heat waves

У Дрима болят плечи. Парень тихонько ложится на холодную землю лужайки своего заднего дворика, греясь под яркими лучами полуденного солнца Флориды. Сырая почва, кажется, воняет дерьмом. Ноющие мышцы постепенно расслабляются в воображаемой зелёной колыбели. Колючие травинки и мягкая земля создают странное комбо ощущений, болью отдающихся на конечностях. Он сжимает руки в кулаки, силой вырывая растения под самые корешки, и его пальцы отчаянно вымещают накопившиеся чувства на уже разорванных сорняках. Он тихо наблюдает за белыми облаками, медленно плывущими по небу. Тот рабочий заехал к нему два с половиной дня назад, и с тех пор, в дом наконец вернулась прохлада, порой приятно кусающая за ноги и оставляющая мурашки по коже всякий раз, когда касалась тела. Но, она забрала с собой важный кусочек души парня, что теперь он чувствует себя опустошённым. Тэйкен начал всё чаще находить себя сидящим в тёплых одеялах или толстовках, зависающим в горячем душе, лишь бы почувствовать любой намёк на медленно исчезающую жару. Дрим устал гнаться за тем, что может оставить его сгоревшую душу гнить до конца в оглушающей тишине. Парень тяжко вздыхает, глядя на ослепляющие солнечные лучи. От полой дыры одиночества его спасали лишь сны. В разум крепко впечатались устрашающие образы: его невольные взмахи безнаказанного топора и Дрим, по щиколотку стоящий в кроваво-алой воде. Парень раз за разом просыпался в немом страхе, смотря на свои непокорные руки, совсем недавно совершившие жалкое преступление, до тех пор, пока ему не хватит сил включить ночник, дабы в который раз увидеть дрожь своих чистых пальцев. Он выигрывал. Снова, и снова, и снова. Сегодня же, он проснулся на кухне, найдя себя лежавшим на холодном кафельном полу, обнимаясь с картонным пакетом молока. Он не помнил, как заснул там. Он не хотел вспоминать, как спал. «Ты тянешься ко мне», — сладкий голос Джорджа, заевший в голове, возвращает парня к воспоминаниям о смятых простынях и чужих приятных прикосновениях. Его жизнь наполнилась сплошными твитами и скриншотами: бесконечные вопросы подписчиков о том, куда он пропал, часто сопровождаемые обязывающим «Я скучаю по Дриму» и их удивлённые возгласы и догадки о том, почему его спотифай уже который день крутит на репите лишь одну песню. Почему же он лежит на пустой кровати своей гостевой комнаты в полной темноте, раз за разом переслушивая лишь heat waves, heat waves, heat waves… «Я тянусь», — однажды ночью, когда у парня не было сил, чтобы элементарно поесть, очередная тяжелая истина пополнила устрашающую коллекцию его признаний в заметках. — «Я не могу перестать тянуться» В его кармане вибрирует телефон, и Тэйкен наконец разжимает кулак, отпуская грязь. «Окей Дрим», — он читает новое сообщение от Сапнапа, сразу поднимая телефон вверх так, чтобы оградить себя от назойливых лучей, — «перезвони, как сможешь» Чувство вины перед лучшим другом больно впивается в душу. С ходом времени, ярая забота Ника начала потихоньку угасать. Тэйкен прокручивает их переписку вверх, натыкаясь на роковые сообщения многодневной давности. Сперва, не имея сил противостоять тошнотворному желанию, парень перечитывал эту балладу погибели Джорджа каждые десять минут, затем потребность снизилась к тридцати минутам, а потом и вовсе к разу в час. Он вёл себя так, словно с каждой новой попыткой, в тексте может промелькнуть что-то новое, слова на экране вдруг растопятся и волшебным образом откроют ему неизведанные тайны и секреты, которые сумели ускользнуть от него чуть ранее. Но всё в его видении расплылось так, что теперь Дрим не может понять ничего. «Тебе решать, скажешь ли ты мне об этом или нет», — написал ему Тэйкен. Началом большого текста было простое: «Хорошо» «Я реально не хотел ничего испортить», — писал Ник, — «но, похоже, что тебе сейчас больно, так что это всё, что у меня