БиоГенерация

Медицинский корпус ОНИР 10 июня 2000, 8.02 Пошли третьи сутки с момента, как Коннору вкололи вакцину и его состояние стабилизировалось. Но он до сих пор не пришёл в себя и, казалось, просто спал. Иногда вздрагивал, морщился, стонал, пару раз его сильно тряхануло, но большую часть времени спокойно лежал и глубоко дышал. Рядом с ним постоянно кто-то дежурил, но никто не предполагал, что Коннор будет столько спать. И тем более никто не мог знать, когда ожидать его пробуждение. Было подозрение, что Коннор впал в кому, но Клэр и Антон эту версию не поддерживали. В субботу утром Линдсей пришла к нему в палату, чтобы сменить дежурившую всю ночь у кровати Коннора Адриану. Де Марко прилетела в Галифакс вчера вечером и снова планировала провести все выходные здесь: то с Коннором, то с Николь и тётей Мартой в квартире Эксона. Сам Питер пробыл в медицинском корпусе всю вчерашнюю ночь и утро, обмолвившись, что он и раньше не хотел семью и ребёнка, а теперь и вовсе передумал. Правда, он был искренне благодарен за то, что тётя Марта навела у него в квартире идеальнейший порядок, и вечером на ужин его всегда ждала горячая и вкусная еда, а не полуфабрикаты из магазина. Но крик Николь доводил его до безумия, и Питер предпочитал коротать время на работе, мысленно радуясь, что Дойл, который жил у него до покупки собственной квартиры, не привёз к нему ещё и дочь погостить. С момента, как Де Марко приняла решение побыть с Дойлом после выписки, они с Доннер не обмолвились и словом. Сейчас Адриана сидела рядом с кроватью Коннора в мягком удобном кресле, в котором можно было спать, не рискуя проснуться без шеи и спины. В её руках была книга, и она явно не спешила поднимать глаза на вошедшую Линдсей. Та поздоровалась первой, и тогда Де Марко наконец посмотрела на неё, также пожелав доброго утра. Спрашивать о состоянии Коннора было бессмысленно. Он лежал на кровати, не подключённый ни к каким аппаратам. У него разве что температуру и пульс периодически меряли. Всё остальное пока было под строгим запретом Антона. — Как Николь? — после длительной неловкой паузы спросила Линдсей. — Нормально. Тётя Марта, несмотря на отсутствие собственных детей, хорошо с ней поладила, — Адриана закрыла книгу и встала с кресла, чтобы размять ноги. — Ты уверена, что хочешь после пробуждения Коннора остаться с ним? — глядя в спину Де Марко, спросила Линдсей. По интонации можно было понять, что её очень задел этот момент, и она долго обдумывала его. — Я уверена, что Коннор не захочет расставаться с дочерью, когда его выпишут, а я не могу позволить ему остаться с ней наедине, учитывая слова Антона, — Адриана резко повернулась и, нахмурив брови, чётко и как можно менее эмоционально проговорила каждое слово, хотя было видно, что её глаза снова полыхнули. — Для начала дождёмся его пробуждения, а потом будем принимать решения. — Я бы тоже могла за ними присмотреть, — Линдсей смотрела на Де Марко в излюбленной манере той: не отводя взгляд и не моргая, видя, что Адриану это начинает всё больше раздражать. — Не сомневаюсь, Линдсей, но мне пока больше нечего тебе сказать, — Адриана тоже не собиралась отводить взгляд, почувствовав, что в этот раз ей достался достойный соперник. И неизвестно, сколько бы длился их поединок «Кто кого пересмотрит?», если бы в него не вмешался объект спора. — Не ругайтесь! — еле слышно произнёс Коннор и открыл глаза. — Коннор! — одновременно выкрикнули обе женщины и оказались у его кровати по обе стороны, взяв Дойла за руки. — Как ты? — Судя по всему, жив, — он облизал потрескавшиеся губы и попытался улыбнуться. Вышло плохо. — Про остальное тактично промолчу. — Я позову кого-нибудь из врачей, — Адриана быстро сжала его ладонь, словно желая передать ему свою поддержку, и выбежала из палаты. — Теперь всё будет хорошо, Коннор! — Линдсей бережно сплела свои пальцы с холодными пальцами Дойла, ласково и нежно улыбаясь. — Я тебе обещаю! 