Чужак, или Много тайн, больших и малых

Спасибо всем, кто ждал и теперь радуется! Я немного в шоке (приятном!) сколько читателей ждали новой части! Спасибо вам всем! И с праздником всех, кто причастен! _______________________________________________________________       В мэноре Лорд Малфой назначил молодежи встречу в одной из гостиных, а сам удалился «переодеться в домашнее». Драко же сразу утащил гостя в названную комнату, плюхнулся в кресло и благодушно разрешил: — Вопли, вопросы, пожелания?       Гарри в ответ изобразил лицом «бе-бе-бе, Малфой — какашка», сопроводив демонстрацию неприличным звуком сквозь высунутый язык. Драко закатил глаза и, вызвав домовика, потребовал коньяк на троих. — Нет, один вопрос все-таки есть, — решил Гарри, когда эльф исчез, оставив бутылку и бокалы. — Зачем вы вообще притащили на ваше сборище нас с Фальком? Чтобы было кого шокировать и возмущать? — Во-первых, Поттер, не «мы», а Кингсли. Я, вообще-то, шел ему лично отчитываться о результатах переговоров, и такая аудитория меня тоже в первый момент удивила. Во-вторых, Главный аврор должен быть в курсе, если в стране намечается кипеш: быть готовым к осложнениям, корректировать действия подчиненных в соответствии с особенностями ситуации. Ну а ты... Во-первых, может, ты бы сразу щелкнул пальцами и все решил, мы все, и Кинг в том числе, знаем, что с тобой такое бывает. Во-вторых — тебе если чего не рассказать — ты потом узнаешь сам и изойдешь на, эм, гриффиндорствование. А в-третьих — присмотра ради, как всегда. Вслушайся в музыку этих слов: «Долохов и Малфой обсуждают архивы Лорда Волдеморта» — ничего внутри не ёкает? Что мне сделают какое-нибудь интересное предложение — было очень предсказуемо. Кингу легче, чтобы я отчитывался, уже сразу глядя в твои честные глаза, чем потом самому пытаться донести до тебя какие-то свои подозрения, если вдруг что. — И мне, как ни странно, тоже так легче, — добавил почти неслышно появившийся в дверях Люциус, уже в неофициальной мантии и без перчаток. — Видите ли, чисто теоретически Министр мог бы вовремя подстелить соломки и назначить козлов отпущения, на которых можно будет перенаправить гнев общественности в случае скандала. Собственно, такая возможность все еще присутствует. Мне приятно осознавать, что у господина Шеклболта тоже имеется неподкупная внешняя совесть, помня о которой, он не станет решать проблему за счет наиболее скомпрометированных ранее волшебников из своего окружения. — Всем нужен Поттер как глас Верховной Справедливости! — напыщенно возгласил Драко и тут же буднично предложил: — Коньяк? — Да, и побольше, пожалуйста! — буркнул Гарри. — Опять я в роли майского дерева... — Сейчас-то с чего? — искренне удивился и, кажется, слегка встревожился Драко. — Роль у тебя сейчас — серьезнее некуда: обеспечиваешь честную игру и всё такое. — Ага. Майское дерево тоже обеспечивает богатый урожай и всё такое, а суть одна — торчать ряженой деревяшкой посреди чужих плясок и своим видом обнадеживать всех вокруг. — Мы — маги, мистер Поттер, — очень мягко напомнил Люциус. — Для нас главное — намерение. Если наш майский шест всерьез намерен обеспечить благополучие своей деревне — так и будет. Ваши намерения серьезны? — Умеете вы вывернуть... — однако аналогией Гарри проникся. — Думаете, я правда одним фактом своего участия гарантирую всеобщую порядочность? — А разве ты не этим занимаешься последние годы? — картинно удивился Малфой-младший, а старший движением брови поддержал этот вопрос. Крыть было нечем, поэтому Гарри просто принял бокал, демонстративно глотнул и перевел тему: — Так что делать-то будем? У вас наверняка уже есть план. — Как ни странно, но еще нет, — в тон отозвался Люциус. — Вы нам льстите, мистер Поттер. Сложные задачи требуют хотя бы минимального обдумывания. — Он не льстит, он просто искренне не в курсе, как это — «обдумывать», — тут же ввернул Драко и спрятался от Гарри за бокалом. — В порядке мозгового штурма: надо будет еще раз поговорить с Джейкобом, уже с твоего официального благословения. Нам нужно больше подробностей. — Пригласим к нам, и поговорю с ним я. Он, мне так показалось, во-первых, счел тебя слишком молодым, а во-вторых, — Люциус перевел взгляд, объясняя уже больше