You are my happiness.

— Но это самоубийство! Вы ведь понимаете это! — А иного способа нет, Паркер! Если мы не рискнём, то люди могут погибнуть! — чуть повышая голос, говорит Роджерс. — А если не мы, то никто им не поможет! — Есть другие варианты, просто вы не хотите их слышать! Может, вам нечего терять, из-за чего вы спокойно готовы рискнуть на реализацию таких планов, но я нет, не готов, потому что мне есть, что терять, — сквозь зубы произносит Питер, пока другие Мстители напряжённо следят за ними. Ему плевать, что они могут сказать. Плевать, потому что кидаться в геройство с головой он не может. Да, люди в опасности, и Паркер всем сердцем желает им помочь, поэтому и предлагает более безопасные способы! Только смертью храбрых пасть не жаждет. Наверное, после всех событий прошлого он стал эгоистом. Просто ему больше не хочется терять любимых и заставлять их переживать его потерю. Нет. Хватит уже с него. — Безусловно. Я это понимаю, потому что нам всем есть, что терять. Но там не только взрослые! Там ещё и дети, — пытается донести до него эту мысль Стив, опираясь ладонями на стол. — Пойми же, Питер. — И вы поймите меня, Капитан. Мне безумно жаль всех людей там, детей, но я не могу рисковать своей жизнью, — качает головой Паркер, копируя его позу. — Там дети. Я понимаю это. Только и меня сын ждёт каждый вечер дома. Я не могу обрекать на эту боль Феликса. Сам уже проходил через это. Питер мысленно бьёт себя по лбу и устало падает в кресло, пока в зале воцаряется тишина. Чуть напряжённая, шокированная, но такая ненужная сейчас, потому что бьёт по ушам, как бы странно это ни звучало. После такого долгого спора, который начал вообще Тони, тишина становится неприятным сюрпризом. — Сын? Я ослышался? — спрашивает через несколько минут молчания Старк. — Наверное. Или ты скрывал это от нас, Паучок? — вторит ему Наташа, подаваясь вперёд, и кладёт локти на стол, чтобы было удобнее. — Да, Тони. У меня есть сын. Ему… почти пять лет, — вздыхает Паркер, дёрнув уголком губ. — Нет, Нат. Не скрывал, но и не афишировал, потому что это не то, о чём я хочу кричать везде. — Почему? Неужели ты стыдишься этого? — непонимающе произносит Клинт и хмурится, слыша тихий смех. — Нет. Феликс — моё маленькое солнышко. Я его не стыжусь. Просто боюсь за него. Поверьте, на то есть причины, — качает головой Питер и снова смотрит на Роджерса. — Капитан, я готов помочь вам и людям, но без самоубийства. Есть план, который предлагала Наташа. Если его доделать, то он будет идеальным. Нам дали время до завтра, так не потратьте его зря. Эти террористы думают, что власть уже в их руках, как и деньги, так сыграем на этом и покажем, кто здесь главный. Стив поджимает губы, осмысливая его слова, и невольно начинает стучать карандашом по столешнице. Да. План есть, и довольно неплохой, но нужны серьёзные доработки. На них нужно время. То самое, которого у них осталось не так много, на самом-то деле. Но и Мстители им нужны все, поэтому… — Ладно. Мы доработаем этот план, но в шесть утра все должны быть уже здесь. — Отлично. Я знал, что вы не подведёте, — кивает Питер, пока поднимается на ноги. Только стоит ему приоткрыть рот, чтобы попрощаться с ними, как сзади что-то появляется, вызывая удивление у Мстителей. Или не совсем… — Нет, Кэп, конечно, сказал, что общий сбор, но завтра, вообще-то, — чуть насмешливо говорит Тони, подмигивая Стрэнджу, что появляется через портал. — Тогда завтра только и появлюсь. А в твоей комнате так через неделю только, — хмыкает Стефан и смотрит на Питера обеспокоенным взглядом. — Маленькая катастрофа, а с ним не связаться. Прости, что отвлекаю, но ему нужен не я. — Кому? — сразу спрашивает Наташа. — С кем не связаться? — это уже интересуется Клинт, даже поддаётся вперёд от любопытства. — Что за катастрофа? — задаёт вопрос Роджерс, сразу, кажется, начиная думать о худшем. А Паркер не обращает на них внимание, присаживается на корточки и старается не показывать удивления, когда через незакрытый портал в зал забегает