Чужак, или Много тайн, больших и малых

      Примерно на четверть «Д. Смит» состоял из протокола — если можно так сказать — допроса Игоря Каркарова. Под пытками и непрерывной легилименцией тот признался, что находился при штабе Волдеморта по прямому приказу некоего волшебника из России и выполнял — среди прочих ролей — функции наблюдателя, читай: «шпиона». Что в переданных им Лорду материалах о русских наработках по созданию крестражей были преднамеренно упущены некоторые важные детали, и сделано это было даже не с целью навредить, а из исследовательского интереса — тот же некий русский волшебник хотел проверить теорию о семиединстве крестражей, но предпочел экспериментировать на чужой территории. Имя своего патрона Каркаров так и не выдал — блоки на его разуме оказались сильнее настойчивости Пожирателей Смерти. Но образ из его сознания вытащить удалось, и несколько человек, включая Антонина Долохова, опознали Григория Пáгубова — одного из сильнейших темных магов России.       Бóльшую же часть папки составлял сжатый конспект научно-теоретических изысканий с огромным списком литературы в конце, Гермиона бы оценила. Некоторые тезисы были Гарри знакомы еще с Войны: что семь — сильнейшее магическое число и что раскалывать душу в принципе вредно, а уж на много кусков — и вовсе несовместимо с любой формой осмысленного существования. Другие относились, видимо, к чисто русским наработкам: что вместилище осколка души обязательно должно быть условно единым, но надежнее будет зафиксировать его в семи оболочках и формах, а еще все эти вместилища должны что-то там символизировать и какие-то там качества воплощать — Гарри не вчитывался. Однако один из то ли предков, то ли идейных вдохновителей Пагубова уже поставил на дословное соблюдение этих рекомендаций: те самые дуб, сундук, медведь и остальной зоопарк, описанные на первой странице — и оказался недоволен результатом. Потому и потребовалось проверить, как сработает обратный, так сказать, подход. И Волдеморт не подвел: несмотря на грубое нарушение постулата о едином крестраже, смог возродиться и вернуть себе магическую силу даже в бóльшем объеме, чем имелся при «первой» жизни, хотя по всем расчетам русских — не должен был. Но русские не придали значения индивидуальной мощи вместилищ, а древние артефакты Основателей и самой Смерти — это вам не заяц и утка, выловленные в ближайшей рощице. Таким образом, если создать семиединый крестраж, полностью, а не частично состоящий из могущественных артефактов, соответствующих заданным претребованиям...       Больше всего в этом труде Гарри напугала простота, даже небрежность изложения. Понятно, что ритуалы создания крестража и последующего возрождения были описаны не здесь, а в тех самых перечисленных ниже книгах. Понятно, что собрать артефакты нужной силы и с нужными характеристиками было абсолютно непосильной для среднего волшебника задачей. Но сама идея бессмертия и всемогущества в одном флаконе выглядела на удивление доступной. Очень соблазнительно выглядела. Никаких грозных слов типа «Волхование всех презлейшее», и предупреждений «Я не знаю о крестражах ничего, а если бы и знал, вам не сказал бы!», а будничное описание, как в книге рецептов тёти Петунии: возьмите качественные ингредиенты (четкие критерии качества прилагаются), следуйте инструкции, всё! — Это не должно попасть ни в чьи руки, — сказал Кингсли, полностью отвечая собственным мыслям Гарри. — Даже если это будет стоить жизни Леонарду Пьюси, я не допущу самой возможности риска в этом вопросе.       Гарри впервые со времен войны услышал в голосе Шеклболта такой непримиримый металл и не нашел причин возразить. Но почти сразу ему в голову пришла другая мысль. Он создал Патронуса: — Малфой, ты сказал, что вернуть Долохову надо всё до пылинки. А больше, чем было, вернуть можно?       