БиоГенерация

Квартира Коннора Дойла Бауэр Стрит, Галифакс 27 мая 2000, 10.15 Около восьми утра трое взрослых с малышкой Николь вернулись в квартиру Дойла. Коннор все ещё паршиво себя чувствовал, но заботы о Никки заставили его оставить собственное самочувствие на потом. Пока он возился с дочерью, Адриана готовила завтрак, а Джон осматривал квартиру, пытаясь обнаружить хоть какие-то следы ночных гостей. Ни следов взлома, ни отпечатков обуви — ничего. И только тупая боль в затылке напоминала, что чёрная фигура ему не привиделась. После завтрака, уложив спать Николь, Адриана предложила обоим мужчинам обсудить ту информацию, которую она узнала во время судебного процесса по делам «Улья». Втроём они расположились в большой гостиной, тихо переговариваясь, чтобы не потревожить сон Никки. — Вам знакомо имя Эллейн Сперви? — Адриана пристально посмотрела на Дойла, ожидая увидеть какую-нибудь реакцию на это имя. Но он лишь отрицательно помотал головой. — Да, — уверенно сказал Джон из дальнего угла комнаты и смутился, когда две пары широко распахнутых глаз уставились на него. Адриана явно не ожидала услышать утвердительный ответ от него, поэтому не сразу сообразила, что сказать следом. Заметив её замешательство, Джон сделал несколько шагов вперёд, сел рядом с Коннором на диван и продолжил говорить: — Это имя упоминалось в распечатке маршрута агента Малдера, — он пристально смотрел на Адриану, понимая, что она знает, что он имеет в виду, — которую я подробно изучил, занимаясь его поиском. Он и агент Скалли неоднократно посещали её Женский исследовательский центр на протяжении нескольких месяцев. Я спросил у Скалли о целях визита туда, но она очень резко отшила меня, ответив, что это только её личное дело, а агент Малдер ездил туда как сопровождающий и никакого отношения эти визиты к его похищению не имеют. — Очень интересно, — процедила сквозь зубы Адриана, отвернувшись к окну. Коннор, чувствуя, как и без того невыносимая головная боль становится ещё сильнее с каждой минутой, пытался уловить хотя бы смутный смысл того, о чём говорили эти двое. Картинка перед глазами становилась всё более мутной, а звуки голосов Доггетта и Адрианы наполнились эхом. Он прикрыл веки, припоминая, откуда ему знакомы две названные фамилии агентов ФБР, но память после сегодняшней ночи будто рассыпалась на тысячи кусочков, которые перемешались и спутались. Словно это его ударили по голове, а не Доггетта. Такой странный провал очень обеспокоил Коннора, ведь после пребывания в «Улье» он при необходимости мог легко достать любое из воспоминаний, будто папку в картотеке. Но сейчас Дойл еле смог призрачно вспомнить, что слышал ранее об этих людях, и что-то подсказывало ему, что он их ещё и знал, но любая попытка раскрутить мысленную цепочку заканчивалась неудачей, и Дойл всё сильнее сжимал зубы, желая понять из разговора хотя бы те детали, которые будут связаны с его дочерью. — Кто-нибудь объяснит мне, в конце концов, кто эта Сперви? — раздражённо произнёс Коннор. — О каком похищении агента Мулдоха идёт речь? Мне будто бы известна и эта фамилия, и агента Скалли, но я не помню, откуда я могу их знать. — Малдера, — криво улыбнулась Адриана, снова поворачиваясь к Дойлу. — Агент Скалли — это нынешняя напарница Джона, а Малдер был её напарником, но сейчас он бесследно исчез. Джону поручено найти его. Коннор уже почти уцепился за некое давнее воспоминание, связанное с Малдером и Скалли, но в очередной раз скривился и судорожно втянул ртом воздух, чувствуя, как к головной боли начинает примешиваться тошнота. — Но не будем вдаваться в эти детали, так как они явно лишние сейчас. Лучше остановимся на фигуре Эллейн Сперви, — продолжила Адриана, глянув на Джона. Тот едва заметно кивнул. — Доктор Сперви и моя сестра вместе учились в университете, а затем несколько лет совместно разрабатывали проект по оплодотворению женщин и увеличению шансов на беременность методом ЭКО. Затем их пути разошлись, так как Аманда была завербована ФБР и отправлена работать в «Улей». А Сперви открыла свою лабораторию. Но не только поэтому коллеги, а ещё неразлучные ранее