Феликс. Ладно бы обычный, но он… синий. Питеру удалось лишь однажды увидеть Локи в истинном обличии, а теперь получается, что и их сын унаследовал это. Неудивительно, конечно, но паника в глазах ребёнка ему совсем не нравится. — Хей, тессерактик, ты чего? Иди ко мне, маленький, — нежно произносит Паркер и ловит сына в объятия, после чего встаёт на ноги, крепко прижимая его к себе. — Т-ш-ш. Всё хорошо, Ликс. Всё хорошо. Испугался? — Я-я не в-виноват, папочка. Оно сам-мо пол-лучилось, — шмыгая носом, бормочет Феликс, пока обнимает его за шею сильнее и утыкается в неё носом, так и не заметив, что синева начинает пропадать. — Не лугайся, пожалуйста! — Что? — опешив, спрашивает Питер. — Малыш, я тебя когда-нибудь ругал за такое? Тем более это твоя сущность, так за что тебя ругать? — Но… как я могу быть таким? Это ведь… — он поднимает на отца всё ещё немного испуганный, но уже более осознанный взгляд, и вытирает щёчки ладошками. — Вы ведь не блосите меня с папочкой? — И откуда в твоей головушке столько ужасных мыслей, тессерактик? — мягко упрекает сына Паркер и осматривает Мстителей, что внимательно следят за ними. — Но теперь поздоровайся с нашими героями, Ликс, раз прибежал ко мне. — Ой, папа, — виновато тянет Феликс, тоже поднимая взгляд на остальных и припоминая, что второй отец не хотел, чтобы о нём знали. Слишком переживает за него, а тут такое… — Здлавствуйте. — Привет, ребёнок, — доброжелательно говорит Романофф, чуть щурясь. Кого-то ей этот мальчик напоминает. И совсем не Питера, что странно. — Ещё один карапуз, только не похожий почему-то на первого, — озвучивает её мысли Старк, переводя взгляд с Паркера на ребёнка, а с ребёнка на Стрэнджа, который с ухмылкой стоит в стороне и наблюдает за ними. Что-то знает ведь и доволен этим. Хотя какое там «что-то»? Этот маг знает всё, но ничего не скажет, Дормамму его задери. — Почему это? Я полностью похож на папу! — возмущается Феликс, складывая руки на груди под тихий смех Питера, который целует его в макушку. — Ты полностью прав, малыш. Ты копия своего отца, — подтверждает Паркер, с насмешкой глядя на Мстителей, что после этой фразы смотрят на них ещё подозрительнее. — Только не говори, что я прав, Пит. Твой ребёнок прибежал сюда синим, а теперь ничем не отличается от нас, — шокированно шепчет Бартон, во все глаза разглядывая Феликса, который от этого прижимается ближе к отцу. — Неужели это сын… — Лафейсона? Да. Ликс наш с ним сын, и не стоит делать поспешных выводов из-за того, что он совсем не похож на меня внешне. Феликс имеет привычку ползать по стенам, так что да. Это наш родной ребёнок, — спокойно рассказывает Паркер, вводя их всех в ещё больший шок. — Ладно. До завтра всем. Мне нужно домой уже. — Но… но… — Без «но», Нат. Это моя жизнь, и мне решать, кому её посвятить. Локи этого достоин больше, чем кто-либо другой, как и его мини-копия, — улыбается ей Питер и проходит в портал, помахав им на прощание. Через несколько мгновений в гостиную заходит и Стрэндж, довольно посмеиваясь. Даже спрашивать не нужно, что так его развеселило, потому что ему самому было бы смешно, не чувствуй он такой дикой усталости. Ещё и Лафейсон где-то пропадает, что Стефан не может его найти. Боже, как же хочется обо всём забыть и уснуть. — Пап, ты не злишься? — спрашивает тихо Феликс, так и не слезая с его рук. — Злюсь? Разве что на себя, потому что первый выдал твоё существование, — качает головой Паркер и оборачивается к Стрэнджу, улыбнувшись. — Я пойду спать, пап, а ты бы сходил к Тони, потому что нам завтра на задание. Он будет злющим, если ты не придёшь сегодня. — Ты невыносим, ребёнок, — фырчит Стефан, пока подходит к ним и подмигивает Феликсу. — Следи за ним, тессерактик. Только тебе могу доверить такую важную миссию. — Есть, сэл, — важно кивает он и улыбается, получив поцелуй в макушку. — Пока, дедушка. — Пока, ребёнок, — улыбается ему в ответ Стрэндж и лохматит волосы Питера на затылке. — Спокойной ночи, чудо… вище. — Кто из нас ещё невыносим, пап? — смеётся тихо Паркер