***
Провиденс — столица штата Род-Айленд — встретил путешественников проливным дождем. Лишь чудом Эдварду удалось нанять у самого вокзала крытый экипаж, который домчал их с Энолой до небольшого загородного домика, в котором проживал Чарльз Барнс — брат их неуловимого клиента. Дом оказался электрифицирован, и в дверь можно было позвонить. Им открыл молодой мужчина. На вид ему было не больше тридцати пяти. Он был небольшого роста — конечно, выше Энолы, но на целую голову ниже Дейвенпорта. Лицо у него было круглое, словно бы сохранившее детскую припухлость, но карие глаза смотрели из-под сдвинутых темных бровей сурово. Эноле показалось, что она видела этого человека раньше, но подумать об этом ей не дал Уильям Перри, заметивший с видом знатока: — А ты говоришь, у вас с Шерлоком разница в возрасте. Если этот молодец и есть Чарльз Барнс, то он моложе своего брата лет на двадцать, а то и больше! — Мистер Барнс? — спросил Дейвенпорт с легким удивлением, очевидно, подумав о том же. — Да, а вы кто? — не очень-то любезно спросил хозяин дома. — Меня зовут Эдвард Дейвенпорт, мою спутницу — мисс Энола Холмс. Мы приехали в Салем по просьбе вашего брата, мистера Гэбриэла Барнса, но никак не можем его найти. У нас есть информация, что вы можете быть в курсе его местоположения. — Нет, — отрезал мужчина. — Я не знаю, где мой брат. Мы с ним не общаемся. Если это все, то… Энола поняла, что сейчас Барнс-младший закроет дверь у них прямо перед носом. — И ради этого вы приехали в Провиденс? — ехидно спросил Уильям. — Ну же, Нолли, придумай что-нибудь, быстро! Придумывать ничего было не нужно, разве что немного поработать на публику. У Энолы с утра болела голова, сильно отдавая в нос, — очевидно, на погоду, поскольку после полученной в 1900 году контузии девушка стала страшно метеозависимой. Боль была вполне терпимой, но ни Дейвенпорт, ни тем более Чарльз Барнс не знали об этом, поэтому Энола решила сыграть приступ чудовищной мигрени, благо, у нее был богатый опыт борьбы с головной болью и вертиго. Она прижала пальцы к виску и тихонько вскрикнула, а затем покачнулась, постаравшись завалиться на Дейвенпорта. — Мисс Холмс, что с вами? — взволнованно спросил спутник, подхватывая ее под локти. — Голова, — жалобно простонала Энола. — Что мне сделать? — спросил Эдвард. — Ничего, не беспокойтесь, мистер Дейвенпорт, это просто приступ. Он сейчас пройдет. Мне только нужно присесть. Сейчас… Вот тут, на крылечке… Она вытянула вперед руку, словно пытаясь нащупать опору. — Мисс, что же вы — на крыльце под дождем будете сидеть? — спросил Барнс изумленно. — Проходите в дом, прошу... Так хитростью и обманом Энола добилась своего: они с Эдвардом оказались в гостиной Барнса-младшего. Теперь хозяин дома казался ей гораздо менее черствым, чем можно было подумать вначале. Он отослал игравшего в гостиной ребенка в другую комнату, попросил молодую женщину, хлопотавшую по дому, принести Эноле стакан теплой воды, предложил Дейвенпорту чай с коньяком, но тот отказался. — Вам лучше? — спросил Чарльз, внимательно глядя на Энолу. — Спасибо, намного лучше. Мы сейчас уйдем. Простите, что я доставила вам столько неудобств. Эти проклятые приступы… — И давно они у вас? — участливо поинтересовался Барнс. — Пять лет, — честно ответила Энола. — Это последствия контузии, которую я получила в день взрыва в Скотленд-Ярде. Не знаю, слышали ли вы об этом происшествии… — Да, что-то припоминаю, — сказал Барнс. — Об этом тогда все газеты писали. Там вроде был какой-то праздничный вечер или что-то в этом роде? — Да, и мы с братом были приглашены… Это было так ужасно. — Полиции удалось поймать того, кто заложил бомбу? — Да, удалось. Их было двое. Один изготовил бомбу, чтобы отомстить. Другой заложил ее в здании полицейского управления, чтобы… не знаю, привлечь к себе внимание, наверное. — Подонки, — с чувством сказал Барнс. — Несчастные люди, — пожала плечами Энола. — Они думали, что поступают правильно, наказывают тех, кто был виновен в их бедах. — Но вы-то не были виновны, — сказал Барнс. — Сколько вам тогда было лет? — Семнадцать, — сказала Энола. — Странно думать о том, что я могла погибнуть в тот день… — Хватит исповедоваться, — проворчал Уильям. — Помни, ты тут по делу. Лучше подведи его к разговору о его брате. — Я жива только благодаря брату, — вдруг заметила Энола. — После того, что со мной случилось, он не спускал с меня глаз, окружил любовью и