Эльфийка и командор

      Крепость была взята за несколько часов. Многие Серые Стражи, благодаря Ирмариль, перешли на сторону Инквизиции. И все было бы хорошо, если бы не открытый во внутреннем дворе разрыв и пропажа Инквизитора и ее отряда вместе с сопровождающими их Хоуком и Стражем.       Каллен не находил себе места от беспокойства, переводя его в энергию, которая так необходима сейчас для обеспечения ухода за ранеными и контроля над Серыми Стражами, удержания крепости и реогранизации ресурсов. А главное — ему нужно было постоянно посылать солдат для уничтожения демонов, которые один за другим выбирались из разрыва.       Командор видел растерянность солдат, понимал их и пытался поднять моральный дух армии. Но сложно подобрать аргументы и вдохновляющие слова, когда многие видели, как эльфийка вместе с остальным отрядом упала в пропасть при разрушении моста — и лишь зеленая вспышка магии еще поддерживала надежду в сердцах людей.       Дориан убеждал всех, что Инквизитор открыла разрыв, чтобы спастись, и, возможно, она скоро появится здесь. Каллен почти не слушал его, понимая, что даже самовлюбленный тевинтерец, считающий Ирмариль единственным другом, пытается как-то успокоиться.       Варрик ходил по крепости как неприкаянный, переживая и за Хоук, и за Лаврушку, стараясь не поддаваться панике, которая растет в его душе.       Железный Бык почти постоянно дежурил у разрыва. Он сам попросил Каллена об этом, и тот согласился, понимая, что для кунари это единственный способ справится с беспокойством.       Сэра взрывалась по любому поводу, обрушивая целый поток замысловатых ругательств на голову всех, кто попадался ей под руку.       К вечеру вся работа была сделана, а в крепости настроения стали еще хуже. Тревогу и страх можно было почти нащупать руками, и это привлекало демонов, которые стали напирать на разрыв сильнее.       Каллен, сидящий за столом Стража-командора, закрыл лицо руками. Впервые за последние пять лет он молился. Командующий армией знал, что долийцы верят в своих богов, но это было единственное, что он мог сделать.       Ждать и молиться. Надеяться и верить.       Каллен не хотел любви. Он считал, что после ферелденского круга, просто не способен любить, но Ирмариль незаметно проникла в его сердце. Он боролся против чувств — и проиграл.       А теперь его самый большой страх сбылся, и он жалеет только о потерянном времени и тех словах, что так и не сказал ей.       Создатель, смилуйся надо мной. Не дай ей умереть, прошу тебя.       — Командор! — в кабинет ворвался запыхавшийся солдат. — Инквизитор! Там!       Каллен сорвался с места так резко, что опрокинул стул. Он бежал за парнем и, выйдя на балкон, увидел, как во внутреннем дворе стоит маленькая хрупкая эльфийка в доспехе, перепачканном кровью, гордая и статная.       Она рассказывала о жертве Страуда и обмане Корифея резко и с чувством. Каллен не верил себе, но вот Стражи внизу растерянно спрашивают, что будет с ними теперь, ведь никого из старших по званию больше нет.       Не колеблясь ни минуты, Ирмариль предложила им стать частью Инквизиции. И оно было поддержано всеми сторонами громкими криками и аплодисментами.       Словно услышав его голос среди сотни других, Инквизитор подняла голову и поймала полный гордости и счастья взгляд командора, который был готов рассмеяться на весь Адамант от радости.       Она широко улыбнулась ему.       Каллен не стал ждать ни минуты, он перепрыгивал ступеньки, спускаясь во внутренний двор, чтобы встретить ее. Солдаты выстроились в две шеренги, пропуская Лавеллан и ее отряд. Варрик уже шел рядом с Хоук, сияя как начищенный пятак. Кассандра, Блэкволл и Солас замыкали шествие, уставшие, но довольные.       Когда эльфийка поравнялась с командором, он, широко улыбаясь, провозгласил:       — Крепость взята, миледи Инквизитор!       — Прекрасно! — она улыбнулась в ответ и уже громче проговорила. — Сегодня мы будем праздновать еще одну победу над Корифеем!       Все поддержали ее предложение громкими возгласами. Ирма положила руку на локоть Каллена, и он заметил, как сильно та дрожит.       — Пожалуйста, помоги мне, — тихо, чтобы услышал только он, пробормотала эльфийка.       Командор тут же поддержал эльфийку за талию, чтобы она могла облокотиться на него. Однако через несколько шагов ноги ее подкосились, и, если бы не Каллен, одним движением подхвативший ее на руки, она бы упала без чувств.

