Вишневый Тэ-Тэ

— Мне срочно нужно в город, — объявил Тэхен, залетая в комнату Чонгука. За его спиной громыхнула дверь. — Зачем? — спросил Чонгук, хмуро наблюдая за тем, как Тэхен меряет комнату шагами и бормочет себе что-то под нос. — Встретиться с местным главой, Пак Богомом, или как там его, — донеслось в ответ. — Нужно прикинуться простачком, придумать легенду. Понимаешь? — объяснялся Тэхен сам с собой, на что Чонгук свел брови. План ему не понравился. Ему в принципе было плевать на план. — Нет, — мрачно изрек альфа. Тэхен не ответил. Он был слишком занят, представляя, как умасливает местных управленцев. Этот загадочный Пак Богом, а вместе с ним его чахоточная матушка не должны догадаться, что малыш Чонгукки приволок на их территорию знатного омегу, за которым могут выслать поисковой отряд с вилами и ружьями. Намджун говорил о войне, а Тэхен думал приземленней. Пусть не война, так дядя, который не успокоится, если прознает, что племянник морозит зад на Севере. Одно обнадеживало: Тэхен умел вести переговоры с важными шишками. Нужно просто понять, что сработает лучше: откровенное подхалимство, ненавязчивое кокетство или отменная лапша на уши. Очевидно, последнее. — Завтра пойдем, — вслух размышлял Тэхен. — Нет, лучше сегодня. Чего тянуть? — Ты никуда не пойдешь, — последовал ответ. — А? — опомнился Тэхен и вопросительно глянул на Чонгука, только сейчас замечая враждебный настрой. Лицо упрямое, взгляд острый, а тон и вовсе на грани «вцепиться и разорвать». — Тебе нельзя в город, — повторил Чонгук с видом праведного собственника. Тэхену показалось, что он ослышался. — Почему нельзя? — осведомился и сделал шаг вперед. Они оказались по разные стороны кровати, будто готовые вот-вот ступить на «поле боя», покрытое клетчатым пледом и россыпью пузатых подушек. Давай же, говорило лицо Тэхена, поведай, что за сраное предубеждение посетило твою милую головку в столь неподходящий момент. — Потому что я так сказал, — уперся Чонгук. Тэхен даже задохнулся от такой наглости. В смысле, сказал? — Все, вопрос закрыт, — отрезал альфа, игнорируя бурную реакцию. Убедительности его словам придал подавляющий феромон, который он источал слабо, но ощутимо. Вот так, значит? Аргументов нет, зато есть власть. — Чонгук, заканчивай, — предупредил Тэхен и сдавил пальцами переносицу. Стало дурно, но мысли все еще текли в верном русле. Достаточно трезво, чтобы цапнуть в ответ. — Мне надо в город повидаться с главой и сообщить ему о своем прибытии. Это не вечерний, мать его, променад, это необходимость. Не знаю, что на тебя нашло и когда ты уймешь свои сучьи гормоны, но я пойду с тобой или без тебя. Грубо, но честно. Тэхен вспылил и сам это понимал, но некогда было возиться с подростковыми выкрутасами. И если отец Чонгука готов был терпеть все эти «нервничает» и «ревнует», то Тэхен потакать тупости не собирался. — Ты не выйдешь отсюда, — вернул Чонгук, и лицо его ожесточилось. — С чего бы? — хмыкнул Тэхен. Чтобы ему и приказывали? Смешно! — Ты на моей земле, — с расстановкой произнес Чонгук, — в моем доме, и ты — мой омега, так что никуда не пойдешь, пока я не разрешу. — Ты это серьезно? — не поверил Тэхен, и Чонгук наградил его дерзким взглядом. Откуда столько уверенности в себе? Стоит, руки в боки, нос задрал, а сам дрожит от страха, почти трескается. Им обоим очевидно, что Чонгук боится перечить Тэхену, но что-то толкает его на последний, самый грязный прием. — Я запрещаю тебе выходить, понятно? — полоснул мальчишка и почти смел ментальной волной. В ту же секунду Тэхен схватил с кровати увесистую подушку и со всей силы зарядил ей в голову взбесившемуся альфе. Бах! Снаряд врезался в полку и сбил парочку книг. Чонгук чудом увернулся. Они оба вздрогнули от шума, но Тэхен опомнился первым и схватил еще одну подушку, намереваясь вписать ее в озадаченное лицо альфы и вернуть того с небес на землю. — Какого хрена, Чонгук? Я же просил не приказывать мне, — прошипел Тэхен, сдувая со лба челку. Он был взбешен дальше некуда. Кое-кто снова нарушил его личные границы. — Почему ты ведешь себя как кусок дерьма? Только не говори, что это из-за того, что наплели твои дружки насчет меня и Пака. — Ты слышал? — изумился Чонгук, напрочь теряя свою спесь. Его глаза смешно округлились. — Да уж наслушался, — невесело усмехнулся Тэхен. — Неужели ты реально думаешь, что я могу уйти от тебя к какому-то незнакомому альфе? Ты что, с ума сошел? Кажется, сошел, потому что не нашелся с ответом. Очевидно, не хватало слов, зато хватало энергии теребить подол рубашки и тупить глазки. Тем временем метка выдавала стыд и страх. Спасибо! Ответ красноречивый. Только Тэхен не собирался терпеть заскоки. Он и сам был не в духе после беседы с господином Чоном. Все эти «докажи, что любишь» и «где же метка» истощили последние моральные силы. — Иди сюда, чтоб тебя, — Тэхен перегнулся через кровать и вцепился Чонгуку в плечо. — Давай