5 июня 2000 Роберт Пирс бежал по лесу, цепляясь за ветки и спотыкаясь о камни. Сердце бешено билось в груди, и воздух в лёгких явно был на исходе. Он ни минуты не сомневался, что ему не удастся убежать от своего преследователя, но, улучив удобный момент, он всё же решился на отчаянную попытку сохранить себе жизнь. Пирс то и дело оглядывался, но за спиной никого не видел. В какой-то момент он почувствовал мимолётную радость и подумал, что ему всё-таки удалось скрыться и оторваться от погони. Роберт остановился, чтобы перевести дыхание, испуганно глядя по сторонам. Прислушался. Ни звука. Только далёкое птичье пение и шум листьев вокруг. Он прикрыл веки и вытер рукавом рубашки пот со лба. Пульс постепенно начал приходить в норму, и мужчина открыл глаза. Сердце тут же упало вниз, а потом резко подпрыгнуло к горлу, вызвав тошноту. Пирс упал на колени, в ужасе расширив глаза. В нескольких метрах от него стояла фигура в чёрном с пистолетом в руке. — Ты никогда не отличался особым умом, Роберт! — громко проговорил преследователь. — Даже не понимаю, что она в тебе нашла! Столько лет отношений с мужчиной, который потом предал любимую женщину, сдав её федералам. — Она меня тоже предала! — выкрикнул Пирс. — И изменила… С тобой, гореть тебе в аду! Я, как последний глупец, продолжал ей помогать и делать всё, чтобы дело Эллейн продолжилось. Я рисковал своей жизнью, передавая материалы и пробирки из «Улья». И чем она мне отплатила? — И ты решил стать праведником, Роберт? Решил спасти того, кого не успели списать в утиль как ненужный биоматериал в лаборатории? Пирс задрожал. Он понимал, что жить ему осталось всего ничего, но ярость буквально захлестнула всё его сознание. Он даже не сразу понял, что речь сейчас шла о человеке, а не просто об образцах или материалах для экспериментов. — Праведником или грешником… Всё равно подыхать! За что же ты так его ненавидишь? Что сделал тебе этот Дойл? — У меня с ним свои счёты, — мужчина в чёрном поднял пистолет и прицелился. — А сейчас ты мне скажешь имя той женщины, которая проникла в лабораторию Эллейн и выкрала вакцину для Дойла. Мужчина мне неинтересен. — Не скажу я тебе ничего! — Пирс сплюнул и сжал зубы. — Надеюсь, те образцы, что тебе вкололи, в скором времени помогут миру избавиться от такой твари, как ты, Фрэнк! Ведь Эллейн и её лаборатории больше нет! Насколько мне известно, она не успела разработать для тебя вакцину, и ждать спасения тебе неоткуда. Или ты вдруг переметнёшься к Мишель Джонсон, желая спасти свою шкуру? Не боишься, что её препараты снова вызовут побочные эффекты? — А Эллейн знала, Роберт, что у тебя есть дочь от первого брака? — Фрэнк стянул маску, обнажив шрамы и глубокие борозды, покрывающие всё его лицо. — Нью-Йорк, Плаза стрит… Чудесная уютная квартирка с видом на Центральный парк. Дальше продолжать? Пирс дёрнулся и прыгнул вперёд, желая сбить своего противника с ног. И будь что будет. Тот, увидев быстрое движение, нажал на курок, и лесную тишину разрезал громкий выстрел. Роберт зарычал от боли и снова упал, воткнувшись носом в мох. Пуля угодила в правое плечо. Сукин сын явно знал, куда стрелять. Значит, пытка будет долгой. — Имя, Пирс! — яростно прокричал Фрэнк, подступая ближе. — Не зли меня! Следующую получишь в живот и будешь истекать кровью приблизительно полчаса, умоляя меня о пощаде. Поверь, я знаю, куда стрелять, и отключиться я тебе не дам. — Иди к чёрту! Я всё равно не жилец! И кто даст мне гарантию, что моя дочь будет в безопасности, даже если я тебе скажу имя? — Даю слово! — Фрэнк присел на корточки перед Пирсом. — Стоит ли оно хоть доллар? — Пирс хрипел и зажимал раненое плечо. — Если ты хочешь мстить — мсти тем учёным «Улья», которые разработали для тебя этот чёртов препарат долголетия и избавления от старости. Это он тебя изуродовал и наградил побочными эффектами. Мсти Мишель Джонсон, под руководством которой и были созданы эти новейшие препараты по регенерации тканей и увеличению срока жизни. Их разработки искалечили жизнь не только тебе. Но только ты осознанно принял решение и вколол препарат себе сам. А того же Дойла никто не спрашивал, и теперь ему всю жизнь придётся расплачиваться за то, что с ним сделали. Хорошо, что его дочь эта участь миновала, и на ней никак не отразились опыты «Улья» над Коннором Дойлом. — Это больше всего и расстроило Эллейн… И меня, — Фрэнк скривился, и эта гримаса сделала его лицо ещё более страшным из-за шрамов. — Девочка была очень важна для её экспериментов, но оказалось, что в ней нет ничего особенного. Обычный