И когда олень умчался сквозь стену, пояснил: — В короб можно положить алхимический огонь или что-то подобное. Магловскую гранату на растяжке и бутыль горючего. — Интересное решение, — одобрил Шеклболт. — Ждем ответа от Драко.       Окками не заставил себя ждать и был предельно лаконичен: — Не оговорено. — Отлично! На чары он, может, и проверит, а вот бензин... Я у Дина Томаса спрошу, он в магловских штуках разбирается! — воспрял духом Гарри. — Если речь идет об уничтожении всего архива сразу после передачи, — заговорил молчавший до сих пор Люциус, — то полагаю необходимым скопировать некоторые из документов. Как минимум — зафиксировать список имен живых волшебников, удостоившихся именной папки в этой коллекции. — Я думаю, надо копировать всё, — сказал Гарри, и оба старших волшебника посмотрели на него с одинаковым изумлением. — Ну, надо будет уже в рабочем порядке перечитать все эти кляузы, мало ли что еще выплывет, даже... даже на тех, кто уже мертв. Неактуальное — сжечь и не вспоминать, но вдруг там, я не знаю, какие-то проклятья, которые еще действуют, темные артефакты по чуланам спрятаны? А про крестражи... Знаете, сколько времени и усилий мы с ребятами потратили в Войну, собирая саму информацию о них? А кто-то ведь написал вот это всё, верно? И не факт, что этот «кто-то» погиб и всё, что знал, унес с собой в могилу. Значит, есть вероятность, что однажды кому-то снова придется искать управу на очередного бессмертного. Лучше бы, чтобы эти знания были спрятаны, но сохранились, на всякий случай. — Весьма дальновидные рассуждения, — осторожно произнес Кингсли. — Но ты уверен, что эта информация не опаснее, чем ее отсутствие? — В Отделе Тайн хранятся не менее опасные вещи, — с деланым спокойствием отметил Люциус. — На то он и Отдел Тайн. — Это тот Отдел Тайн, куда мы вломились, будучи пятикурсниками? — цинично уточнил Гарри. — Надеюсь, со времен Фаджа в системе безопасности Министерства произошли некоторые положительные изменения, — сказал министр, впрочем, без упрека или напора. И правильно сделал. — А, точно. Это тот Отдел Тайн, откуда Руквуд подрезал опаснейший артефакт практически на глазах у охраны, — как и Кингсли, Гарри был настроен бескомпромиссно. — Извините, я не настолько доверяю структурам Министерства. Только конкретным людям в них, а в Отделе Тайн у меня мало знакомых. — Ты сам настаиваешь на сохранении этой информации, — сдержанно напомнил министр. — Твои предложения?       Гарри внимательно посмотрел на Люциуса. — Мне Драко рассказывал, как раньше организовывали безопасность поместий. Защитные чары плели несколько волшебников, и отменить их могли только они же, все вместе, я правильно помню? Можно же сделать по тому же принципу просто непроницаемый периметр?       Люциус кивнул, демонстрируя удивленное одобрение: — Да, вы правильно помните, и идея не лишена изящества. Как вы считаете, Кингсли? — Создать хранилище, проникновение в которое возможно только совместным усилием конкретной группы людей... Да, в общем виде это выглядит неплохо, — признал тот. — Но остается еще один момент. Эта информация уже есть в нашей памяти. Полагаю, нам всем стоит принести Непреложный... — О чем? — неожиданно эмоционально перебил Малфой. — Среди нас один Министр Магии и один Избранный Герой, любому из вас может потребоваться экстренно воспользоваться этим знанием ради безопасности многих. Может потребоваться рассказать кому-то о сути угрозы. Более-менее стандартная формулировка допустима только для меня... — на последних словах стала понятна причина его вспышки. — Хорошо, что Драко занят, — невпопад сказал Гарри, и Люциус кивнул ему, благодаря за понимание. — Да, я хотел бы помнить. А вам, может, лучше обливейт? Он не убивает хоть, если что. — Насколько мне известно, обливейт в вашем исполнении может быть и хуже смерти. — Люциус ехидничает, значит, всё не так плохо! — Я могу наложить обливейт, — подал голос Кингсли. — Сильный и стирающий не менее получаса времени от момента наложения, выбирать