же, топай, — он бесцеремонно подтолкнул альфу в направлении шкафа, на котором висело большое зеркало. Чонгук двигался нехотя, представляя собой что-то среднее между обиженным ребенком и тупоголовым мулом. Наконец они вместе остановились напротив зеркала и встретились взглядами со своими отражениями. — Скажи на милость, Чонгукки, — язвительно начал Тэхен, — этому вашему Пак Богому семнадцать лет? — Нет, — буркнул Чонгук, потирая плечо. Тэхен кивнул и безотчетно прижался к его спине, не в силах удержаться от физического контакта даже в столь драматичный момент. — Может быть, у него смазливая омежья мордашка? Вот такая? — Тэхен сдавил щеки Чонгука, делая из него губастую рыбку. Мальчишка беспомощно хрюкнул. — Тоже нет? — протянул, когда Чонгук отрицательно замотал головой. — Хм, тогда, наверное, он ведет себя, как придурок? Отвечай, — пальцы сильнее впились в щеки. Чонгук снова покачал головой, признавая, что за Богомом такого не замечал. — Нет? Да ладно! — театрально восхитился, отстраняясь. — Так какого черта он должен быть мне интересен, а? — обратился он к отражению Чонгука. — Я люблю вот это все, — и небрежно обрисовал фигуру альфы рукой, — а не какого-то неизвестного мне человека. Понимаешь? Чонгук вроде как понимал и знанием этим был доведен до отчаяния. Он вжался спиной в грудь Тэхена в поисках прощения и защиты, но тот отпрянул, чувствуя разочарование. Все эти домыслы оскорбляли, а тоталитарные наклонности крошки Гукки уже не казались столь безобидными. Даже метка не помогала. Их отношения походили на перетягивание каната. Я — главный! Нет, я! Неужели так будет всегда? — Что с тобой происходит, Чонгук? — произнес Тэхен устало. Он сел на кровать и с укором заглянул альфе в лицо. — Ты раздевал меня при собственной матери, а потом накинулся на глазах у друзей. Вся их любовная идиллия не продержалась и дня, разбившись о чей-то придурковатый нрав. Чонгук запрокинул голову, сглатывая ком в горле. — А ревность к отцу? Думаешь, это не очевидно? — спросил Тэхен, не чтобы добить, а чтобы добиться. — Прости, — выдавил Чонгук. — Прости, — повторил еще более жалко и скользнул к выходу. — Даже не думай! — Тэхен схватил его за руку и усадил рядом. — Рассказывай, — потребовал он. — Только честно. Между нами не должно быть секретов. Тэхен действительно хотел разобраться, хоть и устал от этой эмоциональной тряски настолько, что готов был пустить все на самотек. Чонгук тяжко вздохнул и подсел чуть ближе, чтобы чувствовать боком чужое тепло. Говорить не решался, а Тэхен не торопил. Ждал, мерно поглаживая тыльную сторону ладони альфы в попытке успокоить и расположить. Признаться, ссоры с Чонгуком ему никогда не нравились. Слишком энергозатратно. — Я знаю, что не прав, но ничего не могу с собой поделать, — наконец поведал Чонгук сдавленным голосом. Тэхен положил голову ему на плечо, ожидая продолжения. Спустя пару томительных секунд и один очень тяжкий вздох он его получил. — Ты пахнешь, как свободный омега. Мне хочется отстоять свое право, оставить свой запах, чтобы все знали, что ты мой, — признался альфа с сожалением и непроизвольно коснулся своей шеи в том месте, где остался след от укуса. Чонгук был подавлен и растерян, но слова его были ясными и прямыми до отвращения, до тошноты. Тэхен отстранился, переваривая услышанное. Уж от Чонгука такой манипуляции он не ожидал. — Ты намекаешь на метку? — холодно осведомился. Чонгук повел плечами, будто этот вопрос и правда обдал промозглой сыростью. — Я ни на что не намекаю. Просто скажи, почему нет? — спросил Чонгук, оборачиваясь к нему и сверкая влажными глазами. Тэхен криво усмехнулся и встал с кровати, не в силах сдержать внезапную вспышку раздражения, которая несла тело прочь. Опять метка! Сколько можно? — Ты мне не доверяешь? — продолжил Чонгук. — Что за бред? — фыркнул Тэхен, ероша волосы пятерней. — Сомневаешься в выборе? — Да ни в чем я не сомневаюсь, боже! — рявкнул омега, и Чонгук растянул губы в скорбной гримасе.— Я против. Этого недостаточно? — Достаточно, просто у меня же есть метка… — робко принялся объяснять Чонгук, чем взбесил пуще прежнего. — Напомню, это было твое решение. Я не хотел ставить тебе метку, — обрушился Тэхен, стуча себе пальцем в грудь. — Не будь эгоистом и не принуждай меня к ответной услуге, просто потому что сам сглупил, — выпалил он. Чонгук осекся, и лицо его приобрело необычайно уязвленное выражение. — Так ты это называешь? — спросил он с горькой усмешкой, и Тэхен вдруг осознал, что ляпнул. — Чонгук, пожалуйста, — протянул вымученно, но Чонгук уже встал с кровати и направился к выходу. — Куда ты? — кинулся за ним Тэхен. — Проветриться, — бросил тот. — Один, — и хлопнул на прощание дверью, награждая тяжелым чувством вины. Обиделся наверняка страшно, но Тэхен следом не пошел. Ему нечего было сказать кроме неудобной правды. Лгать — язык не поворачивался. Считал ли он метку Чонгука глупостью? Еще