Вишневый Тэ-Тэ

Чонгук был человеком разносторонним и талантливым. Он увлекался музыкой, писал картины, читал книги, занимался спортом. Хватался за многое с живостью и рвением юного ума. А еще Чонгук был засранцем. Тэхен ахнул, споткнувшись о стоявшую у кровати обувь, и грудью завалился на письменный стол. Руки разъехались на нотных листах, локоть сбил банку с кистями. Справа у стены обрушился холст с пейзажем, следом за ним с грохотом опрокинулись книги и чертова теннисная ракетка. Шум поднялся невероятный, а все потому, что один молодой человек не убирал свой творческий беспорядок. Тэхен с усилием оттолкнулся от стола и рухнул в мягкое кресло, не сумев устоять на дрожащих ногах. Его одолевала нестерпимая слабость. Тело все еще отходило от течки, как и разум, не желающий собирать реальность в единую картину. Тэхен крепко зажмурился, досчитал до трех и открыл глаза. Медленно оглядел мансардный потолок над головой, пожелтевшие стены, залепленные картинками и газетными вырезками, отметил небольшую кровать со смятыми простынями и наконец в полной мере осознал очевидный факт. Он был в комнате Чонгука. Совершенно один, полностью обнаженный, очнувшийся после трех дней мучительной течки, проведенной в этой самой постели. И приветствовали его лишь ветки яблони, стучавшие в окно. Тук-тук, дорогой гость! Добро пожаловать в Дикие Земли. Пристанище сотен тысяч невменяемых жителей и твоего молодого любовника. Где-то вдалеке истошно запел петух, и Тэхен вздрогнул, приходя в себя. Он вспомнил все: арену, кровь, жаркие споры, долгую дорогу, черноту леса, жесткие веревки на запястьях. Но воспоминания эти были так эфемерны и туманны, что он никак не мог в них поверить, как и в то, что оказался по ту сторону баррикад. Тэхен вскочил с места с бешено колотящимся сердцем. Ворох мыслей сложился в одну: надо выбираться отсюда. Он наспех надел пижамные штаны, которые обнаружил на дверце шкафа, и босой, без рубахи, кинулся к выходу. Пробежал по коридору, гулко топая пятками, завернул за угол и замер у лестницы, ведущей на первый этаж. Внизу, на кухне, стояла женщина. Средних лет незнакомка в цветастом переднике. В одной руке она держала поварешку, в другой — полотенце. Тэхен испуганно разглядывал ее, а она глазела в ответ. Они молчали, не решаясь начать разговор. — Вы… — проронил Тэхен, складывая два и два. Те же глаза, улыбка. Как же похожи. — Мама Чонгука, — подсказала женщина и улыбнулась, сморщив нос в той очаровательной манере, которую унаследовал ее сын. — Зовите меня Чхери, — объявила она и суетливо замахала руками. — Спускайтесь скорей. Я приготовила суп, овощи, мясо. Что насчет блинчиков? Чхери бросилась к своим сковородкам и кастрюлькам, принялась поднимать крышки, чтобы показать все блюда. Запахло так вкусно, что аж живот свело. — Где Чонгук? — спросил Тэхен, напрочь забыв о своем плане побега, а заодно и об учтивости. Он спустился по лестнице и замер на последней ступени. Дальше идти было страшно, ведь голову до отказа забили вопросы. Как надо вести себя в этом доме? О чем разговаривать с матерью Чонгука? Добра она к нему или решила отравить? — Куки во дворе, — поделилась Чхери и отодвинула стул, приглашая гостя отобедать. — Я попросила его собрать морковку и наколоть дров. Накиньте-ка это, а то замерзнете, — она всучила Тэхену вязаную кофту, висевшую на спинке кресла. Красную, колючую, на пуговках. Зачем это? Ох черт! Он же обнажен по пояс. Как неловко. — Спасибо, — Тэхен закутался плотней и сел за стол. Хозяйка подсунула ему под нос несколько тарелок с едой и расположилась напротив, с интересом изучая необычного гостя. Тэхен ее невероятно впечатлял, но абсолютно непонятно, в каком ключе: в положительном или не очень. Самому же Тэхену нестерпимо хотелось сбежать от любопытной матушки Чонгука, но вместо этого он натянул вежливую улыбку и уставился в тарелку. Пока госпожа Чон следила за ним, он наблюдал за тем, как укроп плывет мимо картофеля. — Чаю? — спохватилась вдруг она. — Не стоит, — спешно отказался Тэхен и получил в ответ «не стесняйся». Женщина подала ему чай и вернулась на прежнее место с тем же взволнованным и испытующим выражением лица. Под ее неустанным контролем Тэхен отведал супа, размышляя о том, что запах феромона матери Чонгука удивительно роднится с его собственным. Цветы вишни с нотками плода. Это так странно. Чонгук влюбился в него, отыскав родной запах? А что сама женщина думает о нем? Об омеге из вражеских земель, который купил ее сына на рынке как животное. Заставлял работать, потом наградил меткой, подверг смертельной опасности. Наверняка Чонгук после боя больше похож на отбивную, чем на примерного сына. Вернулся весь побитый спустя пару месяцев, да еще и с течным омегой на руках, любовником старше его, и имел неустанно в отцовском доме целых три дня. Боже, надо все прояснить. Ложка плюхнулась в суп. — Госпожа Чон, я должен Вам признаться… — не выдержал Тэхен, сгорая от стыда и абсурда происходящего. — Нет, позвольте мне первой, — вмешалась женщина, будто только и ждала случая выговориться. Она сжала ладонь Тэхена в своей, глаза ее увлажнились, и она растроганно шмыгнула носом. О нет, только не слезы! — Я никогда не смогу с Вами расплатиться, Тэхен. То, что Вы сделали для Чонгука, для меня, как матери, бесценно, — пылко начала она. — Я? — смутился Тэхен. Бога ради, не надо разводить сырость! Ничего он не делал. — Когда Чонгук пропал, я не могла найти себе места. Не хотела жить, — продолжала госпожа Чон. — Даже самые сильные и отважные не возвращаются с Юга. А Чонгук такой добрый мальчик, невинный совсем. Понимаете? — спросила она, понизив голос до шепота, будто только им двоим доступно это откровение. — Ну да, — согласился Тэхен, ощущая себя крайне неуютно в этой маленькой кухоньке с узорчатыми скатертями, резными дверцами и обоями в цветочек. Не так он представлял знакомство с родителями своего альфы. Ох не так. — У Куки не было шансов, но ему повезло. Он встретил Вас. Доброго господина, который не только позаботился о нем, но и вернул домой. Поверьте, я все для Вас сделаю. Госпожа Чон утерла слезу и со светлым умилением оглядела Тэхена, а он сухо сглотнул. Такой отчаянной жертвенности никак не ожидал. Только не сейчас, когда в голове и так сумятица. — Могу я увидеть Чонгука? Мне надо с ним поговорить, — пискнул Тэхен. Конечно, госпожа Чон весьма прелестна, но ему опостылело быть пленником ее материнских излияний, которые никак не объяснили, что здесь происходит. — Да-да, — опомнилась женщина и выпустила его руку. — Он на заднем дворе. Возвращайтесь вместе обедать, — добавила она с улыбкой. Тэхен раскланялся, смущая госпожу до румянца на щеках, и, бросив на прощание сотню извинений, кинулся к выходу. Нырнул ногами в первую попавшуюся обувь, отпер скрипучую деревянную дверь и вырвался на свободу. Его ослепило пронзительно-голубое небо, голову вскружил прохладный осенний воздух, а он окончательно понял, что не дома. Сомнений нет. Все здесь другое, чуждое. Домишки беднее, пейзажи красочней. Вокруг аккуратный дворик, заваленный листвой и хозяйственной утварью, над головой нависают ветви яблонь, а у покосившихся ворот спит на привязи рыжий пес. И пахнет тут как-то по-новому: хвоей, костром и чем-то отчетливо деревенским. Лишь вдалеке все тот же черный лес, стеной разделяющий два разных мира. Быстро