***

      Быстрее всех после путешествия в Тень восстановился Солас, он же и рассказал о том, что произошло с ними там: тяжелый бой с Гранью Кошмара и встреча с духом Джустинии, который рассказал о произошедшем на Конклаве и проводил их к разрыву во дворе.       Ирма проспала полтора дня, и Каллен навещал ее почти каждый час, а если вдруг появлялось свободное время, то оставался в комнате, которую ей выделили.       К его сожалению, он был там не один: Дориан и Солас, неодобрительно смотрящие друг на друга, постоянно готовили новые целительные эликсиры, Кассандра вообще поселилась в покоях Лавеллан, читая книги в каких-то невнятных серых обложках, Железный Бык изредка заглядывал внутрь, предпочитая сидеть у двери и точить секиру. Блэкволл, который был с ними в Тени, тоже часто заглядывал, но почти все время проводил помогая командору с войсками и общаясь с другими Стражами.       Варрик сидел в изголовье кровати Инквизитора, иногда рассказывая ей какие-то шутки, иногда молча что-то пишущий (Каллен был уверен, что это очередной роман). Вчера гном проводил Хоук с несколькими Серыми Стражами в Вейсхаупт, и было видно, что ему жалко расставаться с подругой, но тем не менее он остался в Инквизиции со словами: «Если меня здесь не будет, вы мне из Лаврушки какого-нибудь демона унылой скуки сделаете». Выглядел мастер Тетрас при этом абсолютно довольным собой и происходящим.       Ирма с трудом открыла глаза, подумав о том, что если бы не воющий от голода желудок, она бы просто перевернулась на другой бок и продолжила бы спать.       Повернув голову, она увидела Варрика, который напевая, писал на тонких листах бумаги, в углу читала Кассандра. Дориан что-то мешал на алхимическом столе. Дверь в комнату распахнулась, и на пороге возник на миг удивленный Каллен, который тут же попытался спрятать широкую радостную улыбку, однако сияющие от счастья глаза выдавали его с головой.       — Еще жива! — обратилась к нему хриплым голосом Ирмариль, разом привлекая к себе внимание всех.       Комната, и так полная народу, стала похожа на проходной двор: эльфийке показалось, что сюда набился весь Адамант. Лишь через пару минут командор зычным голосом приказал посторонним покинуть покои Инквизитора, чтобы дать целителям сделать свою работу. Все это время он стоял у изножья кровати, стараясь скрыть собственную радость и поменьше пялиться на Вестницу, которую опрашивали целители и Солас с Дорианом.       Однако все его попытки ни к чему не привели: даже Кассандра заметила слишком приподнятое настроение командора. Через пятнадцать минут расспросов Ирма замахала руками, отгоняя магов от себя:       — Вообще-то я проснулась, чтобы поесть, так что со мной все в порядке, — тут же был послан солдат за ужином для Инквизитора. — О, пожалуйста! — ей снова стали проверять пульс. Эльфийка жалобно посмотрела на командора с выражением лица «ну хоть ты сделай что-нибудь!».       Каллен тихо, но веско сказал, что Вестница устала, поэтому на сегодня все окончено, ей нужен покой и тишина. Конечно, покой и тишина Ирме только снились, но в комнате действительно стало поменьше народа.       Если бы у кого-нибудь было чувство такта, они бы наверняка оставили бы Лавеллан наедине с командором. Однако Варрик чаще всего игнорировал это чувство, Кассандра и Железный Бык просто не знали о его существовании, Солас категорически не хотел оставлять подругу с мужчиной наедине, а Дориан просто из вредности, желая немного поддеть командора.       Каллен покинул комнату со словами, что вернется позже, поскольку его ждали дела, понимая, что лишние свидетели ему не нужны. Да и не сможет он откровенно поговорить с Ирмариль, зная, что она еще слаба. Ему и так сложно решиться на это.       Дыхание Создателя, она вернулась.