как! Да, Тэхен мнил себя честным, справедливым и прочая-добродетельная-чушь-человеком, но почему Чонгук должен ему доверять? Знакомы без году неделя, а малец вот так просто отдал свою жизнь, свято веря в вечную любовь и истинность. Что если Тэхен — отпетый подонок? Бросит, использует или, того прозаичней, по воле случая отправится на тот свет? Метка никуда не денется. Она с Чонгуком навсегда. Кто-то скажет, что это романтично, а Тэхен скажет, что это — сущий кошмар. Он просто боится. Боится лишиться свободы. Тэхен любит Чонгука и доверяет ему, но не доверяет себе. Что будет с ним, когда все эмоции и мысли навеки сплетутся с эмоциями и мыслями другого человека, а вокруг будущего острыми зубьями сомкнется ментальный капкан? Сказать Чонгуку «я боюсь, что захочу жить без тебя» почти то же самое, что сказать «я не люблю тебя». И пусть Чонгук считает, что метка должна быть обоюдной, холит и лелеет свою, но Тэхен не просил такой чести и, как оказалось, не вывозил эту ответственность. Он и так пожертвовал многим: репутацией, состоянием, братом… Так что же делать с Чонгуком, таким униженным и оскорбленным? Циник в Тэхене нашептывал: «Да у мальчишки нет выбора. Он зависит от тебя. Он тебя боится не только потерять, но и по жизни». Совесть же требовала жертв. «Беги и кайся!» — кричала она, а Тэхен сидел, обняв колени, будто ребенок, которого отругала мать. Вскоре решение пришло. Дурацкое, почти паскудное. Тэхен был слаб в любовных вопросах, скуп на эмоции и романтику, потому не мог критично оценить придуманный компромисс, но при всей его нелепости и топорности принял за единственно верный. Придумав оправдательный монолог, он сорвался с насиженного места и принялся рыться в шкафу. Под руку попалась рубашка Чонгука. Тэхен приложил ее к груди и оглядел себя в зеркале. Форменный ужас, преступление против моды, но чего не сделаешь ради любви. Он со вздохом стянул с себя дорогую шелковую сорочку, надел рубаху Чонгука и, собравшись с духом, отправился вниз, в столовую. С момента их ссоры минул от силы час, и Тэхену казалось, что придется искать Гукки в ближайшем лесу, выколупывать из мха и листьев, а после валяться у него в ногах, чтобы вымолить прощение, но мальчишка внезапно обнаружился за обеденным столом в компании родителей. Спокойный и вежливый, лишь с легкой грустинкой в глазах. Обиженка, таящая загадку и сохраняющая достоинство. Внутренний циник Тэхена осклабился «я же говорил», а совесть парировала «как тебе не стыдно». Тем временем Чонгук окинул взглядом и тихонько улыбнулся, отмечая свою рубашку на его плечах. Вишня смешалась с шоколадом, и это льстило и успокаивало. Тэхен сел за стол, двигаясь осторожно, боясь лишний раз прикоснуться к альфе, будто тот мог обжечь. Но Чонгук сам придвинулся ближе и даже притерся к его ноге своей, словно и не ругались вовсе. Совесть снова кольнула Тэхена, как колет острая щепка на стуле, больно и в самое нежное место. И все у них, как всегда: госпожа Чон суетится, господин Чон травит байки, а Чонгук отбивается от позорных историй из детства. Тэхен мог бы повестись на его улыбки, на нежные прикосновения и робкий взгляд, но метка выдавала все, что таилось в душе. Там было пасмурно: клубились тяжелые тучи, накрапывал ледяной дождь. — Чонгук, постой, — окликнул Тэхен, как только обед подошел к концу, а они вышли из-за стола. — Надо поговорить. — Конечно, — пожал плечами Чонгук и кивнул в сторону лестницы, ведущей на второй этаж. Мол, беззаботно прогуляемся, ненавязчиво помиримся. Тэхен последовал за ним наверх, но не выдержал и сорвался на откровения прямо посреди коридора. — Я не готов к метке, — ляпнул он, мечтая заменить «не готов» на «не хочу». Чонгук остановился и закивал. — Я понимаю, — отозвался он, пряча руки в карманы. — Я не настаиваю, правда. Прости, это было слишком с моей стороны, — добавил бесцветно. Тэхена тронули его слова, а видок поруганной зайки спровоцировал фонтан вины и сожалений. — Я тоже был неправ, — поспешил вставить Тэхен, хотя вряд ли мог назвать себя таким уж неправым. — Нельзя игнорировать твое состояние, поэтому я придумал, как сделать так, чтобы ты меньше беспокоился. — В самом деле? — оживился Чонгук. — Да-да, — ободрил Тэхен и замолчал, поддавшись волнению. Тот самый компромисс все никак не желал формироваться в связную речь, но слова все же полились: — Мы могли бы каждое утро заниматься, ну, этим… И тогда твой феромон будет на мне весь день… — Чем? — перебил Чонгук, вскидывая брови. Тэхен продолжил: — Знаю, что это будет не очень прилично. Даже вульгарно. Все вокруг будут понимать, что ты и я… — Что? — помог Чонгук, вклинившись в еще одну заминку. Тэхен строго глянул в ответ. — Да прекрати доводить меня, — вскипятился он, всплескивая руками. — Очевидно же, что я говорю про секс. — А-а-а, — прыснул Чонгук, прикрывая улыбку кулаком, а смех кашлем. — Весело тебе? — фыркнул Тэхен, но в душе