подруги, расстались. Сперви активно интересовалась процессами клонирования, что никак не вязалось с моралью моей сестры. Аманда была категорически против экспериментов по созданию клонированных эмбрионов, поэтому пресекла все контакты с бывшей подругой. Однако на судебном процессе выяснилась одна деталь… Адриана смочила горло, быстро отхлебнув немного воды из стакана, который держала в руках. Она видела, что Дойл сверлит её взглядом и напряжённо ждёт дальнейших подробностей, поэтому продолжила: — «Улей» оказался действительно ульем. В основной массе там работали ярые фанатики, которые чётко соблюдали правила и уровень секретности. Несколько человек сотрудничало с нами. Но были и такие, кто, как говорится, работал и с нашими, и с вашими. Один из ближайших коллег Аманды, Роберт Пирс, сливал информацию обо всем, что делала моя сестра, Сперви. Он передавал ей разработки Аманды. Пока неизвестно, как обстоят дела с передачей генетических материалов, но такой момент тоже не отрицается. — Погодите… — Дойл изо всех сил пытался заставить себя думать и анализировать, как обычно, но картинка вокруг продолжала размываться, и концентрироваться становилось всё сложнее. — Вы хотите, сказать, что Николь может быть не единственным ребёнком, кот… — Я хочу сказать, профессор Дойл, — Адриана сделала то, что у неё получалось лучше всего: в очередной раз перебила и без того с трудом обличающего мысли в слова Коннора, — что Сперви, несомненно, получила доступ к информации Аманды. Вы должны понимать, что были не единственным мужчиной, у кого собирали генетический материал в «Улье». Таких доноров было несколько, сейчас они все мертвы. Но я не думаю, что вам стоит всерьёз беспокоиться о том, что у вас где-то ещё могут быть наследники. Понятно, что есть много нюансов, которые мы постараемся выяснить во время судебного процесса и дальнейшего расследования. Всё, что мы пока знаем, так это то, что Элейн Сперви интересовалась процессом клонирования, пользовалась без спроса информацией Аманды и в своём Женском исследовательском центре она также работала с бесплодными женщинами. — Но откуда ты узнала, что Дойлу и Николь грозит опасность? — спросил Джон. — И почему просила поспешить? — Пирс обмолвился, что на днях Сперви стало известно, каким образом была зачата Никки, кто её родители. Аманда очень старательно заметала все следы. Не без моей помощи. Я собственными руками уничтожила многие упоминания как в бумажных документах, так и в электронных базах данных… Да и о беременности Аманды вообще знали только я и наш отец. Мы даже других ближайших родственников в это не посвящали, максимально постаравшись спрятать мою сестру от чужих глаз. Я боялась, что «Улей» доберётся до неё, поэтому в клинике, в которой Аманда провела последние месяцы, она лежала под чужим именем. Поэтому я даже не представляю, как Эллейн достала информацию о Николь. Одно я поняла точно. Эта женщина ради своих экспериментов готова жертвовать, чем угодно: моралью, законом, медицинской этикой. Ей важно только получить образцы… любой ценой. — Вы думаете, что эти люди, проникшие сюда ночью, работают на неё? — задумчиво произнёс Коннор. — Уверена, — сказала Адриана, ни секунды не сомневаясь в правильности своих убеждений. — Перестраховка никогда не бывает лишней. И я бы хотела послушать, что Сперви скажет на суде в этот понедельник. Меня заботит только, что она косвенно проходит по делу «Улья», и, судя по документам, которые я успела изучить, у неё безупречная репутация и огромное количество связей в верхних эшелонах власти. Сперви — крепкий орешек. Коннор кивнул. В одну секунду тупая боль превратилась в резкую и, словно иглой, прошила голову. Это было настолько неожиданно и нестерпимо больно, что Дойл коротко вскрикнул и снова погрузился в кромешную темноту. Женский центр Эллейн Сперви Вашингтон, округ Колумбия 27 мая, 11.32 Специальный агент ФБР Дана Скалли вошла в здание, в котором ей приходилось раньше бывать в будние дни. Обычно здесь было многолюдно, но сегодня не было ни души. Дана шла по коридору, думая о причинах, побудивших её врача срочно вызвать её на приём после проведённых