для Гарри, — Антонин всегда был о Драко невысокого мнения, и не то чтобы его кто-то пытался переубеждать. Так что Джейкоб явно переигрывал, полагая, что эмоции и пылкие речи для Драко будут убедительнее фактов. Теперь посмотрим, как он будет говорить со мной. И, мистер Поттер, вы сейчас снова в роли гаранта и внешней совести. Как вы понимаете, визит мсье Долохова в наш мэнор может быть только сугубо «секретным», а значит, тайные переговоры пройдут под вашу ответственность. — Поприсутствовать дадите? Скрытно? У вас наверняка есть такие тайные ходы в стенах, чтобы подглядывать через специальные щелочки... — комически оживился Гарри.       Драко фыркнул, а Люциус невозмутимо кивнул: — Организуем, хотя тайных ходов не обещаю, — и замолк, качая бокал в руке.       Паузу прервал Драко: — На что Долохов намекал, упоминая Каркарова, как считаешь? — Хороший вопрос, боюсь, в нем-то все и дело, — медленно и раздумчиво отозвался Малфой-старший. — И еще мне очень не нравится упоминание о «разделяющих цели» Долохова людях. Каркаров... Да, они были с Антонином в контакте, скажем так, при этом совершенно точно не друзьями. Эти русские оба были исключением из правил, но если Долохов не скрывал, что служит Лорду лишь ради собственных далекоидущих целей, то Каркаров истово изображал верноподданого, но при этом... В его дела я не был посвящен, даже когда был Правым Карманом Лорда и знал всё обо всех. Не удивлюсь, если Каркаров был ставленником каких-то сил в России, русским атташе в свите Лорда. И сдается мне, особенно в контексте нынешних событий, что его ликвидация с предварительным допросом произошла вовсе не из-за «предательства» или не только из-за него. Лорду что-то было от него нужно, и неизвестно, получил он это или нет. А хуже всего, что я не знаю, кто мог бы быть посвящен в его дела, из ныне живых сидельцев Азкабана, я имею в виду. Так что пока будем довольствоваться сведениями о Долохове-младшем, — Люциус стряхнул задумчивость и вернулся в рабочую тональность: — Увы, оные сведения будут не раньше чем завтра, и то самые поверхностные, я полагаю. Хотя нет, мадам Делакур, надеюсь, уже что-то да разузнала. Талли, сову!       Последнее Малфой скомандовал, уже строча что-то на аккуратном квадратике пергамента. — О, Чарли выполнил свое обещание? — ревниво спросил Гарри. Сам-то он с момента патронуса «Долетели нормально, как смогу — вернемся» больше вестей от новообретенного Лорда Уизли не получал. — Да, разумеется, и крайне своевременно. Вы же не думаете, что я сам выписываю французский «Ведьмополитен»? — Люциус запечатал письмо и отдал его сове. — К сожалению, после приговора у меня сохранилась лишь малая часть былых связей, причем во Франции, так уж вышло, это оказались люди не самого высокого полёта. А чета Делакур — весьма уважаемые маги, перед которыми открыты многие двери. Разумеется, я был кровно заинтересован в их расположении.       Договаривая, он притянул к себе еще один — на этот раз весьма обширный — лист пергамента и принялся что-то сосредоточенно писать уже на нем. Гарри, как и Драко, смирно ждал. Закончив пространное письмо, Люциус не сворачивая протянул его сыну. Тот пробежал глазами текст, кивнул и расписался под посланием, после чего пояснил для Гарри: — Официальное обращение от Главы отдела правовой поддержки наследников в редакцию «Sorcière moderne». Отправлю по министерским каналам, — он свернул письмо и сунул во внутренний карман мантии. — Ну что, на сегодня больше конструктивных идей не имею. Расходимся?       Он вопросительно взглянул на отца, но откликнулся Гарри, причем обращаясь к Люциусу. — Так было в той части архива, которую собирали лично вы, что-то, опасное сейчас? — Чем измерять опасность, мистер Поттер?       Гарри поморщился. Люциус покачал головой. — На Артура Уизли — целая кипа документов, подтверждающих его злоупотребления служебным положением на посту начальника Отдела противодействия незаконному использованию магловских технологий. О которых и так не знает только ленивый. Считать ли это опасным? Мой ответ: в зависимости от подачи. Из любого обгрызенного ногтя можно раздуть скандал, вам ли не знать. — А на министра? — Ты точно хочешь это знать, Поттер? — тут же вклинился Драко, и Люциус благодарным кивком в его сторону подтвердил, что тоже хотел бы услышать ответ на этот вопрос.       