You are my happiness.

— Почему мы должны тебе верить? Такой сложный вопрос, но в то же время самый простой. Доверие... А оно вообще есть? Кому можно доверять в этом мире? А можно ли вообще кому-то доверять? — Мы своими глазами видели, как ты умер. На показателях ясно было показано, что сердце не бьётся. Да и более того, мы похоронили тебя. И правда, вот кому можно верить. Технике, показателям, самому себе. Хотя с последним очень большая ошибка, потому что иногда и себе верить нельзя. Особенно в тех случаях, если дело касается кого-то близкого. Кого-то желанного... — Так почему мы должны тебе верить, Питер Паркер, если уже видели твою смерть? Он понимает этот вопрос. Более того, понимает причины его. Мстители в своём праве, не доверяя ему. Да, помог, когда увидел, что им нужна помощь с очередным человеком, возомнившим себя достойным правителем мира. Как бы ни так. Спонтанная помощь ещё не говорит о безопасности неизвестного. Даже если его имя уже так знакомо им. Питер ожидал этого. Правда, ответить не успевает, ведь это делают раньше него. — Должны или нет, вам решать. Есть лишь одна причина, почему вы можете легко поверить ему, — усмехается Локи, продолжая стоять около стены, подпирая её плечом. Когда все взгляды скрещиваются на нём, хмыкает и спокойно говорит: — Потому что трупы не врут. Паркер цокает языком, но смеха сдержать не может. Ох уж эта фраза, что вводит всех Мстителей сначала в шок, а после вызывает неоднозначную реакцию. Кто-то хмурится, кто-то закатывает глаза, кто-то задумчиво переводит взгляд с него на Лафейсона и обратно. Кто-то предпочитает просто продолжать листать книгу, словно его это не касается. Только Питер прекрасно видит, что Стрэндж внимательно слушает их, не пропуская ни грамма информации. — Локи, твои шуточки сейчас вообще не к месту. И уж тем более угрозы обычному... или не очень обычному человеку, — раздражённо говорит Старк, отмахиваясь от него. — А вы знали, что в каждой шутке лишь доля шутки? — лениво тянет Паркер, поднимаясь на ноги, и медленно направляется к Лафейсону. — Тем более угрожать бы мне не стали. Для того, кто знает правду, это сродни... самоубийству. Особенно тот, кто смертен в этом мире. — Это угроза? — спокойно спрашивает Локи, наклонив голову к плечу, и задумчиво оглядывает его. — Предупреждение. Простое предупреждение. Во избежание, — усмехается Питер и слабо морщится, когда сзади раздаются непонимающие возгласы. Вздохнув, он оборачивается к ним с широкой улыбкой. — Ещё вопросы? Вопросы есть, это видно. Причём, кажется, у всех, но они боятся их задавать. Или просто опасаются, не могут сформулировать. Может, им нужно больше времени, чтобы осмыслить увиденные клыки, которые прекрасно видно из-за улыбки. Паркер не знает, да и важно ли это? — Откуда ты? — а нет, всё-таки Стрэндж не зря зовётся Верховным магом. Сразу задаёт вопросы по делу. — С Земли. Мидгарда, — пожимает плечами Питер, перекатываясь с пятки на носок и обратно. — Быть этого не может. У нас нет никаких вампиров или кого-то похожего на них, — хмурится Стефан. — Вот именно. У вас. А у нас были. Я хоть и сказал, что с Земли, но главного не прозвучало. Сколько Вселенных вам известны, доктор Стрэндж? — усмехается Паркер, чувствуя, как Локи сверлит его взглядом. Только непонятно, каких в этом взгляде эмоций больше? Он заметил интерес, лёгкое раздражение, что-то пылающее. Что именно? — Значит, другая Вселенная. Теперь всё понятно, — кивает Стефан, убирая книгу через портал и глядя на него слишком заинтересованным взглядом. Так в его мире учёные смотрели на неизвестные объекты, которые им отдавали на опыты. Он видел это однажды, пока сам почти не стал таким вот объектом. Удалось сбежать, но взгляды, бросаемые на него, не забылись. — Что понятно, Стрэндж? — спрашивает Старк, с опаской поглядывая то на Питера, то на Стефана. И это прорывает плотину, из-за чего раздаются всё новые и новые вопросы. Паркер с удивлением понимает, что вопросы задаются не ему, а Стрэнджу. На мгновение становится даже жаль его, но Питер понимает: это самый лучший шанс, чтобы сбежать. За дверь удаётся выскользнуть незаметно. Привычно даже. Стать незаметным вампиром пришлось ещё в далёком прошлом, в своей Вселенной. Не получилось бы — его ждала бы смерть. Поэтому он без труда добирается до лифта, притоптывая ногой. Иначе просто не выбраться с Башни Старка. Не прыгать же? — Далеко собрался? — насмешливый вопрос настигает уже тогда, когда двери лифта начинают закрываться. Паркер успевает