Антонин Долохов и вся его родня

      Мотя и Антонин, не сговариваясь, решили, что жизнь одна, а работу можно и другую найти, и высунуться не рискнули. Даже обмотавшись непрестанно шевелящимися белыми лентами. Вопрос провизии, к счастью, не стоял: благодаря запасливости Матрены Люциферовны и Поебень Петровича, дом мог продержаться в осаде полгода.       Поебень Петрович рассудил, что все возможное уже сделано, от паники проку все одно не будет, так почему бы не заняться чем-нибудь полезным? Например, приготовлением котлет. Пользы всяко больше, чем от беганья по потолку, а пригодятся или нет - время покажет.       Заодно и хлопцу помочь, родственник как-никак. Хороший человек, которым он желает стать, должен наизусть знать одноименный свод правил, чтобы не ошибиться даже случайно. Сам список правил был которок, зато но к нему прилагались двенадцать томов разборов, пояснений и прочих плодов тяжкой умственной работы. Самую большую популярность почему-то имела брошюрка неизвестного автора, с кратким и нецензурным пересказом всех томов.       - Правило перше? - Поебень Петрович перевернул лопаткой котлету. - Книжку-то положь.       Антонин без возражений положил брошюру на край стола и нахмурился, сосредоточиваясь на уже попытавшихся удрать знаниях.       - Не суй хуй в чай ближнему своему без необходимости, и сам не побиваем хуями будешь.       - Правильно. Друге?       - А если сам без причины хуями побиваем, суй без опасений, ибо самозащита - дело благородное.       В старой печи полыхнуло изумрудно-зеленым, отлетевшая дверца загремела по полу. Вслед за ней из печи ногами вперед выпрыгнула маленькая, сухощавая, но чрезвычайно бодрая старушка. На вид ей можно было дать лет девяносто. Так она обычно и отвечала любопытствующим, втайне радуясь, что еще сходит за молоденькую.       Антонин поздоровался и торопливо схватил брошюру. Четвертая страница... Ага, вот. "Пожилых, а пожилых родственников тем паче, уважать надобно, базар в присутствии через три фильтра пропускать. Коли же родственники доебутся беспричинно, жопу в руки брать да так, не оглядываясь, до сопредельного государства за политическим убежищем и тикать. Перебазарить их не выйдет: ты сопляк еще, а они на прокачку жизнь положили".       Увы, тикать было некуда.       - Здоровенька будь, Рептилида.       - Буду, - так уверенно пообещала Рептилида Тамплиеровна, что поневоле напрашивалась мысль: нездоровенькими сейчас станут все остальные. Окинула кухню внимательным взглядом, ненадолго задержав его на развешанных повсюду белых лентах. К чему-то прислушалась, стукнула палочкой по оконному стеклу, сгоняя изморозь, да так и замерла.       Антонин за окном видел лишь заснеженные кусты, сарай да уже почти неотличимую от сугробов дорожку, но сомневался, что они могли впечатлить старую перечницу до вырвавшегося нецензурного слова. Рептилида строго блюла репутацию приличной ведьмы.       - Чем и зачем, позвольте спросить, вы приманили это гадство?       - Да оно само притопало! - возмутился Антонин. - Мы только следы и видели!       Поебень Петрович погасил огонь и накрыл сквороду крышкой.       - Що це такое? Чего воно хочет?       - Они называют себя искрами от дыхания дракона. Что хочет... - Рептилида сняла с плеча сумочку и принялась неторопливо доставать небольшие свертки, - в целом, ничего. Развлекаются они так - ходят среди людей и шутят с ними. Вам еще повезло: искры-то - они разные бывают...       - Вы уверены, что это именно драконистое? - сомнения в своей квалификации ведьма могла принять за оскорбление, но ведь всего пара взмахов палочкой! Еще ошибется, кочерыжка старая, а расплачиваться за это Антонину с Поебенем.       - Ай, милай, кому знать-то, как не мне? - без обиды, даже мягко поинтересовалась Рептилида. Звонко, молодо.       Седой пучок на затылке стремительно темнел.       