есть. В ночь перед нашей игрой в шахматы, я разговаривал с Джорджем и мы шутили о том, что ты сказал по поводу его лица ранее в тот день. И он ляпнул что-то по типу: «я рад, что это больше меня не беспокоит», а когда я спросил его, что это значит, он ответил, мол у него были какие-то чувства к тебе, когда вы только подружились. Он ясно дал понять, что это было кратковременное дерьмо, которое удачно исчезло и он даже счастлив, что всё сложилось именно так» «С тех пор, мы больше не говорили об этом. А потом, ты рассказал мне о том, что было с тобой в Майами и я просто не знал, что делать. Я подумал, ты захочешь узнать об этом. Извини, если всё получилось хреново и я только усугубил ситуацию» Дрим почувствовал, как сжались его лёгкие. Значит, следы отчаянной надежды и кроткого ужаса до сих пор сидят в его душе. «Ты в порядке?» — отправил ему Сапнап, почуяв неладное после пары минут полного молчания. «Дрим? Неужели я проебался» Тогда, Тэйкену потребовалось четыре мучительных часа, чтобы спокойно ответить ему: «Окей» «Окей?» Домашний телефон начинал взрываться беспокойными звонками после двенадцати часов каждого дня. Порой, он слышал голосовые сообщения, сопровождаемые красными полосами, даже через стены. Было больно не отвечать на них, но каждый божий раз, когда пальцы наконец подбирались к чёрным кнопкам устройства и он собирался излить свою душу, всё тело сковывала невидимая нить всепоглощающего страха, снова унося его прочь. «Хей чел. Извини конечно, что продолжаю писать тебе, но я переживаю. Перезвони» «Это не круто. Я серьёзно, возьми трубку» Дрим создал бездонную яму сомнений, вины и пустых целей, имея силы писать лишь Джорджу, находящемуся в месте, где его не найдет никто. «У тебя были чувства ко мне», — он вспоминает, как добавил новые признания к своей заметке в ночь, когда он снова перечитывал сообщение Сапнапа, пытаясь найти что-то новое меж строк, — «и они исчезли. Они исчезли в ту ночь, когда мне приснился ты. Всё это произошло в одно время, да, Джордж? Почувствовал ли ты это?», — Тэйкен не позволил слезам разочарования разрушить его стойкое выражение лица. — «Какой бы шанс у меня ни был, я его потерял. Я его потерял. Я его потерял» «Я потерял тебя, так ведь?» Он выключает телефон. Усталость силой давит на виски, а разум постепенно накрывается новой волной эмоций, причиной появления которых стала сухая реальность последних дней. После того, как первоначальный шок отступил на задний план, грудь парня заполнила надменная гордыня за свои непринужденные подшучивания и флирт, которые раньше заставляли Джорджа что-то чувствовать. Даже если он не знал об этом тогда, зачем он говорил это? Даже если чувства пришли и ушли… Дрим ощущал разливающееся по телу странное удовлетворение из-за правоты своих слов. А затем, неприятная горечь и его собственническая натура заманили парня прямо в пучину всепоглощающего любопытства. А чего же именно хотел от него Джордж? Хотел ли он крепко сплести их пальцы вместе? Хотел ли прижаться губами к челюсти Дрима и оставить там нежный поцелуй? Или же он хотел опустить руки на прохладный металл крючков кожаного ремня и снять его рваными движениями? Тэйкена захлестнуло новой волной тёмного и сырого отчаяния, а мысли заполнили лишние напоминания о том, что он жаждет того же, чего жаждал Фаунд когда-то давным-давно. Пустой аэропорт, керамическая маска и Джордж, запинающийся на словах не так часто, как того ожидал Дрим. То, как его губы встретились с лбом Фаунда…а что, если бы парень задержал лёгкий поцелуй, если бы скользнул чуть ниже, мягко соприкоснулся бы с губами Джорджа, лишая его дыхания за считанные секунды? Но всё это уже осталось в далёком прошлом: ещё до кошмаров, до шахматных партий, рассеянных ночных звонков и разрушающего дождя. Спустя секунды, часы, минуты… Джордж сказал Нику о том, что больше не чувствует ничего, в