Гарри на несколько секунд задумался, легко подавив желание выдать первый напрашивающийся ответ: «Конечно!». Если оба Малфоя считают, что есть причина сторониться этого знания — может, они правы? — Как минимум я точно хочу знать: Кинг опасается за дела Британии в целом или там есть что-то очень конкретное про него лично. И да, я хочу знать, соврал ли он мне час назад. Он ведь спрашивал вас о том же, Люциус? — Именно о том же: есть ли там что-то действительно опасное. И я ответил ему так же, как и вам: все зависит от того, как преподнести факты. Но в отличие от вас, мистер Поттер, Министр не интересовался конкретными именами, своим собственным тоже. И я бы на его месте тоже не интересовался. — Почему? — Чтобы искренне волноваться, как вы выразились, о делах Британии, а не о себе лично. Потому что ведь есть вы, Поттер, и вы обязательно зададите те вопросы, которые, собственно, задали, и ему, и мне. Теперь вы знаете, что министр целенаправленно избегал личной заинтересованности в этом деле, и его репутация в ваших глазах не пострадала. Вот так работает та самая «гарантия всеобщей порядочности», которую мы сегодня уже упоминали. — Слишком мудрено для меня. Незнание не говорит о чистоте намерений, мне кажется... — Давай я разжую! — оживленно и как-то слегка кровожадно вскинулся Драко. — Вот ты сам сейчас что делаешь? Ты спасаешь старушку Англию от очередного кризиса, который может образоваться, если злой корыстный Долохов завладеет архивом Лорда. Ты — молодец, защитник Британии, верно? Но может быть, Шеклболт просто боится огласки каких-нибудь его — нынешнего министра — преступлений времен Второй Магической, а? Мало ли что он там творил под шумок, думая, что война всё спишет, а теперь вот завертелся? И если ты, Поттер, об этом узнаешь, то получится, что ты помогаешь преступнику у власти заметать под ковер грехи прошлого, что уже совсем не героически. Но второй вариант не отменяет первого: если свалится Шеклболт — и наплевать, насколько заслуженно и по сколь серьезным обвинениям — нас ждет кризис, потому что годной альтернативы ему нет. Вот поэтому тебя и спрашивают: хочешь ли ты знать, что там есть на министра лично, или предпочтешь бороться за благо Англии в целом?       Редкий случай, но сейчас у Гарри сразу нашелся ответ на очередной малфоевский парадокс: — Ты ж сам сказал — одно другого не отменяет. Я в любом случае буду стараться, чтобы архив Лорда не ушел на сторону, а Кинг усидел в своем кресле. Но при этом, если я узнаю, что Кинг делал что-то такое в прошлом... ну, я просто буду присматривать за ним внимательнее, чтобы он не повторил это «что-то» сейчас. В конце концов, у меня уже большой опыт общения с нужными людьми, обремененными грехами прошлого, — Гарри сдержался и не стал выразительно смотреть на Люциуса, но, судя по хмыканию последнего, этого и не требовалось. Хмыканье, впрочем, было скорее удовлетворенным, как и следующая фраза: — Однако туше, признай, Драко. — Признаю. Когда Поттер не кривляется, он, вообще-то, умный. — Я отмечу этот день в календаре, Драко Малфой, сэр, назвал меня умным! — тут же отозвался Гарри тоном восторженного домового эльфа. И, не меняя гримасы на лице, продолжил: — Так что же ужасного делал господин Министр Магии, сэр? — Точно не знаю, — сдался Люциус. — Он тогда был несколько более мелкой персоной, чем круг моего общения, всего лишь рядовой аврор. Но с большой уверенностью могу предположить, что на него что-то есть по части практикуемых им ритуалов. — Это каких? — Вуду, мистер Поттер. Вы ведь понимаете, что семья Шеклболт родом не с наших островов? Магическая традиция Карибского бассейна сильно отличается от нашей, у них нет явления Рода и вообще привязки семьи к дому и месту. Чистокровные получают силу и знания от духов Лоа, а это, в переводе на современный английский, слегка некромантия. Совсем отказаться от положенных ритуалов Кингсли не мог — это было бы заметно, почти как предательство крови. Значит, что-то он да практикует. А дальше — опять же как подать в прессе. У Вуду весьма пугающая репутация... — То есть вы думаете, Кинг устраивает жертвоприношения и всё такое? — Думаю, что нет, но я не специалист по практике Вуду. Только по ее репутации. — Ты сам у Кинга спроси, — подначил Драко. — Я подумаю, — отозвался Гарри вполне серьезно. — Ну, тоже хорошее занятие! — ехидно одобрил Хорь. — Теперь всё? Мне бы еще на пару часов в Министерство, мне-то доброе начальство отгулов не выдало, начальник Отдела у нас — зверь просто!       