отдельные воспоминания я не умею. Зато без каких-либо побочных эффектов, проверено. Такой вариант вас устраивает, Люциус? — Более чем, — Малфой уже полностью взял себя в руки. — Давайте сперва закончим обсуждение, если мое мнение вам еще нужно. — Вы правы, — с некоторым облегчением закруглил тему Кингсли. — Что до Гарри и меня — полагаю, Непреложный Обет о том, что мы не станем создавать крестражи, а также как-либо, в том числе информацией, способствовать их созданию третьими лицами, будет вполне допустим. На случай Империо хотя бы, да и просто, чтобы не было дурных мыслей. Как думаешь, Гарри?       Разумеется, Гарри полностью согласился с таким подходом. Инициативу снова перехватил Люциус, аккуратно отредактировав текст клятвы так, чтобы принесшие её не погибли случайно от единственного неосторожного слова. Затем он же и скрепил Обеты. — Что ж, с самыми необходимыми предосторожностями покончено. — Шеклболт вновь вернулся на свое место во главе стола. — Далее меня волнует вопрос авторства этого, — он указал на папку. — Насколько я понимаю, в результате допроса Каркарова Волдеморт получил всю информацию об изысканиях Пагубова, но уже не смог ею воспользоваться. Получил ли Пагубов наработки Волдеморта, и в каком объеме — остается только гадать. Но составитель этого документа свел воедино обе линии исследований. Очевидно, на данный момент именно он является наиболее опасным носителем этого знания. — Писалось самопишущим пером, — уверенно сказал Люциус. — А по стилю изложения... похоже на Руквуда, я бы сказал, но, боюсь, это просто фирменный стиль всех невыразимцев. — Как думаете, может Долохов знать, кто отправил в сейф именно эту информацию? — спросил Гарри. Малфой сделал сожалеющий жест «кто ж знает», и Гарри согласно вздохнул. — Что-то мне кажется, что надо их колоть любой ценой, и Долохова, и остальных двоих. Лучше международный скандал, чем очередной темный лорд. — Но еще лучше избежать и того и другого, — возразил Кингсли. — Не будем пороть горячку, у нас еще есть время на взвешенное решение.       Некоторое время все трое молчали, потом Люциус ровно предложил: — Думаю, обсуждать абстрактные «страшные тайны» я могу с тем же успехом, что и зная их конкретную суть. Не будем затягивать с обливейтом, я не хотел бы забывать половину дня. — Да, это разумно, — встряхнулся Шеклболт. — Вам нужно подготовиться?       Дальше Люциус продемонстрировал полноценный мастер-класс, указывающий на огромный практический опыт в сокрытии лишних воспоминаний, в том числе и от себя самого. Гарри со всей очевидностью понял, что у следствия что в восемьдесят первом, что в девяносто восьмом действительно не было шансов уличить лорда Малфоя хоть в чем-то, в чем он сам быть уличенным не хотел.       Для начала он придирчиво выбрал самый гладкий и неприметный кусок стены, встал к нему лицом и наговорил подробное сообщение, объяснив самому себе причины обливейта и обрисовав в самых общих чертах ситуацию с исследованиями крестражей Волдемортом и Пагубовым. Потом сгонял эльфа за думосбором, извлек воспоминание об этой речи и заставил обоих свидетелей просмотреть его, проверяя, что в «кадр» не попало ничего лишнего, потому что: «господа, вы просто не представляете, сколько интересного может отразиться в капле росы или крошечном кусочке зеркала, на которые случайно упал ваш взгляд». Заодно пояснил, что только лично и заранее подготовленное воспоминание будет содержать необходимые сигналы, которые после обливейта убедят его в добровольности этого решения и истинности озвученных в сообщении фактов. Потом проследил, чтобы все документы, о которых ему не стоит помнить, были надежно убраны из зоны видимости. И только после этого поудобнее устроился в кресле и предложил Шеклболту приступать. — Захватывайте час-полтора, так будет надежнее. Хотя постойте, еще одно! Я настоятельно прошу вас, господа, постараться убедить меня в том, что от своих познаний вы тоже так или иначе избавились. Я, разумеется, заподозрю, что это не так, но не буду знать точно, а это уже неплохо. Вот теперь всё.       