то время как Дрим начинал чувствовать всё. Получается, Джордж тоже лгал ему, правильно? Противный и дразняще-нежный шёпот в голове повторяет сладкие фразы: «Да», «Возьми меня», «Сделай меня своим» Дрим переводит взгляд на пальцы и замечает грязь под своими ногтями, чувствуя влагу от сырой земли на своей футболке. Нынешний Джордж является тщательным построением, держащимся на чётких границах, воображаемых оружиях и немых щитах. Он позволяет себе флирт довольно редко, но даже в таком случае, его милые кокетливые шуточки крайне сдержанны и обходчивы. Порой, неосторожные комментарии или даже случайная нежеланная клевета, сорвавшаяся с губ младшего, даже не имели возможности задеть его честь. Пройдя сквозь призму времени и бесчисленное количество проб, Тэйкен узнал, какие слова могут просочиться через защиту парня, а какие нет. Дрим наступает, и Джордж борется с ним. Постоянно. Он не может заставить себя поверить в то, что всё это неправда. На его коже блестят маленькие капельки пота. Парень устал вечно теряться в этом водовороте мыслей, уносящим остатки его разума прочь, начавшемся с того момента, как Джордж неуверенно вышел из щели в его сердце и зажёг там настоящий пожар. «Люди в чате постоянно пытались заставить меня спросить о твоём сне», — он вспоминает слова Джорджа, пока в его в груди расцветает болезненная осознанность. Иссякший цветок наглой лжи, поселившийся в душе парня, начинает медленно увядать. Им больше не о чем узнавать. На самом деле, ничего и не было. Будь Дрим сильнее, он бы сумел вернуть Джорджа. Будь Дрим умнее, он бы сумел выбраться сам. Обжигающее солнце слепит глаза. Где-то неподалёку слышится лёгкое шуршание пальмовых листьев. Если бы он мог вернуться в тот момент, если бы мог понаблюдать и самостоятельно убедиться в том, что он правда…действительно потерял это.

—

— Я же вижу как ты летаешь вокруг своего слона, пожалуйста, походи пешкой. Дрим, помоги мне! Отчаянные крики Сапнапа разлетаются по комнате из динамиков монитора Дрима. Яркий свет экрана полосами сверкает на поверхностях тёмных стен. Горячая керамика посуды неприятно жжёт его руку, когда парень подносит к груди миску с ещё горячим рамёном, вилкой отмахивая обжигающий пар. Тэйкен накручивает на неё лапшу и подносит ко рту, позволяя только приготовленной еде обжечь его язык. — Ну и что же я должен сделать? — слышит он собственный голос. — Я не знаю, отвлеки его! Металлический прибор вдруг застывает на краю чаши. Лицо Джорджа сияет ярким лучиком на экране: — Это не сработает- Дрим морщит нос, слушая насмешливо смелое признание себя из прошлого: — Мне приснился сон о тебе. Парень внимательно наблюдает за реакцией Фаунда, рассматривая каждую деталь. То, как Джордж приподнимает брови и удивлённо раскрывает рот, то, как он резко отводит озадаченный взгляд от основного монитора и то, как в его тёмных глазах блестело настоящее изумление. Грудь Тэйкена сжимает то же постыдное смущение, что и тогда, пока парень не улавливает лёгкий переменный ветер того, чего не заметил раньше. Он видит это и узнаёт. Узнаёт то, как Джордж затаивает дыхание. В груди глухо отдаётся пронзительная боль. — Да! Да! Ты поставил его, ты поставил! И клип исчезает. Дрим ненавидит себя за то, что он снова завёл себя в эту ловушку. Бездумная прокрутка рандомных видео на ютубе ни к чему хорошему не приведёт, парень и сам это понимает, однако всё равно продолжает зависать в крутящийся значок загрузки на мониторе пустым взглядом, позволяя мягкому аромату соли и масел заполнить всю его комнату. А затем, он поворачивает голову, обращая свой взор на тёплые тени медленно исчезающего оранжевого заката за окном. Он скучал по голосу Джорджа. Серия видео на его канале стала самой настоящей золотой жилой: парень мог услышать родной смех, крики, беззлобные поддразнивания и шуточные жалобы. Он мог снова вспомнить и