оглядевшись, Тэхен взял курс на тропинку, ведущую за угол дома. Минув сарайчик и беседку, грядки и клумбы, он наконец-то нашел Чонгука. Тот стоял у поленницы с топором в руках и задумчиво разглядывал блестящее лезвие. Вокруг громоздились дрова и ветки, чуть поодаль из травы выглядывала сложенная горкой морковка. — Чонгук, — окликнул Тэхен, тяжело дыша. Мальчишка поднял голову и удивленно уставился на омегу. Тэхен направился к нему, сердито топча сорняки и рыхлую землю. Под ноги с громким кудахтаньем бросилась жирная курица. «Да чтоб тебя!» — выругался Тэхен, отмахиваясь от глупой птицы. — Тэ, зачем ты вышел? — всполошился Чонгук. Голос его дрогнул, глаза забегали, а плечи беспомощно поникли. — Возвращайся в дом. Тебе надо отдохнуть, — добавил альфа и опустил голову так, что половину лица закрыла челка. — Я пока морковку соберу, — он воткнул топор в землю и решил ретироваться. Тэхен перегородил дорогу. — Какая к черту морковка? У тебя там уже целая гора, — предъявил он. — Ах, да, — рассеянно изрек Чонгук, продолжая разговаривать со своими ботинками. Снова попытался улизнуть, а омега дернулся следом, будто они играли в салочки. Да что не так? — Эй, посмотри на меня, — Тэхен потянул за руку. Чонгук впечатался ему в грудь и невольно поднял глаза. — Ох, Чонгукки, — произнес он с досадой. Хорошенькое личико его альфы искусно расписали синяки и ссадины. Не смертельно, но все же неприятно. — Все в порядке. Мне уже не больно, — Чонгук слабо улыбнулся. — Ну, я пойду? — бросил будто невзначай. — Стоять, — приказал Тэхен, нервничая. — Ты не хочешь меня видеть? — догадался он. На лице Чонгука промелькнуло сожаление. О нет. Тэхену стало трудно дышать. Тревожная аура альфы окутала его, затопила легкие и дала очевидный ответ. Чонгук по какой-то причине избегал его, и это ударило под дых. Гукки всегда был так предан, ласков, озабочен их близостью. Тэхен принимал это как должное и неизменное. А вдруг Чонгук устал? Разочаровался? Разлюбил? И теперь не знает, как распрощаться. Тэхен понял, что умрет на месте, если это правда хотя бы наполовину. Впрочем, если подумать здраво, для их разрыва нужна причина. Возможно, Чонгук поменял свое отношение из-за арены. Все-таки они вдвоем прикончили человека. Не каждая пара способна выдержать такой «досуг». А что если Чонгука настроили против родители? Сказали, мол, этот твой господин Ким тебе не пара. Пусть доедает суп и убирается прочь. А может, Тэхен напортачил во время течки? Напугал чем или отвратил? Ох, и правда, на ум сразу приходила пара моментов, из-за которых загорались уши. В свое оправдание Тэхен мог бы сказать, что это была его первая течка с альфой. Гормоны забивали в мозг гвозди. И если Чонгук во время гона отупел и замолк, то Тэхен включил капризную дрянь, которая извергала пошлости и грубости одну за другой. Всю дорогу до Диких Земель Тэхен провел со связанными руками. На его запястьях даже остались красные отметины. И он так старался выбраться из пут, так мучился и метался, что как только Чонгук положил его на кровать, как только ослабил веревки, он вцепился в беднягу, словно разъяренная кошка. Царапал, кусал, бил кулаками по спине и осыпал проклятиями. Боже, а что Тэхен нес… — Как ты смеешь так со мной обращаться? Ты никчемный сопляк! Я найду другого альфу! — шипел взбесившийся омега. Чонгук был терпелив, сносил побои и оскорбления. Умасливал речами, двигаясь в нем бережно и плавно: — Тэ, не злись. Сейчас будет хорошо, обещаю. Хорошо и правда было, но вконец осатаневший Тэхен не унимался. Продолжал ругать и обвинять в половом бессилии пусть уже сквозь откровенные стоны. Чонгук вроде бы не верил, но после заявления о Хосоке, «который справился бы лучше», все же разобиделся и стал драть так жестко, что чуть душу не выбил. Тэхен почти рыдал, а он все таранил его тело и мстительно спрашивал: — А так, господин Тэ-Тэ? Нравится Вам с никчемным сопляком? Или мне остановиться? Не получив внятного ответа, выходил из него, насилу отстранялся, и тогда уже Тэхен стелился и молил. И они играли так снова и снова, сражаясь в искусстве мазохизма. Но ладно бы это. На второй день Тэхен изволил чудить. — Я хочу пить, — заявил он, усевшись в постели после очередного захода. Горячий, разморенный, волосы вились, губы алели, как рана, а между ягодицами текло и саднило. Чонгук тут же поднялся с места: — Я принесу воды. Тэхен уставился на изгибы его тела в тусклом лунном свете, завис взглядом ниже пояса, где было особенно прекрасно и пошло, и выгнулся в сладкой судороге удовольствия. Твердый член Чонгука в сочетании с прелестным личиком приводил Тэхена в невообразимый экстаз. — Нет! Не уходи, — он крепко вцепился в запястье мальчишки, пялясь ему между ног. — Но как же вода? — озадачился альфа, не догадываясь, что Тэхену надо было и воды, и внимания в один момент. Столь невинный вопрос неожиданно вогнал омегу в ступор и даже взбесил. — Ты все портишь, Чонгук! — рассердился Тэхен и стукнул его кулаком по бедру. На тебе! — Ай! Чего ты дерешься? — возмутился Чонгук. Тэхен и сам не знал, чего ему надо. В тот момент он злился на альфу и хотел его одновременно. Винил Чонгука, что его не было раньше. Столько лет. Хотя если бы они встретились года четыре назад, то пришлось бы не унимать течку, а играть в солдатиков. Воды Чонгук все же принес, но и тогда Тэхен извратился. — Напои меня, — велел он, сложив руки на груди. Чонгук поднес стакан к его губам. Послушный, аж в паху ноет. — Нет, не так! Хочу с твоих губ, — выдал Тэхен, как ему в тот момент казалось, гениальную мысль, и поднял бровь. До Чонгука не сразу дошел план, а когда он догадался, что надо набрать в рот воды и разделить ее через поцелуй, и даже отпил из стакана, потянулся к Тэхену, такому соблазнительному и жаждущему, то тот просто нажал на щеки. Вода фонтанчиком выплеснулась на грудь незадачливого альфы, а Тэхен упал на кровать, заливаясь громко и искренне. — Да ты издеваешься, — пожаловался Чонгук, с недоумением наблюдая за омегой. Впервые Тэхен был таким дурашливым и откровенным. Валялся перед ним абсолютно нагой и смеялся до колик в животе. — До чего же ты наивный, — ответил Тэхен и замолк, уставившись на Чонгука пристально и томно. Менял настроения, как перчатки. — С меня так течет, — вдруг поведал он и развел ноги, демонстрируя свою проблему. — Смотри как мокро, Гукки. И правда, очень даже. Чонгук завороженно проследил за тем, как Тэхен вставил в себя два пальца и выгнулся от удовольствия, напрягая живот и бедра. А после вынул их, хлюпая смазкой, и самым бесстыдным образом провел по губам и подбородку своего зрителя. Словно изящный мазок краски по холсту. — Ой, прости, — сокрушился омега, наблюдая за пораженным личиком Чонгука. — Я нечаянно. Чонгук тогда схватил его за запястья, пригвоздил к кровати и выпалил сурово: — Ты! — Я, — игриво вернул Тэхен, зная, что альфа отменно его накажет. Он подался вперед и лизнул приоткрытый рот, а дальше воспоминания терялись в ритмичных толчках, жарких стонах и бредовых просьбах. «Покатай меня, покатай!» — требовал Тэхен, желая, чтобы Чонгук усадил его на колени, нанизал на член и оттрахал на всю длину. Стыдно, конечно, но самым ужасным было другое. Тэхен требовал повязать его. Хотел с узлом, вообще не соображая, что вязка грозит ему зачатием. Чонгук выл, кончая себе в руку, а Тэхен мстительно кусал его