Эноле Холмс не нравился посторонний скрежещущий звук, который издавало переднее колесо ее велосипеда. Пару раз по дороге из центра ей даже пришлось спешиться, чтобы проверить крепления, но на первый взгляд все было в порядке. Конечно, не помешало бы подтянуть гайку, но ключ она как назло забыла дома. В обычное время у нее всегда под рукой был пенал с инструментом, но сегодня все с самого утра пошло не так.
День начался с того, что, спустившись на первый этаж, она обнаружила Шерлока лежавшим лицом вниз на полу в гостиной. От этой картины ее сердце пропустило добрых пять ударов. За долю секунды в голове пронеслось с полдюжины сценариев, один другого страшнее. Подвернул ногу и упал? Сломал шею? Инфаркт? Инсульт?!
Все оказалось проще. Пустая бутылка из-под джина и валявшийся рядом бокал с отколотой ножкой ясно указывали на то, что накануне брат устроил маленькое празднество, в ходе которого утратил чувство меры. Тяжело вздохнув, девушка опустилась рядом с Шерлоком и попыталась перевернуть его. Он пробормотал что-то нечленораздельное. Энола поморщилась, учуяв от него спертый запах спиртного.
— Шер, поднимайся. Через час придет миссис Молтке. Что она подумает?!
— Е… еано… о… на… оумат… Я. ачую. зат… што… биаа… — хрипло отозвался ее брат, по-прежнему уткнувшись лицом в ковер.
— Что ты сказал? Я ни слова не поняла…
Шерлок, кряхтя, приподнялся на руках и с видимым трудом уселся, облокотившись спиной на диван. Выглядел он просто безобразно. Энола с болью отметила красное помятое лицо и трехдневную щетину, свалявшиеся волосы, налитые кровью глаза, все еще блестевшие пьяным влажным блеском, неаппетитное пятно на халате.
— Я сказал, что мне все равно, что она подумает. Я плачу ей за то, чтобы она убирала, а не думала, — голос его звучал хрипло, грубо. Было видно, что Шерлок мучается от тяжкого похмелья.
— Не верю, что ты это говоришь, Шер, — грустно сказала Энола. — Ты никогда не относился к людям вот так.
— Как — так? — с вызовом спросил брат.
— Утилитарно. Как к вещам. С этим же нужно что-то делать.
— Энола, вот только не нужно меня поучать, хорошо? Во-первых, я слишком плохо себя чувствую, чтобы выслушивать твои нотации. Во-вторых, это просто смешно. Сначала разберись со своей жизнью, а потом будешь давать советы мне.
— Что ты имеешь в виду, Шер? — очень холодно спросила Энола.
— Ты прекрасно знаешь. Черт возьми, Энола, тебе двадцать два года. Когда нашей матери было двадцать два, Майкрофт уже готовился к школе…
— Ты упрекаешь меня в том, что я не замужем? Что у меня нет детей? Ты же знаешь…
— Я
знаю, что ты уже пять лет льешь слезы об этом террористе Перри, и считаю, что вот с
этим нужно что-то делать…
Энола резко поднялась на ноги.
— Знаешь, Шерлок, мне некогда тут с тобой беседовать о моей неустроенной личной жизни. Мне нужно съездить в город, купить продукты и выпивку для моего брата-алкоголика, а по возвращении заняться обедом и садом, — холодно сказала она. — Когда закончишь тут ползать в собственных слюнях, приведи себя в приличный вид и убери этот свинарник. Не хочу, чтобы миссис Молтке рассказала кому-нибудь в городе, что у нас здесь происходит.
С этими словами Энола почти выбежала из дома, надевая пальто и шляпку прямо на ходу.
Она добралась до центра быстрее обычного, потому что крутила педали с невиданной энергией, в которую постаралась перевести всю свою боль, затем сделала все запланированное и отправилась в обратный путь. К этому времени обида на брата немного поутихла. В последние недели он был очень плох, и Энола предпочитала думать о том, что ужасные, неделикатные, призванные причинить боль слова говорил ей не он, а тот злобный дух, который вселялся в него с первым же глотком «Гордонс» или «Джек Дэниэлс». Неслучайно же эти адские жидкости называют «спиритами» (
* Прим.: Spirit по-английски означает и «дух», и «крепкий спиртной напиток». В русском языке ему соответствует слово «спирт»).
Девушка понимала, что должна объявить войну алкоголизму Шерлока. Пару месяцев назад он уверял ее в том, что использует спиртное лишь для того, чтобы расслабиться и снять боль, но теперь сомнений не оставалось: положение Шерлока становилось почти бедственным. Возможно, если сестра пригрозит оставить его и вернуться в Англию, он прислушается к ней и бросит пить? А, может быть, им стоит прервать свое вынужденное затворничество и начать бывать в обществе? Пусть бостонцы и не вызывали у Энолы особой симпатии, все же едва ли Шерлок станет напиваться каждый вечер, зная, что на следующий день ему предстоит встречать гостей или ехать на прием. Наконец, можно было связаться с Майкрофтом и спросить у него совета. К последней мере Энола прибегать не хотела, но чувствовала, что Шерлок скоро не оставит ей выбора.
