***
Крепость была захвачена на третий день. Ирмариль была ранена в ходе битвы с Имшэлем, однако упрямо не собиралась откладывать поездку в Скайхолд. Рана на спине была не такой уж и серьезной, и, благодаря работе целителя, заживала довольно быстро. Писать в ставку о своем ранении она запретила категорически, сурово смотря на всю верхушку основного лагеря Инквизиции в Эмприз-дю-Лионе. Ирма понимала, что Каллен будет вне себя от ярости и беспокойства, и в лучшем случае просто перестанет спать, закопавшись в работе. В итоге их путешествие в Скайхолд заняло чуть больше времени, чем она рассчитывала. Они въехали в замок уже днем, удивительно, но в горах было не так холодно, как в Орлее. Ирма постаралась скрыть широкую улыбку, увидев Каллена на крепостной стене. Он, как всегда, был занят, а заметив ее во дворе, лишь улыбнулся и кивнул. Эльфийка даже порадовалась, что он по обыкновению не снял ее с галлы, потому что тогда ее наверняка ждал сердитый взгляд командора, которым он смотрел на провинившихся. Становиться объектом этого взгляда ей категорически не хотелось. Каллен смог зайти к ней только через сорок минут, пока занимался делами и говорил с шевалье де Шевином, прибывшим в качестве агента Инквизиции. Однако фраза, оброненная Варриком, когда командор проходил мимо него в общем зале, заставила мужчину насторожиться: «Это вышло случайно, Кудряшок». Перепрыгивая через две ступеньки, он поднялся в ее спальню, слыша, как она напевает какую-то эльфийскую песню. Решив сделать ей сюрприз, мужчина тихо прошел по комнате, видя ширму, которой Ирма обычно закрывала ванну, когда купалась. В этом отношении она не стеснялась его, но почему-то смущалась слуг. Каллен зашел со спины, зная, что она предпочитает смотреть в окно во время купания. — Ирмариль, — холодно протянул у нее за спиной мужчина. Ирма замолчала, выдохнула: «Fenedhis!» и с виноватым видом обернулась. Он смотрел на нее тем самым взглядом. — Это вышло случайно, — извиняясь, проговорила она, выжимая мокрые волосы, доходящие уже почти до поясницы. — Это я уже знаю, — недовольно и холодно проговорил командор, стараясь не попасть в ловушку больших грустных преданных глаз цвета морской волны. У него сердце пропустило удар, когда он увидел красную полоску со швами, тянущуюся от правого плеча до позвоночника. — Каллен, — выдохнула Ирма, продолжая пытать его виноватым взглядом. — Со мной уже все хорошо, правда. Это просто мелочь. Пожалуйста, не смотри на меня так, — жалобно протянула она, чувствуя себя как в детстве: ужасно виноватой за то, в чем совсем не виновата! — Как так? — мужчина скептически выгнул левую бровь, что придало его взгляду еще больше упрека и скепсиса одновременно. Он подошел к ней ближе, чтобы помочь выйти из ванны. — Вот так! — эльфийка взмахнула руками, пытаясь выразить его взгляд. Каллен рассмеялся, недоуменно покачав головой. — Пожалуйста, не злись. Со мной все в порядке, правда. Не отвечая на ее жалобную мольбу, он обернул ее в полотенце и, осторожно взяв за талию, поставил на пол. — В следующий раз, будь добра, сообщай мне о таких вещах, хорошо? — он осторожно погладил ее по щеке. Ирма прислонилась к его ладони. — Ты же спать не будешь толком, я тебя знаю, — проворчала она. — Я постараюсь спать, а ты постараешься сообщать мне, договорились? — Ирмариль довольно кивнула. Каллен усмехнулся, поражаясь тому, как легко она смогла его успокоить. Она потянулась к нему, и он мягко поцеловал ее. Вскоре страсть захватила их обоих.20.
13 ноября 2020 г. в 13:51
Сказать, что в Эмприз-дю-Лионе было холодно, значит не сказать ничего. Здесь произошла настоящая катастрофа из-за Бреши: вода в реке Кровь Эльфов замерзла почти намертво, чем поставила деревню Сарнию на грань вымирания, потому что рыба была основным источником пищи местных жителей, занятых в основном на добыче металлов.
Однако с ними тоже было все плохо: из-за попустительства и халатности маркизы многие работники шахт и простые селяне были отданы в рабство красным храмовникам. Сегодня Инквизитор и ее отряд взяли штурмом штольни и освободили выживших рудокопов. Смотреть на изувеченные лириумом тела бедняг, которым повезло меньше, было невыносимо.