Поебень Петрович, давно привыкший к тернистости и неисповедимости своего жизненного пути, рванул к двери раньше, чем ведьма успела доповернуться к нему лицом. Ленты на его запястьях аж вибрировали, но то ли магия в них подвыдохлась, то ли еще что...       Антонин метнул в существо заклятие Остолбенения, пролетевшее сквозь него и разбившее кружку на полке. И, повинуясь животному, не терпящему неповиновения зову, ласточкой скакнул в окно, вынеся его вместе со стеклом. Зов исходил откуда-то из области желудка, а желудку Долохов привык верить. Если организм орет: "дебил, беги и не оглядывайся, а то подохнешь!", надо бежать. В героя можно поиграть и как-нибудь потом... Когда-нибудь...       Блин! Он же теперь приличный человек, а такие товарищей в беде не бросают...       Да сами справятся! А если нет, то три трупа - ничего хорошего, но все же лучше, чем четыре.       - Алохомора!       Черный ход, задвинуть щеколду и вверх по лестнице. Было бы, конечно, ради кого лезть в такую жопу, но кто в жопе не бывал - тот жизни не видал, а нотации потомкам на чем-то основывать надо.       Да где эти чертовы Мотя с малявкой?!       За спиной послышался тихий, но почему-то хорошо различимый топот. Неторопливый и не от ботинок, как будто босиком...       Не отогнать, так хоть задержать?.. Ну держись, гадина! От Лорда ушел, от Дамблдора ушел, от маггловских ментов и от рентвшников ушел, а ты че? Че, а?!       Пожиратель круто развернулся на пятках, размахиваясь первым вспомнившимся заклинанием против привидений.       Никого.       Твою ж...       Желудок снова дал о себе знать. Пожалуй, если бы этот орган умел говорить, он пополнил бы словарный запас хозяина так, что хватило бы на всех рентвшников и еще Лорду с Дамблдором осталось.       Оборачиваться не требовалось. Долохов не просто чувствовал - он практически видел, как из плохо покрашенного пола поднимается темный силуэт, больше похожий на кусок черноты, чем на привидение. Стало жарко и душно, как перед грозой, даже стрекот насекомых померещился.       Позади стеклянно хрупнуло.       Никого.       - Хо-хо! - гаркнуло существо прямо в ухо.       Долохов завертелся волчком, пытаясь опередить и таки приложить заклинанием непонятную тварь, но та все время оказывалась позади. Как не вертись, а... Мля!       Голова закружилась (как-то уж подозрительно быстро), Пожиратель наступил на подол собственной мантии и с размаху сел на задницу.       И ни твари, ни предгрозовой духоты, ни стрекота кузненичиков.       Наверху грохнул выстрел. Затем потянуло едкой лекарственной вонью, Мотя выкрикнула заклинание, потом второе, приправив его ругательством, что-то обрушилось - похоже, шкаф.       И наступила тишина.       В гостиной завершающим аккордом свалилась люстра.       - Какой отвратительный бардак! - с чувством сказала Рептилида Тамплиеровна, окутанная тянущимся от волшебной палочки белым сиянием. Судя по не успевшему погаснуть зеленому пламени в печи, она только что прибыла. - Дом и в мой прошлый визит был не ахти, но теперь это какое-то коровье стойло!       - Это кто тут корова?.. - грозно донеслось сверху.       Заскрипели ступеньки. Тетя Мотя, забыв о злом духе и представляемой им опасности, торопливо спускалась, чтобы выполнить священный долг - сию же минуту высказать нахалке (хоть настоящей, хоть поддельной) все, что о ней думает!       К счастью, дух не воспользовался возможностью. Даже напротив. Не то решил, что Рептилида ему не по зубам, не то ему просто надоело, но ощущение чужого присутствия исчезло.       Внешне не произошло абсолютно ничего, просто стало легче дышать.       - Мы уверены за то, шо это точно Рептилида Тамплиеровна?       Александра съехала по перилам вперед тетки и уставилась на гостью не выпуская кочерги. С лестницы не менее приветливо смотрело дуло обреза.       Рептилида закатила глаза. Нет, от этой... Ветви семейства, можно и нужно ожидать любой пакости, но такая непочтительность?!