пережить все эти годы запечатлившихся в памяти лучших моментов дружбы, описывающих их отношения. Поначалу, видео приносили в его душу приятное облегчение и тёплые чувства. Но удовольствие продлилось не долго — в какой-то момент, Дрим вдруг начал улавливать все те странные намёки в его речи, начал замечать все те неловкие паузы в их разговорах, смысл которых он никогда по-настоящему не понимал раньше. Мимолётные комплименты, вплетающиеся парнями и тут и там, глупые споры без нормальных аргументов, тихие бормотания, к которым он раньше не прислушивался — всё указывало на более глубокий смысл их грёбанной дружбы. Тэйкен наконец понимает, насколько же он был слеп. На мгновение, ему вдруг кажется, что он слышит всё это наяву. Эта нежность в голосе Джорджа, с которой тот произносит его имя, начинает сводить второго с ума. Позже, Дрим снова блуждает по просторам интернета, продолжая безмолвно прокручивать клипы со стримов до тех пор, пока парень не натыкается на днф плейлист нарезок с недавней трансляции, посмотреть который ему не удалось из-за сильной усталости от событий последних дней. Соответственно, Тэйкен не имел возможности пересмотреть и разобрать возможно пропущенные и важные моменты. Он бросает взгляд на название следующего видео: «Джордж и Дрим ругаются», после которого стоит целая куча вопросительных знаков. Дрим тут же напрягается, поспешно садясь и нажимая на паузу. Парень медленно и аккуратно ставит чашу с рамёном на стол, сразу же вытирая руки от пота, накопившегося там из-за горячего пара. «Смогу ли я это сделать?», — легко спрашивает он себя. Картинка застывшего Джорджа, откинувшегося на спинку стула в тёмной толстовке на мониторе, терпеливо ждёт его следующих действий. Он не уверен, хорошая ли идея — пережить всё это снова. Раны ещё не успели затянуться. Парень прикусывает язык. — Перестань издеваться надо мной, — дрожащий голос Фаунда сразу заполняет наушники Тэйкена, после того, как тот наконец нажал на кнопку воспроизведения. Дрим лихорадочно моргает глазами. Чёрт. — Ты постоянно это делаешь, — парень жадно впитывает в себя раздражённый голос Джорджа. — Дрим..о мой Бог…Дрим. Его сердце грозится вот-вот вырваться наружу. Парень наклоняется ближе к монитору. — Я сейчас положу трубку, — бормочет Дэвидсон. Большой палец Джорджа тянется к кнопке отбоя. Волна наслаждения накрывает Дрима с головой в момент, когда жаркое пламя его собственных слов доходит до Фаунда, зажигая что-то в душе парня. Телефон вдруг с грохотом падает, легко выскользая из руки, его грудь быстро вздымается, и ранее крепко зажатая челюсть наконец разжимается. Тэйкен ставит видео на паузу. Парень сжимает ладонь в кулак, через секунду громко ударяя им о твёрдую поверхность стола. — Чёрт подери, — выдыхает он. Дрим яростно открывает свои заметки. «Я видел это», — пишет он, — «в твоём глупом милом личике. Я видел, как на секунду, ты захотел, чтобы всё это было наяву. Ты хотел, чтобы тебя поцеловал я, так ведь?» Он переводит взгляд на выражение лица Фаунда: в широко раскрытых глазах читается чистый шок и неподдельные эмоции. Он вдруг сглатывает. «…так ведь?» — его голова тихонько опускается. — «Или же…я снова делаю это? Ты ведь никогда не хотел меня всерьёз. Даже когда я это спросил. Даже когда ты лгал» Сердце на мгновение замирает. «А солгал бы ты мне, Джордж?» Парень бросает свой взгляд на лапшу, плавающую в коричневатом бульоне. У него уже пропал аппетит. Тэйкен прокручивает страницу сайта вниз, дабы избежать очередного зрительного контакта с ошеломлённым лицом Дэвидсона, тут же натыкаясь на огромную кучу комментариев под видео. Их большинство — странные и запутанные предположения, чаще всего сопровождаемые рандомным набором букв, вероятно образованным от ударов по клавиатуре. Один пользователь написал: «не знаю, но мне Джордж показался очень расстроенным…типа, я чувствую, что