You are my happiness.

— Локи Лафейсон! Локи удивлённо смотрит на дверной проём, через который появляется возмущённый Питер. Это не пугает, скорее веселит, ведь такой Паркер выглядит… уютно, нежели пугающе. — Я знаю, что это ты, — щурится Питер, подходя ближе к Лафейсону, который сидит за кухонным столом и пьёт, кажется, кофе. — Я, конечно, я, но понятия не имею, о чём ты говоришь, — посмеивается Локи и садится так, чтобы Паркер мог спокойно встать между его ног, что тот и делает, положив руки ему на плечи. — Всё ты знаешь. Где моя любимая толстовка? — требовательно спрашивает Питер, недовольно глядя на удивлённо вскинутые брови, и чувствует, как прохладные ладони залезают под его свободную футболку. — Это которая моя, но твоя? В твоём шкафу была, кроха. После того, как ты нагло украл её у меня, я не видел эту толстовку, — усмехается Лафейсон, поглаживая его бока большими пальцами. — Тебе именно она нужна? И почему ты подозреваешь меня? — Потому что Пятницу не так просто обмануть! Я её вдоль и поперёк проверил, чтобы найти вора, но нет его! Толстовки тоже нет! И ты прав, мне именно она нужна. Хель подтолкнула к верным мыслям, что это ты можешь быть, ведь кофта была твоей, — произносит Паркер, стараясь не отвлекаться на Локи, который задирает его футболку и начинает целовать небольшой, но уже округлый живот. — Ты не собьёшь меня с мысли, фей. — И не думал, кроха. Просто я целую другого кроху, — пожимает плечами Лафейсон, накрывая ладонями его животик. — Я понятия не имею, где твоя толстовка, Пит. Ты не думал, что Пятницу может обойти тот, кто её создал? — Тони? Да нет, зачем ему? — хмурится Питер, получив в ответ пожатие плечами и два поцелуя: один в живот, другой в губы, когда Локи поднимается на ноги. — Понятия не имею, зачем. Мне она уже тоже не нужна была, потому что на тебе смотрелась куда лучше. Собственно… на тебе и мои футболки с рубашками смотрятся лучше, — шепчет ему в ухо Лафейсон, после чего отходит. — Я схожу к Стрэнджу, а потом вернусь, Пит. Не теряй. — Хорошо, фей. Пойду-ка я допрашивать Тони, — бормочет Паркер, выходя в коридор, из которого слышится: — Хела! У нас другая жертва! Локи качает головой, посмеиваясь. Бедный Старк, хотя кто знает? Вдруг это реально он стащил толстовку у Питера?

