***
Проснулась Ирма к обеду, чувствуя, как раскалывается голова. Отчаяние отступило, оставив лишь тупую ноющую боль где-то в груди. На кровати ей оставили поднос с едой, видимо, слуги не решились ее будить. Силком эльфийка затолкала в себя пару пирожков, запив их водой, на большее ее не хватило. Надо привести себя в порядок и спускаться к советницам: хоть армия Корифея и была побеждена, Тедас еще не восстановился, и многие вещи требовали ее внимания. Разговор с Соласом вывел ее из состояния обманчивого покоя и отрешенности, оставив с новой болью, которую Ирмариль каждый раз запихивала все глубже в себя. Она знала, что это не выход, и рано или поздно, но эти чувства вырвутся наружу. Равно как и знала и то, что никому в Инквизиции нет дела до ее эмоций. Инквизитор Лавеллан — больше, чем простая эльфийка Ирма. Она привычно улыбнулась Жозефине и Лелиане за тактическим столом и погрузилась в работу, слушая доклады, вспоминая вчерашние донесения, разрабатывая тактики и стратегии, пытаясь найти самый оптимальный выход в любой ситуации. Потом разбирала почту с леди-послом, которая помогала ей отвечать на многочисленные письма и предложения, давая свои комментарии. Днем, как всегда, Ирма отправлялась к интенданту, чтобы подписать бумаги, узнать о довольствии, выяснить потребности замка и его обитателей, дать новые распоряжения, выделить деньги. Скайхолд иногда напоминал настоящее государство, разве что размером с замок. Армия, казна, дипломаты, шпионы — все это когда-то было всего лишь небольшой кучкой людей, помещающейся в одной деревне на шесть домов. Все вокруг кланялись ей, улыбались, вытягивались по стойке смирно, и Ирма улыбалась им в ответ, кивала, могла обменяться парой слов, понимая, насколько это важно для них. Для них она больше, чем просто эльфийка, больше, чем глава организации. Надежда, воплощенная в теле, опора в трудные времена, та, кого зовут во время беды. В этот момент она почувствовала себя одинокой, как никогда раньше. Она окинула потерянным взглядом свое королевство, пытаясь найти место, где бы могла быть собой. И нашла его. Ирмариль осторожно открыла дверь, мягко улыбаясь: все как всегда, словно он не ушел в поход несколько недель назад. Бардак на рабочем столе, заваленном бумагами и парой книг. Пара книжных шкафов, даже кресло и то было, как всегда, отодвинуто от стола. Тренировочное чучело в углу, утыканное метательными ножами. Девушка улыбнулась, легко коснувшись лакированной поверхности массивного стола, провела рукой по кожаной обивке кресла, на котором стояла стопка книг, и облокотилась на каменный выступ узкого окна, больше похожего на бойницу. Все здесь напоминало о нем, и, на удивление, Ирма почувствовала себя спокойнее, защищеннее, словно Каллен был рядом. Она вытащила из-под рубашки медальон, который он ей подарил, и сжала в руках. Прошу тебя, Андрасте, Митал, Создатель, кто угодно! , пусть он вернется быстрее…***
Через три дня, уже после заката, в ее покои ворвалась счастливая Жозефина: — Армия вернулась, миледи! Они уже подъезжают! — леди-посол с радостью увидела, как на лице Ирмариль впервые за все это время расцвела широкая улыбка. Эльфийка почти выбежала из своих покоев, перегнав даже антиванку, чтобы быстрее встретить Каллена. Она постаралась не улыбаться так широко, но радость, которой светились бирюзовые глаза, было невозможно скрыть. Выйдя за порог замка, Ирмариль спускалась степенно, а не бегом, видя, как въезжает во внутренний двор ее командор в окружении знамен. Ирма остановилась на ступеньке лестницы, чтобы приветствовать всех вернувшихся из Арборской глуши. Она улыбалась, слыша радостные крики толпы, видя, сколько людей высыпало на площадь у ворот. Каллен же смотрел только на нее: небольшую, тонкую эльфийку, ее взгляд, излучающий счастье, отозвался в его собственной душе. Сейчас, глядя на нее, он почувствовал, что вернулся домой, и это пьянящее радостью ощущение охватило его целиком. — Миледи, — командор подъехал к лестнице и кивнул, приветствуя ее. — Армия Инквизиции вернулась с победой в Скайхолд! — он был очень горд собой и своими людьми, и восхищение, промелькнувшее в ее глазах, было очень приятно. — Я счастлива