***
«Хочу сделать для тебя всё, радость моя. Подарить весь этот мир. Только попроси меня об этом и я выполню всё то, что ты скажешь», — крутится по нескольку раз. Кристофер сжимает руль и жмурит глаза, встряхивая головой. Не выдержав, всё-таки отключает радиоприёмник. Он-то сделает всё для своего малыша, который до сих пор не вышел из здания. У него волосы сегодня не уложены, лишь осветлены сильно и кудрявятся тоже неимоверно после помывки. Мужчина улыбается отражению в зеркале и пронзительно смотрит сам себе в глаза, будто бы пытаясь прочесть собственные мысли, которые понять никак не может. Он пятернёй зачёсывает волосы назад и расстёгивает две верхние пуговицы. Спускает стекло окна и достаёт из кармана кожанки пачку сигарет с зажигалкой. Когда сигарета начинает понемногу тлеть, Кристофер втягивает в лёгкие как можно больше табачного дыма, смешанного с виноградной добавкой. На циферблате часов виднеется белым по красному шесть часов вечера. Его машина припаркована около небольшого здания «Wildflower», где сейчас находится его Сынмин. У него сигарета зажата между пухлых губ и терпкий дым сочится через ноздри. В бардачке валяются полупустые пачки с мятной жвачкой и фруктовыми леденцами, а на музыкальных пальцах серебряные кольца, что сверкают от небольшого освещения машины, исходящего от лампочек. В автомобиле тихо и он терпеливо ждёт, когда из дверей здания выбежит молодой парень; он явно будет выглядеть уставшим и сонным. Усмехается, затягиваясь последний раз. Задерживает дым в лёгких подольше и только спустя пару секунд выпускает его, блаженно постанывая. Весь день его преследовало нереальное желание покурить. Он буквально каждую секунду думал лишь об этом. — Вот и идёт мой малыш, — шепчет, тушит сигарету, прижимая горящую сторону к внутренней стороне ладони. Мимолётная обжигающая боль трезвит, поэтому он сигналит Киму, тут же приветственно салютируя ему, когда тот дёргается и резко поворачивается, чтобы найти источник звука. Его малыш и правда выглядит уставшим. Плечи опущены и рюкзак, что висит на одной лямке, грозится упасть на асфальт, однако редактор успевает поправить её и расправить плечи. Парень подходит к чёрной машине немного неровной походкой. Спотыкается об собственную ногу, неловко потирает шею и смущённо бурчит что-то, что пианист разобрать не может. — Здравствуй, Кристофер, — голос у младшего осевший. Он слабо приподнимает уголки губ в попытке улыбнуться, но сил на это не хватает. Парень улавливает слабый запах сигарет и, не показывая своего удивления, лишь шмыгает носом, вопросительно смотря на пианиста. Он совсем не ожидал увидеть тут Кристофера. Нет, Сынмин даже не знал, откуда он выведал место его работы, на которую он устроился относительно недавно. Но на удивление, было приятно видеть мужчину сейчас. Как-то сладко и тепло от того, что перед его глазами эти манящие губы, кудрявые волосы с новым цветом и одурманивающий аромат одеколона, перемешенного с дымом виноградных сигарет. — Почему так официально? — хитро щурит глаза, склонив голову в бок. Стекло неприятно впивается в локоть, но он продолжает «вываливаться» наружу, чтобы быть ближе к Киму, что сейчас наклонился лицом к открытому окну. — Вроде мы перешли на другую стадию отношений пару деньков назад, Минни? — Конечно, Кристофер, — кивает головой, отводя взгляд в сторону. Проводит языком по внезапно сухим губам и сдержанно приподнимает уголок губ, будто бы ему сейчас не хочется разговаривать. — Просто ты старше меня, и вообще я должен обращаться к тебе более вежливей, чем сейчас… — Брось эти глупости, — мягко смеётся, смотря на парня, как на какое-то инопланетное существо. — Можешь звать меня хёном, если тебе так не удобно, Мин-и. Сунув руки в карманы джинсовой куртки, Сынмин внимательно посмотрел в глаза Бана и слегка отвёл голову в бок, задерживая на пару секунд дыхание. — Хорошо, спасибо, — небольшой сгусток пара выходит наружу, и парень удивляется тому, как начинает быстро холодать в последние дни. Совсем скоро придётся носить тёплые вещи и ходить в снежную погоду на работу. Эти мысли приводят его в маленькую и едва заметную грусть вперемешку с апатией. — Садись в машину, я