порадовался, что хотя бы смог разрядить обстановку. — Я очень серьезен, — заверил Чонгук, продолжая улыбаться одними глазами. Они молча уставились друг на друга. Со стороны могло показаться, что почти зависли, как зависает путник, наткнувшись на грандиозной красоты пейзаж. Тэхен не мог сказать, почему эти гляделки были так приятны. Он просто смотрел на Чонгука, находил что-то неуловимо прекрасное в его лице и не мог оторваться. Вероятно, Чонгук тоже получал удовольствие, изучая его. — Я люблю тебя, — произнес вдруг Чонгук и смутился, будто признание вырвалось против воли. Тэхен заморгал, отмирая. — Иди ко мне, — он протянул руку. Чонгук коснулся его ладони, скользнул подушечками пальцев к запястью, потом выше к предплечью, даруя незамысловатую ласку и получая волнующее удовольствие в ответ. Тепло и щекотно, но слишком мало. Тэхен сам подался в его объятия, а Чонгук крепко стиснул, чтобы быть как можно ближе, чтобы чувствовать как можно больше. — Прошу, дай мне немного времени, — прошептал он куда-то в шею. — Мы пойдем в город, но чуть позже. — Хорошо, — поверил Тэхен и позволил себя поцеловать, долго, сладко, до головокружения. И время пошло. Время странное и бесцельное, наполненное яркими образами и эмоциональными открытиями. Впервые Тэхен позволил себе ничего не делать: не спешить на работу, не размышлять о домашних делах, не нести тяжкий груз ответственности. Он просто жил и узнавал Чонгука, открывал его заново. Запертый в поместье Ким, закованный в предрассудки и неволю, Гукки был другим, отчасти более опасным и загадочным, а теперь словно очеловечился и стал проще, но оттого еще ближе и дороже. И вот открытие. Чонгук отчаянно пытался казаться старше и серьезнее, чем он есть. Особенно в присутствии Тэхена. Каждая его бравада — не образ мысли, а спектакль в угоду любимому зрителю. — Ну мам, хватит! — тянул он, когда госпожа Чон порывалась потискать сына за щеки. — С каких пор ты такой недотрога, Гук? — удивлялась матушка. — Я уже взрослый, — отбрыкивался Чонгук, на что мать лишь щипала его за щеку и хитро подмигивала Тэхену. А Тэхен и без подмигиваний догадывался, кто такой Гукки, и почему не умеет долго оставаться серьезным и важным. И вот второе открытие. Чонгук любил громко смеяться, запрокинув голову назад и хлопая себя по коленям. Любил дурачиться и вспыхивал, как спичка, от любого толчка и слова. Он легко велся на подтрунивания Тэхена, затрагивал его в ответ, и вот они оба носятся друг за другом по дому или сражаются на диване из-за очередного пустяка. Господин Чон в такие моменты спрашивал у жены: — Опять ругаются? Госпожа со вздохом отвечала: — Опять флиртуют. Тэхен и сам не понимал, почему ему так нравится доводить Чонгука детскими играми. Один раз во время обеда он измазал мальчишке нос вареньем. Выходка не осталась безнаказанной. После недолгой погони Чонгук завалил Тэхена на ковер и под крики и смех терся липким носом о его щеку. Разве это флирт? Хотя Тэхен смутно припоминал, что Чонгук упирался в его бедро чем-то твердым. Возможно, эти игры и правда восполняли нехватку физической близости, а может, Тэхен вспомнил детство, которое у него отобрали из-за ранней смерти родителей. А еще Чонгук просто был забавным и смешно реагировал на любую ерунду. Открытие третье дополняло второе. Чонгук оказался азартным и не любил проигрывать. Частенько садился играть в карты с отцом, и это всегда перерастало в битву не на жизнь, а на смерть, ведь господин Чон был не менее азартен. Если Гукки заходил в тупик, то принимался нервничать и ругаться, щедро делясь негативными эмоциями с омегой. Это было невыносимо! Чтобы унять буйство чувств, Тэхен подсаживался к Чонгуку, обнимал со спины и незаметно заглядывал в карты. Пока альфа остывал, омега шептал на ушко подсказки, маскируя их поцелуями. — Так нечестно! Ты ему помогаешь, — возмущался господин Чон. — Что Вы! Я просто соскучился, — оправдывался Тэхен, а Чонгук скрывал улыбку карточным веером. Разве не мило? Но не дай бог Тэхен вздумает помочь в игре господину Чону. Как-то раз он так и сделал, после чего Гукки распсиховался, бросил карты и устроил им обоим бойкот на целый день. Больше отцу Чонгука Тэхен не подыгрывал. Меж тем, переживая целую бурю эмоций на людях, наедине они столкнулись со странной неловкостью. Чонгук стал вдруг робок и нерешителен, как и положено невинному подростку, а Тэхен постоянно думал о родителях за стеной, о том, что никогда не сближался с Чонгуком без оправданий. Вроде как у них всегда было не по большому желанию, а по великой необходимости. Да, глупо, учитывая прошлый опыт, но справиться с этим было сложно. И прорвало эту плотину, вопреки ожиданиям, вовсе не утром или ночью в постели, а средь бела дня в пылу очередной игры. Чонгук довыделывался и плюхнул ему в тарелку ложку. Капли томатного соуса разлетелись во все стороны: на стол, на скатерть, на рубашку Тэхена. Получив в ответ предупреждающий взгляд, Чонгук драпанул вон из кухни, а Тэхен кинулся следом. «Как дети!» — крикнула вдогонку госпожа Чон, но ее никто не услышал. — Тебе конец, — пригрозил Тэхен. Чонгук озорно хихикнул и скрылся за поворотом коридора. Тэхен добежал до угла и замер, озадаченно оглядываясь. Паршивец исчез. Вдруг со стороны кладовой раздался шум. Вот и попался! Тэхен резко распахнул дверь и нашел там Чонгука, спрятавшегося среди корзин с яблоками и ящиков с картофелем. Мальчишка весело пискнул и прижал ладони к груди, как зверек лапки. — Вот ты где! — огласил Тэхен, угрожающе надвигаясь. — Нет-нет-нет, пощадите, господин Тэ-Тэ, — сквозь смех взмолился Чонгук, отступая назад и врезаясь спиной в полки с соленьями. — Ты забыл, что я твой хозяин и меня надо уважать, маленький засранец? — поддержал игру Тэхен. Он загнал Чонгука в угол и схватил за ворот рубашки, слегка встряхивая. Чонгук жалобно простонал, будто его тут мучили. — Я всегда уважал Вас, господин Тэ-Тэ. Не губите. Сделаю все, что Вы попросите. — Тогда на колени и моли о пощаде, — велел Тэхен, самодовольно улыбаясь. Чонгук изобразил раскаяние и начал было уже склоняться, но передумал и толкнул господина на ящики с овощами. — Ах ты ж! — выпалил Тэхен пораженно, а Чонгук прижался к нему сзади, лишая возможности двинуться. — Что такое, господин Тэ-Тэ? — сказал альфа взрослым, низким голосом, вызывающим мурашки. — Вам никто не поможет, кричите сколько влезет, — он пнул ногой дверь, и та со скрипом захлопнулась. В воздух взметнулись пылинки, играющие в тусклом свете, пробивающемся сквозь щель между дверью и полом. В нос ударил запах сырости и прелых яблок. — Я велю всыпать тебе плетей, — сказал Тэхен через плечо. — Нет, лучше вздернуть. Он даже подумал, что так бы и поступил, если бы Чонгук облапал его при иных обстоятельствах, например, в кладовой поместья Ким. Но сейчас альфа безнаказанно втирался в него сзади, крепко держа за запястья. — Да что Вы? Я ведь ничего не сделал, — продолжил ломать комедию Чонгук, и Тэхен со всей силы брыкнулся. Они завозились в коротком сражении. Чонгук предсказуемо победил и вжался в свою жертву откровенней прежнего. — Вы чего, господин Тэ-Тэ, спешите куда-то? — и опалил дыханием затылок. — Мы же так хорошо проводим время. Тэхен засопел, снова дернулся, провоцируя новую схватку. И вот в пылу борьбы Чонгук настолько увлекся, что поддался инстинктам и прикусил Тэхёна за шею, как сделал бы всякий альфа, дабы усмирить омегу перед вязкой. Тело пронзило острой вспышкой удовольствия. Тэхен выгнулся дугой и отчаянно застонал, вжимаясь в пах Чонгука задом. — Тэхен, все хорошо? — не на шутку испугался Чонгук и в панике принялся осматривать укус. А там ничего страшного, даже отметины не осталось. Так в чем же дело? — Тэ, умоляю, не молчи, — прошептал на ухо и попытался повернуть Тэхена к себе лицом, но он уперся и замотал головой. Низ живота свело истомой, а между ног стало мокро. Тэхен слегка захлебнулся в ощущениях. Стыдно было просить продолжения и прекращать тоже не хотелось. Он просто жадно хватал ртом воздух и надеялся, что Чонгук поймет все без слов. — Ты злишься? — спросил Чонгук и тут же замолк. Запах вишневого феромона стал слишком очевиден. Он чувствовал желание Тэхена по утрам и ночью, но оно было слабым, приглушенным стыдом и всякого рода раздумьями. А сейчас Тэхен был возбужден гораздо сильнее, определенно потек. У него там мокро и скользко, идеально, чтобы принять. Чонгук уткнулся носом в копну светлых волос на затылке, а следом уместил на подбородке Тэхена ладонь, сдерживая сопротивление. Тэхен снова выгнулся, подстраиваясь. Хотелось, чтобы голова опустела, а Чонгук просто взял то, что ему принадлежит, позабыв о возрасте, неравенстве и прочих проклятых условностях. — Я больше не выдержу, Тэ, — застонал Чонгук и вцепился в ремень его брюк. — Ты так вкусно пахнешь. Хочу тебя… — Помолчи, боже, — проскулил Тэхен в ответ, ощущая задом твердый член. — Сними все, — торопил он, задыхаясь. — Вставь мне, ну же, — уже не стесняясь. После стольких дней дурацких заигрываний Тэхену хотелось просто соединиться, и Чонгук тоже был прост в своем желании. Он приспустил брюки Тэхена, несколько грубо нагнул его над ящиком с яблоками и медленно насадил на себя. Вперед и назад, осторожными толчками, преодолевая тугое сопротивление. Тэхен стонал ему в ладонь, раскачиваясь и раскрываясь, а под ноги сыпались красные плоды. Это было сумбурно, ни капли не романтично, но случай этот сорвал глупое стеснение. После они стали сближаться даже слишком часто. Порой яростно и страстно, иногда томно и нежно. Прячась по углам и уличая любой удобный момент. С особенным стыдом Тэхен вспоминал, как Чонгук берет его с утра. Без единого слова переворачивает сонного и растрепанного на бок, перехватывает ногу под коленом, смазывает себя слюной, вставляет и медленно и лениво имеет, пока Тэхен не проснется окончательно и