— Куда мы идём?
Зик отмалчивается. Не отвечает, когда Юнона в очередной раз задает вопрос, следуя по пятам за братом. Утро встретило их в лесу приятной прохладой. Листва, которую Йегер отодвигал, чтобы пройти через, кажется, непроходимые деревья, была еще влажной с ночи. Юнона хмурится недоверчиво как-то — кому известно, что задумал этот Зик? Сейчас утащит ее куда-нибудь вглубь леса, убьёт тут. Ну, или сдаст марлийцам. Это смотря на то, что ему будет выгоднее. И жалеет она только сейчас, что не позвала с собой Имир — то безопаснее было бы точно. Юнона этого не сделала, а потому была вынуждена с еле видным прищуром глядеть в братскую спину, да оглядываться постоянно, чтобы хотя бы попытаться видеть и слышать все.
Зик не раздражался от происходящего. С легкой насмешкой иной раз, он оборачивается на слегка напуганную Нону, но успокаивать ее не спешит — чуть позже сама увидит, что никакой опасности Йегер для нее не несёт. Так и происходит, в принципе, когда они вдруг выходят на небольшой полигон — поле для рукопашного боя, несколько манекенов по краям, турники. Юнона разглядывает все с интересом — выглядит заброшено, и, похоже, тут уже давно никто не занимался. Возможно, если сейчас из кустов не выскочат солдаты, Нона поверит в чистоту намерений брата.
— Здесь давно никого не было, — Зик подтверждает мысли Юноны тихим голосом. — Нужно прибраться.
Глаза Юноны прослеживают за тем, как Зик скидывает с плеча небольшую сумку, в которую Нона успела запихнуть свою кофту и бутылку воды. Он закатывает рукава рубашки и бегло оглядывает поле — несколько крупных веток, камней. Давний песок сильно втоптан в землю — толку от него никакого, и Йегер думает, что в следующий раз нужно будет притащить сюда мешок-другой. Нона, не вмешиваясь в занятость брата, чуть раскачивается на месте, разминая мышцы. Собирает волосы на затылке, чтобы не мешались и не лезли в глаза.
— Можешь пока зарядку сделать, разомнись, — помахав ей веткой, Зик отвернулся.
Выдохнула. Как-то отвыкнуть от тренировок успела, честно говоря. Но Зика послушала — пара наклонов, махи руками. Непривычно, особенно после стольких «сидячих» дней. Юнона разминку делает, а сама с Зика глаз не сводит. Когда площадка для рукопашного боя была очищена, Йегер прогулочным шагом подходит к турникам, находящимися с противоположной стороны от Юноны. Хитрым, даже не лисьим, скорее каким-то угрожающим взглядом прожигает сестру несколько раз, когда пальцами перекладины касается.
— Сколько раз подтянешься?
Юнона останавливается. Она делает к нему неторопливые шаги, задумывается. Недолго глядит на свои руки — они у нее всегда были слабыми очень, немощными будто.
— Раз десять… — хмурится. — У меня слабые руки.
И как-то не по себе становится. Юнона будто оправдывается за свои слабые места, хотя, по сути, особо и не виновата в этом. Зик, замечая это, тихо хмыкает.
— А эти ваши штуки, на которых вы летаете? Как они работают?
Юнона вздыхает. Еще один допрос. Еще один человек, который пытается вытащить информацию щипцами. Будто в душу заглядывает. Раздражает. Йегер на выдохе несмело цепляется за перекладину турника, отрывает тело от земли, пока лениво размышляет о том, как бы правильно все объяснить — почему-то ей кажется, что избежать этого диалога нельзя никак.
— Газ, тросы. Основная задача при использовании — держать равновесие.
— Сможешь объяснить, как сделать такое?
Юнона давит в себе смешок. Выгибает бровь и, Зик готов поклясться, что за последние годы она стала первой, кто посмотрел на него, как на самого глупого человека на этом свете.
— Я что, похожа на инженера?
Хотя, даже если бы и была инженером, все равно и слова бы не вымолвила. Хоть он и, может быть, ее брат, Юнона вбила в свою голову верную мысль: Зик — генерал вражеской армии. Зик — человек, с которым нужно поддерживать нейтральные отношения, но при этом держать язык за зубами. Ради безопасности хотя бы.