за шею, плечи, выпрашивая узел. Он помнил, как восхитительно было в гон, когда живот распирало от давления, оргазмы накрывали один за другим, а после он истекал теплым семенем. «Нет-нет, кончи в меня, глупый ты альфа», — ругал Тэхен. Чонгук и рад бы был накачать его под завязку, но оказался куда благоразумней, за что получил дополнительных синяков. Это ли не повод для обид и разочарования? — Мне уйти? — спросил Тэхен и отступил от Чонгука, кутаясь в колючую кофту. Обидно-то как. Куда подевалась вся его гордость? Стоит посреди огорода в каких-то нелепых тряпках и калошах, пресмыкается перед деревенским пацаном, да еще и получает от ворот поворот. Впрочем, это ожидаемо. Здесь, средь грядок, птичьих кормушек и пахучего навоза, Тэхен не богатый влиятельный господин, а всего лишь слабый омега. Тем временем Чонгук не дикий альфа в его владении, а свободный человек. Потому имеет полное право поставить зарвавшегося омегу на место. Хотя бы в отместку. Кто знает, вдруг это в его духе? Но самый большой страх Тэхена — получить безразличие Чонгука. Пусть лучше унизит или прикончит в пылу очередного приступа бешенства, чем скажет что-то вроде: «Прости, я погорячился, когда сказал, что люблю тебя». — Оставайся конечно, — поспешил разубедить Чонгук, округляя глаза. — Просто я… — он закусил губу, медля с ответом. — Прости меня, — выдал наконец, разводя руками. — За что? — процедил Тэхен. Ну давай, скажи, что пожалел об этих отношениях. Будет складно. — Я знаю, что ты не хотел сюда ехать, — признался Чонгук, злостно пиная поленья носком ботинка. — Этот говнюк, Хосок, — выделил он, — отговаривал меня, но я не послушал. Притащил тебя к себе домой без спроса. Знаю, что ты возненавидишь меня, но я не смог иначе. — Оу, — протянул Тэхен, воскрешая в памяти события той ночи. Бой оборвался на критической точке. Тэхену передавило шею, а дикому альфе проломили череп. Дальше чернота, следом череда туманных кадров, окрашенных безумием течки. Тэхен очнулся на диване в закулисье арены. В уши сразу вонзилась ругань Хосока и Чонгука. Они так оживленно спорили, что даже не заметили, как Тэхен пришел в себя, а тот и рад был притворяться беспамятным. — Выметайся отсюда. Экипаж ждет во дворе. — Без Тэхена я никуда не поеду, — отрезал Чонгук. Он тяжело дышал и скалил заострившиеся клыки. Хосок с опаской косился на его окровавленную рубаху, но упорно продолжал нападать. — Не зли меня, иначе я вышвырну тебя силой, — говорил он, расхаживая из стороны в сторону, как зверь в клетке. Чонгук вытер ребром ладони глаза, залитые кровью и потом, и нервно усмехнулся. — Ты? Меня? — поддел мальчишка, пусть неумело, но угрожая. Он подошел почти вплотную к сопернику и ткнул его пальцем в грудь. — Я знаю, что ты задумал, умник. Хочешь красиво избавиться от меня, чтобы заполучить Тэхена? Даже не мечтай. — Твой отъезд — это желание Тэ, — сквозь зубы произнес Хосок. — И уж поверь, малыш, мне не надо обманывать омег, чтобы добиться близости, — сообщил он, самодовольно улыбаясь. — На что ты намекаешь? — сощурился Чонгук. — Это наши личные с Тэхеном дела, — Хосок смерил его снисходительным взглядом. — Зато тебе перепало лишь потому, что ты — истинный. Будь иначе, Тэхен бы в жизни на такого оборванца не взглянул. О, Чонгука это задело, кольнуло в самую точку. На лице его отразилась бурная смесь обиды и ненависти. — Я прикончу тебя, — сказал он загробным голосом. — Рискни, — усмехнулся Хосок, и Чонгук тут же вцепился в лацканы его пиджака, намереваясь выбить из «мистера благородство» всю его спесь. Дело запахло мордобоем. — Гукки, — вступил Тэхен. — Иди сюда скорей, — позвал он, намеренно отвлекая альф от назревающей потасовки. Чонгуку не стоило колотить Хосока, а Хосоку не следовало хвастаться тем, чего не было. Парочка объятий и поцелуев не в счет. Хотя этого как раз будет достаточно для того, чтобы Чонгук раскроил черепушку еще одному конкуренту. Как и ожидалось, добросердечный Гукки бросился на выручку, а Тэхен, прежде мысливший относительно ясно и здраво, тут же потерял адекватность. — Тэ, ты как? — обеспокоенно спросил Чонгук, падая перед ним на колени. Конечно же паршиво! Зачем спрашивать? — Поможешь мне, Гукки? Ты обещал, — с претензией заявил Тэхен и скинул с себя плед, который скрывал его тело от посторонних глаз. Чонгук стыдливо зарделся, уставившись на обнаженную фигуру, все еще переплетенную ремнями. Красиво, черт подери. За спиной послышался многозначительный кашель Хосока, который тоже успел заценить эту картину. — Обязательно помогу, — пообещал Чонгук и быстренько натянул плед обратно. — Прикройся только. — Мне не холодно! — возмутился Тэхен, упорно стараясь обнажиться. — Я понимаю, — посочувствовал Чонгук, — но все смотрят… Все и в самом деле пялились. Охранники, работники, девицы. Не каждый день за кулисы попадает дикий альфа и ругается с боссом из-за течного омеги. Омеги, который, к слову, лежит прямо здесь и несет несусветный бред. — В задницу их, Гукки! Лучше приласкай меня, как ты умеешь, — оживился Тэхен, выгибаясь и выпячивая зад. — Знаешь, мне так нравится твоя мордашка, тело и твой член. Ты везде такой очаровательный, Чонгукки. Даже там. Я все время думаю об этом, представляю всякое, что мог бы сделать с тобой. Но до сих пор не понимаю, как вообще ты можешь трахать меня с таким милым лицом, — философски поделился омега, наматывая прядь его волос себе на палец. Чонгук от стыда чуть сквозь землю не провалился, густо залился краской и зло зыркнул на Хосока, услышав смешок с его стороны. — Никому не говори, но я всегда хотел, чтобы ты покрыл меня. С самого первого дня, — поделился Тэхен на ушко, не унимаясь с грязными откровениями. — Если бы ты настоял, я бы сразу раздвинул ноги. Веришь, Гукки? У меня никого не было, но тебе бы я дал. Просто чтобы убедиться, что во время секса ты пахнешь как кондитерская. Тэхен уткнулся носом в его щеку и горячо засопел. От таких нехитрых манипуляций Чонгук поплыл как желе на тарелочке. Ресницы его затрепетали, взгляд затуманился. Нет, не дался бы Тэхен на том диване, и дураку понятно. Зато сам Чонгук сразу подумал, как здорово было бы вылизать важного господина, которого он завалил на лопатки. Своего нереально привлекательного истинного. Просто не признавался. Тэхен улыбнулся, считывая его расположение. Повелся за минуту! Чонгук обнял его, крепко и собственнически. — Я люблю тебя, — проныл он, сдавливая омегу сильнее, чем следует. Тэхен довольно закряхтел в его руках. — Хватит, черт тебя дери! Опомнись! — встрял Хосок и с силой оттолкнул Чонгука. Мальчишка упал на задницу и осоловело захлопал глазами, медленно приходя в себя. Тэхен, потеряв свою добычу, тут же принялся ругаться на чем свет стоит, бить кулаками диванные подушки и выть. Чонгук с трудом переносил его страдания, но подходить больше не решался. — Я не оставлю его, — повторил мальчишка, поднимаясь на ноги. — Мы вместе. Он мой, — отрывисто говорил он, пока омега выстанывал что-то, уткнувшись лицом в подушку. Хосок схватился за голову, с ума сходя от происходящего. Эти двое доводили его до белого каления. — У Тэхена здесь семья, дом, а ты тащишь его в эту дыру. Спасибо он тебе не скажет. Ты чертовски туп и эгоистичен. Что он в тебе нашел? — ярился альфа. — Потому что с таким унылым козлом как ты, он бы умер от скуки, — съязвил Чонгук. — А с