На том и закончилось кулуарное совещание у Малфоев.       Неизвестно, действительно ли Люциус так хорошо знал, за какие нити дергать во французской прессе, или «Современный волшебник» просто изнывал от нехватки острых тем, но большое интервью было назначено уже на следующий день. Причем сначала с прибывшей прямо с утра журналисткой встретился Малфой-который-Драко, о чем Гарри узнал только ближе к полудню. — Это называется «согласовать концепцию публикации», — снисходительно пояснил Малфой.       Разъяснение происходило в малом конференц-зале Министерства, куда Гарри вызвали патронусом. Вместе с Малфоем его там ожидала затянутая в магловский деловой костюм ведьма, представившаяся Жаклин «можно просто Жаклин» Марине, и двое ее безымянных ассистентов-колдографов, в данный момент увлеченно перекрашивающих кусок стены зала в радикально-белый цвет. Драко отвлек Гарри от этого зрелища, за руку дернув к одному из расставленных правильным треугольником кресел. Сам он занял второе, просто-Жаклин уже ожидала в третьем, нетерпеливо постукивая туфелькой. — Работаем? — спросила она, и Драко кивнул.       Пожалуй, это было самое деловое и при этом самое откровенное интервью в жизни Гарри. Сперва он пытался отмахиваться «правильными» репликами Героя, но Драко и Жаклин просто молча смотрели на него с одинаково непреклонной готовностью не сойти с этого места, но получить желаемое. Драко на первых порáх то и дело говорил за двоих, разъясняя, что хотел сказать Поттер, но потом Гарри и сам, что называется, втянулся. Несколько раз Малфой с Жаклин принимались яростно спорить: Драко требовал, чтобы центром внимания был Герой Британии, а журналистка шипела, что оный Герой с ролью центра внимания не справляется (вот такое Гарри вообще слышал о себе впервые) и «Дг'ако, не мешайте мне делать мою г'аботу!»       Говорили о Войне, причем как-то совсем не так, как принято было в Британии — без придыхания и надрыва, слегка даже иронично. Говорили о послевоенном положении в Англии — с холодным интересом хирургов, которым нужно не оплакивать тяжкую судьбу больного, а прямо сейчас вонзить скальпель в тело живого человека ради собственно сохранения этого человека живым. Говорили о самих себе — Гарри пару раз видел такое по телевизору еще в доме дяди: «Здравствуйте, меня зовут Драко, и я год провел в составе банды террористов-психопатов. Сегодня я готов поговорить об этом». Говорили о Долоховых — старшем и младшем, — ни разу не скатившись в патетику и обвинения, хотя Гарри искренне пытался. Зато Жаклин предельно четко сформулировала общую мысль: люди, шесть лет назад хоронившие близких, просто не простят Министерству смиренной передачи архива убийц в частную собственность зарубежному антиквару, и действия Долохова-младшего сейчас грозят разрушить далеко еще не прочный внутренний мир в Британии.       Как потом выяснилось, беседовали они всего-то чуть больше часа, но Гарри не просто вымотался, а перешел в иное состояние сознания, слегка сродни тому, в котором ходил умирать к Волдеморту — взгляд чуть сверху и чуть сквозь всё и всех, и на себя самого — как со стороны. Видимо, это было как раз то, что надо для следующего акта: Жаклин отправила их к колдографам.       И снова это было совсем не так, как для английских журналов. Раньше портреты Гарри Поттера в прессе делились на три категории: Избранный на страже всеобщего благополучия — в пафосно-героических позах, форма Аврората желательна; Герой и его Солнечная Улыбка — Улыбка на переднем плане, герой чуть позади, обычно с бокалом шампанского или чьим-нибудь младенцем на руках. И третья, самая, увы, распространенная — колдофото, сделанные без ведома и разрешения героя, сопровождаемые текстом в жанре «придумай рассказ по картинке».       Теперь же их с Драко крутили возле белой стены под светом нескольких хитро разбросанных по помещению люмосов максима, то и дело трансфигурировали одежду обоих то в строгие мантии, то в магловские костюмы, заставляли вставать то так, то эдак, а Жаклин руководила процессом из кресла в центре зала: — Шаг в пег'ет! Вот так, отлично! Ближе! Г'уки должны быть г'асслаблены! Хог'ошо, не меньше десятка кадг'ов с г'азных г'акурсов! — и ее покорно слушались все: и колдографы, и Герой Британии, и Наследник Малфой.       Когда их отпустили, Гарри вообще уже ничего не соображал и Малфой выглядел ненамного лучше. Однако именно Малфою хватило ума вызвать эльфа и обеспечить скоростной перенос обоих в родной коттедж. Там Гарри, не приходя в сознание, трансфигурировал диван в гостиной в нечто неопределимое, но достаточно просторное, на которое они с Драко тут же дружно повалились и некоторое время лежали не шевелясь. — Мордре-е-ед, — просипел наконец Малфой. — Ну, я надеюсь, эта мантикора действительно так хороша, как выглядит. Меньше чем на материал номера с перепечаткой во всех тематических журналах Европы я после такого не согласен. — Я вообще не согласен ни на что, кроме недельного отпуска, — простонал Гарри в ответ и тут же взвился как ужаленный: — Нас же Кинг в два ждёт! — вызвал темпус и поправился: — Ждал. — Отец в курсе, чем мы заняты, так что без нас обойдутся. Надо будет — вызовут попозже. — Мы уже освободились. — Я — занят! Я занимаюсь восстановлением работоспособности Главы Отдела юрпомощи наследникам. А ты мне ассистируешь! — Драко извернулся, как самая настоящая змея, и плюхнулся головой на живот Гарри. — А, ну если так посмотреть. — Правильная точка зрения — основа основ успеха. — Главное, вовремя ее менять на еще более правильную? — Улавливаешь, молодец. И собственно говоря, не особо мы там нужны, у министра. Или ты вчера родил гениальный план?       Гарри красноречиво промолчал. — Во-от, и я тоже, ибо мне-то никто не организовал бессрочный отпуск, и вчера я был занят раскидыванием дел, чтобы сегодня и далее заниматься только Долоховым. Так что ничего умного мы бы там не сказали, а что надо знать — нам отец перескажет, причем коротко. — Мне нравится такой подход, — вынес вердикт Гарри и принялся перебирать удачно оказавшиеся под рукой малфоевские волосы. Драко в ответ удовлетворенно выдохнул.       Однако долго предаваться неге Гарри не смог: вопрос про «гениальный план» разбередил геройскую совесть. Ведь действительно, ему выдали вчера несколько свободных часов специально для размышлений над ситуацией, а он их бездарно просадил — ну ладно, не бездарно, а очень даже продуктивно! — на обучение Тедди игре в плюй-камни. Ну то есть он собирался буквально на минутку забежать в Блэк-мэнор, проверить, как дела у Андромеды и крестника, но так вышло... И теперь надо было срочно отрабатывать вчерашнее легкомыслие. Только вот дельных мыслей в голову все равно не лезло. — Поттер, ты так напряженно думаешь, что у тебя живот урчит прямо мне в ухо, — скорбно сообщил Малфой. — Расслабься, на сегодня мы свое отпахали, а по делу все равно ничего нового не изобретем. — Как будто мы изобрели что-то старое. — Штурм Гринготса верхом на драконе всегда в силе. Думаю, лорд Уизли нам двоим не откажет. Заодно разорвет контракт своего старшего брата, вряд ли гоблины захотят держать Вильяма в штате после такого.       Пару секунд Гарри смаковал этот во многих отношениях просто чудесный план, но здравый смысл сегодня был при нем, и потому пришлось с сожалением ответить: — Да ну тебя. — Слушай, Поттер, — Драко вывернул шею, чтобы заглянуть Гарри в глаза. — У нас есть еще часок свободного времени, я уверен. А вот насчет следующих дней — предвижу непрерывный аврал с завалом. Так что сейчас давай пользоваться возможностью. Мне необходима интенсивная релаксация на будущее. Проассистируешь?       