лишь моргнуть. Вот был один в кабинке, вот их двое. Не сказать, что он рад такому соседству, наоборот. И без стыда прижимает Лафейсона к стене лифта, сжимая ворот рубашки. Взглядом Локи, брошенным на него, можно было бы заморозить океан. А нет, сжечь ведьму на костре. И снова нет. Заморозить весь мир. Или сжечь его. Какое непостоянство, чёрт возьми. — Держись от меня подальше, Лафейсон, если жизнь дорога, — сдерживая эмоции, произносит Питер, глядя на него снизу вверх. Всего пара дюймов, а столько разницы в росте. Однако это не мешает ему взглядом уничтожать его. Или не только уничтожать. — Вот и скатились до угроз, а знакомы всего пару часов, — усмехается Локи, после чего резко меняет их местами, вжимая Паркера в стену, кажется, задевая что-то на панели с кнопками лифта, потому что тот останавливается, покачнувшись. — Какого чёрта? Неужели в твоей Вселенной... — Заткнись, — просит Питер, пытаясь оттолкнуть его от себя, но не выходит. — Я тебя предупредил. Просто предупредил. Потому что тебя я хочу убить. Точнее, тебя из своего мира. Пока сложно разделять ваши личности, поэтому хочешь... Паркер не договаривает, удивлённо глядя на Лафейсона, который спокойно кладёт руку ему на щёку и приподнимает верхнюю губу, чтобы взглянуть на клыки. Это сбивает с толку. Да что там? Это полностью выбивает из колеи, потому что от него он не ожидал ничего такого. А что вообще Питер мог ожидать от Локи, которого знает от силы два часа? — Ты прав. Хочу, — кивает Лафейсон и, пока Паркер пытается понять, к чему эта фраза, он просто берёт и целует его. Вот это уже больше похоже на знакомого ему Локи, но... Нет. Тот не целовал его жадно с толикой нежности, кончиком языка касаясь всё тех же клыков. Этот контраст заставляет что-то беспомощно биться внутри. Нет, не сердце. Оно давно перестало это делать. Питеру оттолкнуть бы его, однако что-то не даёт это сделать. Может, чувства к тому далёкому Лафейсону, которого он больше не увидит? Ни капли лжи не было в словах о желании убийства, но это не мешает ему любить его. Паркер сам виноват, что тому Локи удалось обмануть и предать его. Правда, ещё была надежда, что после этого чувства исчезнут раз и навсегда. Не исчезли, продолжают отравлять ему жизнь даже здесь. Иначе он не может оправдать то, что отвечает на этот поцелуй, позволяя сильнее вжать себя в стену. — Неужели ты любишь его? — усмехается ему в губы Лафейсон, не отстраняясь далеко, когда прерывает поцелуй. — Чёрта с два. Да. Доволен? — шипит Питер, чуть царапая его нижнюю губу клыками. — А что насчёт тебя? Сомневаюсь, что просто захотелось экзотики. Не уж то тот Паркер зацепил тебя? — Ещё чего, — хмыкает Локи, но по насмешливому взгляду понимает, что он прекрасно улавливает ложь. — Две стороны одной монеты. Ты не можешь соврать, от меня правды не дождёшься. — Удобно, когда прекрасно знаешь, чего можно от тебя ожидать, — невесело смеётся Питер, даже не отводя от него взгляда, и кладёт руку ему на левые рёбра. — Любовь к предательствам у тебя вот здесь, где ещё бьётся сердце. Даже завидую Паркеру, сумевшему добиться от тебя искренности. — Мне жаль, — почему-то произносит Лафейсон, хотя понимает, что это ничего не даст. Не тот Питер перед ним, а он не тот Локи. Они не те, но столкнулись друг с другом. Случайно ли? Может, второй шанс? Глупо, очень глупо. — Не ври. Тебе не жаль. По крайней мере, не меня, — качает головой Паркер и прижимается затылком к стенке лифта за спиной, вновь изучая его лицо. То, что они делают — ужасно? Ищут замену друг в друге тем, кого любят. Ужасно. Но кто осудит? Разве что они сами, но Питер слишком сильно устал судить себя. Наверное, поэтому с губ так легко слетают всего два слова: — Поцелуешь меня? Он видит борьбу на дне голубо-зелёных глаз, догадывается, что те же самые мысли крутятся в его голове, понимает, что выводы примерно одинаковые, раз просьбу всё-таки выполняют. Его целуют, получая ответ. Но к чему в итоге всё это придёт? Паркер хочет надеяться, что однажды чувства к Лафейсону исчезнут раз и навсегда, ведь нет больше его рядом. Локи, кажется, надеется, что в один момент разлюбит Питера, поняв, что перед ним лишь самостоятельная и совсем иная копия. Умом они понимают, что тех самых больше нет, но что-то внутри не даёт осознать окончательно. Если Лафейсон ещё может сбросить это на сердце, то Паркер... нет. И, наверное, оба боятся, что полные противоположности некогда любимых могут усилить чувства, а не уничтожить. Да нет. Глупости. Такого не будет. Или?..