Если жизнь - сон. То моя - кошмар

      Юноша, каким и был я, не отрывая глаз смотрел то в стену перед собой, то в пошарпанный потолок, поджав ноги к себе. Изредка моргал, думал о семье, просидел так больше часу. Об этом говорили часы, стоящие на тумбе.       В комнату постучали, но ответа не последовало. Стук возобновился, а следом отворилась дверь и зашёл Ноэль. Я продолжал сверлить стену напротив и даже не заметил, как мужчина сел рядом.       — Виктор, пойдём вниз. Тебе нужно поесть. Тем более уже вечер и нужно готовиться ко сну. Я скажу подать тебе чистые вещи после ужина.       — Господин Миллер, что случится с моей семьёй? Что будет с моими родителями?       — Врачи делают всё возможное, но никого не подпускают к заражённым. Говорят, что эта болезнь, тиф, заразительна без специальных мер предосторожности. Пока ты поживёшь у меня, так что спускайся и будем ужинать.       Я на ватных ногах последовал за Ноэлем. Есть не хотелось, но спорить с мужчиной, что приютил меня воспитание не позволяло. Плохо различая предметы вокруг присел за стол.       «За это я буду вечно благодарен Ноэлю. Он приютил у себя в доме мальчика, потом опекал и обучал сироту. Угождал моим прихотям и с улыбкой наблюдал за успехами. Уже больше сотни лет он и есть моя семья, » — думал я, наблюдая со стороны за этой сценой       Трапеза проходила чертовски медленно. Мне из прошлого не лез кусок в горло, а Ноэль ел лишь для вида. Он уже тогда был вампиром, но сохранять легенду в тайне было его долгом.       Как в тумане промоталась следующая неделя. Ноэль, который просит впредь обращаться к нему на «ты» и я, который также безэмоционально проводит день за днём. От прежнего весёлого и жизнерадостного мальчишки не осталось ничего кроме оболочки. Да и «оболочка» уже была не в лучшем виде: мешки под глазами от частых бессонниц, сами глаза постоянно красные от слёз, спина сутулая под тяжестью бремени. От моего прежнего оптимиста остался только холодный пофигист.       Картинка снова стала чёткой и я увидел себя, лежащего на кровати и смотрящего в потолок. В комнату зашёл Ноэль.       — Виктор, появились сведенья о твоих родителях. Я из прошлого подскочил и выжидающе стал смотреть на Миллера, но его взгляд и интонация заставили меня насторожиться.       — Говори, Ноэль.       — Я сегодня разговаривал с врачами. Их слова были не утешительными. Один из врачей сказал, что твоя семья скончалась прошлой ночью.       Как электрическим зарядом подействовала эта информация. Я из детства упал на колени перед Ноэлем, а слёзы стали градом капать на деревянный пол.       — Я даже не смог попрощаться! Они провели свои последние минуты в лихорадке, а я не смог попрощаться! Я не был рядом… — слова были едва различимы из-за всхлипов и заикания       — Виктор… — Ноэль положил мне руку на плечо.       Громкие рыданья смешались со стонами и плачем. Я рвал на себе волосы. Принять это было просто невозможно.       — Кто-то… Хоть кто-то остался?.. Ноэль, не молчи! — Плач переходил в истерику, но Ноэль без труда понял меня.       — Нет, с разницей всего в несколько часов смерть забрала каждого. Ты единственный, кто выжил.       — За что?!.. За что… Что теперь будет?..       Ноэль не ответил, он молча ушёл. Оставил меня одного.       — За что судьба так ненавидит меня? Зачем я вообще родился?.. Я должен был умереть с ними… — сказал я из прошлого и снова всхлипнул.       «Нет-нет, ты не виноват… То есть я! Не нужно говорить так, — я захотел отвернуться от этого призрака прошлого, но куда бы я не поворачивал голову картинка перемещалась за моим взором, — Да как, чёрт возьми, выбраться из этого кошмара?!»       Крики закончились. Остались только слёзы, что быстрыми ручьями стекали по юношеским щекам. В тот день я даже не спустился поесть. Впрочем меня и не заставляли.       События на быстрой перемотке пронеслись, словно вихрь. Из всего этого выделялось только то, что Ноэль сообщил мне об оформлении опекунства надо мной. Другие моменты проносились, как в тумане. Всё остановилось только на ещё одном из самых печальных дней моей жизни. День похорон. Ноэль предусмотрительно заказал мне костюм, поэтому на похороны я шёл «с иголочки».       У китайцев есть свои особенности обустройства могил захоронений, но Ноэль устроил всё так, как положено в Европе, потому что уверен, что им это было бы важно.       Дойти до кладбища было непосильной задачей. Ноги не слушались, а глаза не хотели видеть, но твердая и сильная рука Ноэля не давала мне упасть. Во время церемонии я ничего не слышал. Помню, что Ноэль выходил говорить речь. Ещё помню, что день был пасмурный и должен был пойти дождь. Помню, как не мог оторваться от закрытых глаз своей мёртвой семьи. Людей, что я больше никогда не увижу улыбающимися и счастливыми. Помню, что когда церемония закончилась и все разошлись, я остался стоять у могил. Ноэль был со мной. Он тихо стоял за моей спиной и молча наблюдал.       — Простите… — говорил я из прошлого смотря на надгробия. — Простите меня. Я не смог быть рядом. Не смог провести последние минуты вашей жизни с вами. Может я был не таким сыном и братом, которого вы заслужили.       Тихий плач срывался с юношеских губ. Слёзы было просто невозможно остановить. Так я простоял больше получаса, а потом развернулся и пошёл к карете вместе с Ноэлем.