– Итак, ваше альдераанское высочество настаивает на собственной непричастности к инциденту на Скарифе и случайности вашего появления там?
– Совершенно верно, милорд.
Лея старалась быть как можно убедительнее, даже честных-пречестных глаз с ситха не сводила. Она бы и сама себе поверила, если бы не приходилось постоянно вертеть головой, следя за шагающим взад-вперед Вейдером. Очень хотелось сравнить это монотонное движение с повадками следователей имперских застенков, но вспоминался придворный преподаватель по ораторскому искусству мистер Троцки: «Юная принцесса настаивает на преимуществе демократии над всеми прочими формами правления? Прелестно. Только обоснуйте».
– И обосновать свое утверждение чем-то более логически непротиворечивым, чем плач альдераанской королевы можете?
Он мысли ее читает, что ли? Гад! Хотя с него станется. И сейчас арию из классической оперы просто к слову вспомнил, или опять намекает на ее альдераанское происхождение. Зачем? Чтобы скрыть свою осведомленность о ее совсем не альдераанском происхождении? Знает или не знает? Какая разница, если у имперского палача по определению нет и не может быть сердца. Но почему-то именно эта мысль все сильнее овладевала Леей. Словно огласка ее родства с лордом ситхов могла что-то изменить.
Лорд Вейдер слушал невнятные Органины объяснения, а в голове крутилась строчка из какой-то старой песни: «Даром преподаватели время с принцессой тратили. Даром с девчонкой мучался самый искусный маг» в смысле профессор политологии и риторики. Эмоции явно перебивали разум. Для того, чтобы поднять соратников в атаку – самое оно, но вот только убедить в своей правоте того, кто заведомо не разделяет твои взгляды так не получится.
Тем временем принцесса окончательно запуталась и смолкла.
– Соблаговолите ознакомиться с показаниями членов экипажа вашей яхты.
За максимальной скучностью казенной фразы лорд прятал усмешку. Он с некоторой оторопью осознавал, что девчонка-мятежница вызывает в нем не раздражение, а снисходительную улыбку. Неужели потому, что она до ситха похожа сейчас на Падме? Такая же горячая и непреклонная в том, что считала правым делом. Хотя нет. Падме была умнее. Или просто старше? Так что Органа скорее не копия, а пародия на сенатора Наберрие. Но пародия милая и не злая.
Органа же принялась читать документ вслух.
– «Я, Тэт Корреус, энергетик яхты «Тантив IV» затрудняюсь назвать точные причины возникновения аварийной ситуации в работе силовой установки судна, так как вышел на вахту в состоянии сильного алкогольного опьянения, вызванном употреблением двух бутылок виски в честь праздника...»
– Какого праздника?! – Лея подняла на лорда расширенные от удивления глаза.
– Как какого? Альдераанского государственного. Или у вас не только с риторикой, но и с историей вашей малой родины плохо? Вот в вашем же отрывном календаре написано: «День народного единства и согласия» Хотя, при чем тут народное единство, если празднуют примирение джедаями противоборствующих семеек Антиллес и Органа, ума не приложу.
Лея молча просмотрела еще несколько как под копирку составленных протоколов.
– Вы всех моих людей заставили подписать этот самооговор?
– Никого я не заставлял. Намекнул просто. То, что куда как выгоднее лишиться пилотской лицензии за управление звездолетом в состоянии опьянения, чем сесть на немаленький срок за вооруженное сопротивление представителям власти, они сами сообразили.
– Признание – царица доказательств. Или еще какие документы сфабриковали?
– А как же? В медчасти «Опустошителя» к делу подошли креативно. В анализах помимо не меньше чем двух промилле на рыло и канабиоиды, и опиаты в ассортименте. И капитан Антиллес помер от асфиксии, поперхнувшись виски. И да, штурмовики пострадали в ходе исключительно спасательной операции. Никогда этого раньше не делал, но придется выписывать парням медали «За спасение утопающих».
Вейдеру все больше нравилось дразнить девчонку. Хотелось посмотреть на нее в гневе. Безотносительно падения во Тьму. Просто так – ради интереса. Но та пока держалась. В смысле, вместо пламени ярости глаза наполняются слезами. Понявший это Вейдер напрягся. Что делать с зареванными девицами лорд не знал. Опыта такого у него не было.