те билеты были просто отвлекающим манёвром или что-то типа того. Все трое из них сильно затихли» Дрим хмурится. Все трое? Он прикусывает нижнюю губу. Всё это время, Сапнап нёс на своей спине груз беспокойного поведения Дрима и тяжёлого признания Джорджа. Наверняка, тот звонок из Майами был нелёгким для него. Отягощённый преданностью каждому из парней, он потерялся в ситуации и не смог решить всё сам, в итоге попросив друзей отложить поездку на два месяца. Веточка ответов ниже, под этим комментарием, гласит: «да не, я думаю, ты просто сильно преувеличиваешь. Даже если этот недоспор был очень стрёмным, поездка во Флориду по-любому состоится» Курсор мышки уже зависает над кнопкой закрытия вкладки, но глаза Дрима цепляются за комментарий, который заставляет его сердце на мгновение замереть. «Неужели я единственный, кто думает, что Джордж, ну, знаете…выглядит так, будто бы он тает» Тэйкен вспоминает темноту. Он уже улавливает запах горящего воска свечи. «Получается, что ты просто хотел посмотреть на то…» — эхом отзывается голос в его разуме. — Прекрати, — умоляет он себя. «Так всё это», — его горло начинает болеть, — «из-за моего голоса?» «Мне кажется», — о Боже, — «после тебя у меня останутся синяки» Его голова падает на руки. «Было бы здорово, не думаешь?» В его сознании рушатся образы: обнажённая кожа, изящные запястья и мягкие губы. Тихие признания, мурашки от шёпота на том конце линии и прекрасные, безумно сладкие звуки. Они снова превращаются в едва знакомую ему боль, отличную от пытки запретных плодов и властных прикосновений. Если бы только он мог воссоздать те нежные моменты из своих снов в реальности, чтобы почувствовать тепло тела Джорджа на своей коже. Если бы только у него был шанс, чтобы заставить его улыбнуться. Чтобы показать ему, что он может быть любим. Дрим запускает пальцы в свои волосы. Он чувствует себя жалко, ведь это всё, что у него есть.

—

Тёплая вода стекает с его запястий, смывая с них остатки мыла в раковину и смягчая зуд мозолей на ладонях. Чёрные рукава его толстовки были закатаны до локтей. Парень закрывает кран, кладя руки на кухонную столешницу рядом. Остатки его лапши тут же летят в мусорное ведро. Тэйкен лениво ставит миску на сушилку для посуды, стряхивая капельки воды с рук. В этот момент, где-то неподалёку начинает звонить городской телефон. Его взгляд падает на тёмную коробочку прибора с зелёным экраном, стоящего на стойке. Парень безмолвно извиняется перед звонящим человеком, спокойно позволяя противному звону пройтись по всей его пустой кухне, эхом отражаясь от высоких потолков, и в конечном итоге, наконец исчезая, превращаясь в очередное голосовое сообщение. Он придвигается ближе к телефону. Сапнап ведь сказал, что перестанет названивать. Неужели этот поздний ночной звонок был из-за действительно важной экстренной ситуации? Дрим потирает собравшуюся за несколько дней щетину на подбородке, нервно нажимая нужную кнопку на приборе, чтобы прослушать входящие голосовые. —…милый, Ник оставил мне сообщение, спрашивая, не слышала ли я от тебя новостей, и голос у него тогда был довольно напряжённый. Я просто хотела проверить, всё ли у тебя в порядке. Я в курсе, что у вас двоих были проблемы в прошлом, и хотела напомнить, что такие вещи могут решиться сами собой- Тэйкен машинально берёт трубку: — Ал-алло? Мам? — О! Клэй, какой приятный сюрприз, — отвечает она, — я, вроде как, скучала по тебе. Комната становится в разы холоднее. — Мам, — тихо повторяет он. Её голос заметно смягчается: — Что с тобой? — Я…эм, — слова вдруг застревают в горле, а к глазам без предупреждения подкатывают отчаянные слёзы. Накопившаяся боль поднимается устрашающе близко, угрожая вот-вот вылиться через край, но парень быстро приводит себя в чувство, хватаясь за край кухонной столешницы и наконец осознавая, с кем он говорит. — Извини, что