заботой. Знаете, говорят, что разница в возрасте между детьми в семье должны быть небольшой, чтобы у них были между собой близкие отношения, но я счастлива, что мой брат старше меня почти на двадцать лет. Он заменил мне отца, которого я потеряла в раннем детстве… Не знаю, где я была бы без него. — Да, я понимаю вас, — отозвался Барнс. — У меня точно такая же ситуация. У нас с Гейбом разница двадцать один год, представляете? Когда родители умерли, они со Сьюзан — женой Гейба — забрали меня к себе, воспитывали как сына. Я никогда не смогу отплатить им сполна. — Но вы сказали, что не общаетесь со старшим братом? — поднял бровь Дейвенпорт, включившись в разговор. Барнс явно смутился. Энола догадалась, что он скрывал что-то, и решила немного его дожать. — Мистер Барнс, — мягко сказала она, — мы не желаем вашему брату зла. Напротив, мы хотим уберечь его от опасности, которая ему грозит. Знаете ли вы, почему Гэбриэл обращался к моему брату Шерлоку Холму? Барнс помотал головой. — Мистер Барнс полагает, что может стать жертвой салемского бессердечного маньяка. Если он прав, то послезавтра ночью его убьют. Мы намерены помешать этому, но сперва нам нужно его найти. Если вы можете хоть чем-то помочь нам… Чарльз Барнс явно разрывался между желанием помочь Эноле и ее спутнику и какими-то тайными соображениями, в которые не хотел их посвящать. Наконец, словно приняв какое-то важное решение, он сказал: — Мисс Холмс, боюсь, я ничем не могу вам помочь. Вы правы, с братом мы общаемся как прежде, только теперь живем в разных городах. Я довольно давно нашел хорошую работу в Провиденсе, перебрался сюда, женился, — он кивнул головой в сторону кухни, где занималась готовкой его жена, — обзавелся семьей, одним словом, врос корнями в этот город, но это не мешает мне поддерживать отношения с Гейбом и Сьюзан. Пару дней назад я получил от брата странное письмо, в котором он просил меня помочь ему. Я должен был говорить всем, кто будет спрашивать о нем, что мы с братом в ссоре и давным давно не видимся. Он обещал все объяснить мне позже. Я удивился, конечно, но просьбу брата решил выполнить. — Кто-то уже спрашивал вас о нем в эти последние дни? — спросил Дейвенпорт. — Нет. Вы первые. Вот я и подумал, что, может быть, он как раз вас и имел в виду… — Нет, мистер Барнс, не нас, — задумчиво сказала Энола. — Но теперь я совсем ничего не понимаю. Судя по всему, ваш брат умело замел все следы. Где же нам его искать? — А вы говорили со Сьюзан? — спросил Чарльз Барнс. — У них с Гейбом нет друг от друга секретов, так что она наверняка знает. Эноле и Эдварду ничего не оставалось, кроме как поблагодарить Чарльза за помощь, и откланяться.***
*** Выехать из пригорода оказалось гораздо труднее, чем попасть туда, поэтому путешественникам пришлось перебежками от дерева к дереву, от одного навеса к другому добираться до самого бульвара Наррагансет, где они, наконец, сумели нанять извозчика. К этому моменту они вымокли до нитки. Хуже всего были дела у Эдварда: свой пиджак он по-джентльменски уступил Эноле, оставшись в рубашке и тонкой серой жилетке, которая после вынужденной прогулки под дождем потемнела до цвета мокрого асфальта. Возница доставил их в отель «Ренессанс», считавшийся одним из самых дорогих в городе. Каково же было удивление бостонцев, когда оказалось, что почти все номера в отеле были распроданы. — Мне очень жаль, но у нас остался только трехкомнатный президентский люкс, — развел руками похожий на мопса администратор. — В городе проходит конференция историков, так что все другие номера заняты. — Мы берем его, — быстро сказал Эдвард, словно боялся, что сейчас из-за его спины выскочит еще какой-нибудь историк, готовый отдать кругленькую сумму за несколько ночей в президентском люксе. — Простите, но я не могу сдать вам этот номер, если юная леди — не ваша жена, — строго заметил администратор. — Юная леди — моя племянница, младшая сестра моей покойной жены, — сурово ответил Эдвард. — Моя фамилия Дейвенпорт. Эдвард Дейвенпорт, промышленник из Нью-Йорка. — Ох, конечно, мистер Дейвенпорт, — смутился «мопс», поняв, с кем имеет дело. — Прошу прощения. Разумеется. Примите мои соболезнования. Сейчас же выдам вам ключи. Эдвард распорядился, чтобы в номер принесли горячей воды да побольше, чай, два бокала виски, тарелку с фруктами «для молодой леди», пачку сигарет «Лаки Страйк» и сэндвичи. Администратор все аккуратно записал. Президентский люкс оказался