слышать это и горжусь одержанной победой! — громко проговорила Ирмариль, чтобы все ее слышали. — Сегодня и завтра мы будем праздновать! Эта победа — одна из многих, что принесет мир в Тедас! Все поддержали эти слова громкими возгласами и криками. Каллен спешился и подошел к эльфийке и советницам, которые ждали за ее спиной. Все четверо направились в замок, обсуждая, как прошла дорога, как прошли бои. Ирма впервые за последнюю неделю почувствовала себя живой. Легко качнув головой, она указала командору на дверь в ее покои, он с понимающей улыбкой кивнул. Эльфийка же ушла на кухню, чтобы отдать распоряжения и забрать наверх ужин: сегодня она хотела провести весь вечер только с ним. Слуги предлагали ей помочь с подносом, который был забит едой до отвала, но девушка только покачала головой. Она справится сама, здесь не так много. Больше всего проблем возникло только с дверью в комнату, но, немного помучавшись, Ирма смогла ее открыть. Каллен пришел ей на помощь, только завидев ту гору еды, что принесла девушка. Он поставил поднос на столик рядом с софой и заключил эльфийку в объятья, уткнувшись носом в макушку. Ирмариль обняла его за талию, прислушиваясь к спокойному биению сильного сердца. Она облегченно выдохнула, только сейчас почувствовав, как расслабляются плечи. Мужчина осторожно погладил ее по спине: она похудела, даже черты ее лица стали острее. По дороге сюда каждый считал своим долгом остановить его и сказать: «Ирма вела себя крайне странно из-за произошедшего в Источнике, ты бы с ней поговорил», «Лаврушка вообще перестала улыбаться, ты бы поговорил с ней», «Командор, я понимаю, что вы устали, но меня очень беспокоит состояние леди Ирмариль, думаю, вы должны об этом знать», «Каллен, Ирма совершенно расклеилась и никому ничего не говорит, ты б с ней потолковал» и прочее подобное в таком духе. Даже Кассандра высказала ему, что Ирмариль сама не своя после произошедшего в Источнике! Каллен вздохнул. Она такая хрупкая, а на ее плечах еще и ответственность за Инквизицию и половину Тедаса, так что радоваться здесь нечему. Но обычно она как-то умудрялась находить что-то хорошее, улыбаться и поддерживать других. — Как ты здесь, малышка? — тихо спросил он. — Нормально, — проговорила Ирма ему в плечо. Она знала, что если сейчас поднимет голову, он увидит, как нагло ему врут. А ей отчаянно не хотелось его расстраивать, тем более в этот вечер. Девушка усилием воли взяла себя в руки и заставила улыбнуться. — Ты, наверное, ужасно устал! А я держу тебя здесь! — воскликнула она, выбираясь из уютного кокона объятий. — Я сейчас смешаю воду в ванне. Каллен улыбнулся: это было приятно, еще никто не заботился о нем так. Ирма хлопотала вокруг ванны, вокруг еды, не забывая подгонять его и постоянно спрашивая, требуется ли ему помощь с доспехом. Наконец, мужчина лег в ванну, чувствуя, как тепло воды смягчает усталые от скачки мышцы. — Дыхание Создателя, — блаженно пробормотал он. — Теперь я понимаю, почему обычно к тебе воду таскают ведрами, после твоего прибытия в Скайхолд. Ирма рассмеялась его замечанию. — Вот и отдыхай, — с любовью проговорила она, продолжая носиться по комнате как волчок. Она перенесла часть еды с подноса на стол ближе к ванне, поставила ширму, накинула на нее полотенец. С тяжелым вздохом Каллен поймал ее, когда эльфийка в очередной раз проносилась мимо. Она недовольно посмотрела на него. — Пусти! — Кончай мельтешить, — с улыбкой проворчал он. — Ты слишком много суетишься, малышка, — он прозвал ее так не только за небольшой рост, но в целом за некоторую детскую веселость и открытость в ее поведении, когда они были наедине. Ему нравилось называть ее так, подчеркивая, что она для него не могущественная и смертельно опасная глава Инквизиции, а нежная и ласковая девушка. Его девушка. Ирмариль никак не возражала, наоборот, охотно откликалась на это прозвище, чувствуя заботу, ласку и защиту за таким «именем». Иногда очень приятно быть маленькой в руках сильного мужчины. — Мне еще много надо сделать, — запротестовала Ирма, уперев руки в бока. Каллен улыбнулся шире: она была такая смешная и такая уютная. — Если ты сейчас же не прекратишь носиться тут как