Раздумывая о том, как спасти брата, Энола напряженно прислушивалась к скрежету в колесе. Она надеялась, что сумеет доехать до коттеджа, но святые покровители велосипедного спорта явно отвернулись от нее, поскольку буквально в трех милях от дома переднее колесо отлетело с жутким треском, а сама Энола рухнула на землю, успев только вскрикнуть от неожиданности.
Лежа на холодной земле, девушка пыталась понять, сломала ли она что-нибудь и сможет ли встать без посторонней помощи. С усилием она уперлась руками в землю и приподнялась. Похоже, позвоночник был цел, да и ноги слушались ее, хотя в правой лодыжке она ощущала тупую боль. Энола сумела наконец сесть, расшнуровать ботинок и принялась ощупывать кости. Кажется, обошлось без перелома, хотя дотрагиваться до ноги было очень больно.
— Мисс, что с вами? Вы ранены? — Энола даже вздрогнула от неожиданности. Она не имела понятия о том, откуда взялся этот господин, который опустился прямо рядом с ней на колени и теперь обеспокоенно заглядывал ей в лицо. Энола старалась не встречаться с ним взглядом, но отметила про себя, что у него был приятный тембр голоса, правда, вульгарный американский выговор портил все впечатление.
— Благодарю вас, со мной все в порядке, — ответила Энола.
— Позвольте мне, я кое-что знаю о…
Мужчина уже потянул тонкие руки в кожаных перчатках к ее ноге, но Энола, бросив самоосмотр, резко притянула ногу к себе, наскоро зашнуровала ботинок и поднялась на ноги, постаравшись не думать о боли.
— Благодарю вас, в этом нет необходимости. Я в полном порядке.
— Но вы упали и…
— Пустяк.
— Позвольте, я помогу вам…
Проигнорировав мужчину, Энола нагнулась, чтобы поднять сумку с продуктами и выпавшие из нее библиотечные книги, а также то, что осталось от велосипеда.
— Мисс, разрешите мне проводить вас. Я могу понести вашу сумку и велосипед, — попросил мужчина.
— Кажется, я уже сказала вам, что со мной все в порядке и в помощи я не нуждаюсь, — отчеканила Энола, теряя терпение.
— Но я лишь хотел…
— Всего доброго, — эти слова Энола произнесла так, словно на самом деле подразумевала что-то вроде «горите вы в Аду», и, повернувшись спиной к незнакомцу, пошла в сторону дома, опираясь на искалеченный велосипед и изо всех сил стараясь не хромать.
Эдвард Дейвенпорт задумчиво смотрел ей вслед. Безусловно, это была
странная встреча. Он не сомневался в том, что девушка ушиблась и притом серьезно, возможно, даже повредила лодыжку, но она ясно дала понять, что в его помощи не нуждается. Вероятно, он сделал что-то не так? Случайно обидел ее, сам того не заметив? В противном случае, с чего бы ей вести себя с ним так грубо?
Дейвенпорт покачал головой. Вдруг что-то привлекло его внимание. Наклонившись, он увидел на земле маленький серебряный медальон. Он поднял его и открыл. Внутри не было ни обычной для такого рода украшений миниатюры возлюбленного, ни локона волос, — лишь слово «WE», выгравированное на двух створках. Дейвенпорт догадался, что медальон принадлежал нелицеприятной барышне: видимо, хрупкая цепочка порвалась во время падения, а девушка была слишком занята, отвергая помощь Эдварда, чтобы заметить пропажу.
Дейвенпорт покрутил украшение в руке. Слишком простое, слишком скромное, чтобы столь утонченная барышня, — а незнакомка явно не была простушкой, — могла его носить из эстетических соображений. Значит, медальон имел сентиментальную ценность, и девушка расстроится, когда увидит, что потеряла его. Нужно вернуть.
Конечно, Эдвард мог бы догнать ее, ведь она отошла всего-то на сотню-другую шагов, но, с другой стороны, ему почему-то захотелось воспользоваться этой безделицей как поводом для новой встречи. Он чувствовал, что должен извиниться, хотя и не знал, за что именно, а также надеялся, что, возможно, тогда незнакомка будет в лучшем настроении и не станет огрызаться в ответ на каждое его слово.