тобой, поди, весело? — Хосок вздохнул. — Да к черту! — сдался он, махнув рукой. — Это будет на твоей совести. Живо бери веревку и вяжи его. — Зачем? — не понял Чонгук. Хосок сорвал со стены тонкий моток и кинул ему в грудь. — У него течка, очнись! Вы даже пару минут вместе не осилите, чтобы не тискаться. Если хочешь довезти Тэхена до Северной границы, то крепко свяжи, а сам заткни нос. Путь не близкий, — грубо пояснил он. Чонгук уставился на веревку в своих руках, потом на Тэхена и произнес тихо: — Прости, Тэ. Дальше Тэхену пришлось побороться за свою свободу, впрочем, безуспешно. Ему связали руки, лодыжки, заодно заткнули рот, потому что каждое его слово сводило Чонгука с ума. И всю дорогу до леса Тэхен метался на сиденье. Его укачало на ухабистой дороге, пару раз он терял сознание и почти выплеснул содержимое желудка. Чонгук прижимал его к себе, успокаивал, как мог. Они отправились в полнейшую неизвестность, но Хосок обо всем позаботился. Заплатил кому надо, и секретная дорога через чащу оказалась свободной. Так Тэхен оказался в Северном лесу, а после — на пороге дома семейства Чон. Как и сказал Хосок, под чужую ответственность. — Мы были счастливы эти три дня, как раньше, — печально произнес Чонгук, смотря вдаль на полосу леса. — Но теперь все изменится, — прозвучало совсем скорбно. Ах вот оно что. Глупый, глупый Гукки. Тэхен подошел к нему и взял за руку. Пальцы холодные, костяшки сбитые. Трогательно. А в груди так щемит. Хосок был прав. Тэхен никогда бы не согласился уехать в Дикие Земли, он здесь чужой и ненужный, еще страшней — подневольный. Он готов был любить и даже жертвовать собой, но только по своим правилам, а не по правилам альфы. Но Чонгук не должен сомневаться в его чувствах подобно тому, как сомневается он сам. Не сейчас, не так. — Я совсем не знаю тебя и не знаю, что ждет меня в этом месте, — произнес Тэхен и вдруг всхлипнул, поддавшись противной жалости к себе. Чонгук озабоченно свел брови. — Главное, что ты жив и здоров. В следующий раз, если решишь умереть, сообщи мне, хорошо? — закончил Тэхен, и по щекам его потекли слезы. Сам от себя не ожидал. Он громко шмыгнул и спрятал лицо в ладонях, думая о том, что выглядит просто отвратительно с опухшими глазами и красным, под цвет дурацкой кофты, носом. — Не плачь, — с сожалением проговорил Чонгук, отнимая руки от его лица. — Я не плачу! — протестовал Тэхен, всхлипывая. — Это из-за меня? — расстроился мальчишка. — Из-за всего этого дерьма, Чонгук! Он устал. Так долго копил это напряжение в себе, что теперь его прорвало, словно старую плотину. — Я позабочусь о тебе, — вдруг сказал Чонгук и прижал Тэхена к себе, оплетая руками. — Доверься мне, — заявил серьезно, по-взрослому. Тэхен обомлел на секунду-другую, а потом усмехнулся. Неужели его крошка Гукки изобразил взрослого альфу? Это так странно, что хочется смеяться в голос. Но нельзя рубить инициативу на корню и объяснять ребенку, кто о ком позаботится на самом деле. Тэхен лишь шепнул ему на ухо «спасибо». Чонгук сжал его еще крепче. Стало так тепло и спокойно. Все проблемы ушли на второй план. Они просто стояли и обнимались, не желая прерывать этот приятный момент, единственно спокойный за столь долгое время. Оторваться друг от друга их заставил лай собаки. — Отец пришел, — сказал Чонгук, заглядывая через плечо Тэхена. — Пойдем в дом, — предложил он и взял омегу за руку, будто тот мог потеряться или удрать. Тэхен убегать не собирался, он твердо решил разобраться с этим местом. Узнать все у родителей Чонгука. На самого Чонгука в этом вопросе он положиться не мог. Гукки в силу своей наивности или самонадеянности в жизни не признается, что Тэхена здесь вздернут за лишний вздох. Скажет «я спасу, я разберусь» и невольно обманет. Только вот начать серьезный разговор с семьей Чон оказалось не так-то просто. Как только они оказались в доме, отец Чонгука, мужчина большой и словоохотливый, сразу же хлопнул Тэхена по плечу и заявил: — Добро пожаловать в семью. Рад, что Чонгук наконец-то привел в дом омегу, да еще и такого видного, — он подбоченился и одобрительно закивал головой. — Я тебя не разглядел в первый день, а теперь понимаю, что малой наш не промах. — Пап, — шикнул Чонгук на отца, но тому хоть бы хны. — Чон Доксу, — представился мужчина, протягивая руку. — Рад знакомству, — вернул омега, и любезный родственник нехило встряхнул его крепким рукопожатием. Тэхен даже зубами от неожиданности клацнул, а потом и вовсе выпучил глаза от удивления. Господин Чон обнял его и приподнял над полом, весело посмеиваясь над собственной шуткой. Выпустил не без вмешательства Чонгука, который сгорал от стыда, пока выдирал господина Тэ-Тэ из рук любвеобильного отца. В который раз Тэхен поразился непосредственности семейства Чон. Тем временем хозяйка дома бросила хлопотать у плиты, обернулась, оглядела их и неожиданно пустила слезу. — Ой не могу, — протянула она, утирая щеки полотенцем. — Ты чего ревешь, Чхери? — удивился господин Чон, нажимая Тэхену на плечи, чтобы тот уже уселся за стол. — Ну ты погляди на них, Доксу, — женщина махнула полотенцем в сторону Тэхена и Чонгука. — Так славно смотрятся вместе. Они даже похожи. Господин Чон недоверчиво оглядел парочку и выдал неутешительный вердикт: — Да не, у нашего взгляд глупее будет. — Пап! — снова возмутился Чонгук, краснея ушами. — Да все равно похожи, — не согласилась Чхери и поставила на стол блюдо с запеченной уткой, украшенной яблоками и зеленью. — Давай помогу. Весь день бегаешь, — принялся лезть к жене господин Чон, пытаясь перехватить очередную ношу. — Да усядься ты, дурной. Горячо же, — забурчала она, охаживая его полотенцем. — Я сама разберусь. Тэхен никак не мог понять, бранятся они или милуются, нужно ли как-то на это реагировать, а Чонгук все шептал ему на ухо: — Не обращай внимания. Они обычно не такие. И когда все наконец-то уселись и обсудили, кому как приятнее кушается и пьется, Тэхен решился на вопрос: — Я не хочу портить этот вечер, но просто обязан спросить. Что меня ждет здесь, на Севере? К чему я должен быть готов? Мне следует знать. Тэхен глянул на родителей Чонгука, ожидая самых жестоких и даже кровавых подробностей здешней жизни. Вопрос семью Чон, конечно, удивил, но не так чтобы сильно. Чхери озабоченно воззрилась на мужа, а тот, недолго думая, выдал: — Ну, сначала поживете у нас. — Да, — поддакнула женщина. — В тесноте да не в обиде. — А потом надо купить дом. В районе Ахен хотя бы, — продолжил рассуждать Чон-старший, почесывая щетинистый подбородок. — Пап, нет! Тэхен не будет там жить, — встрял Чонгук недовольно. — Чего это? — озадачился господин Чон и тут же получил тумак от жены. — Тэхен из богатой знатной семьи, забыл? — шепнула она супругу, да так громко, что услышали все. — Но мы-то нет, — рассудил господин Чон с присущей ему простотой, и Тэхен не мог с ним не согласиться, как и с тем, что ни черта не понимал. О чем они вообще толкуют? — Я сам разберусь, — оборвал Чонгук, нахмурив брови. Ух, какой серьезный кролик. Ахен ему не угодил. Неужели там настолько плохо? — Как знаешь, — не стал спорить господин Чон и продолжил: — А потом церемонию надо провести. Гостей позовем. — Но сначала Чонгук должен закончить школу. Остался всего год, — напомнила госпожа Чон, поднимая вверх вилку с кусочком мяса. — Да, кстати, пусть сначала совершеннолетие отпразднует