Йегер не пытается вытянуть из нее информацию. Они в принципе вообще молчали некоторое время: Юнона решила все же подтянуться на турнике пару раз, чувствуя себя нелепо под взглядом внимательных глаз Зика. В этот раз, кстати, он был без очков. Это стало неплохой темой для размышления. Йегер глубоко задумалась, может ли вообще у титанов быть плохое зрение? И если да, то насколько низкое оно у брата? С другой стороны казалось, что у него все в порядке. Он не щурился, подобно, например, Ханджи, которая без очков как-то перепутала Жана с Райнером. В любом случае Нона так и не пришла к единому мнению на этот счёт.
Тренировка началась неторопливо. Юноне даже напомнило чем-то обычные тренировки с Энни и Микасой в кадетском корпусе. Тепло от чего-то родного и далекого разлилось по груди горячим воспоминанием. Йегер будто витала в облаках. Отвлеклась, в то время, как Зик, заметив ее заминку, начал наступать в более агрессивное нападение. Удар слева, затем справа, подножка — Юнона лежит на земле, давясь пылью.
— Ты отвлекаешься, — Зик произносит очевидную вещь, а у Юноны скрипят зубы.
Вставать не хотелось. Тупая боль в затылке постепенно снижается. Юные глаза устремляются в небо. Такое большое, красивое.
— Я знаю, — рыкнула Йегер, когда почувствовала легкий толчок носком обуви по лодыжке.
Приподнявшись на локтях, Юнона вот-вот хотела встать, но остановилась, когда перед ней протянулась жилистая рука брата. Чуть поразмыслив, она обхватывает его ладонь своей, но подниматься не спешит. Рывком стараясь потянуть на себя, Йегер надеется, что сможет уронить тушу Зика следом, но, увы, этого не случается. Мужчина давит в себе смешок, хотя, честно признать, это был достаточно неожиданный выпад. Естественно, он не падает.
— Ты кого уронить пытаешься, — сверкнув глазами, он улыбается уже более явно. Даже не старается, когда тянет Нону на себя и ставит на ноги.
— Попытка не пытка, — от чего-то улыбается Юнона, отряхивая себя от пыли и песка.
Часы прошли как минуты. Слишком быстрые минуты. Заниматься физическими нагрузками было действительно непривычно, поэтому под конец Юнона выдохлась не хило — ноги слабо тряслись от усталости, а пот стекал всеми тремя ручьями. Зика почему-то такой вид позабавил. Он посмеялся кратко, после чего «сжалился», объявляя конец тренировки. Это не было радостной новостью, но Юнона однозначно облегченно бы выдохнула, если бы ее дыхание не сбилось в бешеный ритм. Хотелось принять душ, лечь в кровать и больше ничего не делать. Осознание того, как завтра будут болеть мышцы, болезненно отдало вибрацией в виски, когда Йегер плотно укуталась в кофту — с моря подул прохладный ветер.
Дорога до их временного дома оказалась быстрой. А возможно Юнона просто потеряла счёт времени. В общем-то, это ее совсем не волновало. На пороге кухни, поблагодарив Зика за тренировку, она ушла в сторону душевых. Куда поплелся брат смотреть не стала, да и неинтересно это было. Выдохнула. К счастью, заходить в комнату не приходилось. В отведенной для душа комнате, в небольшом шкафчике лежали сложенные полотенца — настолько стерильно, что даже подписанные. Бывший энтузиазм при тренировках пару лет назад как рукой сняло. Сейчас, кроме усталости, Юнона не ощущала толком ничего. Зашла в душевую на цыпочках, включила воду. Скорчилась, когда теплая вода потекла по сухому лицу, попала на ранки от мелких камешков на плечах. Неприятно защипало. И стало так тоскливо вдруг, горько, что захотелось плакать. Юнона не поняла, что именно течет по ее лицу — слезы или вода из душа. Да и неважно сейчас это было.
Здесь было тихо. Капли бьются об пол и стены, только и всего. Нет тихого пения Саши за стенкой, хлопков двери, когда девочки заходили и выходили из душевых. Полная тишина, давящая на уши так болезненно, что хотелось прикрыть их руками и как следует прокричаться. Но она молчала. Смыла с тела мыло, вышла из кабинки очень медленно. Наверное, даже лениво. Вытерлась жестким полотенцем, повесила его сушиться. Оделась небрежно как-то, мокрые волосы расчесывать не стала.