ребёнок. Зато у Коннора, кажется, девять жизней, как у кошки. А вот у меня всего одна. И та на исходе. Эллейн вколола мне R-клетки, чтобы кости и повреждённые ткани срослись после того, что произошло в лаборатории в ночь перед пожаром. Но синтезировать новую вакцину не успела, а старую партию выкрала та спасительница Дойла и её дружок. — Теперь тебя ещё и R-клетки убивают, Фрэнк? — несмотря на боль, Пирс злобно ухмыльнулся. — Ведь Эллейн модернизировала их только для клонированных эмбрионов, а для взрослых людей не успела. В тебе сейчас те же, что были у Дойла, так? Фрэнк ткнул дулом пистолета Пирса в висок и оскалился. — В любом случае, моя жизнь продлится дольше, чем твоя, Роберт. Даже не знаю, зачем я вожусь с тобой. Я уверен, что знаю имя этой женщины, мне всего лишь нужно убедиться, что я прав. А ты только подумай, хочешь ли умирать, зная, что я могу однажды ночью оказаться в квартире твоей дочери, пробраться к ней в спальню… — Адриана Де Марко, — выкрикнул Пирс, застонав и уткнувшись носом в мох. — Конечно, я не ошибся… Кто же ещё, если не она. Сестра Аманды Райз и тётя маленькой радости в никчёмной жизни Коннора Дойла, который даже не представляет, в какой агонии ему придётся гореть в скором времени… Там ему уже никто не поможет и не избавит от боли! — он помахал пистолетом в руках и снова прицелился, вставая и отходя от Пирса на несколько шагов назад. — Как бы там ни было, обещаю — дочь я твою не трону. Прощай, Роберт! Пирс закрыл глаза и чётко увидел свою Барбару, которая радостно улыбалась в их последнюю встречу в аэропорту Нью-Йорка. Действительно в последнюю. «Надеюсь, этот ублюдок сдержит слово», — подумал Пирс прежде, чем его жизнь оборвалась. Медицинский корпус ОНИР 14 июня 2000 На вторые сутки после своего пробуждения Коннор уже мог вставать и даже ходить, а на пятые всем стало понятно, что удержать его в медицинском корпусе ещё на несколько дней будет задачей не из лёгких. Команда медиков, несмотря на невозможность провести полноценное обследование, высказала пожелание Блевинсу пару дней понаблюдать за восстановлением Дойла, которого несколько недель вытаскивали с того света, часто жертвуя собственным сном и едой. Но Коннор был абсолютно невыносимым пациентом с момента, как узнал, что Адам в больнице, а за Николь присматривает тётушка Адрианы. На все расспросы медиков о самочувствии он отвечал: «Всё хорошо. Когда меня отпустят?» Фактически, никто насильно его и не держал, но Антон очень просил Коннора проявить благоразумие и остаться под наблюдением. А спокойного флегматичного Блевинса Дойл так довёл своими звонками и просьбами отпустить его домой, что тот был вынужден коротко рявкнуть на своего кейс-менеджера, сказав, что если ему так сложно усидеть на месте, пусть относится к этому, как к новому заданию и собирает материалы по собственному самочувствию, записывая все изменения в тетрадь. Коннор от этого назначения впал в мрачное настроение, но ручку и блокнот всё же попросил ему принести. Он искренне не понимал, зачем ему коротать время в четырёх стенах палаты, если всё равно никаких препаратов принимать нельзя, и на случай внезапного ухудшения состояния ему всё равно ничем не помогут. Ну, разве что у кровати постоят и посочувствуют. Вот только зачем ему это? Да и собственное состояние у него не вызывало никаких опасений. Больше всего Коннора беспокоила общая рассеянность и мутность сознания, как будто перед глазами был непроглядный туман, хотя, голова, конечно, болела и сейчас. Однако эта боль даже в сравнение не шла со сверлящей дрелью, которая бесконечно терзала его с момента, как он попал на больничную койку. И вот, наконец, в среду утром к нему пришёл хмурый Антон с новостями: команда врачей так и не пришла к единогласному решению по оценке возможных рисков в отношении УЗИ, магнитно-резонансной и компьютерной томографий. — Ты должен сам принять решение, Коннор. Это твой организм и твоё здоровье, поэтому последнее слово за тобой. — А как ты думаешь, какие из методов обследования самые безопасные? — задумчиво спросил Коннор. — Ультразвуковое исследование, так как оно не облучает. С его помощью мы можем проверить состояние внутренних органов. МРТ тоже относительно безопасный способ, но я всё же