– Какие еще утопающие? – уже не возмущалась, а тихо ворчала, лишь бы заполнить паузу принцесса.
– Можно, конечно, и «За отвагу на пожаре», – не стал спорить ситх. – Но про утопающих, по-моему, прикольней.
– Что я теперь отцу скажу?
Лею едва слышно. Кабы не возможности шлема, то и не разобрать.
– Про украденные чертежи? Мне можешь ничего не говорить. А от Органы отбрехиваться придётся по-взрослому.
Голос Дарта Вейдера звучал почти успокаивающе. Неожиданно прежде всего для себя самого, ситх обнаружил, что девушку ему жаль. Он не совсем уверен в том, что охватившее его чувство – и есть жалость. Слишком давно он никого не жалел. Но поразмыслив, решил – это оно и есть. Больше нечему. Ну, не любовь же отцовская не кстати прорезалась. А пожалеть глупую, перепуганную, хоть и гонористую принцессу, почему нет? Впрочем, увлекаться этим не стоит. Поэтому лорд продолжил куда жестче.
– В его кругах, если заподозрят в связях с властями, могут и того…
– Какая еще связь с властями? – моментально взвилась Лея.
– Банальная. С перепугу отдали мне чертежи боевой станции, например.
– Это провокация! Не было у меня никаких чертежей! Может эта ваша императорская Ручка их и сперла! И не факт, что уничтожила, а не повстанцам передала!
– Вы отдаете себе отчет, сенатор, что только что вами сказанное – чистой воды донос? Впрочем, я разберусь.
Лея Органа замерла от неожиданности едва ли ни с открытым ртом. Только пойди, пойми, от опасения быть обвиненной в сотрудничестве с Империей или от понимания того, что у оговоренного ею человека могут возникнуть серьезные проблемы. Особенно, с учетом тех страшилок, что в кругах сенатора Органа про лорда Вейдера рассказывают.
– Это не донос, а всего лишь предположение. И вообще, я сказала, не подумав.
– Хорошо, проехали, - оценил умение дочери пусть и неуклюже, но включать заднюю лорд. – Вам же я посоветовал бы обзавестись неким аргументом, желательно материальным, в пользу собственной белизны и пушистости.
– Это вы на что намекаете?
– Я не намекаю. Говорю открытым текстом, хотите спокойно ходить по улицам вне Империал-сити, позаботьтесь о ценном подарке для экс-сенатора Органы и его друзей.
– Предлагаете завезти в Альянс фальшивые чертежи «Звезды смерти»?
– Что вы, эту заведомую тухлятину уже едва ли удастся всучить хоть кому-то. Не буду я эдакое г… родной дочери подсовывать.
– Тогда что? – не захотела замечать неприкрытую иронию Вейдера Лея.
Киборг же разрезвился совсем уж не по-ситхски и продолжил практически добрым ворчанием.
– Вы, что же, мне предлагаете вам готовый компромат на Империю на блюдечке принести? Нет, отцовское чувство во мне настолько не развито. Мой отеческий совет вы получили, а дальше – сама, сама.
– Это все, что вы хотели мне сказать?
– В общем, да. Можете идти.
Лея гордо вскинула головку и шагнула к выходу. Лорд проводил ее задумчивым взглядом. Если не дура, то очень нетонкий намек должна понять. Вопрос только в том, а не дура ли. Вейдер сомневался. Вообще-то в людях он разбирался неплохо. В нелюдях тоже. Так виртуозно манипулировать разумными, как Дарт Сидиус, не умел, да и не особо хотел, но в истинной цене стоящего перед ним человека ошибался крайне редко. А тут засомневался. Мало того, лорд начал подозревать, уж не пресловутое ли отцовское чувство в нем взыграло. Что еще может заставить взрослого, опытного лорда видеть в юной вертихвостке не враждебно настроенную дуру, а горячую, но милую дурочку? А он хочет видеть в принцессе именно юношескую горячность подпорченную дурной компанией. Ладно, поживем – увидим. Даст Сила, и время все по местам расставит.