***

      Ирма села на кровати, пытаясь отдышаться после кошмара. Она закрыла лицо руками. Крик Страуда все еще раздавался у нее в ушах.       Она с трудом заставила себя дышать более глубоко и размеренно. То, что случилось в Тени… Да, она вернула свои воспоминания, они нанесли Корифею серьезный удар, но какой ценой? Руки ее мелко дрожали.       Эльфийка опустила голову, смотря на тонкие бледные пальцы, узкую ладонь. Ей все казалось, что она чувствует запах крови от них. Она сжала кулаки, судорожно вздыхая.       Надо успокоиться. Надо что-то сделать.       Она порывисто встала, чувствуя, как напрягаются усталые мышцы, пытаясь удержать ее в равновесии. Холодные каменные стены давят на нее, воздуха не хватает.       Накинув на ночную рубашку плащ, держась за стены, эльфийка вышла в крытую галерею. Она тяжело облокотилась на колонну, смотря вниз, во внутренний двор, где в желтом свете редких факелов отсвечивали лужи крови. Со стоном Ирмариль подняла голову вверх, не желая видеть еще одно свидетельство произошедшего.       Не первый ее бой, да, но первый — где за нее умерло столько людей. Первый, где она оставила человека, хорошего человека, умирать. Страуд погиб не зря, одно это ее утешало. Со временем боль притупится, и ей станет легче. Жизнь Инквизитора, новые бои, новые стычки, сделают это всего лишь далеким воспоминанием.       — Ирмариль? — Солас с удивлением посмотрел на эльфийку, которая, казалось, была соткана из лунного света, блестящим в полотне распущенных платиновых волос, в белой ночной рубашке с красным плащом. Она вздрогнула и обернулась, натягивая на лицо вымученную улыбку. — Что ты здесь делаешь? — ей необходим отдых и покой, единожды пройти сквозь Тень — это огромное испытание, а дважды за день — тем более.       — Вышла подышать свежим воздухом, — откликнулась она. Эльфийский маг показался ей обеспокоенным, не стоит добавлять ему переживаний.       — Если не спится, я могу дать тебе снотворное, — Солас и сам догадался, почему она здесь.       Самое главное сейчас обеспечить ей должный уход. Ему не хотелось, чтобы она долго восстанавливалась, потому что это грозило осложнениями.       — Нет, не надо, — Ирма покачала головой, пожалев об этом сразу же: головокружение не заставило себя ждать. — Я … Я не люблю такие лекарства. Я просто сейчас постою, устану и пойду обратно спать, обещаю, — она слабо улыбнулась.       — Тогда я составлю тебе компанию, — и заодно проследит, чтобы ей не стало плохо.       Солас облокотился на перила, осматривая разрушенную крепость.       — Добровольно отправиться на поиски Древних богов в сомнительной попытке предотвратить Мор… — в голосе его было снисходительное презрение, словно он задавался вопросом, насколько тупым нужно быть, чтобы решиться на что-то подобное.       — Они пытались спасти мир так, как могли, — пожала плечами Ирма.       Да, план был дурацкий, но все эти люди верили в него и в своего командира. Они были напуганы до отчаяния. Они не знали, что ими манипулируют, не знали, чему на самом деле отдают свои силы и жизни. Жертвенность в смерти — один из девизов Серых Стражей. Пожертвовать собой, чтобы предотвратить все последующие Моры, когда ты знаешь, что вскоре умрешь? Само собой, разумеется!       — Ты их оправдываешь? — маг с каким-то недоверчивым удивлением повернулся к эльфийке.       — Я их понимаю, Солас, — с усталостью в голосе проговорила девушка. — Они были в отчаянии и напуганы до смерти, к тому же их постоянно подталкивали в спину. Для них не существовало будущего, поэтому они решили унести с собой всех порождений тьмы. И уже не смогли свернуть с этого пути, заходя все дальше…       — И в итоге лишь усилили Кошмар, — фыркнул эльф. — Ирмариль, их нельзя принимать в Инквизицию.       — Солас, нельзя — отмахиваться от того, что ведет людей, — попыталась объяснить ему девушка. Он судил их как глупых, неразумных существ, не желая принимать во внимание причины произошедшего. — Да, добрые побуждения далеко не всегда приводят к чему-то хорошему, особенно, если берутся не те средства для достижения цели. Но если люди раскаиваются, поняв, что они сделали, и хотят исправить сотворенное, им нужно помочь, а не винить.       — Ты просто устала, Ирмариль, а это тяжелый разговор. Тебе надо отдохнуть, — он сказал это нежным тоном, рассчитывая успокоить девушку и перевести тему.       Она сейчас не в лучшей форме и приняла это решение явно на эмоциях. Может, когда она придет в себя, то прислушается к нему: Стражи, хоть и могут убивать порождений тьмы и даже архидемонов, совершенно безответственны. Взять их в Инквизицию, значит принять на себя ответственность за последствия их действий, а им только этого не хватало.       — Наверное ты прав, я устала, — утомленно сказала Ирма, поворачиваясь к эльфу. — Но я не изменю своего решения ни сейчас, ни потом. Если для тебя чувства других не имеют никакого значения, то подумай вот о чем: Серые Стражи — опытные и могучие бойцы, которых весь Тедас знает как спасителей и отважных героев. Может, в таком ключе ты поймешь, насколько они ценны для Инквизиции, — в неверном свете факелов она заметила, что кто-то стоит недалеко от них. Ирмариль прищурилась, узнавая силуэт Каллена. — Командор, — она кивнула ему на прощание и медленно, но с высоко поднятой головой ушла обратно в свои покои.       Ирма тяжело вздохнула. Вот, что ее всегда настораживало в маге: он, казалось, совершенно ничего не чувствует. Но сейчас эльфийка поняла: он просто не знает ни собственных чувств, отгораживаясь от них, ни чувств других, считая их слабостью. И объяснять что-то бесполезно, он не захочет понять.       Солас прошел мимо командора, даже не скрывая своего недовольства. Ему было неприятно даже не то, что Ирмариль указала на его просчет, сколько то, что свидетелем этого стал Резерфорд.       Каллен проигнорировал высокомерный взгляд эльфийского мага, обдумывая разговор, случайным свидетелем которого он стал. Конечно, он собирался как-то выдать себя, чтобы не смущать Ирмариль, стоящую босиком на каменном полу, но она заметила его раньше.       И все же ее слова никак не выходили у него из головы: он хватался за них, как хватается за соломинку тонущий в проруби человек. И эти слова только укрепили его решимость: он хочет быть с ней, и к демонам весь мир.