урод

      Тэхен смотрит испытывающе, изучающе, он обводит каждый сантиметр обнаженного тела и чувствует нарастающую ненависть в груди. Оно хрупкое, полностью истощенное голодом и словно изуродованное чужими прикосновениями. Тэхен хочет коснуться хотя бы немного этой кожи, он хотел этого изначально, но мысль, что это делал кто-то помимо него, тошнотворно застревала в горле. Чонгук должен был принадлежать ему. Его тело должно было быть только Тэхена. Только его и никого больше. Но какого черта?       Ким сглатывает, облизывается. Чонгук чувствует себя оскорбленным, униженным, словно его вновь втоптали в грязь. А Тэхен считает, что здесь излишне «словно». Чонгук — грязь, уродец, но Тэхен хочет ощутить себя в нем. Отдаться этим затаенным угнетающим чувствам.       Тэхен касается пальцами гладкой смуглой кожи спины. Невесомо проводит пальцами по маленьким родинкам, мысленно ненавидит всех, кто касался их также, как он. Чонгук под ним не дышит, он нескрываемо испуган, словно сейчас настанет конец. Тэхен хмыкает, опускается губами к основанию шеи и вдыхает аромат своего соулмейта, своей чертовой пары. Тэхен не может выкинуть из головы прошлое, не может не думать, что кто-то… кто-то целовал эти чувствительные места, кто-то, кто блять никто. Ким прикусывает кожу, всасывает ее, словно доказывая, что «мое, мое, мое, мое и ничье больше».       Чонгук ощущает всю ту ненависть, что пропитана чужим молчанием, чувствует крепкие руки на своих бёдрах и молчит. Не смеет и пикнуть. Тэхен кусает каждый участок его кожи, оставляет свои следы, свое внимание. — Тебе нравится, — Тэхен шепчет в ухо, — Я делаю абсолютно то же самое, что и они?       Чонгук молчит, он сглатывает слезы, ощущая их солёный привкус на своих губах. — Не молчи, блять, — хрипло произносит Ким, сжимая одной рукой волосы на затылке, а второй поглаживая худощавый живот.       Чонгук мычит от боли. Он хочет кричать, что это не так, но не может. Не может, потому что… потому что все абсолютная правда. — Уткнись в подушку, — Тэхен ладонью нажимает сверху, — Не хочу видеть твое зареванное лицо.       Ким ощущает, как что-то колет внутри него. Колет так сильно, словно что-то инородное попало в сердце. Он поглаживает чужие мягкие ягодицы, а после вводит палец, ощущая, как парень под ним сжимается. — Ты слишком узкий для шлюхи, — шепчет Ким, продолжая. Он вводит второй, а после третий. Двигается размеренно, старается не приносить боль, потому что Тэхен не хочет этого. Не хочет.       Он опускается губами к лопаткам, расцеловывает их, прикусывает вновь и наслаждается, как парень под ним томно скулит в ткань, как задыхается, как весь сжимается под его ласками. Тэхен вынимает пальцы, вытирая их о кожу бедра, а после снимает боксёры, головкой пройдя по двум половинкам. Тэхен никогда не думал, что дело обретет такой поворот. Он смотрит сверху вниз, облизывает губы и входит медленно, мягко, придерживая пальцами ягодицы. Раздаются болезненные, жалобные стоны, но Тэхен не собирался останавливаться, лишь вжимался в тело и проводил носом вдоль шеи, прерывисто дыша. Каждый толчок сопровождался глухими вскриками, негромкими мычаньями и гортанными «Тэхен». — Тебе должно нравиться, ведь это делаю я — твой соулмейт, — Ким не осознает, что несёт. Им владеют эмоции, чувства. Он действительно ненавидит, что такого Чонгука ощущали многие. Ненавидит. Потому что Тэхен — гребанный собственник.       Ким делает последние толчки, крадёт громкий стон брюнета и кончает. Прямо в парня. Чонгук дрожит, трясётся, после сжимает обмякший член и изливается под себя, пачкая кровать.       Тэхен держит за плечи, лежит на парне, ощущает рваные вдохи, а после выходит из него и ложится рядом. Затуманенным взглядом цепляется за кровь, находящуюся пятном на подушке.  — Повернись лицом ко мне, — произносит Ким.       Чонгук повинуется и медленно разворачивается, ощущая тяжесть во всем теле. Тэхен смотрит на его красное, мокрое лицо и опускает взгляд на губы, которые полностью в крови. Ким приближается к ним, а после слизывает все, заставляя Чонгука зажмурится. — Кусать губы вредно, — шепчет Тэхен, вновь прикасаясь к мягким губам парня, пока последний задерживает дыхание от их первого поцелуя в губы.