малец. — Чонгуку что, нет восемнадцати? — посмеялся Тэхен, сам не веря в то, что говорит. Не успел господин Чон ответить, как Чонгук подскочил с места, загремел стулом, застучал тарелками. — Я поставлю чайник, — объявил он. — Кто будет пирог? — Мне отрежь, дорогой, — отозвалась госпожа Чон, и Чонгук засуетился у плиты, насвистывая что-то под нос. Тэхен начал подозревать неладное. Он снова обратился к отцу семейства: — Чонгуку нет восемнадцати? — Конечно нет, — последовал ответ. — У Куки день рождения в январе. Он разве тебе не говорил? Куки не говорил. Куки наплел, что он взрослый мальчик. Эта новость так поразила Тэхена, что он завис с приоткрытым ртом. Когда он называл своего альфу ребенком, то даже не подозревал, насколько попадал в цель. Мальчишке всего семнадцать. Вот же дрянь! Тэхен сердито уставился на Чонгука, видя его в новом свете. На его настоящий возраст! Пацан. Вспыльчивый, самонадеянный и хитрожопый. Чонгук подал матери пирог и напоролся на грозный взгляд омеги. Стушевался, взмок весь и залился краской. Поймали с поличным! — Тэ-Тэ, — заластился он, усаживаясь под бок. — Потом поговорим, — с нажимом произнес Тэхен и отстранился. Эта новость его так впечатлила, что он даже забыл вернуть разговор в нужное русло. Весь этот план счастливой семейной жизни вовсе не то, что Тэхен ожидал услышать от семьи Чон. И тем более он не рассчитывал, что дальше последуют веселые рассказы о том, как какой-то сосед упал с крыши, пока чинил кровлю, а у одноклассника Чонгука проклюнулись первые усы. Потому было как-то не к месту вставить вопрос: «А как скоро меня бросят в темницу или разорвут какие-нибудь психи из числа ваших соплеменников?». Так Тэхена и спровадили, напоив чаем, загрузив сплетнями и вручив в подарок Чонгука. Он вернулся туда, откуда начал — в комнату на мансардном этаже. И как только дверь за ними закрылась, Тэхен перешел в наступление: — Почему ты не сказал, что тебе семнадцать? Чонгук недовольно вздохнул. — Мне почти восемнадцать, — ответил он и отошел в другой конец комнаты, будто опасался, что ему устроят взбучку. — Почти — это в следующем году? — съязвил Тэхен. Он был необычайно раздосадован, но не столько возрастом Чонгука, сколько его очередным враньем. Этот парень слой за слоем скидывал личины. Успел побыть опасным дикарем и наглецом, милым птенчиком и невинной овечкой, жертвенность которой чуть их обоих в гроб не загнала. Кто Чонгук на самом деле? Тэхен вконец запутался. — Да, и что это меняет? — отозвался мальчишка, прожигая взглядом. А вот и ответ на вопрос. Всего лишь зарвавшийся ребенок. — Как минимум, мое отношение к тебе. Оказывается, ты просто мастер притворяться тем, кем не являешься, — укорил Тэхен. — Зачем ты мне врешь, Чонгук? — спросил он, и альфа отвел взгляд. Повисло молчание. Чонгук стоял у полки, ковыряя уголок пальцем, а Тэхен терпеливо ждал ответа. Пауза затянулась, и Тэхен с усталым вздохом прилег на кровать, продолжая разглядывать своего врунишку. А тот все молчал, будто у него челюсть свело. — Тот мужик на рынке почему-то решил, что мне восемнадцать, — подал голос Чонгук. — Я не стал его разубеждать. Ты меня о возрасте особо не спрашивал, да и я понял, что ты вряд ли обрадуешься. Узнай ты, что мне всего семнадцать, вообще бы не воспринимал всерьез. Как мило. Конечно бы не воспринимал и еще больше корил себя за их связь. Тэхен снова вздохнул. Он уже не злился. Теперь эта история казалась ему глупой. Ну младше Чонгук не на четыре года, а на пять. У них есть проблемы куда хуже, чем возраст. — Я знал, что так будет, — вздохнул Чонгук. — Опозорился, и родители всякого наговорили. Теперь ты думаешь, что я полный придурок, — заключил он, заставляя Тэхена снова обратить внимание на его несчастную персону, тоскующую в углу. — Я всегда так считал, — ляпнул Тэхен, но заметив изумление Чонгука, быстро поправился: — Да я шучу. Иди ко мне. Он похлопал ладонью по постели, приглашая лечь рядом. Чонгук приглашение принял, забрался на кровать, продолжая сетовать: — Отец полез обниматься, а я говорил ему, что это неприлично. И зря я, наверное, маме сказал, что ты богат: она неправильно поняла, — он улегся под бок Тэхену и положил голову ему на плечо, уютно прижимаясь всем телом. — Не волнуйся, я с ними все обсужу. Больше такого не будет… — Чонгук, — прервал Тэхен, еле сдерживая улыбку. — Будь собой, прошу тебя. Ты мне нравишься таким, какой есть. И семья твоя замечательная. Ты постоянно пытаешься дотянуться до меня, но я не выше, не лучше. Я здесь с тобой. — Для меня ты лучший, — возразил Чонгук и горячо засопел ему в грудь. Тэхен уткнулся носом в его макушку и зарылся пальцами в мягкие черные пряди. Какой же дурачок. Они оба. — А ты для меня, — вернул Тэхен ласково, и Чонгук заерзал, смешно задрыгав ногой от удовольствия. Его феромон стал вкуснее, слаще и желанней. Тэхен тихонько усмехнулся и сжал мальчишку в объятиях, словно мягкую игрушку, а тот стиснул его в ответ. Что ж, неважно, что будет завтра, этот день они прожили без сожалений.

***

С утра на полу спальни Тэхен нашел свой чемодан. Это обрадовало и огорчило одновременно. Обрадовало, потому что у него есть одежда, а огорчило, потому что горстка дорогих тряпок — это единственное, что у него осталось. Тэхен повязал на шею яркий платок, чтобы спрятать полосу от удушья, оставшуюся после бойни, и критически оглядел себя в зеркале. Он был хорош собой, хоть и растерял былой аристократический лоск. Его простило выражение лица, теперь не холодное и высокомерное, а мягкое, даже беспомощное. Влюбленный идиот, не иначе. Таким Тэхен себя не знал, не уважал и не желал принимать. Потому твердо решил, что сегодня же поговорит с отцом Чонгука и выяснит, что происходит между Южными и Северными землями, и какая участь ждет его самого. Правда, не учел, что столкнется с обстоятельствами непреодолимого влечения. Тэхен спустился на кухню и нашел там Чонгука. Мальчишка увлеченно резал овощи, стуча ножом о деревянную дощечку. Рядом на плите пыхтел чайник и булькала в кастрюльке вода. Редкая в своем роде картина: Чонгук готовит, Чонгук в фартуке. Язык высунул от усердия, вокруг ничего не видит. Тэхен оставался незамеченным ровно до того момента, как обнял его со спины. Чонгук вздрогнул от неожиданности, а после обмяк, откидываясь назад. — Почему не спишь в такую рань? — спросил Тэхен и уперся подбородком в его плечо. Как приятно, боже. Наконец-то можно проявлять свои чувства и не бояться, что кто-нибудь застанет с поличным или Чонгук окончательно обнаглеет от таких привилегий. — Готовлю тебе завтрак, — альфа отложил нож и погладил его по рукам, сомкнутым на животе. — Как мило, — протянул Тэхен, блаженно жмурясь, — но я мог бы и сам. — Ты? — хмыкнул Чонгук. Не верит, что ли? — Я, — настоял омега, и Гук обернулся к нему, одаривая скептическим взглядом. — Тебе всегда готовила прислуга, — припомнил альфа, улыбаясь. О, насмехаться вздумал? — Ты меня плохо знаешь. Я могу о себе позаботиться, — возразил Тэхен и уперся руками в стол позади Чонгука, замыкая в личном пространстве. — В детстве я варил Чимину каши, — похвастался, подаваясь ближе. Чонгука это смутило, но тот выстоял, лишь голос стал чуть ниже: — Я просто не хочу, чтобы Ваша жизнь стала хуже, господин Тэ-Тэ. — И что же, будешь моей прислугой? — забавлялся Тэхен. Ему нравился этот день и Чонгук тоже