анализов. Неужели это не могло подождать до понедельника? Она подошла к уже хорошо знакомой двери, перед которой провела очень много минут и часов в последние несколько месяцев, постучала и, не дожидаясь ответа, вошла, зная, что её там давно ждут. Доктор Эллейн Сперви поднялась со своего стула и, как всегда, широко улыбнулась. Но Дана всё равно почувствовала, что в этот раз что-то не так. Беспокойство усилилось, сердце учащённо забилось. — Как вы себя чувствуете, Дана? — после приветствия спросила Сперви. — Хорошо, доктор. Ни на что не жалуюсь, — Скалли не любила долгие подводки к важной причине разговора, поэтому сразу решила перейти к делу. — Могу я спросить, что побудило вас вызвать меня на приём в выходной день? — Ваши результаты анализов… Но прежде, чем что-то говорить, я бы хотела вас осмотреть и сделать УЗИ. Скалли удивлённо вскинула бровь. Противное чувство страха становилось всё более осязаемым. Она несколько раз провела руками по рыжим волосам, словно проверяя, не растрепалась ли укладка. Наверное, Малдер бы подметил в этот момент, что она всегда так делает, когда волнуется. Однако Малдера не было рядом… Дана сама была врачом и понимала, что если нужно провести дообследование, то с вопросами на серединном этапе лезть не стоит. Лучше дождаться итогового заключения. Спустя час, после всех проведённых процедур, она снова сидела в мягком кресле перед рабочим столом доктора Сперви, ожидая, когда та закончит анализ полученных результатов УЗИ и осмотра. Наконец, Эллейн зашла в кабинет и села напротив Даны. — Видя ваше беспокойство, скажу, что с ребёнком всё хорошо. Плод развивается по всем нормам, характерным для двенадцатой недели. — Тогда что же послужило причиной для повторного проведения анализов? — удивлённо спросила Скалли. — Дана, вы хорошо помните все пункты договора на участие в моей экспериментальной программе? Скалли действительно хорошо их помнила. Особенно один из них, который она нарушила. Это заставило её покраснеть и занервничать ещё больше. Дана понимала, куда, скорее всего, клонит Сперви. А та, тем временем, продолжила: — Вы не нарушали их? Отпираться было бессмысленно, но и этот разговор, с точки зрения, медицины тоже был не слишком конструктивным. — Доктор Сперви, я не буду отрицать… Так уж вышло, что я действительно нарушила пункт договора, который запрещает иметь половую близость за месяц до процедуры ЭКО и месяц после… Но, как врач, я не совсем… Огоньки ярости блеснули в глазах Эллейн. Она кинула на стол результаты анализов, резко развернув свой стул к окну. Дана удивлённо смотрела на такое странное поведение той, которую считала образцом профессиональной этики и спокойствия. — Доктор? Прошу прощения, я бы все же хотела получить какое-то пояснение… — Какое пояснение вы хотите, Дана? В договоре было чётко прописано условие участия в эксперименте. Обычно, если там что-то указывается в обязательных пунктах и пациент подписывает его, предполагается, что эта часть беспрекословно исполняется! Скалли чувствовала себя так, как будто вернулась в школьное время, когда отец застукал её, целовавшейся с Бобби на заднем дворе. Вот только там они просто целовались, а тут причина повесомее будет, но и Дане уже не пятнадцать лет, чтоб она краснела, бледнела и вынуждена была отчитываться. — Можно на чистоту, доктор? Я не совсем понимаю смысл этого пункта, так как, во-первых, я бесплодна, а во-вторых, донор спермы и тот, с кем у меня был половой контакт, один и тот же человек. Эллейн подумала, что эта несносная пациентка, нарушившая главное условие договора, не сможет понять ключевую роль отсутствия половых контактов для чистоты эксперимента, но зато понимает, похоже, что со стороны логика в этом пункте отсутствует напрочь, хоть он и самый важный. Ведь смысл женского бесплодия и обращения в её центр как раз и заключается в том, что количество половых контактов с одним или разными мужчинами никак не влияет на желаемую беременность и единственная надежда для бесплодных женщин — экспериментальный проект Сперви. Просто другие пациентки либо менее внимательные, либо просто обычно не придают значения этому