подвезу тебя, — мужчина слегка кивает головой за плечо, как бы говоря, что он уже ждёт, когда на соседнем сидение окажется промёрзшее тело. Киму опять становится не по себе; вроде коленки подгибаются только от одной мысли того, что Кристофер хочет довезти его до дома; сердце вроде как ускакивает в пятки; даже кровь к лицу приливает, но покрасневших щёк не очень видно в начинающей погружаться в темноту улице, что только под руку парню. Он без всяких слов обходит автомобиль, садится на переднее пассажирское кресло и быстро пристёгивает ремень безопасности, тут же поворачиваясь полубоком к пианисту. — А что ты делаешь в этом районе? — в нос ударяет аромат едва уловимого одеколона, который теперь ощущается гораздо лучше, чем пару минут назад. Кристофер поднимает спущенное стекло окна и выключает лампочки, горевшие над головой, потому что мешать будут, если дальше станут освещать салон. — Тебя ждал, — подмигивает ему, выезжая со стоянки. — Не замёрз? — кладёт ладонь на его колено, чуть сжимая руку. «Божечки», — резво пыхтит в голове Сынмин. Ураган мыслей захватывает его разум тут же, и лишь горячая ладонь, что сейчас легко лежит на колене, помогает ему не вылетать из реальности, как пробка из-под шампанского. — Н-нет, — запинаясь, шепчет, отводя взгляд в окно; всматривается в каждые детали, которые успевает ловить, когда они проезжают по проезжей части, и старается держать себя в руках. — Ты сильно устал на работе? — они проезжают мимо книжного магазина и Ким внезапно думает, что давно не читал купленные книги, хотя раньше довольно часто занимался этим делом. Сейчас он больше предпочитает электронные книги, но, признаться честно, своеобразный запах каждой страницы ничем нельзя заменить на электронные, что не имеют никакого запаха. — Вполне. Был завал, поэтому пришлось задержаться, — выдыхает. — А у тебя как? Много больных было? — Да нет. — Да нет — это не ответ, — тут же пыхтит младший, вызывая этой речью повеселевший смех Кристофера. — Хорошо, хорошо, — успокоившись, продолжает. — Я чуть-чуть устал. Больных было мало. Один с острым воспалением аппендицита и второй с раскрытым переломом ноги. Больше, вроде бы, никого и не было, — улыбается он, радуясь тому, что редактор интересуется его работой. Мужчина включает радиоприёмник, где вновь начинает прокручиваться какая-то известная мелодия. Музыка вытесняет появившуюся неловкую тишину, отчего Сынмин довольно прикрывает глаза. У него веки становятся тяжелее и сил на то, чтобы потерпеть до приезда домой и не уснуть — совсем не остаётся. Только засыпать сейчас совсем не хочется. Он еле-еле вбивает в навигатор адрес улицы и дома, а после, откинувшись всем телом на спинку сидения, всё же расслабляется. И последнее, что он слышит и чувствует перед тем, как уснуть, — это спокойный, убаюкивающий голос Кристофера и его горячая ладонь на бедре.***
Просыпается Сынмин только тогда, когда вокруг ещё стоит кромешная темнота. Он чувствует, что лежит на чём-то мягком, и то, как кто-то старательно прижимает к себе рукой, явно не желая отпускать. Пролежав полторы минуты с открытыми глазами, Ким оглядел комнату, признав в ней свою собственную. Помассировав веки, перевернулся на бок, в шоке и даже в небольшом испуге смотря на Кристофера, чьи кудряшки плотно закрывали глаза. Его рука всё так же оставалась на талии Сынмина, и парень думал, что ему даже как-то вновинку трепетно ощущать себя рядом с пианистом рядом вот так. Он укладывает одну руку под свою голову и смотрит на расслабленное лицо, которое находится так близко от него. Следуя какому-то неизвестному наваждению, невесомо касается кончиком большого пальца щеки и спускается ниже, очерчивая линию пухлых губ. Останавливается, потому что эти губы кажутся такими мягкими, поэтому он передвигается ближе, чуть ли не вжимаясь всем телом в Кристофера. «Ещё буквально один сантиметр сократить, и я смогу поцеловать спящего хёна», — думает Сынмин, опаляя кожу жарким дыханием. Прикрыв веки, он не смело касается губ, манящих к себе, как мёд пчёл. Парень сминает эти губы между собой, будто бы пробует их на вкус. Трепетно касается ладонью щеки, стараясь не разбудить мужчину. Ресницы дрожат то