Чужак, или Много тайн, больших и малых

      Первый эффект от публикации был получен уже на следующее утро, но относился скорее не к общественному резонансу, а к личным счётам. Просто в коттедж прилетела незнакомая сова и скинула в руки Гарри пухлый конверт. Внутри обнаружился еще один конверт и небольшое письмо:       Здравствуй, гриф.       Я вам с Малфоем слегка задолжал, отдариваюсь, чем могу. Без него всё равно не разберешься, так что основное письмо вскрывайте вместе. Шифр — звериный след, он знает.       Т.Н.       Хорошенько проверив послание на предмет вреда здоровью и настроению, Гарри отправил Драко патронуса, уточняя, где его можно поймать, и через полчаса вышел из общественного камина в министерском атриуме. Драко ждал в своем кабинете. — Вот, — лаконично сказал Гарри, отдавая письмо. Малфой глянул на записку и сделал стойку не хуже гончей, но начал тоже с проверки на проклятья. — И намекни своим друзьям, что ваш «звериный след» Аврорат с девяносто восьмого знает, — посоветовал Гарри. Драко в ответ наложил на кабинет несколько заклинаний от прослушки и прочих следилок, а потом закатил глаза: — Да ты что? Кто же сдал наш очень тайный слизеринский шифр? Наверное, это... все арестованные слизеринцы? Мы же изо всех сил доказывали лояльность, — Драко вскрыл второй конверт, вытряхнул несколько листов пергамента и с ностальгической улыбкой посмотрел на мешанину слов. — Действительно, «след». И наверняка, если приложить лекало, там даже будет что-то осмысленное... Но чистокровные предпочитают запретную кровную магию!       Драко жестом фокусника воздел руку и уронил по капле крови на каждую страницу. Слова послушно задвигались, выстраиваясь во фразы и абзацы. Когда движение закончилось, Драко подхватил письмо, плюхнулся на диван и поманил Гарри, предлагая читать вместе.       Привет и всё такое.       Не знаю, что у тебя за дела с Поттером на данный момент, но статья в Sorcière у вас вышла убедительная. Я предположил, что, раз я уже дважды задолжал вам двоим, а теперь вы снова в деле парой, у меня есть шанс расплатиться хоть немного. У меня третий день сидит Грэхэм Монтегю, вернее, в основном лежит, ужратый в сопли. Он в панике, Малфой, и болтает не затыкаясь, но и не трезвея, так что пересказываю, как понял.       Долохов вышел изначально на Эммета Лакрю, мужа Корделии-бывшей-Монтегю, вел с ним дела, еще когда сам был Таринов. Как Долохов представился им пару недель назад. Сейчас активно общается с матерью Грэма, семьями Жермон и Лакрю, включая их самых старших, и привел в этот же круг еще двоих. Даниэль Бортний — вроде русский, чем занимается — непонятно, но совершенно точно был либо знаком с Каркаровым, либо очень интересовался его биографией. Пабло Мнишек — официально тоже антиквар, откуда-то из восточной Европы, излишне хорошо разбирается в теме «победы над смертью», Грэхэма от его разговоров натурально трясет. В общем и целом, вся эта команда очень хочет получить тот самый архив.       Самого Грэма в дела взрослых не посвящали (я так понял, что, как только речь зашла о наследии Лорда и возможности встряхнуть британское министерство, он просто психанул, и его выставили из кабинета). Но еще есть Ксавьер, который, насколько мне известно (хотя тебе должно быть виднее), все еще считается нареченным твоей Паркинсон. Его тоже не слишком радует эта возня, но остальная семья (включая старших Лакрю и Жермон, повторюсь) считает, что Пэнс может им помочь как агент «в тылу врага», так что с Ксавьером беседуют регулярно. Он пока упирается, как я понял. Но именно от старшего брата Грэм слышал (вот сейчас будет очень вольный пересказ того, как я понял его пьяные страдания), что собственно идея подпакостить Шеклболту и его клике — это интерес только мадам Монтегю и присных. Надеются, что, если свалить министра, удастся вернуться в родовое имение. А трио Долохов-Мнишек-Бортний хотят архив для чего-то совсем другого. Кажется, Долохов-старший скинул туда нечто, до чего они теперь очень хотят добраться. И к Монтегю они пошли просто за массовкой, боятся втроем не потянуть против британского Министерства.       