Чужак, или Много тайн, больших и малых

Джен, Сонгфик. Люциус, Нарцисса, Лýна. Вбоквелл, который был бы отдельным мини, если бы не был так тесно связан с событиями основной истории. Так что пусть лежит здесь. _________________________________________________________________

Ни слова о мозгошмыгах

      Достаточно щелкнуть пальцами, и невидимый домовик мгновенно перенесет хозяина в нужную точку дома. Это быстро и практично, а не по годам изношенное тело слишком часто просит пощады. Люциус не склонен к самоистязанию и часто перемещается именно так. Особенно когда Малфой-мэнор пуст, и стук трости глухо разносится по безмолвным коридорам, назойливо отсчитывая утомительные, слишком короткие теперь шаги.       Но сегодня в его доме кипит жизнь. Люциус идет от малой столовой и почти до самого конца галереи слышит за спиной голоса сына и Поттера. Дверь едва заглушает их: молодые, сильные, каждое слово полно эмоций, легких и переменчивых. Люциус не вникает в смысл, он слушает голоса как музыку. И потом, поднимаясь по длинной пологой лестнице, все еще слышит отзвуки из столовой. А когда голоса мальчиков уже совершенно точно остались позади, он начинает слышать другую музыку — из салона этажом выше. Требуется несколько десятков шагов, чтобы за мелодией он различил голос жены. Нарцисса поет довольно редко, обычно в одиночестве или для него. Значит ли это, что гостья уже покинула поместье?       Люциус заканчивает подъем и сворачивает навстречу звукам рояля и голосу жены, направо, а не влево, к своим комнатам. Проход к музыкальному салону устлан коврами — именно для того, чтобы случайные шаги не мешали наслаждаться музыкой. Стук трости тоже тонет в глубоком ворсе. Люциус останавливается перед открытой дверью. Нет, Нарцисса не одна, и всё же она поёт.       Впрочем, уже не поёт, только перебирает клавиши, постепенно соскальзывая на импровизацию, в основе которой один из старобретонских мотивов, слишком странных для современного искушенного слушателя. Странных под стать сегодняшней гостье мэнора.       Лýна протягивает руку и тоже касается клавиш. Это выглядит как невежливая шалость, лишний звук врывается в тягучий старинный напев, но Нарцисса никак не показывает своего недовольства. Она продолжает играть, и даже чуть отводит локоть, словно предоставляя гостье возможность и дальше вмешиваться. Луна принимает это предложение. Еще несколько редких коротких аккордов кажутся Люциусу диссонансом, но потом он улавливает новый мотив. Теперь мелодия стала еще более странной, но аккорды Луны уже не режут слух, став ее частью, как всплески воды о камни — лишь часть мелодии огромной реки.       Люциус делает несколько шагов назад. Глупо хозяину дома стоять и подглядывать из-за двери, а импровизация в три руки — слишком деликатный процесс, чтобы являться и смущать играющих. Люциус проходит в соседнюю курительную комнату и опускается в одно из роскошных вольтеровских кресел. Он — хозяин этого дома, и ему не требуется даже концентрироваться на своем желании, чтобы ясно слышать все происходящее за стеной. Настолько он еще хозяин этого дома... Люциус прикрывает глаза и просто слушает музыку, которая звучит не для него.       А потом, несколько секунд или несколько минут спустя, Луна начинает петь. Впрочем, это не стоило бы называть пением, голос у нее совсем не развитый, и слова звучат всего лишь чуть напевным речитативом. Пожалуй, никогда еще музыкальный салон Малфой-мэнора не осквернялся таким неумелым вокалом. Никогда, кроме двух лет безвременья, которые Люциус предпочитает не воспринимать. Тогда любой, к кому Лорд благоволил, мог ввалиться в любую комнату, потыкать пальцем хоть в бесценный фарфор, хоть в чуткие клавиши, и бывало, что пьяный Яксли под звуки этого самого рояля бубнил свои убогие вирши, которые почитал романсами. Люциус смаргивает, прогоняя непрошеное воспоминание. Голос Луны, хоть и не оформленный должным образом, всё равно достаточно приятен, не стоит оскорблять его такими сравнениями.       Луна поет.       На замшелых прудах, где камыш и ряска,       Где от брошенной гальки круги по часу,       Где боярышник в платье, а сосны в рясах,       Не ходи у ручья, не бери грибов.       Там, где горькой настойкою воздух крепок,       Утром, серым и липким, как мокрый пепел,       Ты увидишь поляну, где ходят кэльпи.       Ты увидишь... Что станет тогда с тобой?       Люциус саркастически улыбается, пользуясь тем, что эта Скамандер не может его увидеть. Даже песни ее о зверях, вот же, право, одержимая. Странно, однако: мелодия ровно и гладко ложится под слова, что вдвойне удивительно для импровизации. Но предположить, будто Луна с Нарциссой уже репетировали именно эту песню, было бы еще более странно.       Не пытайся поймать на овес с уздечкой,       Не приманивай хлебом и теплой печью,       Оглянись беззаботно, шагай беспечно,       Не косись на веревку, не трогай плеть.       Кэльпи не подзываются свистом, криком,       Кэльпи ловят на их любопытства блики,       Есть пословица детская: «ты живи так,       Чтобы кэльпи пришли на тебя смотреть».       Кажется, подобную присказку Люциус действительно слышал. Кто-то в Хогвартсе цитировал ее применительно к Гриффиндору, безыскусно скаламбурив: «чтобы кэльпи пришли с тебя поржать». Юмор тоже в духе факультета Годрика, но тогда это казалось забавным.       