ли от приятного морального давления на разум, то ли от того, что сердце готовится выпрыгнуть из груди наружу; мелкая россыпь мурашек покрывает кожу, а чужие губы почему-то начинают двигаться в такт. Сынмин резко отдёргивает голову назад, когда ему отвечают на поцелуй, а хватка на талии становится сильнее. Испуганно открывает широко глаза и смотрит на то, как на лице старшего появляется широкая довольная улыбка. Мужчина убирает на мгновение руку с Сынмина, дабы откинуть кудрявую чёлку назад и вновь возвращает её на место, внимательно вглядываясь в лицо редактора. Пианист ладонью водит по свободной футболке и забирается под ткань, оглаживая кожу, что покрылась плотным слоем мурашек, создавая эффект «гусиной кожи». — Понравилось? — хриплым и низким ото сна голосом, спрашивает он, прикрывая глаза. — Да, — честно отвечает Сынмин, облизывая опухшие губы. Аккуратно кладёт голову обратно на согнутую руку и тихо выдыхает, боясь лишний раз пошевелиться. — Ты не спал всё это время? Почему не разбудил меня, когда мы приехали? — Спал, конечно, — хрипло смеётся. Смотрит на него хитрым прищуром. — Не хотел будить тебя, малыш. И уезжать не хотел. Сынмин громко сглатывает, потому что ему, кажется, показалось то, что Кристофер назвал его малышом. — Я донёс тебя до квартиры, и мне пришлось полазить по твоим карманам, чтобы найти ключи, — усмехается тот. — Прости за это. — О, — Ким пытается покачать головой. Переворачивается на спину, потирая руками лицо, — ничего страшного. Во всяком случае ты же не убьёшь меня и не ограбишь, так что мне не страшно. Но ты мог разбудить меня… Кристофер смеётся про себя на слова: «ты же не убьёшь меня». Нет, не убьёт. Но заберёт себе навсегда, это уж точно. Только, в какой-то момент, может он и правда слетит окончательно с катушек. «Если будешь убегать от меня, конечно я тебя прикончу, малыш», — нависает над ним, оставляя на лице россыпи мелких поцелуев. Руками водит по телу, поднимаясь всё выше и выше. Мягко сжимает щёки, целуя в губы, ловя каждый неровный вздох. «Я переломаю каждый твой пальчик и обязательно сломаю тебе ноги, чтобы ты не смог убежать от меня вновь», — стонет ему в рот, когда Сынмин зарывается в его волосы ладонью и оттягивает пряди в сторону. «Только посмей исчезнуть из моей жизни», — оттягивает губу, кусая её. «И тогда я убью всех, чтобы найти тебя, мой сладкий», — языком проводит линию до шеи и впивается в молочную кожу, оставляя яркие отметины на каждом сантиметре шеи. Уши краснеют от громких рваных вдохов и стонов младшего. Кровь по венам течёт так быстро и от прикосновений чужих рук, горит пламенем кожа. Кристофер сжимает бока, пробирается ладонями под спину, очерчивая линии, когда Мин начинает изгибаться от приятных ощущений. Дышать становится невозможно. В комнате становится так жарко, что в глазах постепенно темнеет. — Хочешь поспать на мне, малыш? — шепчет на ухо, зарываясь носом в влажные от пота волосы. Сынмин с красными от похоти и смущения щеками, кивает головой. Сдавленно ойкает, когда Бан резко переворачивается и тянет его за собой. Парень «падает» на мужчину, устраивается поудобней, укладывая голову на вздымающуюся грудь, перекидывая ноги по бокам и упираясь бёдрами в напряжённую зону паха. — Тебе идёт эта причёска, — зачем-то шепчет парень. «Ты не посмеешь покинуть меня, Ким Сынмин» — Спасибо, — улыбается он в ответ. Мин пытается восстановить дыхание и блаженно прикрывает глаза, ощущая на пояснице руку. Целоваться с Кристофером — возбуждающе и жарко. Засыпать с Кристофером — прекрасно. …Бан довольно улыбается, перекатывается на бок, придерживая руками спящего парня и укладывает его на спину. Сынмин бездвижно лежит, и пианисту думается, что таких красивых спящих людей он ещё ни разу не видел. Невесомо касается ярких засосов губами и нехотя отрывается от парня, слезая с кровати. Тело приятно ломит, а мышцы больно тянет. Кристофер приседает парочку раз и кое-как находит ванну. Умывается холодной водой и мочит спутавшиеся кудри, зачёсывая волосы назад. Желание оставить на столе завтрак преодолевает его молниеносно. Поэтому мужчина уходит на кухню, роясь в шкафчиках и холодильнике. С горем пополам находит молоко