не начнет ерзать, чтобы ускорить толчки. А стыдно за все это потому, что на боку Тэхен отлично наблюдает их отражение в зеркале. Отчетливо видит то место, где соединяются их тела, видит свой колыхающийся от толчков член, свое чуть опухшее со сна и горящее румянцем лицо. Чонгук точно знает, что это представление нравится Тэхену, иначе не откидывал бы одеяло и не задирал его ногу. А заодно не спросил бы ненароком в пылу действа: «Видишь, какой ты у меня красивый, Тэ?». Правда, в ответ получил только стон, но про себя Тэхен решил, что они вместе, обнаженные и сцепленные, прекрасны до умопомрачения. Ну и последнее открытие. Чонгука было мало, недостаточно, чтобы раз и навсегда забыть о долге. Да, малыш Гукки все это время прекрасно отвлекал Тэхена, но тот в душе понимал, что это всего лишь этап. Он взял перерыв, расслабился, откинулся и понесся по течению. Но скоро снова придется грести, иначе воды унесут слишком далеко. Это осознание приходило ночью, под сводом черного неба, когда дом погружался во мрак, а домочадцы в глубокий сон. В такие моменты Тэхен вспоминал о Чимине. Как он там? Добр ли к нему Юнги? Вспоминает ли он Тэхена? Винит или скучает? И мысли эти капля за каплей точили его заслоны. Но долго так продолжаться не могло. За Тэхеном пришли. Случилось это как раз в тот день, когда Чонгук соизволил пойти на занятия. Все это время он отсиживался дома, аргументируя свое безделье тем, что соскучился по родителям и не готов расставаться со своим любимым Тэ-Тэ. И вот нерадивый ученик Гукки только отворил калитку, намереваясь отправиться на учебу, как во двор ввалились двое незнакомцев в серой форме. Они оттолкнули Чонгука и схватили Тэхена, который так неудачно оказался рядом. — Куда вы его тащите? Пустите немедленно! — требовал Чонгук, пытаясь вырвать омегу из чужих рук. Эти двое не обращали внимания на его потуги, усердно волоча добычу к повозке. — Вы не имеете права! — продолжал буйствовать Чонгук в противовес спокойному Тэхену, который предпочел не вырываться во избежание вывихнутых рук и подбитых глаз. — Это приказ заместителя, — выдал один из мужчин. Чонгук посерьезнел. — Я еду с вами, — решил он и тоже залез в повозку. Добрались они быстро. И хоть Тэхен не выказывал сопротивления, на выходе его снова скрутили и буквально поволокли к зданию, после — по лестнице и коридорам. За ними по пятам следовал разъяренный Чонгук. — Осторожней, вы делаете ему больно! — то и дело возмущался он, и под аккомпанемент этих замечаний они и завалились в кабинет начальника. Тэхен мельком заметил за столом силуэт и снова уткнулся взглядом в пол: двинуться просто не давали. — Он не какой-то преступник, а мой омега. Прекратите, черт подери! — распинался Чонгук. — Отпустите его, ну в самом деле, — распорядился мужской голос, спокойный и слегка гнусавый. Охрана тут же выполнила приказ. Они отступили от пленника, давая возможность выпрямиться и оглядеться. Взгляд Тэхена тут же метнулся к обладателю голоса. Молодой альфа, на вид лет тридцать, не более. Очевидно, Пак Богом, чтоб его. — Благодарю, — без особого энтузиазма отозвался Тэхен и поправил измятую рубашку. Да уж, доставили в самом худшем виде. — Оставьте нас, — приказал Пак охранникам и вышел из-за стола. Верзилы покинули кабинет, а глава направился к Чонгуку. — Как ты, Гук? — мягко спросил он, похлопывая мальчишку по плечу. — Так изменился с нашей последней встречи. Вырос, возмужал, — пальцы задели ворот рубашки, обнажая метку на шее. Эта деталь не укрылась от внимательного взгляда. — Тэхен ни в чем не виноват, — выдал Чонгук, пропуская любезности. Богом не обиделся, лишь закивал, всем своим видом выказывая расположение к гостю. Вполне искреннее, даже отеческое. — Конечно не виноват, Гук, — согласился он, наконец-то отрывая взгляд от метки. — Просто хочу с ним побеседовать. Это формальность, ты же понимаешь. Тэхен закатил глаза, заметив, как упорно Богом игнорирует его персону и тратится на Чонгука, будто они в кабинете вдвоем, а омега лишь безликий предмет интерьера. Впрочем, Тэхену не привыкать получать пренебрежение от альф. — Так беседуйте, — разрешил Чонгук, складывая руки на груди. — Я здесь подожду. — Наедине, — возразил Богом. — Ты же не против, Тэхен? — спросил вдруг он, решив наконец-то заметить омегу. — Без проблем, — пожал плечами Тэхен, внимательно изучая этого типа. Подозрительный какой-то, похож на фанатичного вояку или на главу религиозной секты. Худой, жилистый, лицо сухое и высокомерное. Точно один из тех, кто возомнил себя спасителем всего сущего и теперь вершит судьбы, будучи запертым в узком туннеле своего мышления. — Буду признателен, если ты подождешь снаружи, — обратился Пак к Чонгуку все тем же располагающим тоном. Чонгук заколебался. Он встретился взглядом с Тэхеном, пытаясь понять, стоит ли волноваться. Неизвестно, нашел ли он ответ, но в итоге решил оставить их наедине. Хороший мальчик, слушается