Люциус объявился только к вечеру, пригласил обоих к себе в кабинет и полностью подтвердил версию сына о том, что ничего интересного у министра не происходило. Единственной новостью оказалось официальное письмо в малфоевский Отдел: информация о составлении Дж. А. Долоховым завещания, в случае его смерти передающего права на сейф Э. Таринов бельгийской Гильдии адвокатов. — Видимо, мсье Долохов предположил, что Министерство всё же может пойти на крайние меры, — констатировал Люциус. — Но подошел к вопросу страховки как-то однобоко. Очевидно, что, если позволить ему забрать бумаги из сейфа, а потом уже изъять их с тела, Гильдии адвокатов ничего не достанется. — Версию, что он просто дурак, отметаем? — Люциус согласно кивнул, и Драко продолжил: — Значит, у него есть основания считать такой вариант развития событий маловероятным. Мощная защита кратковременного действия, достаточная, чтобы выйти из банка и аппарировать в безопасное место? — Наиболее очевидный вариант. — Убивать никто никого не будет, — счел нужным веско вставить Гарри. Он по-прежнему считал разговоры об «устранении» провокацией, но слушать их уже подустал. — Вы ручаетесь за мсье Долохова и его друзей? — приятно удивился Малфой-старший. — Я-то как раз размышлял, как бы обезопасить себя и Драко на случай их разочарования, но раз вы уверены...       Гарри бросил на него раздраженный взгляд, но с ответом не нашелся. Люциус, впрочем, не стал издеваться дальше. — Я отправил мсье Долохову приглашение на приватную беседу в Малфой-мэноре. Искренне надеюсь, что в ней все если не разъяснится полностью, то, по крайней мере, станут известны действующие лица данной истории. Мне по-прежнему интересно, кто стоит за нашим наследником. — Мы все еще не считаем его дураком? — уточнил Драко. — Я бы на его месте не пошел. Если Малфоям действительно нужен этот скандал, то ликвидировать Долохова на тайной встрече, чтобы дать ход его новому завещанию, будет очевидным решением. — Я послал ему собственноручное письмо, заверенное печатью Рода и магией. Думаю, мсье Долохов сообразит, что это — гарантия. Планируя убийство, я бы не стал давать ему в руки такую улику против себя.       Драко кивнул, соглашаясь, и тут же спросил: — А что с новостями от Делакур и прочих? — Мало конкретики. Последнее время Долохов активно контактировал с несколькими персонами, из известных мне — только семейство Монтегю, — Люциус в упор посмотрел на Драко. Тот медленно кивнул: — Понял. Займусь. — Не раньше моей беседы с Джейкобом. Не стоит давать им время на маневр. — Разумно. Сразу выходить с требованиями, не с вопросами... — Надеюсь. — Не буду делать вид, что что-то понял, — встрял Гарри.       Против обыкновения, Драко не высказался об умственных способностях грифов — видимо, слишком занят был своими мыслями. — Монтегю нам должны, в основном тебе, но ты ж уперся... За возвращение «страховых вкладов», помнишь? Это серьезно. Попробую извлечь из них максимум... — Драко перевел взгляд на отца, — Напомни, Летиция, которая Жермон — это же старшая из детей? Значит, наследовать...       За следующие пятнадцать минут Гарри узнал, что, во-первых, известный ему в качестве капитана слизеринской квиддичной сборной Грэхэм Монтегю — самый младший из четырех отпрысков семьи, имеет двух сестер, Летицию и Корделию, и брата Ксавьера. Во-вторых, что во Франции есть своя ветвь Монтегю, которая с британскими родичами поддерживает отношения на уровне открыток на Рождество и плевать хотела на события что первой, что второй магических Войн. Что — в-третьих — зато есть семьи Жермон и Лакрю, в которые вошли Летиция и Корделия соответственно, и вот они-то как раз крайне болезненно восприняли если не крах Волдеморта, то приговор Лорда Монтегю к пожизненному Азкабану и конфискацию всех владений Рода. Именно к Летиции Лорд Монтегю отослал жену, когда ситуация в стране стала совсем тяжелой, именно к ней успел в последний момент сбежать старший из братьев, а позже, уже после амнистии несовершеннолетним сторонникам Темного Лорда, к ней же приехал и Грэхэм. И в-четвертых, что каждый из всех этих Монтегю, Жермон и Лакрю связан уймой нитей — родства, деловых контактов, обязательств, долгов, симпатий и антипатий — с уймой же каких-то совершенно третьих людей, именами которых оба Малфоя жонглировали с профессиональной легкостью, как гадалка — картами, раскладывая глобальный пасьянс чьего-то будущего. У Гарри же эти имена очень быстро смешались в голове в бесформенный ком, и нить рассуждений о том, кто чей племянник в МКВ, а у кого брат — замминистра в Испании, безнадежно потерялась. Так что когда через названные пятнадцать минут Драко раздраженно велел ему перестать играться с письменным прибором (Гарри честно-честно сам не заметил, как начал строить маятник из серебряного пера и малахитового пресс-папье на столе Лорда Малфоя) и выметаться уже домой, сопротивляться такому выдворению Гарри не стал.       