и машет ему на прощание, а после уже идёт в их с Локи комнату, неся сына с собой. — Отдохнём с тобой, порадуемся, что целая кровать наша, а потом будем скучать по нашему папочке. И всё идёт совершенно точно так, как он и говорил. Они меняют одежду на пижамы и падают на кровать, радуясь, что можно развлечься по полной. Даже почти засыпают так, пока не звучит вопрос от Феликса, который, кажется, мучает его последние полчаса: — А папа не будет лугаться из-за того, что я стал синим? Не насовсем, но стал ведь. — Нет, Ликс. Твой папа не будет ругаться. Знаешь, почему? — с полуулыбкой шепчет Питер, приобнимая ребёнка, который прижимается к его боку. — Он не будет ругаться, потому что сам такой. И это не делает его хуже. Тебя тоже не делает. Йотунская сущность просто есть в вас, и лишь вам решать: позволять ей выйти наружу или нет. Ты пока ещё маленький, но потом научишься это делать. Папа тебя научит. Поэтому даже не переживай, хорошо? — Хорошо, папочка. Я тебе верю, — кивает он, устраивая голову на груди отца, и прислушивается к размеренному биению сердца, невольно от этого засыпая, из-за чего разговор так и остаётся незаконченным. Паркер тоже начинает медленно проваливаться в сон, поглаживая сына по спине. Проходит, наверное, немало времени перед тем, как вторая половина постели прогибается, а рядом с ними опускается уставший Локи. С влажных волос ещё изредка падают капли, но это так неважно, ведь теперь он рядом. Вот, что самое главное. — Слышал, что Мстители узнали о тессерактике, — еле слышно произносит Лафейсон, замечая что Питер открывает глаза. — И не только, — бормочет Паркер, находит свободной рукой его ладонь и крепко сжимает в своей руке. — Ликс… стал йотуном, Ло. — Что? — удивлённо спрашивает Локи, даже приподнимаясь на локте. — Ты не шутишь? — Я бы не стал шутить таким. Он сам перепугался сегодня и даже прибежал ко мне, — произносит Питер и не даёт ему сесть, удерживая за руку. Только бы Феликса не разбудить, который лежит между ними. — Всё нормально, слышишь? — Ничего не нормально, кроха. О Норны, это из-за меня же… — Конечно, из-за тебя. Я не мог передать ему такой ген, — усмехается Паркер, поглаживая напряжённую ладонь в своей руке. — Только это не делает его ужасным. Не делает его другим. Он по-прежнему наш сын. Я по-прежнему его люблю. Всё также, просто придётся подучить его тому, как этим управлять. — Пит… — Локи Лафейсон, отставь панику. Это твой сын. Ты стал любить его меньше? — Нет, конечно, но он сам может это не принять. — Нет, дорогой мой. Феликса больше испугало то, что мы будем его ругать за это, а не сама синева. Поэтому тебе стоит с ним об этом поговорить, а всё остальное неважно, — качает головой Питер и притягивает его к себе за шею, легко поцеловав в губы. — Брось все ненужные мысли из головы. Вы два самых лучших мужчины в моей жизни. И, ни в коем случае, не монстры. Локи смотрит на него напряжённым взглядом, ища хоть каплю сомнений или лжи, но там нет ни первого, ни второго. Паркер не винит его в том, что их ребёнок стал йотуном, не упрекает в этом, не злится. Лафейсон мог лишь предполагать, какой будет реакция, если вдруг такое произойдёт, однако именно этой реакции не было в вариантах. Это удивительно и заставляет улыбнуться в ответ на мягкую улыбку. И в чём он не признается, заставляет любить всё сильнее и сильнее. — Ты тоже самый лучший, недоразумение, — шепчет ему спустя какое-то время Локи. — Ты сделал мне комплимент и оскорбил одной фразой. Талант просто, — сонно фырчит Питер и облегчённо выдыхает, когда Феликс переворачивается на другой бок и использует вместо подушки уже Локи, а не его. — Весь в меня. — Даже спорить не буду, — фырчит Лафейсон и тянет его осторожно ближе к себе, чтобы снова поцеловать в губы. — Ты самый лучший, кроха. Так лучше? — Определённо. Было бы ещё лучше: «Ты самый прекрасный, Мистер Лафейсон», но обойдусь. — О Норны, не общайся со Старком и Стрэнджем. — Они сами со мной общаются. Честно, фей. — Я верю тебе, кроха, но не совсем. — Локи!