Должно быть, настроение сегодня уже лучше не станет. Ну и поделом. Нужно найти Имир.
Везде было также тихо. Юнона вылезла из душевой комнаты молчаливым призраком, сопровождаемым скрипом старых половиц. Длинный коридор напоминал путь к спасению, если Имир, конечно, окажется в комнате. Сомнения на этот счет развеялись, когда, приближаясь к нужной двери, Йегер услышала голоса. Медленно коснулась ручки, чтобы вот-вот зайти, но замерла, стоило ей услышать музыку по ту сторону. Гитара. Да, точно она. Призадумалась. Не помнится, чтобы эта девчонка играла на каких-то инструментах. Но и на этот вопрос ответ нашёлся быстро: бурчание Криса развеяли всякие думы.
Юнона попыталась зайти как можно незаметнее, но находящиеся в комнате все равно притихли, стоило ей оказаться на пороге. Стало даже забавно: держащая гитару Имир слегка покраснела, кажется, а Крис, как ни в чем не бывало, опять издал какой-то недовольный звук.
— Что вы делаете? — выдалось как-то хрипло из горла.
— Учу эту балбеску брымчать на гитаре, — тут же ответил парень, игриво стукая Имир по лбу.
Девушку такие игры не устроили. Она, нахмурившись, замахнулась, но удара не последовало — Крис увернулся. Йегер поняла, что та бить то его и не хотела, иначе точно бы попала. Честно говоря, видеть их двоих вместе было странно, но сегодня и она была с Зиком один на один несколько часов подряд, так что обвинять кого-то было бы глупо. День странностей, ничего не поделаешь. Так или иначе, Юнона улыбнулась. На большее сил не было, а потому, не проронив больше ни слова, она двинулась к своей кровати. Хорошо хоть, что Имир, что Крис, в этой ситуации тупить не стали: парень шмыгнул за дверь, стоило ему только понять, что здесь он будет третьим лишним.
Какое-то время было тихо. Потом тишина прервалась шуршанием покрывала на кровати Имир: она легла на подушку.
— Как все прошло?
Ее голос был совсем тихим. Будто страх нарушить тишину и спокойствие застрял комом в горле, который, увы, проглотить никак не получалось. Юнона повернулась лицом к лицу Имир, замедлила немного, скорее всего от того, что не могла подобрать слов.
— Да… нормально, — облизнула пересохшие губы. — Шишек набила чуть-чуть.
Имир хмыкнула, поворачиваясь на спину. На душе скребли кошки. Рот девушки то приоткрывался, то закрывался — желание вымолвить хоть слово боролось с волнением о Йегер, которая, скорее всего, очень сильно хочет спать, а не слушать нытье горе-любовницы. Тихие вдохи и выдохи то и дело вылетали из горла. Неосознанно, даже не для привлечения внимания, которое Имир, в конечном итоге получила от Юноны. Йегер слабо улыбнулась, взглянув на подругу.
— Ты хочешь о чем-то поговорить?
— Да… наверное, — неуверенный ответ последовал сразу же. — Я все думаю о Кри… о Хистории и о том, как я поступила с ней. Я безумно хочу вернуться, но… но я не считаю, что она будет рада.
Юнона нахмурилась. Она не знает, что произошло между ними, но то, что проговорила Имир, определенно ей не понравилось. Все еще в кадетском корпусе явно заметили, что между девчонками искры летали. Хоть иногда они и ссорились по мелочи, услышать о крупной ссоре стало неожиданно и неприятно. Нона вздохнула. Слегка задумалась, пытаясь найти подходящие слова, а затем, чуть помедлив, проговорила:
— Я уверена, что она тоже очень скучает по тебе. Вот увидишь, мы вернемся домой и вы обязательно поговорите с ней.
Имир хмыкнула, молча соглашаясь. Все будто бы встало на свои места — сначала в комнате вновь стало тихо, затем послышалось тихое и размерное сопение.
***
В разведкорпусе.
