Совместный проект

Вокруг было темно, как в пещере. В задницу больно врезался край подоконника. Почему-то Цзян Чэн был уверен, что это подоконник, хотя никаких оснований для этого не было. Чужие горячие руки скользили по бокам, бедрам и спине, оставляя приятную дрожь после себя. Заставляя судорожно хватать воздух ртом. Губ коснулись чужие губы. Сладко… Так сладко… Цзян Чэну никогда не было так хорошо. Он всем своим существом желал, чтобы это никогда не заканчивалось. Он даже не заметил, как зарылся пальцами в длинные мягкие волосы на затылке, притягивая своего партнера ближе. Еще ближе… Внезапно где-то сбоку зажегся свет, но Цзян Чэн и не думал останавливаться: он только лишь немного отстранился и заглянул в лицо своего партнера. В ухмыляющееся лицо с хитрыми кошачьими глазами. Лицо Сюэ Яна. Он должен был бы испугаться, оттолкнуть его от себя, но руки на талии держали крепко, а загадочная улыбка манила. И Цзян Чэн сдался. Потому что — сколько можно? До тебя наконец-то дошло, да? Он жадно потянулся к чужим губам, расслабляясь и забывая обо всем на свете. Пусть, все потом… Сюэ Ян только довольно фыркнул. Цзян Чэн зажмурился, отдаваясь ощущениям. И вдруг в один момент все изменилось. Только что он сидел на подоконнике, и вот он уже стоит, вжимая кого-то в стену, сминая упругую задницу и не прекращая целовать. Цзян Чэн дернулся и утонул в знакомых с детства до последней крапинки серых глазах. Они были совершенно шальные — Вэй Ин никогда раньше не смотрел так… Цзян Чэн хотел что-то сказать, но ему не дали, накрыв рот ладонью. Вэй Ин нервно облизал яркие искусанные губы, снова прижался и потерся пахом, давая почувствовать свой возбужденный член. Он не отводил глаз, и от этой прямоты, от честного неприкрытого желания во взгляде Цзян Чэна словно ударило током. И он сдался еще раз… …и проснулся. Резко, будто в один миг, он вынырнул в паршивую реальность. Сердце колотилось как сумасшедшее, он весь был липкий от пота, со стояком и ноющими яйцами. Прежде, чем Цзян Чэн успел что-либо осознать, рука сама потянулась к члену. Организм требовал разрядки, и Цзян Чэн не смог бы остановиться, даже если бы захотел. На обратной стороне век мелькали обрывки недавнего сна, подогревая воображение. Казалось, губы еще помнили вкус Сюэ Яна, а ладони — упругость ягодиц Вэй Ина… Рука двигалась все быстрее, а стоило только представить, что что-то подобное могло бы произойти в реальности, как Цзян Чэн со стоном кончил, запачкав спермой живот. Но облегчения это ему не принесло. Напротив, все стало только хуже, когда до него наконец-то дошло, что он только что подрочил на мужиков. На названого брата и его парня. Пиздец. Цзян Чэн боролся с мучительным стыдом и проигрывал. Как он теперь будет смотреть Вэй Ину в глаза? Боги, ну почему это обязательно должен был быть Вэй Ин? Он чувствовал себя зверем, что бежит в расставленный капкан. Холодный душ немного привел его в чувства. Цзян Чэн достал телефон и набрал Не Хуайсана. Они были не то чтобы друзьями, но хорошими приятелями: выросли вместе, учились в школе в одном классе, и если бы тот не проявил завидное упрямство и не пошел на факультет искусств, то они могли бы делить и университетскую скамью. А еще Не Хуайсан жил только с братом, и им обоим будет глубоко фиолетово, что за вожжа попала Цзян Чэну под хвост. Цзян Чэн нагло напросился в гости на все выходные. Не Хуайсан, как и ожидалось, не задавал никаких вопросов, ненавязчиво развлекал и отвлекал, и только смотрел иногда странно. Будто догадывался, что Цзян Чэн не просто так практически сбежал из дома. Печаль была в том, что отсутствие Вэй Ина и Сюэ Яна в зоне видимости, никак не мешало им приходить в его сны. Каждую долбанную ночь. Тем более, что после выходных все-таки пришлось вернуться домой. И хоть Цзян Чэн стал еще больше времени проводить в банке и вообще где угодно; хоть и старался все забыть и сделать вид, что ничего не было, но эти блядские сны не оставляли ему для этого никакой возможности, никакой надежды. Они выматывали все силы, словно тяжелая лихорадка. В редкие моменты, когда они все-таки пересекались с Вэй Ином, Цзян Чэн ловил на себе взгляды, полные тоски и тревоги. И еще почему-то вины. Вэй Ин пытался поговорить о том, что он слишком себя загоняет, а это даже не настоящая работа, и что-то в таком же духе, но Цзян Чэн его почти не слышал — было сложно сконцентрироваться, когда он был так близко. Поэтому Цзян Чэн старался как можно скорее оказаться подальше, все больше напоминая себе какого-то психа, но совладать с собой не мог. Рядом с Вэй Ином было невозможно не запутаться где сон, а где явь, и Цзян Чэн до смерти боялся, что позорно выдаст себя неосторожным движением. Например, засунет язык ему в рот. Цзян Чэн сходил с ума. Пора было это признать. Он всерьез раздумывал снять номер в отеле до возвращения родителей, но