угорелая, то будешь сидеть со мной, — предупредил он, окидывая взглядом тонкую фигуру. — Ты не посмеешь! — возмутилась эльфийка, недоверчиво смотря в полные смеха и озорства глаза. — Еще как посмею, — многообещающе протянул мужчина, притягивая ее ближе к краю ванны. Девушка с ужасом пыталась упереться каблуками сапог в пол. — Каллен, нет! — она покачала головой, смеясь. — Да, малышка! — рассмеявшись в ответ, он резко притянул ее к себе так, что Ирма плюхнулась в ванну: лишь голова осталась торчать и ноги лежали на бортике, все остальное тело было в воде. Каллен хохотал, глядя в ее шокированное лицо. — Ах так! — возмутилась она с улыбкой и ударила по воде, чтобы стереть с его лица это ужасно самодовольное выражение. Мужчина попытался как-то закрыться, но эльфийку было уже не остановить: она вошла в раж. — Ты сейчас всю воду расплескаешь! — попробовал урезонить ее Каллен, все еще смеясь. — Ничего, там еще есть пять ведер, — ехидно заметила Ирма, на миг прекратив поливать мужчину водой. Конечно, он не преминул воспользоваться тактическим преимуществом и поцеловал девушку, притянув к себе. — Как же я по тебе скучал, — тихо проговорил он, ловя одновременно довольный и ехидный взгляд. Каллен нежно погладил ее по щеке, и Ирма прижалась к его руке. — Мне тебя очень не хватало, — также ответила она. Мужчина заметил, как на мгновение она погрустнела и в бирюзовых глазах мелькнула боль, но девушка снова улыбнулась. — И что мне теперь делать? — она с укором посмотрела на него. — Наслаждаться принятием ванны, — хохотнул он. — Для этого мне нужно нормально в нее лечь, — посетовала Ирма, облокачиваясь на бортик ванной позади себя и пытаясь как-то выбраться. Каллен помог ей, придержав за талию. Дразня его взглядом, она сняла мокрую одежду и присоединилась к нему. Сейчас все проблемы мира, даже Источник скорби, отошли на второй план. Ирмариль отрешилась от всего, просто наслаждаясь близостью любимого человека, теплом воды и тишиной, лишь изредка прерываемой негромким разговором. Однако вода остыла, и им пришлось перебраться в кровать. Страсть и любовь захватили их надолго. — Так что случилось в храме, малышка? — тихо спросил Каллен, поглаживая ее по голове и любуясь длинными локонами, платиновой волной лежащими на подушке. Ирма тяжело вздохнула и уткнулась носом в основание его шеи, прячась и от внимательного, полного нежности взгляда, и от всего мира. Она надеялась, что он не узнает. — Мне пришлось принять решение, о котором я теперь жалею. Но это глупая жалость, она пройдет, я просто… — девушка опять тяжело вздохнула. — Расскажи мне, — попросил мужчина, понимая, что все, кто знает его эльфийку, заметили, как сильно она переживает. — Это… Ох, Каллен, — вздохнула девушка, прижимаясь к нему ближе, ища защиты и силы. Мужчина обнял ее крепче. — Я просто глупая и волнуюсь по пустякам, ты же знаешь… — Нет, не знаю, — Каллен помотал головой. — Ирма, я беспокоюсь о тебе. — Ты не будешь меня осуждать? — совсем тихо спросила Ирмариль. Если и он ей скажет, что она просто «все драматизирует», это разобьет ей сердце. — Не буду, — серьезно ответил мужчина. — Просто расскажи, что там случилось. Каллен все так же продолжал гладить ее по голове, другой рукой прижимая к себе. С каждым словом он чувствовал, как она пытается сжаться в комок, как в голос проникают слезы. Он слушал молча, давая ей возможность выговориться. — И я струсила, — призналась эльфийка. Голос ее дрожал. — Это было наследие моего народа, а я… Я струсила, — она не смогла сдержать слез. Ирма рыдала отчаянно, словно оплакивая собственную жизнь, сожалея о своем решении, о своем народе, чувствуя стыд за слабость и эмоциональность. Каллен обнял ее крепче, прижал голову к своему плечу, тихо шептал слова любви. Он понимал, насколько одиноко она чувствовала себя и насколько виноватой ощущает перед теми, на кого всегда хотела быть похожей и кто отверг ее так легко. Она искала утешения, плечо, на которое могла бы опереться. Это было так знакомо. Постепенно поток слез иссяк. — Прости, — речь Ирмариль была сбивчивой, прерываемой судорожными вдохами и всхлипами. — Я просто… Прости. — Все хорошо, малышка, — он с нежной улыбкой поцеловал