побеспокоил, — выдавливает Дрим. — Тебе незачем было звонить. — Тебе незачем было брать трубку, — отвечает та. Он морщится. — Послушай, — продолжает она, — я прекрасно понимаю, что ты можешь позаботиться о себе сам, и тебе не нужно постоянно доказывать мне это, — тон женщины начинает медленно подниматься. — Но в последний раз, когда он звонил мне по такому поводу, дела у тебя шли неважно. Тогда, ты не позволил мне помочь тебе. — Мне не нужна была твоя помощь, — уверяет парень. Ему лишь не хотелось вспоминать о той подростковой драме, произошедшей много лет назад. — А что сейчас? — ответом на её вопрос стало напряжённое молчание. — Не навреди себе ложью, Клэй. — Я не хочу отдаляться от вас, — бормочет Тэйкен, — но так просто получается. Я чувствую себя ужасно из-за того, что так давил на Сапа. Это случается с ним слишком часто. — Он казался обеспокоенным, — говорит она, — а не уставшим от тебя. Дрим стискивает зубы до противного скрежета: — Мы не ссорились. — Хорошо. Так что же произошло? Напряжение силой давит на его виски, пока парень ищет нужную точку для старта, для правильного начала. — Я был в Мэтисоне, — шепчет он, широко раскрыв глаза и рот. — Я вдруг сел за руль посреди ночи, начав ездить и не мог остановиться. Я спал на песке и у меня…у меня едва хватило бензина, чтобы добраться домой, но я просто…я просто… — его речь вдруг обрывается. Через мгновение, его мама отвечает: — Зачем ты это сделал? Сердце Дрима бешено колотится в его груди: — Ты любила его, мам? — Солнышко, ты… — на том конце линии слышится усталый вздох. — Конечно, да. — И тебе всё ещё больно? — напряжённо спрашивает он. — Ты всё ещё скучаешь по нему? — Ох, — бормочет она, — время от времени. Но…я отпустила эту боль, и теперь я счастлива. И это было так давно, ты же знаешь, — между ними повисло робкое молчание. Наконец, она осторожно продолжает, — Почему ты спрашиваешь? Тэйкен крепко сжимает тонкий пластик в руке, закрывая глаза. Парень думает о пляже и об улыбке Джорджа, о жаре и о смехе Джорджа. О дожде и о голосе Джорджа. Дрим вдруг приоткрывает рот, а затем, рассказывает матери всё. И она мягко принимает это. Парень садится за кухонный столик, позволяя своему сердцу говорить за него. Они беседуют часами, обсуждая солнечные воспоминания, старые фотографии и нынешнюю душевную боль. Женщина делится с сыном тем, что недавно по случайности заказала его любимое блюдо из местного ресторана. А Дрим делится с ней тем, что Патчи до сих пор продолжает таскать в дальний угол комнаты свои игрушки в виде пернатых друзей. По всей видимости, его сестрёнка подумывает о том, чтобы покрасить волосы. По всей видимости, она тоже беспокоится за него. — Передай, что я скучаю по ней, — произносит Тэйкен, — ладно? Скажешь? — Уверяю тебя, она знает об этом, — на секунду в звонке виснет кроткое молчание. — Знаешь, порой ты держишься за людей намного сильнее, чем нужно. Я знаю, это тяжело. Но, это нормально, если ты порой- — Проигрываешь, — бормочет он, — проигрываешь…я всё ещё учусь этому. — Дай этому время. — Хорошо, — отвечает Дрим. — Обязательно. Я тебя люблю. Ночь уносит с собой нежный голос его матери после того, как они обсудили, когда Дрим увидится с ней вживую, чтобы положить этому разговору достойный конец. Парень погружается в тишину пустой комнаты, открывая своё растущее признание Фаунду в заметках. «Я поговорил со своей мамой о тебе», — пишет Тэйкен, и на его лице расцветает тёплая улыбка. — «Знаешь, её приглашение на совместный обед всё ещё в силе» Он откидывается на кровать, держа телефон в своей ладони, и та прогибается под его весом с характерным звуком. Дрим уже почти может ухватиться за те золотые нити света, свисающие с купола его хрупкого сознания. Вынырнув из тёмной пучины страха и боли, парень видит пред собой отрывки своего возможного солнечного и обнадёживающего будущего. Джордж