***

— Отвечай. — Я уже ответил, ребёнок. — Не-ет. Ты не ответил. — Пит, я из мастерской почти не выхожу, поэтому какая толстовка, какая кража? Ты о чём? — спрашивает Тони, проводя ладонями по лицу, из-за чего сильнее размазывает пятна машинного масла на щеке и подбородке. — Кто-то украл мою любимую кофту, понимаешь? И этот кто-то не засветился на камерах Ницы. Кто это может быть? Тот, кто её создал, — обвиняюще тыкает пальцем в его сторону Питер, сложив после руки на груди. — А Локи? Его проверял? Стрэнджа? — Никаких следов портала папы не было. Фея проверил в первую очередь. Он допрошен и абсолютно ни при чём, — кивает Паркер, опираясь на его стол бедром, поправив футболку. — Поэтому остаёшься ты, пап. — Мне даром не сдалась эта толстовка, у меня свои есть. Поэтому ищи где-то в другом месте, Пит, — качает головой Тони, подаваясь вперёд, и шепчет ему в живот: — Уведи своего папочку отсюда, чтобы он мне механизмы не испортил своими возмущениями. — Папа! — Питер! — Ухожу я, ухожу, пап, — фырчит Паркер и уходит, чтобы засесть в гостиной на диване и подумать обо всём. Никто из подозреваемых не признался, что стащил его толстовку. Локи он верит, да и Старку тоже. В конце концов, зачем ему его кофта, которая когда-то принадлежала Лафейсону? Поэтому остаётся великое и огромное «ничего». А кто может быть в этом «ничего»? Никто! Кроме Локи и Тони никто не может незаметными пробраться в комнату и украсть толстовку. Кроме Лафейсона. Что-то в этой фразе не то, словно он что-то упускает. Но что? Что можно упустить во всей этой ситуации? Разве что… Хела! Вот оно что! Способности отца, который постепенно учит всему, да ещё и свои силы, хитрюга, раз вызвалась помогать вести это расследование, вычёркивая себя из числа подозреваемых. А Питер и не заподозрил, глядя в эти честные глаза, в которых плескалось переживание за него и его толстовку. Вот и доверяй так маленьким Богиням… Паркер осторожно поднимается с дивана и быстро идёт в комнату Хелы. Пока в Санктуме жуткий мороз из-за неудачного эксперимента Стефана, они перебрались в Башню, да и Тони, кажется, не против. Не так скучно проводить вечера здесь, если есть с кем поспорить, что Старк постоянно делает с Локи, перемежая споры с саркастичными дуэлями. Они с Хель постоянно наблюдают за этим, иногда к ним присоединяется Стрэндж. Бывает и такое, что их втягивают в споры, и тогда это может затянуться надолго, после чего все расходятся по комнатам. Локисдоттир в свою, они с Локи в свою, а Тони со Стефаном к Старку под их тихие смешки. — Хель, — зовёт Питер, залетая в её комнату и тормозит в дверном проёме, когда видит, что она сидит в кресле, полностью закутавшись в его толстовку. — Маленькая воришка. — Это не я! — быстро произносит Хель, понимая, что отнекиваться бессмысленно. Уже и так всё понятно, но Паркер не выглядит злым или возмущённым. — Конечно, не ты. Я верю тебе, — фырчит Питер, походя к ней ближе, и садится на подлокотник кресла, вздохнув. — Почему именно эта толстовка, детка? — А какая ещё? Она ведь… твоя. Ну и папина, — бормочет Хела, двигаясь к нему ближе и обнимая осторожно за пояс, прижавшись щекой к животу. — Ты взяла её, потому что она… моя? — от чего-то хриплым голосом спрашивает Паркер, чувствуя, как горло сжимается. — Да. Ты ведь тоже часть моей семьи. Папа тебя очень любит, я тоже, а скоро будет и братик или сестрёнка. И ты очень хороший, понимаешь? Помогаешь мне, даже если тебе тяжело, готов среди ночи успокаивать меня, если приснился кошмар. Я просто… Мне хочется тебе сказать, что… Я… — Хель жмурится, не зная, как выразить то, что давно крутится в мыслях, но никакие слова не подходят. Это не то, что говорят всем и каждому. Не сказать об этом первому попавшемуся человеку или давно знакомому. Поэтому выходит неясное бормотание. А после приходит понимание, как можно сказать. Локисдоттир делает глубокий вдох и выпаливает: — Ты стал для меня вторым папой, Питер. Проходит минута в тишине, проходит вторая. Хель боится поднять голову, чтобы понять, что происходит, но чувствует, как что-то касается её макушки. Подняв взгляд, она хмурится, садится на колени и обнимает Паркера уже за плечи, слыша почти бесшумные всхлипы. — Я расстроила тебя, да? — Что? Нет, конечно, малышка, — качает головой Питер, утыкаясь носом ей в макушку. — Это просто гормоны. И безумная чувствительность. Прости за это. И я тоже тебя люблю. Хела на мгновение обнимает его сильнее, после чего отстраняется и вытирает ему щёки ладошками, улыбаясь. Подумав, она заговорщически осматривается и шепчет еле слышно: — Пойдём и заберём у папы ещё одну толстовку? Он их почти не носит. — Конечно, — смеётся тихо Паркер и помогает ей спрыгнуть с кресла, не запутавшись в слишком большой кофте. Она ему-то большая, что говорить о Хеле?

***

Этим же вечером, вернувшись от Стрэнджа, Локи недовольно перебирает свои вещи, пытаясь найти любимую толстовку. Только её нет в шкафу! Ни у него, ни у Паркера, по чьим полкам он пробежался взглядом. Чертыхнувшись, Лафейсон быстро выходит из комнаты и идёт в гостиную, где по словам Пятницы сейчас находится Питер с Хелой и Старком. Уже на подходе к комнате, Локи начинает возмущаться: — Надеюсь, что ты нашёл похитителя одежды, кроха, потому что моей любимой толстовки тоже нет! На свои слова он слышит только тихий смех Тони, после чего видит, что на диване в обнимку сопят Хель и Паркер, а сам Старк разбирается с бумагами. Но самое главное не это. На Питере его толстовка, а на малышке утренняя потеря. — Вот ведь… — Тебе стоило догадаться, с кем ты живёшь, Локи. — Если скоро появится и третий похититель моей одежды, то что останется мне? — качает головой Лафейсон, с нежностью глядя на спящую парочку. — Что-нибудь придумаешь, я уверен, — фырчит Тони, поглядывая на них поверх бумаг. — Конечно. Ваши со Стрэнджем шкафы ещё не тронуты. — Лафейсон!