ее в лоб. — Я понимаю. Дать тебе воды? — такой прозаичный вопрос немного отвлек от горьких мыслей. Она кивнула. Каллен принес ей стакан, который она жадно выпила, и сел рядом, приобняв ее за талию. — Я знаю, что драматизирую, что… — Ты не драматизируешь, — уверенно перебил ее мужчина. Ирма посмотрела на его со слабой улыбкой и скепсисом во взгляде. — Ну, разве что немного. Но ты имеешь на это право, — эльфийка удивилась его словам. — Ирмариль, ты же постоянно принимаешь сложные решения, за последствия которых несешь полную ответственность. Ты на войне, и этот груз становится вдвойне тяжелым. И сама по себе ты эмоциональная, поэтому некоторые вещи даются тебе сложнее, — он объяснял ей это все, как ребенку: спокойно, с любовью, зная, как важны для нее эти слова. — Ты же не усмиренная, чтобы вообще ничего не чувствовать. — Я знаю множество причин, почему я поступила правильно, но я никак не могу избавиться от ощущения того, что я предала то, во что верила, ради самой себя, — Ирма тяжело вздохнула, чувствуя, как слезы снова подступают к глазам. — Почему ты коришь себя за то, что разрешаешь другим? — спросил Каллен, пытаясь поймать ее взгляд. Эльфийка недоуменно посмотрела на него. — Ты поддержала мое решение не принимать лириум, несмотря на то, что так я становился менее полезен Инквизиции и предавал свой долг по отношению к тебе и всем этим людям. — Это другое! — возмутилась Ирмариль. — Каллен, это твоя жизнь, твоя свобода! Это ты! И ты никак не предаешь Инквизицию этим! — Тогда почему я не предаю Инквизицию, выбирая себя и свою свободу, а ты предаешь наследие элвен, делая то же самое? — спросил мужчина, с легкой улыбкой видя, как сильно нахмурилась Ирма, обдумывая его слова. — Ты — тоже наследие элвен, кто бы что ни говорил. И выбрать себя и свою свободу — это нормально, и я уверен, что все твои предки, сражавшиеся против Тевинтера и ушедшие из Долов после Священного похода, сказали бы тоже самое. — Мы последние из элвенан, и никогда больше мы не склоним головы, — проговорила Ирмариль, вспоминая самую главную клятву любого долийца. Она медленно выдохнула, осознавая, что пусть мудрость Источника теперь недоступна ей в полной мере, она не стала из-за этого меньше похожа на тех, на кого хотела быть похожа в детстве, слушая легенды хранительницы. Ирма тихо рассмеялась, утирая слезы со щек, чувствуя, как Каллен вновь прижал ее к себе. Она избавилась от этого груза и ей казалось, что в груди наступила странная легкость. — Прости, — пробормотала эльфийка, поднимая голову. — Я слишком эмоциональная, да, — она растерла слезы, которые, почему-то, все еще катились из глаз. — Я стараюсь быть спокойнее, но у меня никак не получается. Я уже просто не знаю, что с этим делать… — Ирма, — позвал ее мужчина, чтобы та прекратила частить и посмотрела на него. — Все в порядке. Твоя эмоциональность не так уж и плоха, как ты думаешь, — она искренне удивилась его словам. — Сегодня прямо-таки день открытий, — усмехнулся он, видя, что гроза прошла. — Вспомни, с чего начиналась Инквизиция: с двадцати пяти человек. Сейчас их тысячи — и все они пошли за тобой. Потому что ты искренняя, потому что ты сочувствуешь их бедам и помогаешь им, потому что умеешь найти правильные слова, потому что умеешь поддержать других. В тебе кипит жизнь, и разве это плохо? — он восхищался тем, насколько открыто она выражает свои эмоции и насколько легко переживает их: несколько минут назад она рыдала у него на плече, а теперь смущенно и благодарно улыбается. Каллен знал ее и как лидера, и как соратника, и как девушку. Эмоциональность никогда не мешала ей принимать политические решения или храбро сражаться на поле боя. А в отношениях она показывала ему, что эмоции стоит высказывать и показывать открыто: так ему намного проще понять ее, как и иногда высказываться и действовать самому. Жить становиться проще и приятнее, когда знаешь, что твои чувства не будут отвергнуты, какими бы они ни были. — Ты правда так думаешь? — спросила Ирма, с надеждой смотря на нежно улыбающегося мужчину. — Да, малышка. Правда, — он поцеловал ее. — Спасибо! — эльфийка порывисто обняла его. — Спасибо тебе за все. Я так люблю тебя.