пункту. Надо срочно прятать эмоции и пытаться свести все вопросы по этой части на нет. Эллейн снова широко улыбнулась и мягко сказала: — Мисс Скалли, я думаю, вы, как врач и учёный, понимаете, что метод экспериментальный. Мы хотим добиться чистых результатов, полностью исключив любые нежелательные факторы. Вам ли не знать, что иногда бесплодие оказывается психосоматическим, и после долгих лет женщина, наконец, беременеет, сменив партнёра, условия жизни или полноценно отдохнув. Дана понимала, о чем говорит её врач, но почему-то слова Сперви звучали не слишком убедительно. Скалли снова тряхнула головой и провела рукой по волосам, пытаясь перестать накручивать себя. В конце концов, никто её в этот проект не тянул. Она сама про него узнала и, сгорая от стыда, попросила помощи у единственного мужчины, который был самым близким человеком, после матери и братьев… Малдер… «Где же ты, Малдер? Мне так плохо без тебя!» Наконец, доктор Сперви снова встала со своего кресла, на этот раз прощаясь со своей пациенткой, а Дана, поглощённая своими мыслями о Фоксе Малдере, вышла в коридор. Пока она шла к выходу, не видя ничего вокруг себя, в голове снова возникла их первая и единственная совместная ночь незадолго до его похищения. «Я буду рядом, не волнуйся», — эти его слова заставили Дану заплакать, отпустив самоконтроль. Ей было страшно, неприятно просить его стать донором, но она понимала, что последний шанс ускользал от неё, и времени на раздумья было немного. Нет, Дана, конечно, могла воспользоваться «услугами» других добровольных доноров в клинике. И хоть она не до конца верила, что процедура приведёт к успеху, всё же хотела, чтобы отцом был тот, кого она уже много лет любила. Хоть экспериментальный проект Сперви предполагал приём определённых лекарств и препаратов перед беременностью и во время, действие которых до конца не было испытано, но, по сути, он являлся вполне обычным и никакого подвоха в себе не таил. На первый взгляд… Доктор Сперви была готова принять в свою программу всего пять пациенток. Скалли стала пятой и последней. В тот вечер, когда Малдер сказал, что согласен поучаствовать вместе с ней в этом проекте, она не смогла сдержать чувств… Они пили вино, долго разговаривали о каких-то мелочах, потом смеялись, вспоминая разные забавные ситуации, случавшиеся с ними за много лет совместной работы. А потом Скалли задремала на диване и проснулась в объятиях Фокса Малдера. Его голова лежала на её плече, он спал… Несколько минут Дана прислушивалась к его дыханию, а затем едва слышно коснулась щеки. Фокс открыл глаза и их взгляды встретились… Что было дальше, она плохо помнила. Сердце бешено колотилось, пока они целовались и он нёс её на руках в спальню. Его мягкие прикосновения, нежность, ласки… Сейчас она бы многое отдала, чтобы увидеть Малдера снова, ведь неизвестность пугала больше всего. Почему жизнь так несправедлива? Стоило только свершиться этой близости, как вмешались обстоятельства, и теперь Дана даже не знала — жив ли её партнёр… Скалли уже покинула здание клиники, а доктор Сперви в своём кабинете достала диктофон и, после продолжительной паузы, сделала запись. «Пациентка №418-05. Нарушила пункт договора 1.05. Беременность, вероятнее всего, наступила естественным путём, что доказывают результаты УЗИ и амниоцентеза. Однако необходимо будет провести повторное исследование, чтобы исключить вероятные погрешности. Не исключаю возможность прерывания эксперимента». Сперви нажала на паузу, немного помолчала и снова продолжила запись. «В крови Николь Дойл — образец 522 — не обнаружено никаких следов R-клеток и специфических маркеров, которые могли передаться ей от отца. Очевидно, промежуток между забором крови и возможностью исследовать её биохимический состав слишком большой. Нужно подумать, как его сократить и исследовать возможности девочки в лаборатории». Эллейн выключила диктофон, убрала его в ящик стола и достала оттуда фотографию, на которой были изображён Коннор с Николь на руках во время их последнего похода по магазинам. «Попробую договориться все же по-хорошему», — подумала Сперви, пряча фото обратно в стол.