Ему же сейчас о разговоре с сыном, надо думать. Глупо, но от мысли о предстоящем совсем скоро лорду ситхов делалось страшно. Главное, этот страх был какой-то неправильный. Не тот, из которого ситхи черпают ярость. А может ли страх без ярости давать силу, Дарт Вейдер не знал. Что не мешало ему улыбаться при мысли о сыне. Очень глубоко внутри, со всеми возможными мерами предосторожности, но тем не менее.
***
Лея не то, чтобы не хотела, она просто не могла никого видеть. А уж новоявленную фермерскую родню во главе с нахальным братцем – особенно. Поэтому в выделенное ей помещение девушка возвращаться не торопилась. Благо, ее перемещениям по кораблю на удивление не препятствовали. Впрочем, идти куда-то далеко она и не пыталась. Бесцельно побродила по жилой зоне. Но тут все коридоры вели либо к лифтам, где дежурили штурмовики, проверять бдительность которых совсем не хотелось, либо в небольшое подобие зимнего сада: несколько растений в кадках, канарейка в клетке и рыбки в аквариуме. По сравнению с теми шедеврами паркового дизайна, что приходилось видеть сенатору Органе, сущее убожество, но зато тут никого не было.
Дарт Вейдер – ее отец! Похоже уже вся галактика об этом знает! И только она оказалась не готова к этому известию. Вот весть папочка подсуропил! Внезапно оказалось, ее гнев адресован вовсе не Дарту Вейдеру, с ним-то все понятно, ничего нового, а Бейлу Органе. Говорят же: знание – сила, которая позволяет беречь патроны. А у нее в самый ответственный момент не хватило знания о собственном прошлом. Выходит, скрывая от приемной дочери столь важную информацию, он не доверял ей, что ли? Окончательно захотелось расплакаться. Но вместо этого вздрогнула. Да что там вздрогнула, на месте едва не до потолка подпрыгнула от резкого крика над самым ухом.
– Кеня дурак!
На вопль огромного серого попугая из глубины цветущего куста кенарь ответил возмущенной, заливистой трелью. Попугай передразнил певчего собрата. Тот снова не смолчал. Помещение наполнилось совсем не мелодичным птичьим гвалтом.
Лея зажмурилась, закрыла ладонями уши и уж совсем решила завопить, когда почувствовала чей-то внимательный взгляд. Смотрели снизу. Из-под дивана, на котором она сидит? Сволочи сибовские! Палачи! Сатрапы! Совсем стыд, совесть и представление о праве на личное пространство потеряли! Для того, чтобы выкрикнуть все это прямо в рожу имперцу, глаза пришлось открыть. И тут взору принцессы предстала уродливая мордочка с черными глазами-бусинками. Крокодил?! Визжать Лея побоялась, но ноги под себя поджала. И только потом поняла: ну, какой крокодил, ящерица просто. Противная и наверняка кусачая. Только последнее соображение остановило принцессу от того, чтобы запустить в страхолюдину тем, что под руку подвернется. Мало ли. В зоологии-то Лея не особо сильна.
– Палундр-р-ра! Командир на палубе! – внезапно завопил попугай, и тут же вокруг настала долгожданная тишина.
Тишина показалась просто звенящей. Э, нет. Звенела вовсе не тишина, а инструменты имперцев. Лея и не заметила, как три типа в рабочих комбинезонах пристраивали в нише между кадками с пальмой и фикусом похожую на надгробье карбонитовую плиту.
«Помер у них кто, что ли?», только и успела подумать принцесса, потому что рабочие уже закончили, и их работу пришел принимать офицер, чье появление так эффектно проанонсировал попугай.
– Господин капитан первого ранга, работы по монтажу… - начал, вскинув руку к козырьку кепи, старший из рабочих.
Но был прерван истошной, как сирена боевой тревоги, трелью кенаря, по клетке которого ударила лапой вспрыгнувшая на ветку ящерица. Глядя на это безобразие, попугай заорал истошней прежнего.
– Палундр-р-ра! Главком на палубе!
И хотя ни злобного пыхтения, ни тяжелых шагов, ни иных признаков приближения ситха не наблюдалось, люди отреагировали на птичку со всей серьезностью. Капитан махнул на солдат, убирайтесь, мол, живо, а сам замер, одернув китель, ждать милорда. Тот и впрямь появился через пару минут.