Из-за того, что Грэхэм — долбаная истеричка, ничего конкретного о плане выноса архива я тебе сказать не могу, извини.       Грэм боится, что Ксавьера заставят сделать что-то очень резкое на вашей территории, и он вместе с Пэнс загремит в Азкабан вслед за отцом. Профильтруй там, что на уме у Паркинсон.       Такие дела, брат. Наверняка у тебя и твоего vénérable père есть что сказать Монтегю, но если вдруг вы уже истратили свой запас — сигналь, Грэхэм сейчас в таком состоянии, что с десяток грязных семейных тайн я с него натрясу без проблем. Только меня не проси действовать здесь. Просто не проси, хорошо? Я не смогу отказаться.       Поттер там? Еще раз привет, шрамоголовый, хорошо смотришься на фотках. Пригляди там, чтобы эти отважные слизни ничего не учудили (aга, я искренне надеюсь, что если учудишь — то ты, тебе-то можно, а им нельзя, сам понимаешь).       Всё, чем мог, парни.       Альти и Габс передают привет.       Тео. — Так! — сказал Драко сосредоточено. — Я к отцу, ты со мной?       Гарри не был уверен, что для него лично очередное посещение Люциуса будет интереснее предыдущего, но надежда на лучшее победила, тем более Драко сам зовет. — Кто это — Габс? — спросил он, когда они уже шагали от камина к кабинету Лорда Малфоя. — Дочь, — Драко скупо, но очень светло улыбнулся. — Габриэлла Мюриэль Нотт, почти четыре месяца.       Гарри улыбнулся тоже. Джин была в середине беременности, и хотя у нее все проходило совершенно благополучно, он слишком часто, как на собственный вкус, вспоминал историю первого — не случившегося — ребенка Альтии. Рождение выстраданной дочери Ноттов показалось добрым знамением для Джинни.       В кабинете Драко просто протянул отцу письмо. Люциус прочитал его, судя по движению глаз — дважды, второй раз значительно медленнее первого. Потом поднял взгляд на сына. — Ждать Долохова нет смысла, — сказал Драко, и это был не вопрос. — Согласен. Напишешь?       Драко на несколько секунд задумался. — Лучше ты. — Почему?       Драко открыл рот, потом явно что-то понял и закатил глаза — впервые на памяти Гарри демонстрируя такую гримасу отцу. Но всё же заговорил, причем вполне нейтрально. — Ты лучше знаком со старшими — это раз. А два — Грэхэм своей истерикой здорово подорвал свою репутацию в семье, и его однокурсника воспримут либо несерьезно, либо как пощечину, указывающую на несостоятельность собственного отпрыска. Оба варианта нам не нужны. — И снова согласен, — Люциус глядел немного грустно, немного насмешливо. Драко же уронил нейтральную маску и разве что не зашипел в ответ. А раздраконивать зверя Хорька на глазах у Гарри уже давно было опасной практикой. — По себе знаю, как бесит, когда серьезно решаешь какую-то задачу, а некто седой и мудрый считает, что это часть твоего обучения, — сообщил Гарри ближайшему окну.       Сравнение получилось что надо, и Драко немедленно подхватил: — Да ладно тебе. Это бесит только первые двадцать лет, потом потихоньку привыкаешь. — Мой наставник закончился на моих шестнадцати, так что могу только поверить на слово... — договаривая, Гарри уже понял, что эта стрела била по младшему Малфою больнее, чем по старшему. Любой намек на события на Астрономической башне Драко все еще воспринимал нервно. Вот и сейчас он явно потерял боевой задор, хоть и удержал лицо, а на виноватый взгляд Гарри ответил только легким пожатием плеч. Неприятную паузу, как ни странно, прервал сам атакуемый Люциус: — Мой сын лукавит, мистер Поттер. Как раз лет до пятнадцати он был весьма внимательным и благодарным учеником. Увы, потом известные события подорвали мой авторитет, так что сейчас Драко относится ко многим моим словам с большой долей скепсиса, в чем я ни в коем случае не могу его винить. Но иногда мне просто хочется потешить стариковскую гордость, лишний раз убедившись, что мой Наследник принимает решения, руководствуясь не сиюминутными желаниями, а взвешенно, здраво и прозорливо... поверьте, это стоило нескольких секунд вашего гнева.       