You are my happiness.

— Сдавайся, кроха. Ты ведь и сам знаешь, что бессмысленно думать об этом ещё дольше. — Дай мне последний аргумент, чтобы я знал, что это всё не зря. Питер смотрит на него, понимая, что не только внутри него шла война. Не только он решался на что-то. Не только его мучали всё это время. А началось всё до жути банально — с поцелуя. Не было смысла искать того, кто первый начал, ведь оба хотели этого, не скрывая. Правда, потом появились они — сомнения и Мстители, которые пытались наставить бедного подростка на путь истинный. Честно, всё это было так глупо и смешно, пока сомнения не усилились. Потом прозвучало «мне надо подумать». Ещё чуть позже Локи начало казаться, что всё бессмысленно. Не будет никакого ответа, поэтому он просто решил забыть. Подумаешь, какая-то симпатия. Такое за тысячу лет случалось и не раз. Да только и это без толку. Не хотел Паркер вылезать из его мыслей. Ни днём, ни ночью. Никогда. И это выматывало ровно настолько же, насколько приносило дискомфорт. Или боль. И вот, после очередной встречи в каком-то парке, он останавливает парня, притягивая к себе за руку ближе. Мимо проходят какие-то люди, спешащие домой и не обращающие на них внимания. Лафейсон и сам не понимает, зачем делает это, но, кажется, просто уже невыносимо чего-то ждать. — Аргумент? То есть у них не получилось убедить тебя окончательно, что я ужасен? Нет? Тогда слушай. Я скажу это лишь раз, — усмехается Локи, видя смущение Питера, и качает головой. — Я устал, что в моей голове постоянно твой образ. Никогда такого не было, а здесь я не знаю, что делать, ведь ничего не помогает. Не верил, что без любви никто не проживёт, пока сам не оказался в этой ситуации. Лафейсон притягивает его к себе за талию, убирая упавшие на лоб пряди, и наклоняется к нему, внимательно глядя в глаза. — Сдавайся, — шепчет он ему в губы и довольно улыбается, когда Паркер сам его целует. Через несколько мгновений Локи отстраняется от него и проводит носом по щеке, тихо говоря: — Возможно, я такой, каким они описывают меня. Жестокий и холодный, но тебе я не враг. — Я тоже тебя люблю, фей, — улыбается Питер и кладёт ладонь ему на щеку, коварно шепча: — Только я не слушал никого. Не слушал, не сомневался и не собирался отказываться от всего этого. Я просто ждал, когда ты сам всё осознаешь и придёшь ко мне. — Кто из нас ещё Бог коварства? — хмыкает Лафейсон, понимая, что попался, как мальчишка. Правда, пожалеть об этом не успевает, ведь Паркер снова целует его, обнимая за шею.