держит Патчес на руках, и отвечает на груду любопытных вопросов его сестры, попутно вежливо хваля жареный стейк его мамы. Он передаёт салфетки на другой край стола, аккуратно разливает всем воду и напитки, спрашивает рецепты вкусных блюд. Они переплетают свои ноги, шурша носочками под столом, и незаметно для всех, подсаживаются ближе друг к другу, наслаждаясь теплом чужого тела. Мимолётные улыбки, сладкий смех, губы Тэйкена нежно чмокают Фаунда в щёку. Что-то такое домашнее. Что-то полное любви. Оно давит на виски, вгрызается в остатки разума, давя на уставшее тело. «Иногда», — пишет парень, — «я думаю лишь о тебе» Его лицо искажается в гримасе горького ужаса. Если Джордж и вправду стал счастливее от того, что чувства ушли, тогда всё это не имеет смысла. Дрим не будет прижимать его к себе праздничными вечерами, не будет засиживаться допоздна, лишь для того, чтобы послушать истории из юности Дэвидсона, Дрим не будет зарываться носом в его волосы, беспамятно обнимая парня под тропическим дождём. Он быстро открывает клавиатуру на своём смартфоне: «Зачем ты отправил мне эту песню, Джордж? Серьёзно? Я не могу выкинуть её из своей головы», — дыхание заметно учащается, — «Неужели всё это было простой шуткой? Ты знал, что это погубит меня? Ты пытался причинить мне боль?» Тэйкен устало перечитывает цепочку слов, созданных его быстро двигающимися пальцами и печально вздыхает. «Я знаю, это несправедливо», — признается он, — «я просто постоянно злюсь, потому что я…» — парень вдруг мешкается, — «был ближе к тебе, чем когда-либо думал. И это пугало меня. И пугает до сих пор, если честно, но…тебя больше нет рядом. Тебя нет здесь, и я не могу думать. Я не могу продолжать делать это» Он хочет оправдать свою ненависть к Джорджу, но всё тщетно. Чувств больше нет, как и его. А что будет, когда Фаунд вернётся? Дрим резко бледнеет. Все его обещания самому себе, все клятвы в сохранении некоторых секретов втайне от Джорджа, весь мир рушится перед ним в считанные минуты. Сможет ли Тэйкен, зная всё это, спокойно слушать его голос, не обламываясь изнутри? Сможет ли посмотреть ему в глаза через два месяца, сможет ли лгать ему каждой клеточкой своего существа и не провалиться в бездну? Невозможность делает его слабее. «Если всё было напрасно», — набирает он текст на экране дрожащими пальцами, — «тогда, может мне стоит рассказать тебе всё? Может, мне просто стоит испортить всё к чертям?» Парень ведёт палец по защитному стеклу телефона, выделяя каждый фрагмент текста из признания, вылившегося в течении этих безумных дней. Он копирует сообщение. Он заходит в их личный чат. Он вставляет сообщение. Неужели мне больше нечего терять? Тэйкен смотрит на текст ещё мгновение, а затем, сжимается от острого удара адреналина и осознания реальности происходящего. — Какого чёрта я делаю? — шипит он, проводя рукой по волосам. Он не сможет. Ни сейчас, ни через пару дней, никогда. В этих строках покоится его сердце, эти слова хранят его истекающую кровью душу и остатки воспоминаний. Парень случайно роняет телефон. Он не может. Ему нужно плыть обратно. Ему нужно успокоиться. Глухую тишину в комнате разрезает тихий звон. Его взгляд падает на иконку их с Джорджем личного чата, где только что появилось новое окошко с уведомлением. Глаза Дрима расширяются. Новое сообщение от Джорджа. «Приветик», — пишет тот. В груди парня расцветает неловкое смятение и нежный восторг. Его мозг пытается сообразить: сколько дней он отпустил без должного внимания? Сколько дней прошло с того момента, как…он был один, мечтал, был один, стримил, снова был один… Неужели, уже прошла целая неделя? Тэйкен берёт телефон в руки, лихорадочно пытаясь удалить весь вставленный текст. Устройство вдруг издаёт лёгкий свист. На экране высвечивается настоящая катастрофа. Он нажал не туда. Он случайно отправил текст. «Сообщение прочитано»