шикарным. Во всяком случае, Эноле прежде не доводилось видеть таких номеров: просторный холл примыкал к помпезной гостиной с камином, обставленной с королевской роскошью. Слева от входа располагался небольшой коридор, в который выходили две двери. За ними, очевидно, скрывались спальни. Эдварду до этой роскоши, похоже, не было никакого дела. Он едва добрел до кресла у камина и завалился в него, тяжело откинув голову назад. — Мистер Дейвенпорт, вам нехорошо? — спросила Энола, усаживаясь напротив. — Зря вы мне на улице свой пиджак отдали. Вы промокли до нитки. Вид у вас больной. — Ничего, — поморщившись, сказал Эдвард, — сейчас нам принесут чай и виски, и я мигом приду в себя. — Вы бы хоть в сухое переоделись, — сказала Энола. — Вещи в саквояже тоже наверняка промокли, — махнул рукой Эдвард, но все-таки заставил себя подняться. — Вам бы тоже не помешало переодеться, мисс Бейкер. Не хватало только, чтобы и вы заболели. Все-таки вы у нас мозг операции. Они с Энолой разошлись по своим комнатам. Эдвард оказался прав. В саквояже Энолы вещи были влажными. Она аккуратно развесила их так, чтобы они хоть немного просохли. Более или менее сухим оказался один из ее костюмов для маскировки, захваченный, что называется, «на всякий случай». Это было в высшей степени фривольное платье небесно-голубого цвета с умопомрачительным количеством рюш и оборок. Делать было нечего, поэтому Энола облачилась именно в него и в таком виде вернулась в гостиную, где ее уже ждал Дейвенпорт, сменивший серый костюм на коричневый, а простую рубашку на полосатую. Он с любопытством посмотрел на Энолу и открыл рот, чтобы что-то сказать по поводу ее вида. — Ни слова, мистер Дейвенпорт, — сказала она сквозь зубы. Спутник подчинился. Еще через несколько минут служащие отеля принесли заказ Дейвенпорта, который занял журнальный столик и — частично — комод у стены. Эдвард расплатился с ними, оставив щедрые чаевые, и вернулся в свое кресло уже с бокалом виски. Он выпил его залпом. — Мистер Дейвенпорт, позвольте я за вами поухаживаю, — предложила Энола. Ей было жаль Эдварда, к тому же, она не хотела, чтобы он разболелся и сорвал им все расследование. Она взяла второй бокал с виски, выдавила туда сок лимона, выбрав самый симпатичный фрукт из принесенной лакеями корзинки, положила пару чайных ложек меда из баночки и разбавила все это горячей водой. — Это тодди, — объяснила она, протягивая бокал Эдварду. — Ирландский напиток, народное средство от простуды. Жаль, конечно, что у нас тут нет нужных специй, но и так должно быть действенно. Эдвард с благодарностью взял бокал и выпил его уже осмысленно. Напиток был не очень крепким, но довольно вкусным. К тому же он действительно обладал замечательным согревающим эффектом. Наслаждаясь разливающимся по телу теплом, Дейвенпорт наконец сказал: — Получается, зря мы с вами, мисс Бейкер, уехали из Салема. Поездка в Провиденс нам ничего не принесла, кроме, разве что, простуды. — Я бы так не сказала, — покачала головой Энола. — Мне кажется, сегодня мы узнали нечто важное, приблизились к разгадке, но я пока не могу сказать, в чем тут дело. Мне нужно подумать. — Здорово вы сегодня разговорили этого Барнса, — заметил Эдвард. — Подумать только, он собирался нас с вами выставить! А так, благодаря вам, мы хотя бы выяснили, что он и не думал скрываться у брата. Он сделал еще один глоток согревающей жидкости. — А по поводу контузии… Это правда? Вы действительно были в Скотленд-Ярде в ночь взрыва в 1900 году? — Да, — Энола подняла на него ничего не выражающий взгляд. — А вы слышали об этой истории? — Конечно. Я же тогда был в Англии. Мы с женой — тогда еще моей невестой — как раз готовились к свадьбе. Тогда об этом взрыве только ленивый не писал и не говорил. — Да уж… — И контузия..? — Да, мне на голову упал большой кусок лепнины. Несколько дней я была без сознания, потом несколько недель восстанавливалась. Да и сейчас меня иногда мучают мигрени, хотя, по счастью, таких приступов, какие были у меня поначалу, уже давно не было. И это хорошо. Ненавижу чувствовать себя беспомощной. Последние слова Энола произнесла так жестко, что Эдвард решил оставить эту тему. Он допил тодди, вновь откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. В следующий раз он заговорил лишь через несколько минут, и его слова не были связаны с последней репликой его собеседницы: — Скорее бы утро, чтобы наконец уехать из этого поганого городишки…