Антонин Долохов и вся его родня

      Холод раннего утра ощущался, но не причинял никаких неудобств. Какое здесь время года? Поздняя весна или лето? Теино-зеленая, сочная трава не приминалась под ногами, а попытка сорвать мелкий белый колокольчик провалилась. Колокольчики, значит, где-то между концом мая и серединой июня... М-да, прогуливание травоведения было плохой идеей.       Колокольчики - белые, фиолетовые и темно-синие, были везде, некоторые умудрились прорасти даже в щелях старых надгробных плит с непонятными надписями. Вдалеке мелькнула достающая до хмурого неба стремительная черная тень, не заинтересовавшаяся Александрой, но заставившая затосковать по волшебной палочке.       - Не бойся. Он тебя оплакивает.       Та самая женщина в зеленом, странная и немного пугающая. Лица меняются, как фотографии при переворачивании страниц: вот она, вот незнакомая азиатка, сосед Борис Геннадьевич, изуродованный шрамами мужчина, плачущая блондинка, смеющаяся над чем-то маленькая девочка... И снова прежнее: чужое и странное.       - С какой большой радости?       - Он плачет по всем, по кому больше никто не станет. Не хочу тебя оскорбить, но вряд ли кто-то будет с тобой достойно прощаться, поэтому было бы мудро позволить это ему.       Александра беспокойно осмотрелась, но гигантских теней более не наблюдалось.       - Шо, вообще по всем? И как успевает?       - Их много. Уверена, ты встречалась с ними и раньше, но не обратила внимания. Дети Алого и Золотого Драконов привлекают внимание живых даже несмотря на незнание, искры Синего наоборот, отталкивают. Мало кому из желающих жить приятно ощущать дыхание смерти. Не делай такое лицо, им все равно. Дети Синего так же равнодушны к миру и его обитателям, как их создатель.       - А от меня тебе шо надо?       - Ты можешь уйти в посмертие - я не стану тебя держать, это против правил. А можешь пойти со мной к одному далекому миру, полному странных вещей, и увидеть многое, что не снилось ни вашим магам, желающим знаний, ни нашим историкам, ищущим ответы на вопросы, которые следовало бы забыть.       Голос звенел, пел. Грел, как солнце, перепутавшее времена года и внезапно явившее июльскую жару посреди морозного января.       Этот голос очень важен. Если что-то еще оставалось важным и нужным, то лишь он.       ...И секрет, который хранили останки далекой цивилизации. Хилый огонек на самом краешке спички, превратившийся в пожар, поглотивший целый мир.       Зачем что-то иное, если можно бесконечно слушать тихий звон давным-давно разбившихся зеркал? Ведь они никогда не замолчат, не заплачут и не разразятся тоскливым воем, раздирая душу на части. Они всегда будут петь.       - Меня всегда интересовал вопрос: было безумие моей госпожи обыкновенным сумасшествием, или чем-то большим? - звон завораживал, заставляя забыть обо всем, что еще умудрялось иметь значение. - Она совершала вещи, доступные лишь Драконам, не имея их силы. Недавно мне сказали: чтобы суметь повторить, нужно понять... Я мертва слишком долго, чтобы понять стремление к той части человеческой сущности, которую хотела обрести госпожа. А вот ты - еще можешь.       Может и захочет: слишком молода, чтобы принять неизбежность смерти и смириться, слишком многого не знает, чтобы избежать исчезновения или призрачного существования, найдя другой выход. И более опытные умы попадались в эту ловушку.       Александра могла, собиралась и последовала бы за этим голосом куда угодно.       Они всегда следовали. Трудности возникали редко.       А напоследок неплохо будет оставить Кукрыбиде маленький подарок. На память о том, что нехорошо продавать сородичей другим видам. Или, как сказала бы госпожа Сэцуко, напомнить о том, что природа не терпит пустоты и на месте одних проблем неизбежно появляются другие. Порой такие, что по прежним начинаешь скучать...