Кингсли кивнул и поднял палочку. — Обливейт!       Люциус обмяк в кресле, шаря расфокусированным взглядом по противоположной стене. Почему-то смотреть на это было неприятно и немного страшно. Но не прошло и минуты, как Малфой как будто окончательно проснулся, обвел взглядом кабинет и, почти идеально скрыв тревогу за естественным интересом, спросил: — Что произошло? — Ваше воспоминание, — Шеклболт указал ему на думосбор.       Люциус кивнул, подхватил палочкой туманную нить и направил ее себе в висок. Пару минут посидел в задумчивости, потом вызвал темпус и изумленно вскинул бровь: — Однако! — Слишком много затронул? — слегка виновато спросил Кингсли. — Изрядно. Часа три как минимум. — Что последнее вы помните? — встревожился Гарри. — Материалы на Аберкромби, дача взятки... — Люциус просканировал взглядом стол и холмы папок на нем. — С тех пор было что-то принципиально важное, кроме обнаружения искомого? Я вижу, вы, то есть мы, успели отсортировать дела ныне покойных волшебников. Я уже озвучил предположение, что остальные свою безопасность купили сотрудничеством с Лордом? — Да, и мы успели решить, что это подозрение будем обсуждать, когда не останется более актуальных дел, — прохладно отозвался Шеклболт. — Логично. Итак, насколько я себя понял, мы остановились на вопросе хранения неких крайне неприятных бумаг? — Да, — Гарри пересказал собственную идею насчет системы самоуничтожения для отдаваемого Долохову оригинала архива и группового «ключа доступа» для копии. — Идея не лишена изящества, — слово в слово повторил Малфой свой прошлый вердикт. — Но в любом случае потребуется и изначально надежное место хранения. — Отдел Тайн, — уверенно сказал министр. — Я по-прежнему считаю его достаточно надежным местом, а если доступ непосредственно к бумагам будет еще и дополнительно защищен предлагаемыми Гарри чарами — думаю, это будет максимально возможный уровень безопасности.       С таким подходом и Гарри, и Люциус согласились без возражений. А потом последний спросил: — Копии уже созданы? — Разумеется, — немедленно ответил министр и продолжил без паузы: — Итак, распределяем задачи. Люциус, полагаю, вам сейчас есть смысл присоединиться к Драко и помочь ему в работе с клятвами мистера Пьюси. Если удастся сделать запланированное Долоховым шоу необязательным, это развяжет нам руки. Гарри, свяжись с аврором Томасом, подумайте вместе над системой уничтожения архива. А я посижу драконом на сокровище, а заодно пообщаюсь с мистером Смитом по поводу организации его хранения.       Гарри сперва удивленно вскинулся, не понимая, с чего бы министру намекать на ту самую папку, а потом сообразил, что «Мистер Смит» — это официальное именование главы Отдела Тайн, сама личность которого, традиционно, является секретом. И всерьез задумался, случайное ли это совпадение. Похоже, сам Кингсли тоже задумался об этом, по крайней мере, щека у него нервно дернулась. — Удачи, господа, удачи всем нам, — кивнул Малфой, медленно поднимаясь из кресла. — Удачи всем нам, — поддержал Шеклболт. — Камин для вас открыт. — Благодарю.       Когда пламя за Люциусом опало, Гарри на всякий случай отправил Драко патронуса, предупредив, чтобы встретил отца. Уж очень тот тяжело двигался, мало ли, может, ему и обливейты тоже вредно? — Поможешь мне в копировании? — спросил Кингсли, когда он отправил сообщение и развернулся к столу. — Моего джеминио недели на три точно хватит, но если мы планируем сохранить информацию о крестражах надолго, стоит воспользоваться пером и чернилами. — Давайте. Как думаете, то, что папка названа «Д. Смит»?.. — Хотел бы я точно знать, Гарри. Может быть, это простое совпадение, в конце концов, такое обозначение подчеркнуто абстрактной персоны не ново. Может быть, это некий юмор автора... А может быть — прямое указание. Это еще одна причина, по которой я хочу пообщаться с главой Отдела Тайн.       