сомневаюсь насчёт целесообразности обследования головного мозга прямо сейчас. Я бы рекомендовал выждать ещё хотя бы неделю. — А анализ крови? — Это физическое повреждение тканей и стенок вен, ты же понимаешь. В теории мы все понимаем, что раз ты выжил после клинической смерти, и твоё состояние стабилизировалось, а утраченные функции вернулись, R-система либо в стадии разрушения, либо уже разрушилась. Возможно, никакого риска один прокол иглой уже и не несёт, но уверенности в этом тоже нет. — Если я соглашусь на УЗИ и анализ крови, — Коннор потёр виски, глядя куда-то вдаль, — и они покажут, что причин для беспокойства нет, меня отпустят, наконец, домой? — Коннор, — Антон сжал зубы. — Ты же должен понимать… — Я понимаю, — уверенно и чётко проговорил Дойл. — Но у меня там ребёнок. Я благодарен тёте Адрианы, но это моя ответственность, и я не чувствую прямо сейчас ничего такого, что смутило бы меня и заставило задержаться здесь. Я же не враг своему здоровью. Думаю, ты понимаешь, что я и сам беспокоюсь за дочь, учитывая то, что ты сказал про последствия, галлюцинации и бред. Но я уже знаю, что Адриана хочет остаться в моей квартире на несколько дней, — он тяжело вздохнул. — Она будет рядом, если со мной что-то случится. — Хорошо, — согласился наконец Хендрикс, — тебе сделают УЗИ и возьмут анализ крови, но окончательное решение о выписке примем после этих процедур. В начале второго того же дня обследование было закончено. УЗИ внутренних органов не показало никаких патологий или чего-то, что могло насторожить, а в анализе крови не обнаружены R-клетки. Сказав Коннору о выписке, осторожный Хендрикс ещё раз предупредил его обо всех описанных побочных эффектах разрушения R-системы. Коннор снова его внимательно выслушал, но про себя понадеялся, что никакие последствия его уже не настигнут, а всё самое страшное произошло с его организмом в те дни, когда он то ли спал, то ли был в коме. Искренне обрадовавшись своему освобождению из этой больничной тюрьмы, Коннор за пару минут собрал сумку с вещами и уже собирался поскорее покинуть палату. Внезапно дверь распахнулась, и на пороге появились Адриана и Линдсей. Коннор как раз завязывал шнурки на кроссовках, сидя на кровати, и поднял удивлённый взгляд на вошедших. Хотя чему тут было удивляться. Понятно, что в одиночестве его отсюда не выпустили бы. Но и на компанию двух женщин сразу он не рассчитывал. Линдсей открыто улыбнулась, сделав несколько шагов навстречу. А Адриана, остановившись в дверях, скрестила руки на груди, наклонила голову и с тенью улыбки на лице спросила: — Как самочувствие, профессор? — Отлично, — быстро и чётко сказал Коннор. Он встал с кровати, наконец справившись со шнурками и, как ему показалось, с головокружением. Сделал уверенный шаг… Но проклятый мозжечок подвёл хозяина, сбив с курса. Дойл пошатнулся, и поскольку между ним и Линдсей было не более двух шагов, та инстинктивно протянула к нему руки и выровняла траекторию его движения, мягко обхватив выше талии. Их глаза на секунду встретились, Коннор глупо улыбнулся, пробормотав: «Спасибо!» — Всё понятно, — вздохнула Де Марко и подняла глаза в потолок. — Нам лучше поспешить. Через час у тёти Марты рейс в Вашингтон. Она сейчас с Никки у тебя дома. А у Эксона, видимо, сегодня будет праздник! В кармане Адрианы коротко пиликнул телефон, оповещая хозяйку о новом сообщении. Она достала мобильный и тут же нахмурилась, прочитав текст: «Адриана, ты срочно мне нужна! Дерек». — Линдсей, — с напряжением в голосе сказала Де Марко, — ты сможешь отвезти Коннора домой? Кажется, у меня изменились планы. В аэропорт Марту придётся везти Питеру. Пусть окажет ей ответную милость. — Что-то случилось? — спросил Коннор, видя, как Адриана внезапно побледнела. — Нет, всё хорошо. Я скоро вернусь, — сказала она, уже развернувшись к двери. Коннор и Линдсей остались одни. Доннер, посмотрев вслед уходящей Адриане, вдруг поняла, что её рука до сих пор лежит на спине Коннора, словно поддерживая его. Коннор же стоял, не обращая на это никакого внимания и растерянно глядя на закрывшуюся дверь. — Поехали домой? — тихо спросила Линдсей, не став убирать руку. Коннор оторвал взгляд от двери, посмотрел на Лин, улыбнулся и мягко проговорил: — И побыстрее.