И пока Гарри разбирался, насмешка это или, чем Мерлин не шутит, искренность, а если насмешка, то в чей адрес — его или Драко, сам Драко кашлянул и ровно поинтересовался: — Так что с Монтегю? — Я напишу от своего имени, — Люциус кивнул, одобряя возвращение к теме, — а в конце ты добавишь несколько строк от себя. Всё-таки деньги им вернул не я, стоит обозначить и твою личную вовлеченность. На случай если статью сочли вынужденным политическим ходом. — Хорошо. Пришлешь с домовиком? — Как тебе будет угодно.       Письмо Нотта Драко забрал с собой, запрятав во внутренний карман мантии. — Мне в Хог через час, — сказал Гарри по пути к камину. — Пообедаешь дома?       Драко кивнул, правильно поняв логическую связь. А когда они оказались в коттедже, и счастливый таким событием Басси был озадачен трапезой на двоих, спросил: — Кто у тебя сегодня? — Вороны и твои. — Эти не пропустят, — кивнул Малфой. — Я надеялся, что журналы с континента доходят с задержкой... — Ведьмополитен — нет, а то как же: во Франции уже два часа как вошел в моду новый крой мантий, а мы за проливом — как в лесу, — последнюю фразу Драко манерно пропищал. — А там уже все заинтересованные озадачились вопросом свежайших новостей. Так что готовься.       На это напутствие Гарри только вздохнул. Когда два года назад он впрягался вести факультатив по боевой магии, а заодно налаживать отношения между факультетами и контакт слизеринцев с реальностью, то еще не знал, во что вляпался. С одной стороны, наиболее проблемные слизеринцы сейчас уже выпустились, да и остальная работа мало-помалу давала свои плоды, так что перехватывать внезапные проклятья, брошенные студентами друг в друга, Гарри уже почти не приходилось. С другой стороны, его готовность отвечать не увиливая на самые скользкие вопросы, а также подчеркнутый отказ от статуса профессора сделали его главным оракулом «взрослого» мира среди школьников. Родители и учителя говорят то, что им положено говорить, а мистер Поттер — то, что сам считает правдой. Ну или произносит кодовую фразу «я не должен лгать», что само по себе является вполне понятным посылом. И если те же гриффиндорцы всё-таки очень ценили возможность покидаться боевыми заклинаниями, то Слизерин и Рейвенкло почти гарантированно предпочтут разговор тренировке. — Сам приучил! — хмыкнул Драко на его тяжелый вздох. — Долг наставника обязывает... — Гарри запнулся и испытующе глянул на Малфоя. Тема наставников была еще свежа. Тот в ответ дернул плечом, но смотрел не болезненно или зло, а задумчиво. И через пару минут дозрел до вербального ответа. — Беда в том, что к отцу у меня не получается быть снисходительным. Тот же Сметвик, да и кое-кто из прочих колдомедиков, Фитцкопф опять же, да даже Кинг — думаешь, не проверяют меня вот так же, походя? Да постоянно. Но с ними я как-то легко понимаю: человек чувствует себя взрослым и умудренным, видит перед собой молодого парня и хочет убедиться, что, невзирая на возраст, я достоин доверия. Ну пусть проверяет, простим убогому эту маленькую слабость! Но когда так делает отец — я взрываюсь. Думаю: «Какого Мордреда ты смеешь сомневаться во мне? Свои экзамены я сдал, как смог, но сдал, все до единого, а ты в это время развлекал то Лорда, то дементоров и упустил свой шанс посидеть в аттестационной комиссии. Значит, просто смирись и не смей проверять меня!»       Драко умолк и снова дернул плечом, мол, сам знаю, что глупо, но уж как есть. — Очень хорошо тебя понимаю, — кивнул Гарри. Он уловил главное — Малфой рассуждает довольно спокойно, значит, всё хорошо, спасать и отпаивать виски не требуется. — Да уж тебе-то не понять. Горе шрамоголовое, — последнее было выражением любви по-хорёчьи и подкреплялось благодарным объятьем, на которое Гарри с готовностью ответил. Через полминуты Драко отстранился. — В общем, я так думаю, что Слизерин уже наизусть выучил этот номер «Сорсьер», а если ты на пару минут опоздаешь к началу занятия, то и вороны успеют ознакомиться, если вдруг еще не. Даже завидую тебе немного, ты мне потом расскажешь и покажешь, что по этому поводу надумала себе молодежь...       