старших. — Присаживайся, — сказал Пак и указал на стул для посетителей, а сам вернулся на свое место за большим столом. Тэхен невольно словил дежавю. Не так давно в похожих интерьерах он развлекал Хосока. — Ким Тэхен, верно? — уткнувшись в какой-то бланк, поинтересовался альфа. — Да, — коротко отозвался Тэхен, не желая тратить силы на этого заносчивого господина. Богом что-то записал и поднял голову: — Откуда ты, Тэхен? — Из маленького городка Каннам, если Вам это о чем-то говорит. — Да, я знаю этот город. Он у самой границы, — поделился Пак. — Как ты здесь оказался? — Я сбежал вместе с Чонгуком, — продолжал жадничать Тэхен. Какой привет — такой ответ. Пак глянул ему прямо в глаза, до костей пронизывая своим холодным интересом. — Тебя ждет кто-то на Юге? Родители, супруг, дети? — Нет никого, — голос Тэхена чуть дрогнул. Богом снова уткнулся в бумажки, что-то небрежно чиркая пером. — Сколько тебе? Видно, что старше восемнадцати, — Богом оторвался от записей и оценивающе посмотрел на Тэхена, будто тот был породистой кобылой на продажу. — В этом возрасте уже пора иметь пару, — подметил он. Тэхен догадывался, что такое не спрашивают по доброте душевной. Ну, врать почти не придется, лучшая ложь та, что наполовину правда. — Я еще не успел заключить связь, — заговорил Тэхен. — Мой отец — землевладелец средней руки — в одиночку воспитывал меня. Мать покинула нас еще в детстве, а отца не стало совсем недавно. Я только вступил в наследство и был в поисках подходящей партии. — Так ты из знатной семьи? — зацепился Богом. — Обычная семья, — пожал плечами Тэхен и откинул локон со лба под пристальным взглядом альфы. — Пара плантаций, небольшой капитал. А что? — В наших землях не встретишь аристократа, — ответил Богом. — Юг не отпускает таких людей просто так. — Я не принц голубых кровей, если Вы об этом, — усмехнулся Тэхен. — Что ж, иначе у нас могли бы быть проблемы. — Могли бы, — подхватил Тэхен с мстительным удовольствием, и все в нем зазвенело от напряжения. Выпад не остался без внимания. — Интересно, — сощурился Пак, наблюдая за ним с подозрением и в то же время с каким-то удовольствием. Тэхена пугал этот взгляд. В нем не было чего-то очевидно плотского, но этот альфа точно находил его привлекательным или хотя бы интересным. — Что? — не выдержал Тэхен. — Ты уже знаком с нашим укладом? — играючи сменил тему Пак. — О чем речь? — нахмурился Тэхен. Этот тип его нервировал. Было в нем что-то излишне правильное, педантичное. Хотелось его вывести, но Пак Богом оставался спокоен и равнодушен, как закоренелый палач перед очередной казнью. — Здесь все равны: альфы, омеги, — принялся объяснять он. — Каждый вносит свой вклад и сам зарабатывает на кусок хлеба. Что собираешься делать ты? Семья Чон была к тебе очень добра, но как долго ты планируешь пользоваться их гостеприимством? О, да ладно! Этот козел считает, что Тэхен — ленивый разнеженный омежка с Юга, который всю жизнь только и делал, что пудрил мозг родителям, а себе носик? — Я знаю, что такое работа, — парировал Тэхен. — Я вел дела дома. — Славно, — похвалил Богом. — Что умеешь? Шить? Готовить? Убирать? Тэхену вдруг захотелось врезать этому козлу, но легенда не позволяла. Он же сын небогатого родителя, поэтому вполне мог уметь стряпать и мести полы. Только вот ничем подобным он заниматься не собирался, особенно чтобы утереть этому индюку клюв. — Я знаком с грамотой и отлично считаю, — кисло выдал Тэхен. Пак молчал, разглядывая его с бесстрастным видом. Победил, унизил и даже не отпраздновал. — В таком случае могу предложить должность в пекарне, за прилавком и на подхвате, — произнес наконец альфа. — Устраивает? Или планируешь жить за счет семьи Чон? — спросил он, прекрасно зная, что не получит отказа. Тэхен тоже понял, что его подловили. Не скажешь же: «Ой, извините, я буду сидеть на шее Чонов. Там тепло, уютно и сын — милашка». — Мне подходит, — процедил Тэхен и улыбнулся как можно вежливей. — Приходи через неделю в пекарню Пак, вот адрес. Местные подскажут, — Богом протянул ему карточку с адресом. Тэхен саркастично хмыкнул: — Да у Вас тут свой бизнес! — Но прежде возьми это, — прервал его веселье Богом. По столу скользнул документ, и Тэхен прочитал в заголовке свое имя, написанное от руки. — По местным законам любая связь фиксируется договором в письменной форме, — Богом ткнул пальцем в бумажку, прямо в число «три». — Официально омега может иметь до трех половых партнеров и обязан уведомлять каждого. Получить подпись от альфы в своей форме и расписаться в его документе. Если ты превысил лимит, то обязан расторгнуть соглашение с уведомлением партнера. Есть вопросы? — закончил свой сухой доклад Богом. Тэхен, мягко говоря, впал в ступор. Он пялился в строчки перед собой и понимал, что закипает с каждой секундой. Этот паршивый допрос он стерпел, мерзенькую рожу Богома тоже выдержал, но бумажка с какими-то половыми