***

      Вновь и вновь за собственным спасением Тэхен обращается к Намджуну, вглядывается в его лицо и молчит. Друг был сегодня угрюм, в какой-то степени на что-то зол, и Тэхен не хочет топить своими проблемами. Однако Намджун спрашивает сам. — Вы поговорили? — Мы переспали.       И наступает молчание. Ким хочет продолжить, но Намджун взглядом просит замолчать. — Это не то, что должно было произойти, — Намджун прочищает горло и пытается удобно усесться на кресле. Тэхен видит эту возню и понимает, что его друг немного на взводе. — Мы переспали за деньги, хен, — добавляет Ким. — Ты мудак, друг мой, — шепчет Нам, опуская голову и потирая пальцами виски.       Тэхен кивает, он согласен, что действительно самый отвратительный человек в этой дерьмовой вселенной. Но что он может исправить? Они провели ночь вместе, и Тэхен до сих пор чувствует металлический привкус чужих губ на своих. — Решай сам, что будешь делать дальше, — изрекает друг и исчезает. Тэхен смотрит на его уходящую спину и ощущает себя уродом.       Позже он узнает, что Намджун потерял своего отца — единственного человека из своей семьи, кто был для него примером для подражания. У Тэхена трясутся ноги, руки и сердце изнывает от боли и страха. Он плохой человек и плохой друг, который никогда нормально не интересовался жизнью Кима. Тэхен ловит его на одном из перерывов на обед, обнимает крепко и просит простить за все. — Сам себя я ненавижу, — сжимая друга в объятиях, шепчет Ким.       Намджун ничего не отвечает, и Тэхен не удивляется, потому что Нам всегда был таким: закрытым, рассудительным и морально сильным во всех проявлениях. Он строит свой дом по кирпичикам и никогда, никогда в жизни не жалуется Тэхену на собственные проблемы.       Один Тэхен был нытиком в их дружбе. — Все в порядке, Тэ, — Намджун отстраняется и ободряюще хлопает по плечу. А Ким ощущает ногами дно.       А позже ему звонит мама, соскучившаяся по своему сыну, любимая женщина в его жизни. Она смотрит на его лицо пронзительно долго, и казалось, что видеозвонок просто застыл, пропала сеть, неполадки какие-то, но нет, не так это все. Тихим голосом мама просит показать свою шею, а после ее голос словно ломается и на лице проявляются жилки чего-то тусклого, словно она действительно разочарована и счастлива одновременно. — Ты встретил свою пару, верно? Я вижу метку, сынок, — и эта «метка», словно отправное, что может быть. Тэхен кивает грустно, он даже не пытается оправдаться, потому что оправдания его поступкам нет и не будет. И даже, если мать его любит до гроба, она также может быть зла на него. — Мам, это парень, — Тэхен следит за ее эмоциями, однако та лишь чуть улыбается, или, быть точнее, натягивает эту гребанную улыбку, только бы успокоить быстро рвущееся сердце сына. — Я знаю, сын. И ты ведь изначально тоже это чувствовал, обычно люди это чувствуют, — и взгляд теплый, не осуждающий, Тэхен боится потерять это все.       Это было единственное, что он боялся потерять до поры. Однако сейчас он боится потерять самого себя. — Да, мам. — Ты приедешь к нам? Мы с отцом ждем тебя.       Тэхен кивает и наслаждается любовью, исходящей от взгляда матери. — Конечно. Я собирался. — Привези его с собой. Раз у вас метка, я думаю… вы, — она мямлит, но Тэхен ее понимает. Грустно усмехается, но правду не сообщает. Правда может быть грубой, злой, душераздирающей. Тэхен не хочет делать маме больно, поэтому тихо совсем и напряжённо выдыхает: — Хорошо, если он поедет.       Женщина вглядывается в лицо сына, замечает перемены и словно не узнает его на мгновение. Кто-то чужой, незнакомый перед ней парень. — Ты сможешь, Тэ. Я хочу его увидеть.       И понятно. Его мать знала об этих бесформенных, безобразных пятнах, знала о том, как сильно ее сын был опозорен в обществе и как тяжело он переживал все дерьмо в душе. Ведь это не два или три пятна, их было так много, что женщина, увидев сына через месяц, не могла прийти в себя. Ее материнское сердце выходило из груди, и Тэхен ощущал это, каждый раз, когда крепко обнимал ее, когда смотрел на нее долго и ждал хоть каких-нибудь слов. — Да, мам.       И больше разговор на хорошей ноте не продолжался. «Привет, как дела» остались где-то в районе груди, поэтому Тэхен сам отключается и откидывается на кровати.       Сколько бы Тэхен не избегал его, судьба никогда их не захочет разлучить.