Тут объявился Басси и сообщил, что стол накрыт.       Предсказание Малфоя полностью сбылось: в аудитории Гарри ждал демонстративно выложенный на видном месте журнал и три десятка нетерпеливых взглядов. — Пять минут на разминку, пятнадцать минут спаррингов, — строго сказал непрофессор Поттер. — А потом, если у меня не будет сильно больших нареканий — будем болтать.       С таким подходом студенты уже научились не спорить. Так что двадцать минут Гарри ходил между старательно колдующими и прыгающими парами и под конец обозначенного времени искренне считал свой долг преподавателя боевой магии в должной степени выполненным. — Ну всё, я вами доволен, — он поднял руки, и школьники тут же рассыпались по партам и подоконникам. — Спрашивайте.       Слово взяла Эшли Голдштейн: — Вы думаете, из-за этого Долохова будет конфликт? — Кого с кем, мисс? — Один из моих родственников, — тут Голдштейн могла не грешить против истины, ее семейство было фантастически разветвленным и многочисленным, — считает, что из-за Теодора Нотта, который убил аврора, в двухтысячном могла бы разгореться третья магическая. Если бы не вмешательство мадам Прюэтт...       Ну и кто бы сомневался, что умники и прирожденные интриганы смогут провести нужные параллели? Пришлось отвечать как есть.       Разговор оставил двойственное ощущение. Дети боялись, и Гарри считал это категорически неправильным — что шестнадцати-семнадцатилетние школьники всерьез переживают о том, как скажутся на их судьбах действия постороннего мужика из другой страны. Но глашатаем тревог чистокровок и слизеринцев выступила полукровная Голдштейн с Рейвенкло, и это яснее любых других признаков говорило о том, что, даже если Долохов добьется своего — расколоть общество на смертельно враждующие лагеря будет уже куда сложнее, чем в двухтысячном. Еще пару лет назад воронята только смотрели бы с исследовательским интересом, как змееныши нервничают и добывают крохи информации. Теперь же... Гарри очень хотел верить, что Хогвартс — достоверный срез ситуации по Англии в целом.       Так он и сказал Малфою, отчитываясь о настроениях молодежи. — Только вот вся Англия не подвергается облагораживающему личному влиянию Гарри Поттера минимум раз в неделю, — Драко был настроен более скептично. — Но в общем ты прав, сейчас нравы помягче, чем тогда. Немного.       Впрочем, Драко, встретивший его — что странно — в коттедже, вообще был какой-то сверх обычного напряженный. И удивительный факт нахождения дома в рабочее время, и это его состояние Гарри отметил сразу, но Малфой пресек вопросы и потребовал сперва рассказать, как прошло занятие. Зато потом Гарри всё-таки добился ответа: — Пэнс наверху, в моем кабинете сидит. Письмо Леди Монтегю ваяет. — По поводу Долохова? — По поводу хотелок будущей свекрови, — прозвучало чрезвычайно зло. — Мадам Монтегю ей вчера в ночи написала, мол, настало время доказать, насколько Пэнси готова быть верной своему будущему Роду и надежной соратницей Наследнику. И из этих доказательств потенциальная belle-mère будет делать окончательный вывод, подходит ли мисс Паркинсон ее старшенькому. Ксавьер, оказывается, уже пару недель как договорился с Пэнс о «небольшой помощи», которая потребуется ему лично в «некотором деле, важном для Рода Монтегю», клялся, что ничего противозаконного. Она согласилась, разумеется. А позавчера она ко мне забегала, когда мы с француженкой над статьей работали, ну и текст-то не секретный, скорее наоборот... Она вчера с утра пораньше и задала Наследнику Монтегю вопрос в лоб: не в том ли деле нужна помощь, вокруг которого пляшут джигу Министерство с Авроратом чуть не полным составом, и в котором еще фигурант с русской фамилией. Вот, дождалась ответа. А тут как раз я по завету Тео нагрянул аккуратно выяснять, не втравили ли ее во что. В общем, сейчас она слезно жалуется Леди Монтегю, что я потребовал от нее отказаться от любого сотрудничества с ними в уплату долга за «страховые» деньги. — И как, по вашим слизеринским понятиям — твое требование более весомое, чем интересы семьи жениха? — Гарри правда давно было интересно, как змеи соизмеряют свои вечные «сочтемся» и «с меня услуга». — А это, мой гриффиндорский друг, очень спорный вопрос, особенно когда в деле замешана «любовь». И решается он обычно в пользу той стороны, которая сильнее надавит. Меня спасает только то, что сейчас Пэнс сама крайне зла на всю семейку...       