Ирма подула на замерзающие пальцы: хотя она и сидела в палатке рядом с жаровней в утепленном доспехе и в подбитым мехом плаще, все равно было холодно. А нужно было дописать отчет и отправить его вместе с приказами, найденными в шахтах.
Ей необходимо было сделать это именно сегодня, чтобы завтра отправится вместе с шевалье де Шевином и его людьми на поиски демона Имшэля, который, как полагал рыцарь, имел отношение к красным храмовникам и засел в крепости Суледин.
К тому времени, как она вернется в Скайхолд, Лелиана и Каллен должны отследить, куда поставляется добытый здесь красный лириум. Сама Ирма толком не читала документов: ей просто было некогда.
Внезапно кто-то набросил ей тяжелый плащ на плечи. Эльфийка обернулась и улыбнулась Соласу.
После их возвращения в замок он извинился перед ней, объяснив, что ушел в то место, где впервые встретил своего друга-духа, чтобы почтить его память. Ирма простила, сказав, что в этом нет ничего страшного, но в следующий раз ему стоит предупредить. И все же ее отношение к нему после произошедшего стало прохладнее, но она полагала, что Солас вряд ли заметит это. Такие вещи не по его части.
— Наверное, я скоро начну походить на Свару Солнцевласую тем, что буду одета исключительно в меха, — усмехнулась Ирмариль.
— Lethallan, думаю, это все же излишне, — сиронизировал эльф и кивнул на бумагу у нее в руках. — Отчитываешься об успешном выполнении задания? — девушке не понравилась издевка, которая читалась в подтексте этих слов, произнесенных ироничным тоном, но она сделала вид, что ничего не заметила.
— Конечно, — улыбнулась Ирма. — Если с крепостью все получится, мы вернемся в Скайхолд, когда работа по поиску Самсона будет в самом разгаре.
— Наверное, для тебя это очень важно, — кивнул Солас. Эльфийка постаралась не выдать своего замешательства: эльф словно подначивал, намекая на ее отношения с Калленом. Ирма не хотела ссоры, и поэтому решила прикинуться деревом.
— Если у нас получится обезглавить армию Корифея, воевать с ним станет несколько проще, — натянуто улыбнулась девушка.
— Бывший храмовник против бывшего храмовника… Какая ирония, — проговорил Солас, заметив, как в бирюзовых глазах вспыхнуло недовольство — и тут же угасло.
— Жизнь вообще любит иронию, как мне кажется, lethallin, — улыбнулась Ирма, соглашаясь с ним и погружаясь обратно в бумаги. Она не собирается развивать эту тему, тем более обсуждать своего любовника с ним.
Солас наблюдал за тем, как легко перо скользит по бумаге, как чуть щурится девушка, раздумывая над фразой.
Сколько бы они ни жила с людьми, в ее манерах, в обдуманной речи с легким акцентом, в проницательном взгляде, в уважении к прошлому было видно ее долийское происхождение. При этом Ирмариль не кичилась этим, как многие другие «свободные» эльфы, но и не забывала о том, откуда идут традиции и почему они важны.
Она столького добилась для простой долийки, выросшей в глуши. Возможно, вопреки этому, возможно — благодаря.
— Ты никогда не хотела быть кем-нибудь другим? — вопрос Соласа прозвучал для Ирмы внезапно. Она нахмуренно посмотрела на сородича, не понимая, к чему он клонит.
— Я не совсем понимаю тебя, lethallin, — она покачала головой.
— Ты родилась долийкой. Неужели тебе никогда не хотелось быть кем-то другим? — с некоторым недовольством пояснил маг. Ирма задумалась.
— Наверное нет, — она пожала плечами. — В детстве мне хотелось, чтобы у меня были родители или хотя бы один близкий человек, которому я могла бы доверять. Сейчас иногда не хочется быть Инквизитором, — она грустно улыбнулась. — Но я никогда не жалела о том, кем родилась. Для меня быть долийкой — это возможность почувствовать себя частью чего-то древнего и большого, чего-то великого, что еще живет во мне, — Ирмариль посмотрела на выход из палатки, где снаружи еще оставались руины эльфийского акведука, дворцов, храмов, где остались статуи, Халамширал, Изумрудные могилы — мир, когда-то принадлежащий эльфам.
Солас грустно улыбнулся: она говорила сердцем, и он чувствовал, как знакомой болью отзывается его собственное. Такая, как она, не должна принадлежать глупому храмовнику, который даже не понимает, насколько она уникальна.