Эдвард убрал украшение во внутренний карман пальто. На мгновение ему показалось, что сквозь костюм и рубашку он ощущает исходящий от медальона недобрый холодок, словно вещичка была живой, исполненной вредоносной силы, колючей под стать хозяйке. Ему вдруг захотелось немедленно избавиться от медальона, бросить его на землю, придавив каблуком ботинка, да уйти куда-подальше, но Дейвенпорт понимал, что это будет просто глупо. Снова покачав головой, недовольный собственной мнительностью, он продолжил путь в город.
***
Выяснить, как зовут странную незнакомку и где она живет, оказалось не очень трудно. Когда незадачливая велосипедистка наклонилась, чтобы поднять сумку, Эдвард обратил внимание на то, что с собой у нее были библиотечные книги, поэтому, пообедав в одном из бостонских кафе, он направился прямиком в центральную городскую библиотеку. Там он в красках описал незнакомку дежурившему библиотекарю, но почтенная дама за стойкой не узнала или не
захотела узнать в его описании ни одну из читательниц.
Дейвенпорт был не из тех, кто так уж легко сдавался, поэтому следом он обратился к молоденькому мальчишке лет двадцати пяти, подрабатывавшему в библиотеке курьером. Мальчишка в форменной курточке пасся на выходе из читального зала. Он был увлечен чтением чего-то в мягкой обложке противного желтого цвета и чуть вздрогнул, когда Эдвард заговорил с ним.
— Любезный, — сказал Дейвенпорт. — Скажи-ка мне, знакома ли тебе барышня лет двадцати с небольшим, примерно вот такого роста или чуть выше, — он провел в воздухе воображаемую черту на уровне своего солнечного сплетения, — волосы темно-русые, глаза… глаза большие, печальные, кажется серые или светло-карие. Она еще ездит на стареньком велосипеде.
— Не знаю, сэр, — смутился парень. — Тут всякие барышни бывают, откуда же мне знать, о ком вы говорите…
Дейвенпорт догадался, что курьер прекрасно узнал девушку, но боится называть ее имя незнакомцу.
— Послушай, дружище, — доверительно сказал Эдвард. — Ничего дурного у меня в мыслях нет. Я с ней сегодня случайно повстречался. Она обронила свой медальон, а я хочу его ей вернуть. Вот он…
Эдвард выудил из кармана украшение и показал его курьеру.
— Я
знаю, что ты эту барышню знаешь, так что я мог бы попросить
тебя вернуть ей кулон, но дело в том, что мне нужно с ней поговорить, так что, конечно, я предпочел бы встретиться лично. А если ты скажешь мне, как ее зовут и где ее искать, я тебя щедро отблагодарю.
Теперь лицо у парня было заинтересованное. После секундной борьбы с собой, в ходе которой победила его меркантильная сторона, курьер сказал:
— Знаю я этот медальон. Его носит мисс Энн Бейкер. Они с отцом живут за городом, на… гроув, в старом колониальном коттедже. Я однажды отвозил им книги, так что адрес я помню и вас могу туда доставить. Только учтите, сэр, эта мисс Бейкер не особенно-то любезная барышня. То есть она вроде как не грубит, но после общения с ней всегда какой-то осадочек остается.
«Это я уже и сам заметил, — подумал Дейвенпорт, но вслух сказал: — Спасибо, дружище. Если ты сейчас не занят, отвези-ка меня к этим Бейкерам. За все хлопоты я тебе заплачу.
Мальчишка с готовностью кивнул.
***
Оказавшись у дома Бейкеров, Дейвенпорт расплатился с курьером и дал себе несколько минут, чтобы посмотреть на здание, в котором жила загадочная нелицеприятная мисс Энн. Это действительно был большой деревянный коттедж, по всей видимости, еще колониальных времен, сохранившийся на удивление неплохо. Крыша, казалось, была совсем недавно перестелена, да и стены смотрелись достойно. Эдварду понравилось, что доски были выкрашены в мягкий желтоватый цвет, отчего дом казался гораздо более приветливым, чем его «братья», рассеянные по всему Массачусетсу и внушавшие тоску одним своим видом. Привычных для таких строений ставень не было, однако окна были, как водится, со шпросами, а их рамы кто-то заботливо выбелил и даже тщательно отшкурил.
Дейвенпорт взошел на крыльцо и, поборов откуда-то взявшееся смущение, постучал в дверь молоточком. Он испытал смутное облегчение от того, что за этим не последовало ровным счетом ничего. Возможно, курьер ошибся, и мисс Энн Бейкер жила не в этом доме? А, может быть, она просто ушла по делам, хотя как — с пораненной-то ногой?