нравился, как-то по-особенному сильно в роли послушного поваренка. — Будешь мне каждое утро готовить завтрак просто так? — Ну, я надеюсь получить кое-что взамен, — намекнул Чонгук, наблюдая за губами Тэхена, приоткрытыми и влажными. Омега издевался над ним, стоя так близко, выгибаясь в спине и корча отчаянные выражения лица. — О, но у меня ничего нет, — мелодраматично вздохнул Тэхен, теребя кармашек на его фартуке. — Я уверен, что кое-что ты мне можешь дать, — Чонгук окинул его оценивающим взглядом и добавил: — Как омега. — Ну и ну, Чонгукки, — пожурил Тэхен, вызывая у альфы румянец то ли стыда, то ли смущения. — Принуждаешь меня спать с тобой за еду? Боже, мне следует пожаловаться твоей матушке, — возмутился он и попытался удрать, но Чонгук перехватил за талию. Тэхен ахнул и уцепился за его плечи с видом до безобразия довольным. — Я же Ваш альфа, господин Тэ-Тэ. Вы должны меня слушаться, — продолжил игру Чонгук, все еще привыкая к своей дерзкой роли. А Тэхен уже вошел в азарт. — Что ж, вижу, что завтрак почти готов, — подметил он. — Мне надо расплатиться прямо сейчас? — прошептал на ушко. На лице Чонгука отразилось отчаяние. — Тэхен, — произнес он серьезно. — Что? — отозвался омега, замирая. Чонгук выглядел непривычно уязвимо. — Не смешно, — донеслось следом. — Мне тоже, — согласился Тэхен и заглянул ему в глаза, позволяя, предлагая, да почти выпрашивая. Этого хватило. Перед тем как Чонгук прижал его к себе, а потом к столу, и вторгся в рот языком, Тэхену показалось, что радужки альфы зажглись красным, а сам он совсем немного сорвался. Но какое это имело значение, если им обоим нравилось. Вообще такие вспышки были единственной их близостью, не продиктованной течкой или гоном. Тэхен не мог припомнить, чтобы они занимались сексом в полностью здравом уме и памяти. Это обещало стать несколько волнующим опытом. И хотя теперь они делили одну постель, Тэхен вряд ли сумел бы отдаваться столь же откровенно, понимая, что они оба запомнят все в мельчайших подробностях. Прямо как сейчас, когда он стонет и трется о бедро альфы самым отчаянным образом. Сложно будет забыть и то, как Чонгук сжимает его зад и целует слишком неаккуратно: мокро и с пошлыми звуками. Они оба до сих пор не знают, как подстроиться друг к другу, потому будто сражаются, и Тэхен уже готов сдаться. — Доброе утро, — донеслось с лестницы. Слишком неожиданно. Тэхен вырвался из объятий Чонгука и вписался боком в обеденный стол. Замычал болезненно, подавляя вскрик. Чонгук кинулся к нему на помощь, но Тэхен лишь замахал рукой, отгоняя его прочь. — Прошу прощения, госпожа Чон, — выдавил он, отталкивая Чонгука, а тот все равно прилип. Схватил за талию и принялся лихорадочно целовать в висок, губы, шею, не в силах остановиться. И, о боже, ладонь его скользнула сзади за пояс брюк, пальцы проникли прямо внутрь, во влажный вход. Тэхена бросило в жар. Он свел ноги и тихонько проскулил от тянущего удовольствия. Зачем же при матери? Какой стыд! Он со всей силы стукнул Чонгука по плечу. И хоть руку тот убрал, вся эта возня возбудила до искр из глаз. — Вы чего так пугаетесь? — удивилась госпожа Чон. Подошла к плите и сняла с огня чайник. Оказалось, тот свистел на весь дом. — Не стесняйтесь, я уже давно догадалась, что вы нравитесь друг другу, — усмехнулась она, а потом нахмурилась, глянув на сына, продолжающего домогаться лихорадочно красного омегу. — Ты же получил согласие, Куки? — Ну да, — запнулся Чонгук и остановился, робея под взглядом матери. Он нехотя отлип от своей жертвы и отступил на пару шагов. — Тэхен, ты же не был против? — решила убедиться госпожа Чон. Тэхен не сразу понял суть вопроса. Неужели мать Чонгука думает, что тот мог его принудить? Заметив смятение на лице омеги, Чхери пояснила: — Просто здешние альфы могут быть очень убедительны, дорогой. Дело в феромоне, ты же знаешь? Да, он знал, что при желании Чонгук может заставить его лизнуть собственный локоть, но альфа ни разу не прибегал к своей силе в интимном вопросе. А еще ни разу не порывался трахнуть его пальцами на людях! Что на него вообще нашло? — Все в порядке, правда, — заверил Тэхен, поглядывая на Чонгука, который выглядел слегка пришибленно. — Я первый начал, — ляпнул он и только потом осознал, как глупо это прозвучало. Впрочем, Чхери ничего не заметила. Ее отвлек шум во дворе: скрипнула калитка, залаяла собака. — Кажется, кто-то пришел. Сходи проверь, Куки. Чонгук снял с себя фартук и отправился во двор, оставляя Тэхена наедине с матерью. — А где господин Чон? — спросил Тэхен, поглядывая в окно. Во двор зашли двое. — Доксу пошел на работу. Вернется через пару часов, — сообщила она и тоже выглянула в окно. — О, это друзья Чонгука. — Друзья? — переспросил Тэхен, не до конца осознавая, что у альфы есть своя жизнь, не пересекающаяся с его собственной. Двое парней того же возраста, что и сам Чонгук, радостно приветствовали его, обнимали, хлопали по плечу и улыбались. О чем они так весело щебечут? Отсюда не разобрать, но явно о чем-то приятном, ведь Чонгук уже заливается от смеха. — Пойди познакомься. Я же вижу, что тебе интересно, — заметила Чхери и улыбнулась. Тэхена и правда подмывало вторгнуться в этот недоступный мирок. Узнать о Чонгуке что-то новенькое, то, что сам тот никогда не расскажет. Решено! Пора на выход. Тэхен не планировал эффектного появления, но впечатление все же произвел. Когда он ступил на крыльцо, то все трое альф замолкли. Друзья Чонгука и вовсе уставились на него особенно изумленно, будто в жизни не видели хорошеньких белокурых омег в выходных костюмах. И черт подери, Тэхену это польстило. Он тут же приосанился, заправил локон за ухо и обворожительно улыбнулся, откровенно красуясь. Не удержался. Пусть все знают, какой у Чонгукки потрясающий омега. — Привет, — вступил Тэхен, пытаясь казаться естественным и беззаботным, а сам подмечал, насколько эти двое недотеп, а на их фоне и Чонгук, выглядят до смешного молодо. Одному, курчавому и остроносому, и вовсе не дашь больше пятнадцати лет. Даже феромон не проклюнулся. Ох, и как Тэхена угораздило ввязаться в этот детский сад? — Тэхен, это мои друзья. Марк и его младший брат Бэм, — опомнился Чонгук. — Ребята, это Тэхен. Мой… — он запнулся и, помедлив, выдал: — Мой омега. — Ничего себе! — воскликнул кучерявый парнишка, выпучив глаза. — Тише ты, — осадил его старший и протянул руку. — Приятно познакомиться, Тэхен. — Мне тоже, — Тэхен ответил на рукопожатие и мельком глянул на Чонгука. Любимый Гукки был не в духе, смотрел на гостей с опаской и подозрением. — Они уже уходят, — объявил он и подтолкнул друзей к калитке. — Мы же только пришли, — возмутился Бэм, а Марк молча зарядил ему по плечу, заставляя заткнуться. — Оставайтесь. Я принесу что-нибудь перекусить, — настоял Тэхен, не желая отпускать таких ценных информаторов. — Можно сесть в беседке, — предложил он, и старший из парней, тот, который Марк, призадумался. — А давайте. Погода-то хорошая, — согласился он, настойчиво игнорируя угрожающие взгляды Чонгука. — Располагайтесь, я мигом, — сладко улыбнулся Тэхен и унесся в дом. И пока госпожа Чон грузила поднос закусками и напитками, он обдумывал поведение Чонгука. Почему Гукки не захотел знакомить его с друзьями? Вон, даже представить его нормально не смог, будто отношения с омегой что-то совсем непотребное. Странно это все. Тэхен