Весь следующий день обоих Малфоев было не поймать. Драко отмахнулся патронусом: «Занят. Развлекай себя сам», и Гарри, неспешно позавтракав, с незначительным опозданием объявился на собственном рабочем месте. Честно предупредил Логюссона, что не знает, когда может потребоваться Фальку, Министру или французской журналистке, но пока никто не требует геройского тела — вполне способен хотя бы поразгребать бумажный курган, который с позавчерашнего дня совершенно не уменьшился. На коий подвиг и был благословлен, а потом и награжден кофе и булочками, притащенными Либсом. Так что день прошел очень мирно. А объявившийся дома только к полуночи Драко удовлетворенно возвестил: — Отец получил мастер-макет завтрашнего журнала. Говорит — идеально, — и упал в кровать, отключившись еще в полёте.       На следующий день Гарри имел возможность и сам оценить красоту проделанной работы. Он снова ушел в Аврорат, но Драко выдернул его с обеда в свой кабинет и протянул скрепленные уголком листы. — Я думал, оно будет на французском. — Оригинал — да. Но, зная любовь журналистов к вольному пересказу информации, разрешение на перепечатку в Британии «Сорсьер» даст только при условии использования данного авторизованного перевода, выполненного твоим покорным мной. Пришлось поступиться авторскими правами... — Драко ткнул пальцем в микроскопические буковки под заголовком: «перевод: Sorcière moderne». — Во избежание лишних вопросов. — Как будто это помешает вольному пересказу.       Драко мечтательно улыбнулся: — Знаешь, не один Долохов умеет обкладываться адвокатами, на Сорсьер работают такие зубры, ммм! А наше чтущее законность Министерство уж проследит, чтобы суммы штрафов и компенсаций были выплачены до последнего кната. Ты хоть картинки посмотри, недаром же мы мучились!       «Картинки» и правда вышли на славу. И заголовок тоже: Архив: (у)(во)?шедшие в историю. «У» была перечеркнута красной чертой, как помадой, «во» — зеленой молнией авады, вопросительный знак пульсировал в ритме сердца.       А под заголовком стояли спиной к зрителю два разретушированных сепией силуэта. Оживая, они почти одновременно оборачивались друг к другу, демонстрируя узнаваемые профили, затем полностью разворачивались к читателю, синхронно делали шаг вперед, рывком проявляясь четче, и поднимали руки, Гарри Поттер — ко лбу, откидывая волосы со знаменитого шрама, Драко Малфой — вздергивая левый рукав. И застывали так, показывая каждый свою — уже почти невидимую — отметину. — Умеют монтировать их колдографы, скажи? — с фальшивой легкостью хмыкнул Драко за плечом. — Это обложка номера, если ты не понял. — Угу, — Гарри перелистнул страницу, просматривая текст по диагонали. Читать подряд почему-то не получалось. Беседовали: Гарри Поттер, Драко Малфой, Жаклин Марине Ж.М. — К теме нашей обложки: Гарри, вас ведь часто просят показать шрам? Г.П. — Раньше — часто, сейчас уже нет. Ж.М. — Значит, я не в тренде. Можно взглянуть? Г.П. (отводя со лба волосы) — Пожалуйста. Просто раньше, ну, в Войну, он был ярче, иногда кровоточил. Сейчас там просто шрам, почти незаметно. Ж.М. — И всё же я его вижу. Он по-прежнему там, хотя не бросается в глаза. Д.М. — Об этом мы сегодня и говорим, не так ли?       Снова колдофото-монтаж: мемориал павшим в Битве за Хогвартс закрывается картонной обложкой, как архивная папка. На обложке косым ученическим почерком: «Мировая история § 1998.05. Не учим!!!» Д.М. — В каждой стране есть свои священные коровы, и извне, из-за границы, это всегда выглядит слегка нелепо. Вы можете получить в наследство кусок земли в Индии, а потом потрясать своими правами и возмущаться, почему вам, цивилизованному законопослушному человеку, местные мешают открыть там, на своем куске земли, мясомолочную ферму. Дикость! У них же там этих коров куча ходит, а мне нельзя распоряжаться купленными на собственные деньги телятами? Ж.М. — Но в Индии статус коров как священных животных законодательно закреплен, разве нет? Д.