И всё же любопытно, кто сложил эту странную балладу: сама ли Луна, кто-то из ее безумных родителей или предков? Изначальный мотив, взятый за основу Нарциссой, таких слов совершенно точно не подразумевал, совсем иной стиль. Эта странная девочка даже песни поет не как все.       Я не знаю, как надо жить: лучше? плоше?       Где-то бродит моя водяная лошадь,       Подбирает губами чужие крошки,       На чужих кóсит дикий янтарный взгляд.       Я не знаю, как надо: без ссор? без прений?       Дом построить? Родить? Бросить в землю семя?       Я слыхала, что кэльпи бегут сквозь время,       И меняют его, как они хотят.       Люциус снова не может сдержать усмешки. Юная Лавгуд — о да, конечно же, Скамандер! — определенно не изменяет себе. Даже о реально существующих животных у нее найдется странная идея, сводящая на нет любые попытки воспринимать ее слова всерьез. Интересно, как сами Скамандеры к этому относятся, ведь сумасбродные байки Луны способны подорвать репутацию серьезных магозоологов. Или на публике она как-то сдерживает свою фантазию?       Люциус одергивает себя. Любое слово адресовано кому-то, с разными людьми говорят на разных языках. Сейчас миссис Скамандер поет не для лорда Малфоя, так что не стоит оценивать на свой вкус. Нарцисса нашла бы способ прервать музицирование, если бы ей не нравилось то, что делает гостья. Пусть Луна поет как угодно и о чем угодно, если это угодно леди этого дома.       Люциус слушает, потому что хочет приобщиться к тому, что нравится его жене.       Кто-то слушает песни с высот балкона,       Кто-то видит, проснувшись, в окне дракона...       Так скачите, мои водяные кони,       По далеким годам, по иным мирам.       Там, где был ты — с невестой, с семьею, с другом,       Все исправишь — и время замкнется кругом,       Ты откроешь глаза, ты протянешь руку —       Кэльпи топчет минуты, подходит сам.       Безумие заразно, тоскливо думает Люциус. Девочка поет там, за стеной, и не может знать о своем неучтенном слушателе. И тем более она не может знать об исследованиях старшего Нотта, о содержимом проклятого архива и о раздумьях, что со вчерашнего дня отравляют мысли. Девочка, вечно глядящая будто сквозь и внутрь, видящая незримое и не видящая поводов бояться, даже когда...       Она просто поет, и ничего кроме.       А безобразно старый, почти обессилевший лорд слушает ее и сам додумывает смыслы, которых в ее песенке, конечно же, нет.       Ты садишься верхом — конь стоит недвижно.       Ты вздыхаешь: ты — жив, ты — дожи́л, ты — выжил!       Ну, давай же — раз прошлое стало ближе,       Бей копытами в хрупкий ноябрьский лед.       Над мэнором снежинкою тает вечер,       Серебром след копыт на земле отмечен,       С каждым шагом движенье быстрей и легче...       Кэльпи скачет вперед.       Не назад — вперед!       Мелодия резко обрывается на очередном неправильном аккорде сумасбродной Скамандер. — Простите, — нервно говорит Нарцисса. — Я сбилась, так жаль... — Но это не вы, — безмятежно отвечает Луна. — Это песня себя закончила. Конь унес его вперед, это главное. — Кого? — очень тихо спрашивает Нарцисса. Луна молчит, а Люциус словно воочию видит ее мечтательную улыбку. Ну вот и он теперь видит незримое, воистину, это заразно!       Нарцисса снова начинает играть, на этот раз узнаваемое, что-то из своих юношеских сочинений. Люциус некоторое время еще слушает, потом поднимается, тяжело опираясь на трость, и неслышно уходит от музыкального салона. Музыка тает за спиной, но даже когда он закрывает тяжелую дверь своего кабинета и садится за рабочий стол, ему все еще мерещатся ее отголоски. Люциус улыбается, кладет перед собой пергамент, берет в руки перо. Прикрывает глаза, вспоминая единожды виденные строки, и начинает воспроизводить текст доноса из папки с ничего не значащим именем «Гвендидва Эттон». Вчера Люциус едва не выдал себя, сперва — когда увидел это имя в россыпи бездарного, по большей части, компромата на столе у министра. И второй раз — обнаружив, что могучий обливейт Кингсли всего на десяток минут не дотянулся до памяти об этой папке.       Но память — при нем, и он пишет, а потом сверяет записи при помощи думосбора, чтобы каждое слово было строго на своем месте, иначе лекало шифра может лечь неверно. Строки сходятся, по-новому пересобирая текст. Люциус кивает сам себе.       Тео Нотт, старый хитрец, тоже использовал имя тайной пассии, чтобы спрятать наследство в лордовом архиве. А у Теодора-младшего наверняка имеется своя часть ключа. Люциус еще подумает, что делать с доставшейся ему информацией. Возможно, просто подарит записи сыну старого друга, чтобы мальчику было чем выкупить родовой особняк, не уподобляясь долоховскому бастарду. Кингсли наверняка пойдет ему навстречу, ведь модифицированный Маховик Времени определенно стоит одного старого, ото всех закрытого дома. А мальчик уже зарекомендовал себя наилучшим образом, так что закрепить его лояльность очередной услугой совсем не лишне, Драко в будущем наверняка пригодится.       Да, пожалуй, использовать маховик для выкупа у Министерства родового особняка Ноттов будет наилучшим решением.