И как раз тут наверху раздались шаги, и Паркинсон царственно замерла на верхней ступени лестницы. — Добрый день, Поттер. — Привет. Я вам мешаю? — Гарри поднялся было с дивана, но Пэнси отрицательно покачала головой, а Драко попросту дернул его за руку, роняя обратно: — Были бы секреты, мы бы заперлись у меня. — Как скажете.       Пэнси сошла вниз, непривычно прямая и строгая. На секунду снова замерла, глядя Драко в глаза, после чего протянула ему развернутый лист пергамента. — Устраивает?       Гарри бы под таким взглядом точно засмущался читать чужую переписку, но Малфой спокойно взял бумагу из ее рук. Быстро пробежал глазами текст, благо и было его всего несколько строк, потом снова поднял взгляд на Паркинсон. — Ты хорошо подумала?       Пэнси отвернулась, прошла к креслу напротив дивана и опустилась в него, сохраняя спину болезненно прямой. Вот сейчас она совсем не была похожа на мопса, скорее чем-то неприятно напоминала бешеную Вальбургу Блэк с портрета — те моменты, когда матушка Сириуса не орала, а просто смотрела на незваных гостей своего дома. — Я ценю твою деликатность, Драко, но начинаю сомневаться в тебе, как в союзнике. Ты не мог не заметить, что эта женщина обращается ко мне «мисс Паркинсон» и рассуждает при этом, подхожу ли я их Наследнику! Ты всерьез предложил мне заискивать перед ней? — Ты же знаешь, я не лезу в сферу чужих чу-уйств, — показалось, или голос Драко действительно прозвучал чуть виновато? — Твое право выбора. — Что ж, я еще подумаю, как к этому относиться. Повторяю вопрос: тебя устраивает такой текст письма? — А если нет — перепишешь? — Если ты действительно потребуешь этого в счет долга перед вами двумя. — А это? — Это — от меня лично.       Драко с Паркинсон снова принялись играть в гляделки, а Гарри старательно скосил глаза на лист в руках Малфоя.       Уважаемая миссис Монтегю!       С большим сочувствием я узнала о том, что Ваш младший сын Грэхэм проявил неожиданные для Вас нервозность и своеволие и оказался вследствие этого вычеркнут из Ваших планов. Однако же не могу не отметить в его оправдание, что он единственный из Вашей семьи, помимо Лорда Монтегю, кто успел в полной мере насладиться внутренним убранством Азкабана. Полагаю, это позволяет ему иметь собственное мнение относительно разумности рисков, кои Вы считаете приемлемыми для своих детей. В этом я чувствую с ним некоторую схожесть взглядов, ставшую прямым следствием схожести жизненного опыта. С огорчением должна сообщить, что войти в число младших членов Вашей семьи кажется мне ныне невозможным в силу разницы наших представлений о благоразумии и достоинстве.       С крайней печалью и без надежды на скорую встречу       Пэнси Джульетта,       Наследница Паркинсон. — Одобряешь, Поттер?       Оказывается, слизеринцы уже закончили свою дуэль взглядов и терпеливо ждали, пока Гарри дочитает. — Не думаю, что тебе в этом деле нужно мое одобрение, — честно ответил он, и Паркинсон согласно хмыкнула, но потом строго подняла палец вверх: — Одобрение Героя Магической Британии — это всегда полезно, хотя бы для репутации. Давай сюда, я у тебя конверт прихватила, — это адресовалось уже Малфою. Пэнс запечатала свое послание, дождалась, пока Драко подзовет сову, и вместо имени адресата произнесла несколько непонятных слов. — Перевалочный пункт? — заинтересовался аврор Поттер. — Название которого зачаровано на незапоминаемость, — мило улыбнулась Паркинсон. — Надо же неблагонадежным членам общества как-то вести тайную переписку с государственными преступниками в изгнании. — Да не