Если жизнь - сон. То моя - кошмар

Нас с Ксанором прервали. В зале показался Артур. — Что же вас, друзья мои, так веселит? На очередном скучном вечере произошло что-то забавно? Естественно нет, меня же там не было. Хах. — Нет, нам с Виктором было весело не из-за вечера. Даже наоборот. — Что же произошло? — Если быть кратким, то я поссорился, а в какой-то степени нагрубил этому Вильгейму Ван Дельву или Дельфту… Я не помню точно его фамилии. — Что? — сказал Артур, глаза его округлились, будто собирались выпасть из орбит. — Виктор, ты серьезно? Ты не прожил в Европе, в статусе вампира, и года, а уже находишь себе во враги князя! Не могу сказать точно, я удручён или в восторге… Лучше позже узнаю подробности у Софии. Она хоть и не была с вами, но у этой девушки талант знать всё, а может и больше. — К Софии ближайшее время лучше не заходить, ей не здоровится, — сказал я. — Довели бедняжку.Ай-ай-ай! — саркастично сказал Артур. — Вовсе нет. Ей, ни с того ни с сего, стало плохо, она подозвала Аллегру и они вместе ушли, — ответил Ксандр. В этот момент в зале появилась недавно упомянутая Аллегра. Она заговорила: — Кому-то ещё интересно здоровье Софии? — Мне, — бодро сказал Ксандр, но заметив, что все на него посмотрели, понурил взгляд. — С Софией будет всё в порядке. Она сказала, что ничего страшного не случилось и регенерация скоро сработает, — говорила Аллегра. — Регенерация? Что могло с ней такого случится? — спросил Артур. — Ничего страшного, — простодушно говорила Аллегра. — Просто рёбра сильно сжали лёгкие, может проткнули их, это из-за тугого карсета. Мы с Артуром и Ксандром быстро переглянулись. Аллегра — человек и подобные слова не свойственны ей. Если только… — София внушила ей. Аллегра — молодая девушка, на неё часто может давить её доброта, впечатлительность. Фон Гельц внушила ей не переживать, это в её стиле, — говорил Артур. — Уверен? София бы никогда… — Виктор, я знаю эту девушку давно. София не из тех, кто любит, что бы их жалели, угождали, помогали. Она из тех для кого сложнее всего сказать три вещи: прости меня; помоги мне; я тебя люблю. Если фон Гельц и говорит их, то только действиями. — Артур прав. Но лучше сейчас не беспокоить Софию, она вся на нервах в последнее время, — говорил Ксандр. Дальнейшие события перемотались. Нет, не события, а целые месяцы. Сцена передо мной была явно зимой. За окном красовались роскошные белые пейзажы, а в замке стало намного холоднее, это было видно, чувствовалось. Мы с Аллегрой сидели за письменным столом, а на самом столе лежала бумага и карандаш. — Виктор, что ты хотел? — Ты недавно спросила у меня: «Что самое сложное в жизни вампира?» — Я помню это. Ты так мне и не ответил. — Сейчас отвечу. Я пододвинул ближе к себе лист, взял карандаш. В самом углу, в начале листа, я написал единицу. — Что это значит? — Единица — это человечнось. — И всё? — И всё, — улыбнувшись сказал я. Я дописал к единице несколько нулей. — Нули будут характеризовать положительные качества любого человека, вампира. Пусть первый ноль будет доброта, второй ум, третий красота, четвертый находчивость… Можешь сама попробовать. — Ладно… Тогда, — сказала она и забрала у меня карандаш с бумагой. — Тогда я напишу ещё один ноль… Пусть это будет благородство. И ещё один… Сдержанность. Ещё пусть будет упорство и верность. Аллегра называла много качеств, сразу записывала их как нули. Я тоже добавлял. Вскоре целая страница была заполнена, только тогда девушка остановилась. — Зачем всё это? — Посмотри на это чисто, Аллегра. Правда оно огромное? — Да, я, признаюсь честно, даже не знаю как называются такие числа. В этом больше 40 нулей, точно. Ты не ответил, зачем это? Я молча стёр единицу в самом начале. Взору остались только пустые нули. — Человечности больше нет, я стёр её. Теперь ты понимаешь, что настолько бы умным, заботливым, храбрым ни был кто либо, без человечности он никто. Он — пустой ноль. — Оставаться человечным — самое сложное в жизни вампира? — Оставался человечным — самое сложное в жизни любого. Ещё в детстве, кстати, именно за этим столом, папа показал мне этот «трюк». А я запомнил его на всю жизнь и придерживаюсь ему по сей день. События снова стали проносится друг за другом.