Хизер двадцать пять. В разведкорпусе она уже шесть лет. Жива, здорова. Разве что рука иногда тревожит — когда-то сломала в бою с аномальным. Ханджи завербовала ее в отряд наблюдения почти сразу же, стоило завидеть среди новеньких того выпуска высокую девушку. Глаза Хизер слегка потухли уже тогда, но рот не закрывался ни на секунду — она все твердила и твердила подругам о прочитанных книгах в разделе изучения титанов. Должно быть, Зое увидела в Хизер себя.
Хизер двадцать пять, и в отряде наблюдения она не только из-за интереса к титанам. Наблюдатель на то и наблюдатель, чтобы наблюдать. Частенько, стоя где-то неподалёку от кучки новобранцев или чересчур активных солдат, она, закуривая тяжелую сигарету, с интересом наблюдала. Должно быть, сплетница, как казалось на первый взгляд — уж все эта девчонка знала и видела, а на деле оказалась просто слишком любопытной. Пожалуй, в этом были и свои плюсы.
Хизер двадцать пять. Ее день рождения двадцать первого февраля, родилась в глубинке стены Роза. Больше о ней никто ничего не знал. Даже фамилию. Отвечала всем, что нет ее вовсе, а новую придумывать как-то времени не было. Так и именуется в документах — просто Хизер.
Просто Хизер была внимательной женщиной, с возрастом стала молчаливее, спокойнее, но эмоциональность никуда не делась. Она знала многое, но никому никогда ничего лишнего не говорила. Тут ещё и недавняя вылазка все силы выбила — Хизер чувствовала себя живым мясом и не более того. Но мало стало обычной усталости, тут еще и из комнаты выселили. Окно разбилось по случайности, и пока не заменят, ей пришлось жить в компании девушек помладше. Оттуда-то и началось нечто такое болезненное, в сердце щемящее.
Несомненно, Хизер знает, кто такой Эрен Йегер. Более-менее знакома (хотя бы знает в лицо) с несколькими солдатами из его же кадетского корпуса. С двумя из них и комнату делить пришлось — холодная и сильная Микаса, весёлая и активная Саша. Так и получилось, что наблюдать за этой компанией для Хизер стало почти традицией. Не секретом для нее была и пропажа сестры Эрена — Юноны Йегер. Помнит лица этих детей в первые дни после вылазки. Бледные, красноглазые, живого места не было. И слышала даже ругань парней, в репликах которых пролетало имя светловолосой, скорее всего уже мертвой девчонки.
Стоит в тени дерева рядом с другом, курит. Сама смотрит на компанию на лавочке — те самые из сто четвертого. Глаза на мокром месте у каждого, «Юнона то…», «Юнона это…».
— Тьфу, — сплевывает громко в траву куда-то, рядом стоящий мужчина аж вздрагивает. — Сами себя изводят, когда говорят о ней. Отпустить уже пора.
Но время шло, разговоры о Йегер ушли на второй план — слишком много всего происходить стало. Улыбки на молодых лицах вновь вернули краски, глаза, может быть, и потемнели на пару тонов, но все также сияли. Хизер наблюдала внимательно — ребята прошли стадию принятия. И все вроде бы хорошо, но в глуши ночной, пытаясь уснуть, женщина сжимает зубы. С соседней кровати тихий девичий скулеж слышится. Тихие мольбы о прощении, «Нона» и всхлипы. Микаса Аккерман — с виду невероятно сильная девушка. Как физически, так и морально. Стальной взгляд, серьезное лицо. Микаса Аккерман — девушка, которая, казалось на первый взгляд, отпустила Юнону в числе первых, сейчас плакала во сне, шептала имя уже мертвой сестры и просила простить её. У Хизер щемит где-то в груди от этих звуков, но сделать она что-то не спешит. Никогда не спешила. Твёрдые убеждения о том, что каждый должен пережить это сам, женщина считала чуть ли не главной ценностью своего характера.
Поэтому Хизер, сжимая одеяло в кулак, упорно молчит и засыпает лишь под утро, когда Микаса Аккерман замолкает. Во время подъема незаметно оглядывает лицо девушки — уставший вид, красные глаза.
Хизер почему-то злится. Хизер наблюдает за восстановившимся Жаном в компании Саши, а потом переводит взгляд на «полуживую» Микасу. Делает глубокий вздох. Надеется на лучшее.
Надеется на то, что все будет хорошо.