Кингсли говорил и одновременно занимался уборкой на столе. Копировал папки и отправлял оригиналы обратно в короб той же небрежной грудой, а копии — в личный безразмерный сейф аккуратными стопками: отдельно дела умерших, отдельно — уже просмотренные, отдельно — остальные. Гарри, взглядом спросив разрешения, подтянул к себе писчий прибор и пергамент и тоже занялся делом.       Как вскоре стало понятно, за годы, проведенные вне школы, он утратил один очень важный школьный навык — записывать текст, полностью игнорируя его смысл. Даже унылые авроратские отчеты всё равно приходилось не только писать, но и хорошенько обдумывать всё фиксируемое в надежде найти зацепку, вот и сформировалась привычка... В общем, Гарри честно хотел бы пропустить изыскания двух тёмных магов мимо головы, но не вышло. Уж очень простым и доступным было изложение, словно само подталкивало к выводам, которые автор просто поленился формулировать. Ну очевидно же, что чаша с барсуком в плане символики — это практически полный аналог медведя в сундуке. Воскрешающий камень — инверсированное яйцо, символ возобновления жизни. Диадема воронов может быть как-то связана с уткой, надо бы посмотреть толкования... Вот на этой мысли Гарри отчаянно зажмурился и отпихнул от себя пергамент. Не надо ничего смотреть, даже думать об этом не надо! Из каких, вообще, бездн памяти вылезли вот эти значения чаш и яиц? Проходили в Хоге, или это знание — чужое? — Что с тобой, тебе плохо? — Гарри открыл глаза и наткнулся на встревоженный взгляд Шеклболта. Пришлось экстренно брать себя в руки. — Очень мерзкое чтение, правда. Я сейчас, только минутку передохну. — Мордред, я не подумал, что тебе не стоит... Бросай, я закончу. — Нет! — Гарри отпрянул и для надежности накрыл проклятую папку рукой. — Вы это внимательно читали? — В достаточной мере, — теперь министр смотрел с подозрением. — Я к тому, что это действительно мерзость, если в нее вдумываться, — Гарри помотал головой, отгоняя внезапную тошноту. — Я планирую дописать, а потом достать и уничтожить воспоминание. Надеюсь, этого хватит, но если что — я вас тоже попрошу об обливейте. И поэтому дописывать буду именно я, чтобы не пришлось обливейтить двоих. — Что ж, это рационально. Но если ты чувствуешь что-то такое... — Я достаточно хорошо представляю, как ощущается что-то такое, надеюсь заметить, если станет совсем плохо, — твердо ответил Гарри. И тут же с фирменной бестактностью добавил: — А вы — не представляете. Рон в свое время нас с Гермионой чуть не побил, хотя знал о влиянии крестража. А вы всё-таки целый министр, у вас возможностей кого-нибудь пришибить куда больше. Тут не так много осталось, справлюсь.       Шеклболт в ответ хмыкнул с некоторым сомнением. — Я, конечно, доверяю твоему опыту. Но уж если говорить о возможностях кого-нибудь «пришибить»... Я видел, на что ты способен, Гарри. Ты твердо уверен, что тебе стоит продолжать? — Я уверен, что справлюсь, — Гарри упрямо мотнул головой, но потом нехотя признал: — Но моя уверенность — это еще не гарантия. Можно Драко сдернуть, он почти год со мной в одном доме жил и здорово насобачился останавливать мои «детские выбросы», как он это называет.       Не то чтобы Гарри всерьез подозревал, что эти записи повлияют на него, как когда-то крестраж. Но, как не раз показывала практика, случайно устроить магическую бурю просто от расстройства он очень даже мог. А наличие таких исследований, тем более — существование человека, которые их провел и записал, безусловно были поводом для очень серьезного расстройства. — Думаю, не страшно, если мистер Малфой ненадолго прервет свои исследования. Отправишь патронуса?       