с куриными яйцами и пару томатов. Сделав омлет, заваривает кофе в кружке, закидывая туда три ложки сахара. Когда завтрак стоит готовым на столе. Уходит обратно в комнату и надевает рубашку, что вчера снял и аккуратно повесил на спинку стула. Застёгивает пуговицы и залезает на кровать, где лежит уже проснувшийся и сонный Сынмин. Парень медленно хлопает ресницами и широко зевает в кулак. — Доброе утро, — хрипит, мягко похлопывая старшего по коленке. — Доброе, — наклоняется, оставляя ленивый поцелуй на губах. Отрывается от него и смотрит на часы. — Я приготовил тебе завтрак, поешь. — Хорошо… — следом за ним слезает с кровати и подтягивается. Смущённо поправляет футболку и покрывается густым румянцем, когда в голову приходит понимание того, что пианист его переодевал. — А ты куда? — На работу, — глупо хихикает, подходя ближе. Кладёт ладонь на шею и зарывается в волосы. — Не скучай, малыш.***
Рано утром Хёнджин подъезжает на такси к дому Сынмина. Модель оглядывается по сторонам и глубоко вздохнув, доходит до подъезда. Он смотрит на экран телефона, сверивается с временем, потому что не хочет приходить к Киму в тот момент, когда он только будет спать. Не выспавшийся и злой Сынмин — это ворчливый дед, что так хочет поскорее уйти на тот свет, но никто его туда не отправляет. Парень стоит на улице буквально пятнадцать минут и, когда на экране появляется цифра «восемь», входит внутрь, неспеша поднимаясь по лестнице наверх. Чтобы скоротать время, с каждым шагом залезает в разные скаченные приложения; проверяет почту и отправляет парочку сообщений знакомому по работе. Уже на десятой или же сорок первой ступеньке он сбивается с мысленного счёта и врезается в кого-то. Бегло извиняется, приподнимая голову и поднимается на одну ступень выше, сравниваясь с причиной остановки его пути. — Здравствуйте. Кристофер Бан…? — удивлённо хлопает глазами он. Оглядывает мужчину с ног до головы и ёжится от лёгкой улыбки, направленной в его адрес. Пианиста он узнал быстро. Джин даже помнит их мимолётную встречу глазами на улице, которая была не так давно. — Хван Хёнджин? — вторят ему. Кристофер улыбается натянуто и борется с желанием сжать руки в кулаки. Засовывает ладони в карманы брюк и склоняет голову в бок. — Живёшь здесь? — смотрит прямо в глаза, замечая капельки неуверенности и сомнений. Старается сделать более менее дружелюбное лицо, чтобы ненароком спугнуть парнишку. — Я… — отводит взгляд в сторону. Облизывает губы, тут же их поджимая и откинув все сомнения в сторону, выпрямляет спину, перекатываясь с пятки на носок. — Я пришёл к Минни. «К Минни?» — шипит внутреннее эго Кристофера. Он сжимает челюсть, не стягивая с лица улыбки и высунув из кармана левую руку, чешет нос, тут же поправляя волосы. Раздражение накрыло разум резко. Он даже не мог подумать о чём-то другом. Единственное, что ему сейчас хотелось, так это придушить Хвана за то, что он пришёл к его малышу. И за то, что называет его малыша таким ласковым именем. Ревность, что колола грудь, не давала покоя. Но собственное самообладание должно брать вверх — твердил он себе. «Нужно держать себя в руках», — повторяет пианист по нескольку раз. — А вы? Он говорил, что вы живёте чуть ли не в пригороде, — выгибает бровь, слегка приподнимая уголки губ. — Был у Сынмина, — пожимает плечами, медленно спускась вниз. — Удачной встречи, Хёнджин-и. — Спасибо, — благодарно кивает головой и поднимается дальше. Однако в телефон больше не смотрит, а убирает его в ветровку. Спиной ощущает чужой тяжёлый взгляд и сглатывает громко, скрываясь за поворотом, пытаясь уйти от странных ощущений. Кристофер спускается на первый этаж спустя две минуты. Доходит до своей машины, садится в салон, заводит мотор, а потом, кидает последний взгляд в сторону подъезда. Идеи насчёт того, что сделать с парнем, появляются в голове мгновенно. Он старается перебороть себя и не задевать рассерженную сторону, но всё идёт наперекосяк. Набирает номер Минхо, вслушиваясь в противные гудки и сжимает крепко руль, потому что его прекрасное утро — испорчено. — Хо? — выезжает со стоянки, разворачиваясь и выезжая из переулка. — Почему так рано? — младший явно раздражён. У него на втором плане шуршит бумага и двери хлопают, да ручка шаркает по листочкам. — Если это не важно — я сбрасываю, Крис. — Достань информацию о Хван Хёнджине. Постарайся узнать, куда он сегодня пойдёт и во сколько вернётся домой. Джисону скажи, чтобы готовил свои вещички. Ли усмехается, откладывая стопку бумаг в сторону. — Чем он тебе не понравился, хён? — Сынмин, — твёрдо проговаривает, давая понять, что из-за него, у этого парня появилась огромная проблема в виде ревнивого пианиста. — Хорошо. Я отправлю тебе на почту всё то, что смогу откопать где-нибудь через пару часиков. — Отлично.***