партнерами, которых у него почему-то должно быть сразу трое, — откровенный плевок в лицо. — Это шутка? — с трудом произнес Тэхен, задыхаясь от гнева. — Вы, кажется, не поняли. Мой альфа — Чонгук. Мы вместе, мы — истинные. — И что? — не дрогнул Богом, и Тэхен шумно выдохнул через нос. — Вы за кого меня принимаете? — он поднялся с места и кинул злосчастный документ Паку. Богом посуровел. Он тоже встал, нависая над Тэхеном. — За омегу, который необычайно хорош собой для этого места и не имеет метки, — отчеканил альфа. — Я ничего против тебя не имею. Моя мать тяжело больна и не может выполнять обязанности главы. Моя задача — следить за порядком в городе. Мне не нужны конфликты из-за свободного омеги. Возьми форму, Тэхен, будь добр, — Пак схватил документ и ткнул его Тэхену в грудь. Господину заместителю не нужны проблемы. Он не хочет, чтобы местные альфы рвали друг другу глотки из-за смазливого южанина, который хоть и подставляет зад своему истинному, но не подставляет шею. С одной стороны справедливо, с другой оскорбительно. Тэхен выдернул из рук Богома документ и молча последовал к двери. — До встречи, — раздалось за спиной. — Всего доброго, — зло вернул Тэхен и поспешил убраться, чтобы ненароком не придушить главу северной деревушки. Все внутри клокотало. Давненько его так не окунали в дерьмо. Даже успел позабыть, каково это. Тэхен вышел на улицу, продолжая браниться и причитать. Таким его и встретил Чонгук. — За кого он меня держит? — рассуждал Тэхен, в красках вспоминая скуластую рожу Пака и его гнусавый голосок. — Я ему что, деревенская потаскуха? — Что он сделал? — сурово прервал Чонгук, хватая омегу за плечо. — Он дал мне это, — Тэхен сунул под нос мальчишки документ. — С тремя альфами разрешил мне спать. Какая честь! А что так мало? Я хотел сразу пятерых, — ехидничал он, кривя лицо. Чонгук вчитался в бумагу и невозмутимо произнес: — Это важный документ. Сохрани его, — он протянул форму обратно. Тэхен пораженно поднял брови, не узнавая в этом сдержанном парне своего вспыльчивого альфу. — Ты сейчас серьезно? — Да, — ответил Чонгук. Вид у него был спокойный, но обреченный, тоскливый, что ли. Судя по всему, сам договор его не впечатлил, впечатлило что-то другое. Но что? — Ты не говорил мне, — упрекнул Тэхен и снова взглянул на бумагу. — Я думал, господин-козел это придумал специально для меня. — Да, не говорил, — подтвердил Чонгук, задумчиво почесывая щеку. — И что, мне теперь надо вписать тебя? — Тэхен осторожно коснулся его груди, пытаясь разгадать все эти противоречивые эмоции, которые транслировала метка. — Я несовершеннолетний. Ты не можешь вписать меня в форму, — поделился новостью Чонгук. Вау! Так вот в чем причина грустной мордашки? — А спать мне с тобой можно без сраной бумажки? — коротко засмеялся Тэхен, размахивая листом. — Если не будет других партнеров, то это не станет проблемой. Если будут, то им нужно знать… Тэхен снова засмеялся. Он даже представить не мог, что по очереди ходит развлекаться к трем альфам и каждому рассказывает, что дома на привязи его ждет несовершеннолетний любовник, который заботливо греет постель и феерично сношает по утрам. — Я не могу, это же бред какой-то, — сквозь смех поделился Тэхен. — А у тебя тоже лист с тремя омегами? — Нет, — покачал головой Чонгук и невесело продолжил: — Только омега может иметь троих партнеров. Омег здесь очень мало, и каждая на учете. Теперь и ты в списке свободных, — прозвучало совсем паршиво, и Тэхен наконец догадался, в чем причина дурного настроения его альфы. Чонгук боялся не конкуренции с Богомом, а того, что Тэхен ознакомится со своими правами и обязанностями, в перечень которых входила измена гнусная и трехкратная. — Поэтому ты не хотел меня сюда пускать? — озвучил Тэхен. — Боялся, что я побегу искать себе альф? — Ты сам должен решить. Я тебе не хозяин, — с показным безразличием отозвался Чонгук, но скрыть истинные чувства не получилось. И Тэхен его понимал. Он тоже сошел бы с ума, если бы у Чонгука было разрешение на измену, закрепленное на законодательном уровне. — Гукки, — ласково протянул Тэхен и прижал к себе, целуя в лоб. Чонгук надрывно вздохнул и схватился за его рубашку, будто мог свалиться без поддержки. — Хочешь, фокус покажу? — спросил он, шелестя документом. Чонгук поднял на него наивные глаза, подталкивая к представлению. — Берешь вот так листочек, складываешь, — руки безбожно смяли бумагу, — и заталкиваешь в чей-нибудь зад, — мятый ком полетел в сторону зеленой изгороди. — Тэхен, так нельзя! — осудил Чонгук, но на губах его промелькнула улыбка. Тэхен игриво щелкнул мальчишку по носу. — Ну не знаю, — ответил он. — Если хочешь, можешь забрать этот мусор и вписать себя вдоль и поперек, а я пошел домой, — и легкой походкой двинулся вдоль дороги. А когда на секунду обернулся, то заметил, что Чонгук все-таки подобрал документ и спрятал его в карман. Эх, Гукки такой Гукки.