Смотрел министр испытующе, похоже, всерьез подозревая, что начитавшийся нехорошего Герой может и не справиться с самым светлым заклинанием. Однако Гарри без проблем вызвал своего оленя, чем заметно его успокоил. Через несколько минут из камина появился встревоженный Малфой-младший. — Что с тобой опять? — Пока ничего. Можно, тебе министр объяснит, а я продолжу пока?       С приходом Драко на душе стало заметно светлее — просто так. И Гарри с новыми силами взялся за копирование. К тому же теперь его заметно отвлекали переговаривающиеся Кингсли и Малфой: сперва они прошлись на тему Избранного, который до того занят, что объяснять его проблемы будет бездельничающий по жизни Министр Магии. Потом Шеклболт вкратце обрисовал ситуацию в целом, а Драко подтвердил, что уже в курсе основных событий, включая обливейт Люциуса, и считает очень благоразумным на всякий случай проконтролировать магически нестабильного Героя в процессе совершения очередного геройства. Их довольно ехидный местами диалог позволил Гарри куда меньше вникать в переписываемый текст. Это ли, или еще что повлияло, но оставшиеся пару листов он добил без лишних переживаний. — Всё! — он разложил пергаменты обратно: оригиналы — в папку «Д. Смит», копии — аккуратной стопочкой. Кингсли достал из своего стола плотный почтовый конверт, засунул в него копии и, капнув сургучом, запечатал личной печаткой. — Во избежание. — Я, может быть, еще записку напишу? Предостережение для тех, кто захочет это читать, — неуверенно предложил Гарри. Оставить такое предупреждение он считал необходимым, вот только в роли составителя себя никак не видел. — Пиши тогда! — поторопил его Шеклболт. — Я ожидаю, что мистер Смит довольно оперативно появится по моему вызову, хотелось бы всё закончить до него.       И словно в ответ на его слова в помещении появился патронус мисс Аманды, сообщивший, что Глава Отдела Тайн ожидает в приемной. — Вы же не собираетесь сейчас ему отдавать? — Нет. Только убедиться, что «Д. Смит» на конверте — совпадение, и обговорить саму возможность хранить архив в его отделе. — Тогда я потом напишу! А пока схожу с Томасом поговорю. — Хорошо. Полагаю, молодые люди, мы сегодня еще встретимся.       Драко молча кивнул и утянул Гарри к камину. Если министр и удивился объявленному адресу «Малфой-мэнор», то вида не подал. Зато удивился Гарри, чуть ли не пинком отправленный в камин первым. — Не мельтеши. Дай-ка я тебя внимательно посмотрю для начала.       Возражать целителю Малфою, вставшему на тропу диагностики, было бесполезно, а в некоторых случаях — просто опасно, так что Гарри послушно дал себя просканировать всеми возможными способами. — Не, не вижу никаких отклонений. Будем считать, что на этот раз тебе повезло. Теперь следующее: я с утра не ел, а ты? — Точно! — сказал Гарри, и его желудок тут же подтвердил наличие проблемы жалобной руладой. Как-то за беготней, а потом раскопками чужих тайн про обед не вспомнилось. — Меня как раз отец пришел оттаскивать от Пьюси, когда прискакал твой патронус. Так что стол уже накрыт, предлагаю воспользоваться.       Как сообщил домовик, остальные Малфои уже отобедали, чему Гарри был скорее рад. Всё-таки за одним столом с Люциусом и Нарциссой приходилось куда более внимательно следить за собственными манерами, а сейчас он просто хотел есть — много и быстро. Драко, конечно, осуждал, но комментировать давно уже бросил. Зато Гарри закончил есть куда быстрее Малфоя, и последний мог не спеша продолжать трапезу, одновременно слушая отчет о пропущенных событиях. Дослушав, резюмировал: — Все воспоминания, кроме жутко секретных, потом мне в думосбор сольешь! Я тоже хочу посмотреть компромат на «светлых»! — Будет сделано. Как у тебя с Лео? — Пока никак. Я думаю, что, если он что-нибудь нарушит, мы с отцом сможем так или иначе нивелировать последствия, но сам понимаешь, это пятьдесят на пятьдесят: либо справимся, либо нет. Я бы предпочел не проверять. — Тогда я — к Дину. Спасибо за обед и всё такое. — На здоровье и все такое, — в тон отозвался Малфой. — Держи меня в курсе.