– Милорд, согласно вашему приказу плита установлена на всеобщее обозрение в недоступном для посторонних глаз месте, – браво, но с подобающим моменту испугом отрапортовал офицер.
– Это что?
Палец ситха указал на верхнюю часть плиты. Лея вытянула шею, ничего не разглядела и сделала несколько осторожных шажочков поближе. На нее не обратили внимания, и принцесса увидела нацарапанный на плите смайлик: точка, точка, два крючочка. Только еще с бородой. Или это язык у смайлика торчит?
– Это чтобы верх-низ не перепутать. А то без рентгена не видно.
– Кто же у меня в экипаже художником-монументалистом заделался?
– Я, милорд.
– Не тушуйтесь, капитан. Я доволен. На вид оно, конечно, непохоже. Но суть замороженного джедая Кеноби передана верно.
– Благодарю, милорд.
Дарт Вейдер не ответил. Достал сейбер и принялся разрисовывать или расписывать им плиту словно резцом. Что именно, Лее за спиной не видно. Да и неинтересно. Главное она уже поняла. В плите карбонита имперцы заморозили джедая Кеноби. Того самого, про которого так много рассказывал ей отец. Настоящий отец, Бейл Органа, а не этот – ситх ведроголовый. Теперь она знает, что должна делать. Значит раздумывать не над чем. Надо действовать! Она тихо выскользнула в ведущий к ее каюте коридор.
Вот только зря она не дослушала разговор Дарта Вейдера и капитана Пиетта. Занятный, смею заметить, разговор вышел. Хотя бы тем, что это был тот крайне редкий случай, когда капитан Пиетт позволил себе вслух усомниться в выполнимости отданного главкомом приказа. Теперь о содержании.
– Позволю себе обратить ваше внимание, милорд, похитители потащат плиту отсюда к посадочной палубе через коридор номер семнадцать, а он слишком узкий.
– Не настолько же, чтобы плита не прошла, – заворчал не понявший, или сделавший вид, что не понял, своего офицера ситх.
– Так точно, пройдет. Но не позднее девятого уровня похитителей нагонят штурмовики, которые обязаны будут открыть огонь.
– Ну и что с того?
– До палубы еще четыреста тридцать два метра прямого и узкого коридора. Там невозможно промахнуться.
– Значит, парни полковника Рекса совершат невозможное, – без тени сомнения в голосе сообщил Вейдер. – Вы бы лучше подумали о том, как это ведро с гайками упустить исхитритесь.
– Сбой в работе кибер-диспетчера позволит «Тысячелетнему соколу» покинуть «Опустошитель». Затем коррелианец нырнет под брюхо ИЗР «Мститель». Именно этот борт будет направлен в погоню и перед прыжком совершит плановый сброс мусора за борт, в рое которого капитан Соло уведет свой грузовик прочь. Капитан Нида уже получил соответствующее распоряжение.
– Затейно, – с чуть показной сердитостью, но в целом удовлетворенно кивнул лорд.
***
Тем временем Лея Органа опрометью ворвалась в гостиную своих апартаментов. Братец Люк с имповской хабалкой Марой видимо тоже только что вошли и выглядели откровенно растерянными. Некое шестое чувство (в народе именуемое внушением в Силе) подсказало принцессе, что это ее шанс. Та подсказку послушала, сочла себя жуть какой умной и столь же коварной, приободрилась, приосанилась и неспешно опустившись на диван, заговорила прямо-таки с королевской снисходительностью.
– Что-то случилось, друзья мои?
– Ничего особенного, - с напускным равнодушием пожала плечами Мара.
– И все же?
– Милорд требует доказательства уничтожения чертежей «Звезды смерти».
– Каким образом?
– Глубокое сканирование памяти.
– Говорят, процедура не из приятных.
– Да уж.
– Но у внутренне свободного человека всегда есть выбор.
– Например?
Подбить молодых форсюзеров на побег оказалось до неприличия просто. Лея Органа в душе гордилась собой.
А наблюдавший из-за угла за началом их побега Оуэн Ларс только головой покачал.
– Вот и вырос наш малый. Как мы его ни берегли, а все равно в свой срок в самом центре драки Империи с Альянсом оказался. Судьба.
– Главное, что в срок, а не раньше срока, - отозвалась Беру. И уже опустевшему коридору. – В добрый путь, сынок.