поблагодарил госпожу Чон, схватил поднос и отправился на разведку, заранее натянув на лицо улыбочку. — Так а где вы познакомились? — устав от отвлеченной болтовни, поинтересовался Бэм. Все это время, пока они сидели в беседке, его так и подмывало спросить что-нибудь личное. А еще он неотрывно пялился на Тэхена, будто чужеземный омега вот-вот изрыгнет изо рта огонь или вычудит что-то эдакое. — На рынке, — ответил Тэхен. — Чонгук что-то покупал? — спросил Марк. Тэхен покачал головой, теряясь с приличным ответом. — Продавал? — помог Бэм, хлопая своими большими глазами. — Точней будет сказать, продавался, — пояснил Тэхен и присосался к кружке с чаем. Развивать тему он не хотел. Боялся предстать отрицательным персонажем с извращенными наклонностями, коим не являлся. — Тэхен купил меня у торговца и привез к себе домой, — раскрыл карты Чонгук, и друзья его второй раз за встречу открыли рты. — С ума сойти, — протянул Бэм. — А потом вы стали парой? — Нет, Чонгук работал на меня, — вклинился Тэхен, радея за свою репутацию. Работал, как же! Прежде всего ртом. — А как вы, ну, сблизились? — продолжил допытываться Бэм, закусывая свою болтовню печеньем. Марк тоже навострил уши, впервые не затыкая бестактного братца. — Чонгук защитил меня от одного очень неприятного альфы, — принялся сочинять Тэхен, поглядывая на Чонгука. Тот молчал и пялился в кружку, сосредоточенно помешивая ложечкой чай. — Ого, поэтому у него лицо в синяках, — Бэм указал пальцем на друга. — Нет, это он получил, когда сражался на арене, чтобы спасти меня и вернуться домой. — Наш Чонгук? — удивился Бэм, и Тэхен кивнул в ответ. — Дрался? — повторил альфа, не веря. — Ну да, — подтвердил Тэхен, не понимая, что так удивило этого неугомонного пацана. — Да ладно! — засмеялся Бэм, хлопая себя ладонью по бедру. — Тот самый Чонгук, который этой весной удирал вместе с нами от соседского индюка и, когда я зацепился за куст и упал, смеялся так, что обмочил штаны? Да я в жизни не поверю! Чонгук поднял полный ужаса взгляд. С его лица сошли все краски, а беззаботный простачок Бэм не унимался: — Помнишь, а? Куки? — допытывался он, размахивая руками. — Бэм, олух ты тупой, заткнись, — прошипел Марк, толкая брата под ребра и лучисто улыбаясь Тэхену. — Не было такого, — выдавил Чонгук, деревенея. — Да точно тебе говорю, было! Вы чего? — искренне возмутился Бэм, оглядывая всех за столом с осуждением. — Ты тогда домой рванул переодеваться. Бежишь, весь красный, руками прикрываешься… Чонгук вцепился в стол, будто его сейчас снесет ветром, а следом просто убил своими эмоциями Тэхена. В одно мгновение передал ему стыд, столь сильный и ядовитый, что у омеги от такого ментального напора чуть голова пополам не треснула. — Бэм, закрой пасть, или я тебе сейчас всеку, — уже в голос пригрозил Марк, и Бэм и впрямь заткнулся. Он заметил выражение лица Чонгука, потом Тэхена, и не на шутку испугался, запоздало поняв, что сморозил лишнего. — Я принесу чай, — не выдержал Тэхен. Его едва не стошнило от избытка чужих чувств. Он схватил со стола чайник и бегом кинулся к дому. Остановился у самого входа, оперся спиной о дерево, чтобы перевести дух, и понял, что поступил по-свински. Глупышка Чонгук стыдился того, что в недалеком прошлом обмочил штаны, а Тэхен удрал, не дав ему понять, что это сущий пустяк. Просто забавный случай, боже. Тэхен тихо прыснул, прижимая чайник к груди. Ситуация и впрямь смешная. — Прости, Чонгук, этот идиот не может закрыть свой рот, — донесся голос Марка из беседки. Тэхен притих, вслушиваясь в чужой разговор. — А что я такого сказал? — забурчал Бэм. — Чего-чего? Ты при его омеге заявил, что Чонгук обоссался, — доходчиво объяснил Марк, стукнув кулаком по столу. — А, и правда, — признал Бэм. — Ну прости Гук, я не подумал. — Забудь, — ответил Чонгук, и Тэхен улыбнулся его строгому тону. Расстроен, дурачок. — Ты тупица, Бэм, — вздохнул Марк. — Да понимаю я все. Такого омегу лучше не разочаровывать. Растерялся просто, — принялся защищаться младший. — И что теперь будет? Он бросит тебя? — Что за фигню ты несешь? С чего ему бросать Чонгука? — Ну, Чонгук с меткой, а он — нет. Значит, сомневается еще, выбирает, — принялся рассуждать Бэм. — Ему бы в пару с каким-нибудь статусным альфой. С Пак Богомом, например. — С сынком главы? — фыркнул Марк. — Сдался он Тэхену. — Ну Паку всегда самые красивые достаются, — возразил брат. — Не лезь не в свое дело, — рявкнул Марк, уже не на шутку разозлившись. — Чонгук, прости его, — виновато добавил он. — Нормально все, — отозвался Чонгук, и голос его звучал не то что расстроенно, а убито. Убило это и Тэхена. Он, как рыбка на крючок, попался на слова «нет метки, сомневается, выбирает». Неужели так они выглядят со стороны? Высокомерный омега, который держит при себе запасной вариант и чуть что готов убежать к тому, кто богаче и краше, и альфа, наивный и юный, терпящий такое паскудство. Тэхен даже не думал расставаться с Чонгуком, но, справедливости ради надо сказать, не планировал и метку. К чему этот бесполезный символизм? Тэхен и так в его власти полностью и без остатка. Да и метка — последний рубеж, который мог окончательно лишить Тэхена свободы. Лишить дома и семьи. Лишить Чимина. Ох, Чимин. А из беседки по-прежнему доносились разговоры. Марк пытался перевести тему, Бэм поддакивал, а Чонгук мрачно молчал. Тэхен догадывался, что мысли о метке и неверности задели и его. Мигом добавилось чувство вины. Хотя откуда бы ему взяться? Тэхен не дурачил Чонгука, всегда был честен и открыт. И как это доказать без проклятой метки? Он так и стоял бы в обнимку с чайником неизвестно сколько времени, если бы его не окликнула мать Чонгука, вышедшая на крыльцо. — Нужно еще чая? — спросила она, поглядывая в сторону беседки. Тэхен непонимающе склонил голову, а потом опомнился. — Да-да, — ответил он и вручил ей почти полный чайник. Женщина взвесила в руках ношу, удивленно хмыкнула, но комментировать не стала, за что Тэхен ей был благодарен. Он был слишком занят мыслями о том, как здесь и сейчас убедить Чонгука, а заодно и его дружков в искренности своих чувств. Эта идея захватила его полностью и в итоге заставила сотворить глупость. В беседку Тэхен вернулся не только с чаем, но и с крайне вызывающим намерением. Как только он поставил чайник на стол и одарил всех улыбкой, то сразу же уселся к Чонгуку на колени. — Тэ, ты чего? — обомлел альфа, а Марк и Бэм замерли, как сурки у дороги. — Чонгукки, — протянул Тэхен ласковым голосом, поглаживая его по груди, — малыш, тебе принести еще что-нибудь? Чонгук вылупился на него с открытым ртом, не узнавая. Прилюдные нежности — последнее, чего он ожидал. Все замолчали, отчего ситуация стала почти комичной. Тэхен почувствовал себя идиотом и хотел уже убраться с позором и поражением, но Чонгук ответил, хрипло и неуверенно: — Ммм, нет, спасибо. На этом затих, ожидая продолжения. Тэхен продолжение придумал, но решиться на него теперь стеснялся. В голове это выглядело куда эффектней. — Как скажешь, милый, — он коротко поцеловал альфу в губы и отстранился. Чонгук дернулся следом, не желая останавливаться. Тэхен повелся на его мордашку и поцеловал снова. Теперь дольше и достаточно откровенно, чтобы смутить всех за столом. В особенности себя самого, ведь Чонгук ответил с особым рвением. Подбросил его на коленях, усадил