М. — В нашей ситуации законодательно прописана возможность наложить арест на любое имущество по решению суда. Дело уже передано в Визенгамот. Вопрос в том, сочтет ли господин Долохов решение британского суда очередным проявлением все той же дикости.       Снова картинка: Драко протягивает вперед левую руку, правой придерживая рукав, на месте Метки чернильный штамп «Списание по истечении срока давности». Взгляд у Малфоя обреченный. Ж.М. — Что вы имеете в виду, говоря, что Джейкоб Долохов мыслит как антиквар, а не как историк? Д.М. — История — процесс непрерывный, а предметы старины — это застывшая точка истории. Вот была одна точка — вторая Магическая война в Британии, когда сторонники Волдеморта убивали сторонников Дамблдора. А вот точка «сегодня» — мир, законность, волк и ягненок вкупе почиют... А история — это процесс. Нельзя перевернуть страницу и просто забыть, что было на той стороне листа. Мы были на войне, мы вернулись с войны и теперь активно доказываем друг другу, что можем жить в мире. Это непросто. (Г.П. энергично кивает, поддерживая это высказывание). Долохов в этом процессе не участвует, он сразу требует отношения к себе, как в статичном благолепном «сегодня». И вообще не оглядывается на «вчера».       Колдофото без монтажа, это снимали под руководящие указания Жаклин: Гарри и Драко друг напротив друга с палочками наизготовку. А потом шаг вперед, полуразворот к зрителю, и они уже спина к спине, щетинятся палочками против остального мира. Вид у обоих устало-отрешенный, слегка нездешний. Это неудивительно — самый конец съёмки, они уже оба шевелятся на автопилоте. Д.М. — Я вам страшную правду скажу: власти всегда что-то скрывают! Есть такое словосочетание «Государственная тайна», даже у маглов за ее разглашение наказание тяжелее, чем за убийство. Но есть тайны не государственные, а просто позорные. Да, можно было бы, не поднимая лишнего шума, взять и отдать Джейкобу Долохову то, что он хочет, но потом министру Шеклболту пришлось бы бояться уже огласки самого этого факта. Ж.М. — Раскройте мысль. Д.М. — Потому что власть должна хоть сколько-то соответствовать чаяниям... Г.П. (перебивает, запальчиво) — Потому что Министр уже изменял законы, знаете? Когда НЕ устроил массовые казни после войны, когда убрал дементоров из Азкабана. Это далеко не всем понравилось! Теперь же ссылаться на «таков закон», когда речь идет о бумагах Волдеморта и сыне Антонина Долохова... Ж.М. — У вас есть личные счеты с Антонином Долоховым? Г.П. — Он убил близкого мне человека. Но знаете, если так мерить — к Люциусу Малфою у меня еще больше... Д.М. (перебивает, с нервной улыбкой) — Для протокола: убийств мой отец не совершал! Г.П. — Я к тому, что речь не о моих личных счётах. Речь о том, как любой человек — хоть Джейкоб, хоть Люциус — взаимодействует с миром, с окружающими людьми, что делает для них или что от них требует. Я не спрашиваю «почему», понимаете? Если один человек по вполне справедливому приговору суда десять лет честно трудится на общественных работах, а другой, за дело же получив орден Мерлина, размахивает своим статусом и считает всех вокруг обслуживающим персоналом — мне будет симпатичнее первый. Ж.М. — Очень прагматичный подход. Г.П. — Ну, Драко же правильно сказал, что история, и жизнь вообще — это процесс. Совершить что подвиг, что преступление — это часто разовое действие, ну, по моему опыту. Мне кажется важным, что ты делаешь каждый день, делаешь прямо сейчас. — Это мы всё наговорили? — неуверенно спросил Гарри. — Наговорили — мы с тобой. Пригладили и красиво расписали по ролям — мы с Жаклин. Надеюсь, ничего откровенно неправильного я тебе не приписал? — Ох уж эти журналисты и их вольные пересказы... — Пфа, материал вообще почти заказной, а я — представитель заказчика. И ты, кстати, тоже. — Ладно, — Гарри еще раз посмотрел на заглавное колдофото. — Шуму будет... — Это ты еще не видел избранные цитаты непричастных, — радостно сообщил Малфой. — Вот где буря в стакане! Жаклин очень тщательно отобрала спикеров. — Например? — Молли Уизли, Грег, Дафна, Сметвик, Оливер Вуд, леди Лонгботтом, Огден-средний,... ну, остальных ты вряд ли знаешь. И с каждым поговорила, причем не пару минут, а хоть четверть часа. Титаническая работа. — Рванет, как бомбарда максима. — На это и ставим!