Сынмин плетётся обратно к входной двери, когда кто-то настойчиво нажимает на трель дверного звонка, сопровождая всё это уверенными стуками. Язвит сам себе, ведя мысленную перепалку и поправляет штаны, которые бегло на себя натянул. Не смотря в глазок, открывает дверь и сталкивается плечом со стеной. «Кем-то» оказывается Хёнджин, выглядевший растрёпанно с неубранными волосами. Закрыв за ним дверь, Ким радостно обнял парня, вдыхая родной аромат. Совсем по-детски взъерошил длинные волосы и счастливо отбил «пять» другу. — Я хотел прийти к тебе в три часа ночи, — хохочет Хван, толкаясь бедром. — Потому что ты так расстроился из-за того, что мы не сможем встретиться. — Совсем больной, — качает головой, весело усмехаясь. — Но сон победил, так понимаю? — стараясь не замечать красноречивого взгляда, наливает в стакан молока, ведь знает, как друг обожает его пить. — Поэтому ты приехал ко мне так рано. Чувствует, как Хёнджин жадно рассматривает его шею и плечи. Цокает языком и надевает тёплую водолазку жёлтого цвета с не очень высоким горлышком. — Ну, да, — пожимает плечами, выпивая чуть ли не всё молоко за раз. — А ты, видимо, времени не терял, Ромео. Или ты был в роли Джульетты? А может ты сыграл роль Маргариты, когда Кристофер был умелым Мастером? — откидывает голову назад, громко смеясь с красной рожи Сынмина и вытирает с глаз невидимые капельки слёз. — Перестань, — бурчит, сводя брови вместе. — Мы просто целовались. Ничего не было. И не случилось бы. Ещё рано для такого. — Ох, и правда, — награнно кивает головой, делая «элегантный» глоток. Ким отмахивается, ибо спорить с Хваном это равносильно идти бульдозером против огромного танка. Хван следит за тем, как младший натягивает носки и затягивает ремень на штанах. Сынмин волосы укладывает на бок и очки натягивает, чтобы образ дополнить, да разглядывать улицы нормально. — Ты на работу? — Джин одевается вслед за другом. Мычит положительно и выходит в подъезд. — Сегодня я как почтальон. Отнесу документы в одно агентство, а потом обратно в студию, — кряхтит, завязывая шнурки на ботинках. — Мне нужно топать в твою сторону, поэтому я подумал, что вдвоём веселее и идти как раз в одну сторону. Правда мне дольше придётся добираться, но да ладно. — Отлично, — Сынмин лучезарно улыбается, оголяя ряд зубов и поправив на плече рюкзак, первым начал спускаться вниз. — Как ты, кстати?***
Ли: /файл/ Кристофер с интересом вчитавается в каждую строчку и уже точно понимает, что будет делать, дабы перенести все улики на другого человека. Облизывает губы, тут же растягивая их в хищном оскале и восторженно сжимает кулак. Минхо не подвёл его; нашёл именно то, что ему нужно, в прибавок ещё добавив небольшое досье на другого человечка. Бан подъезжает к агентству «Лотос» ближе к семи часам вечера. Выходит на пару минут к магазинчику, находившемуся через дорогу и купив пятилитровую бутылку воды, возвращается обратно, выезжая с парковки. Пианист подъезжает к боковому выходу в тот момент, когда Хёнджин уже стоит с сумкой на плече и телефоном в руках. — Хёнджин, садись, я подвезу, — останавливается рядом с ним и пригласительно открывает дверь. По лицу парня видно, что он не знает, как поступить, по этому улыбается дружелюбно. — Ты такси будешь ждать ещё минут десять. Замёрзнешь, да ещё и деньги на ветер кинешь. Я бесплатно довезу лучшего друга своего парня. Не хочу, чтобы ты потом заболел по моей вине. Хван, переборов сомнения, садится на заднее сиденье и вздрагивает от резкой смены температуры. Как нам говорили в детстве?Не садись в машины малознакомых людей?