслабленную девушку.       Нона суетливо повернулась к Леви и замялась, не зная, как объяснить причину своего бодрствования. — У меня тут… — убирая руки, она хотела бы показать капитану воробья, как тот тут же вылетел. — …птичка.       Леви, внимая на взгляд девчонки за птичкой, неосознанно смягчился.