***
— А что твои родители думают о том, что ты путешествуешь по миру с миссис Мафальдой? Глаза Оливера в лучах утреннего солнца казались еще яснее, еще голубее. Когда они сидели в кафе — на этот раз другом, втором по популярности у Элио, — он заглянул в них. Он был рад, что на них светит солнце; так что он мог винить лучи солнца в том, что его щеки краснели и горели. Ему нравилось, что Оливер проявляет к нему такой интерес. — Они счастливы. — сказал Элио. Он держал стакан с апельсиновым соком в руках, чтобы чем-то их занять. — Они хотят, чтобы я выбрался куда-то и увидел мир. Они всегда были очень открыты и поддерживали меня. — Это действительно хорошо. Не всем так везет. — А как же твои родители? — Элио сделал глоток из своего бокала. На мгновение воцарилась тишина, во время которой Оливер смотрел прямо перед собой. На людей, прогуливающихся по дороге, на детей, играющих с собаками и футбольными мячами. — Мои родители умерли. — И затем, прежде чем Элио успел начать извиняться: — Нет, все в порядке. У меня не было хороших отношений с ними. Они умерли год назад. Тем не менее, у меня все еще есть довольно большая семья, с которой нужно соперничать. В основном дяди и кузены. Оливер пожал плечами и снова улыбнулся. С ним все было в порядке. Поэтому Элио вздохнул с облегчением, что не сказал ничего обидного или грубого. И все же Оливер оставался для него загадкой. И еще был вопрос о браке. Элио до смерти хотелось узнать об этом побольше. Но он ведь не мог спросить, правда? Он и так уже достаточно смутился, расспрашивая о покойных матери и отце Оливера. Он не мог напомнить ему и о его покойной жене. — Ты меня интригуешь. — Голос Оливера прорвался сквозь легкий туман раздумий Элио. Он удивленно моргнул. — Я? Интригую? Оливер кивнул. Он наклонился вперед и сел ближе к Элио, положив локти на колени. — Да. В тебе много чего есть. Это как… ты все время думаешь о чем-то. — Он снова мягко улыбнулся. — Мне бы очень хотелось знать, что скрывается за этими твоими глазами. Элио сглотнул. Он не думал, что сможет ответить. Не думал, что сможет найти нужные слова. Никогда за миллион лет он бы не подумал, что кто-то вроде Оливера, кто-то умный, обаятельный, уверенный в себе, найдет его интересным. И то, как Оливер смотрел на него прямо сейчас… прямо в глаза. Как будто он действительно хотел раскрыть какую-то тайну, которую, как он чувствовал, скрывал Элио, будто заглянув в него. Элио хотел, чтобы он узнал. Он хотел открыться Оливеру. Он хотел быть открытым. — Почему бы нам не пойти еще на одну прогулку? — Оливер первым прервал зрительный контакт. — Я думаю, тут недалеко есть рынок. Мне сказали там можно купить еды в дорогу. Давай возьмем что-нибудь и пойдем на пляж? И Элио смог только кивнуть.***
Опять же, он не был голоден, или, возможно, он был, но его желудок действительно не работал, его тело отказывалось сосредоточиться на чём-либо, кроме его контакта с Оливером, разговора между ними. Оливер, однако, настоял на том, чтобы купить еды для них обоих. Он купил бутылки с лимонадами и бутерброды. Он купил макаруны на десерт, попросив Элио выбрать вкус, заставив его смеяться и поддразнивая его за нерешительность между шоколадом и заварным кремом. Когда они вышли на пляж и нашли тихое местечко на берегу, чтобы устроить свой импровизированный пикник, Элио почувствовал себя достаточно расслабленным, чтобы что-нибудь съесть. — Ты уверен, что не хочешь… увидеть больше? — сказал он и сделал глоток лимонада. — Я имею в виду, что до сих пор мы были в кафе и… на рынке. А теперь пляж в нескольких метрах от отеля. Я довольно плохой компаньон. Оливер вздохнул. Посмотрел вниз, потом снова на Элио. На его лице снова появилась улыбка. Но на этот раз все было по-другому. Она была нежной. — Откуда берется вся эта самокритика, а, милый Элио? — Он посмотрел прямо в глаза Элио. Намеренно выжидая, в течение долгого времени. И Элио затаил дыхание, заставляя себя не отводить взгляда от Оливера. Милый Элио. — Мне все равно, где мы были. Я наслаждаюсь, и это самое главное. — Оливер снова улыбнулся. — И я надеюсь, что то же самое будет и с тобой. Элио мог только взглянуть на него, на мгновение лишившись дара речи.