поудобнее, чтобы вжать в себя и облапать. Плевать он хотел на зрителей. В который раз за день! И когда скромник Гукки полез ему под рубашку, Тэхен понял, что тот не остановится на поцелуях. Чонгук при матери готов был трахнуться, а тут всего лишь какие-то друзья. Надо срочно это заканчивать! — Прошу прощения, не удержался, — оправдался Тэхен, отстраняя распалившегося альфу и слезая с его колен. Чонгук глубоко дышал и выглядел растерянным и разочарованным. А еще у него стоял член, отчетливо и бесстыдно, как флагшток на башенке. Зря Тэхен это затеял. Стало еще хуже. — Да мы все понимаем, — неловко посмеиваясь, ответил Марк, а потом шикнул на брата: — Кончай пялиться. Бэм пялиться не перестал. Впечатлился не меньше Чонгука. «Мелкий озабоченный придурок», — решил Тэхен и отвернулся, содрогнувшись от отвращения. — О, кажется, твой отец вернулся, — заметил Марк, кивнув в сторону калитки. Залаяла собака, приветствуя хозяина. Господин Чон спустил ее с цепи, и теперь она носилась вокруг, норовя сбить с ног. — Ну, нам уже пора, — проговорил он и встал, подтягивая братца за шкирку. — Приходите еще, — бросил Тэхен сущую банальность, не придумав ничего лучше. К черту все это. Он следил за отцом Чонгука, подумывая прямо сейчас перехватить его для серьезного разговора. — Пока, Чонгук. Встретимся на занятиях, — попрощался Марк. Чонгук не ответил. Он был слишком занят своей проблемой, которая мешала ему думать и ходить. — Иди в дом, я скоро, — предупредил его Тэхен и попытался встать, но Чонгук перехватил за руку. — Куда ты? — мрачно спросил он, смотря исподлобья. — Мне нужно поговорить с твоим отцом, — Тэхен дернулся, но Чонгук сжал его руку еще сильней, почти больно. Что это с ним? Если бы Тэхен не знал своего Гукки, то как минимум занервничал бы — взгляд пронизывал до костей. — Только поговорить? — прозвучало почти угрожающе. — Да, — нервно усмехнулся Тэхен, думая, что тот шутит. Но Чонгук не шутил. Он разглядывал его руку и обдумывал что-то, не давая тронуться с места. — Хорошо, — медленно произнес и выпустил омегу из плена. Тэхен постоял немного, сомневаясь, оставлять ли Чонгука в дурном настроении и со стоящим членом, но решил, что подростковые заскоки альфы подождут. Он похлопал Чонгука по плечу и двинул в сторону дома, серьезный и решительный. Господин Чон сидел на крыльце и курил. Рядом лежала собака и то и дело фыркала от едкого дыма сигарет. Завидев Тэхена, она завиляла хвостом, приветственно тявкнула. — Тэхен, приятель, — улыбнулся господин Чон и подвинулся, давая Тэхену место рядом с собой. — Ну как ты? — спросил он, когда омега присел рядом на скрипучий деревянный порог. Тэхен оперся руками о колени и, глубоко вдохнув, произнес: — Вы знаете, что у нас Северные земли называют Дикими? Вышло весьма прямолинейно. Господин Чон затянулся сильнее и пустил дым колечками. — Знаю, — ответил он, пожав плечами. — И то, что я купил Чонгука на рынке как раба? — добил Тэхен, лопая розовый пузырь, которым его здесь окружили. — Это мне тоже известно, — поведал господин Чон и глянул на него в ожидании. — Мы не говорили об этом вчера, — упрекнул Тэхен. — Но ты хочешь, — заключил мужчина. — Мне это важно, — настоял омега. Господин Чон потушил сигарету о порог, погладил пса и чуть приподнялся, чтобы разглядеть беседку в другом конце двора. — Сын, пойди в дом, пожалуйста, — твердо сказал он. Последовало молчание. Чонгук не ответил. Продолжал сидеть и игнорировать отца. — Я ничего не делаю, слышишь? Поднимись в свою комнату и остынь, — повысил голос мужчина, нахмурившись. А затем рявкнул: — Чонгук! Это подействовало. Чонгук встал и быстро проследовал мимо них, поднялся по ступеням, скрылся в доме, хлопнув на прощание дверью. Собака испугалась шума и залаяла ему вслед. — Тише-тише, — успокоил ее господин Чон. — Что это с ним? — опешил Тэхен. Он чувствовал угрозу, исходящую от обоих альф, и не понимал, в чем дело. Очевидно, что отец Чонгука приструнил его. Но с чего им ругаться на ровном месте? Ерунда какая-то. — Ревнует, — вздохнул господин Чон и отмахнулся. — К кому? — поразился Тэхен. — Ко мне, — ответил он и невесело усмехнулся, заметив, как вытянулось лицо омеги. — Да, тебе это может показаться странным. Я альфа с меткой, да еще и его отец, но инстинктам плевать. Не вини его. — Бред какой-то, — фыркнул Тэхен и погладил пса за ухом. Конечно же он не винил Чонгука. Догадывался, что тот идиот не по злому умыслу, а по воле природы. — У тебя нет метки. Это заставляет его нервничать, — пояснил господин Чон, и Тэхен второй раз за день почувствовал укол совести. Метка… Что же она всех так заботит? — Ты знаешь, почему Чонгук такой? Почему мы все здесь такие? — спросил вдруг мужчина. — Нет, — признался Тэхен. Он был сыт по горло домыслами и легендами. Все, что ему было известно, это то, что его альфа не такой, как все, но какой на самом деле — загадка. — Мы не дикари и не убийцы, просто наши инстинкты сильнее. Мы другие. В нашей крови течет кровь предков. Если выражаться точнее, доминантный альфа-ген. Когда у тебя с Чонгуком будут дети, они непременно его унаследуют. — Из-за Чонгука? — спросил Тэхен, слегка смущаясь этого «когда у вас будут дети». Никаких «если», верно, господин Чон? — Из-за того, что вы истинные. — И только? — скептически отозвался Тэхен. — Мои родители тоже истинные. — Великолепно. Значит, ты носишь этот ген. Просто у омег он никак не проявляется, — обрадовал альфа. — На Юге боятся истинности. Всеми силами пытаются разорвать такие пары, потому и запретили омегам выбирать себе партнера. Отобрали у омег все права, если уж на то пошло. Они боятся нас, боятся, что их власть свергнут доминантные особи, но мы на их проклятую власть и не претендуем. — Тогда что ваши люди делают на Юге? — Война то вспыхивает, то затихает. У нас мало омег, гон ведет многих искать пару за пределами леса. Я далек от политики и держусь от леса подальше, но знаю, что все достаточно сложно. Несмотря на соглашения, южане совершают набеги. Они научились играть на наших слабостях. Им только дай повод устроить бойню, — лицо альфы стало серьезным, почти грозным. — Мне говорили иное, — возразил Тэхен. — Это вы пытаетесь захватить наши земли и обращаетесь с омегами, как с грязью. — Похоже, что Чонгук хочет тебе зла? — Чонгук — исключение, — неуверенно произнес Тэхен. — Чонгук — подтверждение правила, — улыбнулся господин Чон. И то верно, хороший мальчик Гукки никогда не обижал своего омегу, только доводил. — Но я все еще чужак, — с тревогой отозвался Тэхен. — Что со мной будет? — Ничего дурного. Просто пара формальностей, — успокоил альфа. — Тебе придется поговорить с главой нашего поселения Пак Даен или с ее сыном Богомом. Доказать, что ты действительно влюблен в моего сына и пришел сюда с миром. Новый омега всегда кстати, особенно если он создаст семью. — И как же я это докажу? — иронично хмыкнул Тэхен. — Это уже тебе решать, — пожал плечами господин Чон и встал с порога. — Просто не затягивай с этим. Ну а если Чонгук будет тебе докучать, скажи мне. Я быстро научу его манерам. Мужчина потянулся, разминая спину и плечи, а Тэхен продолжал сидеть, хмурым взглядом изучая листву под ногами. — Не засиживайся, — посоветовал альфа, поднимаясь по ступеням, — холодает. Он с участием оглядел сгорбленную спину Тэхена и скрылся в доме, оставляя его наедине с мрачными мыслями.