Дейвенпорт уже собирался уходить, когда изнутри коттеджа послышались какие-то звуки. Кто-то все же собирался открыть ему дверь, однако явно не спешил воплощать этот план в жизнь. Эдвард слышал тяжелые шаги и сопровождавший их тупой деревянный стук. «Так там старик с палкой!» — догадался он. Однако его догадка подтвердилась лишь отчасти, потому что, когда дверь отворилась, перед ним оказался крепкий мужчина приблизительно его возраста, опиравшийся тем не менее на трость с красивым набалдашником слоновой кости:
— Простите меня, — извиняющимся тоном сказал он и улыбнулся. — Я бы с радостью открыл вам побыстрее, но с этой штуковиной далеко не убежишь.
— Ну что вы, это вы простите меня за вторжение. Меньше всего на свете я хотел доставить вам неудобства, — произнес Эдвард. — Меня зовут Эдвард Дейвенпорт, я ваш новый сосед. Живу вон там.
Эдвард указал в направлении своего особняка. Незнакомец жестом пригласил его войти и протянул ему руку для пожатия.
— Очень рад нашей встрече, мистер Дейвенпорт. Я Шеридан Бейкер.
— Рад знакомству, мистер Бейкер. А еще рад тому, что, по-видимому, пришел по адресу. Видите ли, я тут не просто с визитом вежливости. Мне бы повидать мисс Бейкер, если она, конечно, сейчас дома.
— Энн? — удивился Шеридан Бейкер.
— Да. Понимаете, сегодня утром мы случайно столкнулись недалеко отсюда, и мисс Бейкер обронила одну вещицу…
Эдвард достал из кармана медальон. Бейкер помрачнел.
— Лучше бы вы утопили его в реке, — очень тихо произнес он и тут же добавил намного громче. — Энни, дорогая, подойди, пожалуйста, здесь к тебе посетитель.
Через минуту-другую Энн Бейкер собственной персоной вышла в прихожую. На ней был фартук для работы в саду и грубые матерчатые перчатки. Выглядела она очень юной и свежей с раскрасневшимся от работы лицом и выбившимися из прически вьющимися прядями волос.
Девушка изо всех сил старалась не хромать, но Эдвард не сомневался, что каждый шаг давался ей с трудом.
— Это вы? — она подняла брови. Ни тени улыбки на красивом лице.
— Мисс Бейкер, — начал Эдвард, — полагаю, это украшение принадлежит вам. Я обнаружил его сегодня на месте вашей маленькой аварии и вот пришел вернуть вам.
Он протянул медальон девушке. Она взяла его — чуть поспешнее, чем было бы прилично — и крепко сжала в ладони.
— Как вы узнали мой адрес? — спросила она.
— Это было нетрудно. Мне его дали в библиотеке.
— Вот как? Но зачем так утруждаться, ведь вы могли оставить медальон миссис Вудсток? Она бы передала его мне при встрече.
— Что вы, мне совсем нетрудно, ведь я теперь живу неподалеку. К тому же, я хотел лично принести вам свои извинения за… Не знаю точно, за что, но знаю, что чем-то обидел вас в нашу встречу. Я надеялся, что вы примете мои искренние сожаления и заверения в самых дружеских чувствах к вам и мистеру Бейкеру.
— Ваши извинения приняты, хотя вам не следовало утруждать себя визитом к нам, ведь повод поистине мизерный. Что касается ваших дружеских чувств, то я благодарю вас за расположение, однако, боюсь, мы с Шериданом ведем очень замкнутый образ жизни и не особенно стремимся расширять круг знакомств. А теперь я прошу вас простить меня, но мне нужно вернуться к делам, — Энола кивнула гостю головой, вышла из прихожей, едва заметно припадая на правую ногу, и скрылась в глубине дома.
Дейвенпорт казался ошеломленным столь нелюбезным приемом. Шерлок едва заметно покачал головой.
— Мистер Дейвенпорт, — мягко начал он. — Прошу вас простить мою сестру. Несколько лет назад она пережила тяжелое потрясение и это, увы, наложило свой отпечаток на то, как она общается с людьми. Поверьте, у нее и в мыслях не было обидеть вас.
— Я… что вы, мистер Бейкер, я вовсе не… Постойте, вы сказали «сестра»?
— Да, мистер Дейвенпорт, Энни — моя младшая сестренка. Предупреждая ваш вопрос, скажу, что разница между нами составляет восемнадцать лет, так что неудивительно, что многие принимают меня за ее отца.
— Поразительно, — выдавил Дейвенпорт.
— Поразительно, мистер Дейвенпорт, не это, а то, что я даже не самый старший ребенок в семье. Могу я предложить вам чашку кофе или стаканчик виски и сигарету?
— Если это не доставит вам неудобств, мистер Бейкер.
— Ни малейших, я буду только счастлив компании. Быть может, моя сестра и не стремится… как она сказала? … а, расширять круг знакомств, но меня, по правде говоря, вынужденное заточение в четырех стенах утомило порядком.
С этими словами Шерлок жестом пригласил Дейвенпорта следовать за ним.