то чтоб я не в курсе! — даже обиделся Гарри. — Толку-то, всё же законно... — Ну вот и ладушки, — Паркинсон еще раз озарила его змеиной улыбочкой и развернулась к Драко: — Малфой, я серьезно насчет долга. Будет очень милосердно с твоей стороны не заставлять меня лично сдавать Ксавьера аврорам, а в остальном — только свистни. Этот новый Долохов мне категорически не нравится самим фактом своего интереса к Лордовым бумагам. — Спасибо, учту, — Драко глядел на нее с тщательно скрываемым сочувствием и совсем не скрываемой тревогой. — Тебе выпить не надо? — Дома. Сейчас я в настроении максимально сохранить собственное достоинство и не устраивать сопливых истерик в обществе двух молодых джентльменов, которые и так добры ко мне сверх всякой меры, — чопорно ответила Пэнси. — К тому же мне следует сообщить матушке, что с Родом Монтегю отношения испорчены. До свидания, Поттер, Мал... — Я тебя провожу, — Драко решительно поднялся, и Пэнси кивнула. Гарри был не так уж близко с нею знаком, зато хорошо знал Драко и именно по его поведению сделал вывод, что Паркинсон сейчас держит лицо на голой слизеринской выучке. И судя по тому, что камин взревел дважды, Драко решил для надежности передать ее Леди Паркинсон с рук на руки.       Впрочем, он вернулся почти сразу и провозгласил: — А вот мне надо выпить, определенно! Ты со мной? Басси, виски и два стакана! — С ней всё будет нормально, — сказал Гарри с непонятной для самого себя уверенностью. — Да будет, куда денется! — Драко отсалютовал ему бокалом и пригубил немного. — Но вообще, маленькая мисс меня сегодня сделала, конечно. Ты просто не видел, какие гроздья розовых соплей она развешивала по светлому образу своего bien-aimé Xavier все эти годы! Я думал, всё, стоит ему свистнуть, и наша Наследница Паркинсон и меня, и тебя, и координаты Родового имения забудет, а оно вон как... Права Грэйнджер, местами я по-идиотски недооцениваю девчонок. — Я передам Гермионе! — немедленно подколол Гарри. — Да передавай, если надо, — отмахнулся Малфой. — Хотя мне казалось, ей для поддержания самооценки такая ерунда уже не нужна.       Крыть было нечем, и Гарри сменил тему. — А вы с отцом им написали уже? — Да, отправил час назад. Леди Монтегю, или кто у них сейчас в Роду за главного, предстоит вечер увлекательных посланий. И если их Наследник хоть немного заслуживает Пэнс, он возьмет ситуацию под контроль и объяснит своим дамам, что иногда надо смириться и утихнуть. Тем более я сделал им вполне рабочее предложение, по согласованию с Министром естественно: там есть серьезный шанс официально вывести Родовой особняк из-под конфискации, как часть имущества, принадлежащую младшему сыну, который, как мы знаем, честь по чести амнистирован. Не торжественная реабилитация всей семьи, конечно, но заметно больше, чем они имеют сейчас. — Малфой, — окликнул Гарри через паузу, занятую неспешным потягиванием виски и обдумыванием только что произошедшего. — А ты бы заставил Паркинсон отказать Монтегю в счет долга, если бы она сама хотела помогать им? — Если бы кабы до луны росли бобы, — отмахнулся Малфой, преувеличенно громко звякая бутылкой. — Малфой? — Знаешь, чему по-настоящему учит Слизерин? Не выносить сор из избы, то есть жить там и с теми, с кем свела Распределяющая шляпа. Внутренняя грызня — это одно, но только за закрытыми дверьми. Правые, виноватые, враги, друзья — соседи по общежитию всегда ближе к телу, чем самые замечательные чужаки. Сейчас наш с Пэнс общий факультет называется «Англия», и с кем бы мы ни конфликтовали внутри него, на предложение от какого-нибудь грифа подсыпать чихательного порошка в камин факультетской гостиной мы оба ответим одинаково. — Ты — патриот? Серьезно? — Называй, как хочешь, а суть явления я тебе описал. И да, — Малфой твердо посмотрел ему в глаза, — если бы Пэнс забыла о главном правиле Слизерина — я бы ей напомнил принудительно. Но, как видишь, она и сама неплохо соображает. В отличие от Долохова, но он-то никогда и не бывал в нашем серпентарии. Так что ждет его много сюрпризов...