потом отказался от этой идеи. В конце концов, какого дьявола он должен сбегать? Неужели он не сможет потерпеть еще немного? Но это оказалось сложнее, чем он предполагал, и он держался на одних упрямстве и гордости. От стресса работать стало намного сложнее. И хоть он и старался не показывать, что с ним что-то не в порядке, но, видимо, у него это не очень-то получалось. Ван Линцзяо стала поглядывать обеспокоенно и все пыталась как-то растормошить, но Цзян Чэн лишь лениво отмахивался от нее, как от назойливого насекомого. Ближе к концу рабочей недели в банк вдруг заглянул Не Хуайсан и позвал на прогулку. Он хотел отказаться — оставалась еще масса дел, — но Ван Линцзяо чуть ли не силой выпихнула его из офиса. Они шагали по скверу, который находился неподалеку. Раскаленный воздух уже начал потихоньку остывать, но все равно было душно. — Так что ты хотел? — не выдержал Цзян Чэн. Не Хуайсан вынырнул из раздумий и с рассеянной улыбкой перевел на него взгляд. — А, точно! Хотел пригласить тебя на вечеринку-сюрприз в честь дня рождения старшего брата. В это воскресенье. Можешь взять с собой еще кого-то. Цзян Чэн удивился: они никогда толком не общались с Не Минцзюэ. — Ты уверен, что мое присутствие будет уместным? — Серьезно, Цзян Чэн? Провести у нас выходные — уместно, а прийти на вечеринку — нет? — он сделал большие глаза, а затем рассмеялся. — Не переживай, вечеринка будет большая — я приглашаю целую кучу людей. Хочу, чтобы было весело. — А Вэнь Чжао тоже будет? — поинтересовался Цзян Чэн. Удобный случай выполнить обещание, данное Ван Линцзяо. — Конечно, Вэнь Цин помогает мне с организацией, и не может не пригласить кузена, хотя уж он-то действительно будет неуместным где угодно. Цзян Чэн фыркнул. Было сложно дать более точную характеристику Вэнь Чжао. — Знаешь, ты сейчас очень похож на моего брата… — вдруг ни с того ни с сего сказал Не Хуайсан и замолчал. Но, заметив вопросительный взгляд, продолжил: — Я не знаю, что там у вас происходит. Это совершенно не мое дело, — он украдкой глянул на Цзян Чэна, но сразу же отвел взгляд. — Мне просто кажется, я должен с тобой поделиться… Мы же друзья, так? Цзян Чэн неуверенно кивнул, но это осталось незамеченным: Не Хуайсан смотрел себе под ноги. Он остановился, в волнении кусая губы и собираясь с силами. Цзян Чэн ни хрена не понимал, что происходит, но не решался как-то его торопить. Не Хуайсан всегда казался легким, даже легкомысленным, и сложно было предположить, что он способен на такие переживания. В итоге Не Хуайсан глубоко вдохнул, резко выдохнул и посмотрел неожиданно твердо. — Знаешь, я пытался соблазнить брата с тех пор, как мне исполнилось пятнадцать… — Что? — может быть, он ослышался. — Не смотри так, — нервно хохотнул Не Хуайсан. — Это была подростковая влюбленность, переросшая в одержимость. Он пытался меня вразумить, потом стал избегать, я же становился все настойчивее. Это продолжалось не один год… В конце концов, я добился своего, но после этого брат стал натурально сходить с ума — совсем как ты сейчас… И чтобы не съехать кукушкой окончательно, он ушел из нашего дома и оборвал любое общение. Понадобилось около трех лет, чтобы он снова согласился видеться хоть иногда… Сказать, что Цзян Чэн был удивлен, — значит ничего не сказать. Тихоня Не Хуайсан преследовал своего родного брата, кто бы мог подумать? Это шокировало, и, возможно, раньше — до этого блядского лета — он бы обозвал его двинутым извращенцем и при встречах стал бы делать вид, что они незнакомы. Но сейчас он уж точно не имел права упрекать Не Хуайсана в чем-либо. И почему-то эта дикая история странным образом успокоила его. Осознание, что он не один такой ненормальный будто освобождало его, давало право быть собой и чувствовать. Мучительно сжатый узел в груди, казалось, начал медленно рассасываться. — А Вэнь Цин? На губах Не Хуайсана расцвела теплая улыбка. — А Вэнь Цин — свет моей жизни. Она подобрала меня после эпичного провала и склеила мое сердце. Не зря же она самая подающая надежды студентка-медик за последние хрен знает сколько лет. И в том, что брат снова впустил меня в свою жизнь и вернулся в наш дом, ее заслуга… И еще об одном Цзян Чэн не мог не спросить, хоть ему и было неловко: — Ты не жалеешь? Улыбка сползла с лица Не Хуайсана — оно стало больным и усталым. — Я не знаю… Сейчас все более-менее хорошо, но выбрал бы ли я другой путь, если бы можно было что-то изменить? — он с сомнением покачал головой. — Просто не проеби все… Как я… И как мой брат… Цзян Чэн заметил, что у Не Хуайсана подозрительно блестят глаза, будто тот сдерживает слезы, и, поддавшись порыву, коротко обнял его за плечи. — Спасибо. Он был искренне благодарен за эту неожиданную откровенность. Но хоть ему и стало легче, все равно Цзян Чэн будто наяву услышал металлический лязг, с которым капкан сомкнулся вокруг него.