Закон подлости Вейлона Парка

      На узкой серой койке сидел человек, который медленно повернул голову в его сторону, стоило Вэйлону переступить порог палаты. И первое, что бросилось ему в глаза, было лицо, которое от слабого света грязноватых потолочных ламп казалось мертвенно бледным, высохшим, но…       Это было одно из самых странных лиц, которые Вэйлону приходилось видеть в своей жизни. На первый взгляд, в нем не было ничего страшного, лицо как лицо… Но чем больше он вглядывался в эти бледные черты, тем тревожнее у него становилось на душе. Взгляд привлекали глаза, которые вовсе не казались безумными, отнюдь. Нет, они были спокойными, взгляд их был мягким и внимательным, а брови, слегка приподнятые, делали их задумчиво удивленными, только и всего. И рот, и скулы и нос — все было нормально, даже слишком. Вся его внешность хранила остатки былой мужественной красоты, которую иссушило скитание по больницам и тюрьмам.       Этот Глускин слегка улыбался своей странной улыбкой, будто встречая дорогих гостей. Он даже попробовал привстать, но охранники шагнули вперед, и Эдвард опустился обратно. Был ли он убийцей? Вэйлон готов был поклясться, что уж кто-кто, а этот человек вызвал у него подозрения в последнюю очередь, но именно это-то и было самым пугающим.       Парк опомнился, вздрогнул и постарался напустить на себя формально-деловой вид. Быстро перечислив в голове диагнозы странного пациента и не найдя в его лице ничего подобного, он осторожно присел на стул рядом, чувствуя, что эти внимательные глаза следят за каждым его движением, оценивают… Но прежде чем он успел сказать хоть слово, Глускин заговорил сам. И от его голоса, низкого, бархатного, с легкой хрипотцой, по коже побежали мурашки…       — Добрый день, вы ведь пришли, чтобы отпустить меня?       Парк вздохнул, но практически незаметно. Он сделал вид, будто не услышал вопроса, а принялся просматривать личное дело пациента. Работникам «Маунт-Мэссив» запрещалось разговаривать с пациентами, отвечать им, если на то не было особенной причины… Но сосредоточиться на опросе и анализах никак не получалось. Вэйлон все бы отдал, чтобы этот странный человек перестал на его пялиться, но сделать ничего не мог.       — Итак, Эдвард Джеймс Глускин?       — Просто Эдди. — быстро ответил тот, не шевельнувшись. — Так вы пришли, чтобы выпустить меня отсюда?       — Сорока шести лет отроду, тысяча девятьсот шестьдесят седьмого года рождения…       — Вы пришли… Чтобы отпустить меня?       — Я не в праве этого сделать. — твердо ответил Парк, сдавшись. — Это не в моей компетенции. Итак, продолжим…       — Но я не виноват… Я не виноват! Слышишь? — голос его вдруг резко повысился и, казалось, вот-вот сорвется на крик.       Внезапная перемена в голосе Эдди заставила Вэйлона замолчать. Тон Глускина резко сменился, будто вместо него это сказал совсем другой человек, и в этом голосе явно прослеживалось безумие.       — Эдди, мы продолжим, — чуть повысив голос, продолжил Парк, — я выпишу вам анализы, вам помогут…       — Нет! — Глускин вдруг вскочил, и прежде чем охранники успели хоть что-то предпринять, вцепился в руку Вэйлона, будто пытаясь сломать ее. — О нет, больше я не намерен оставаться взаперти… Они сами виноваты! Сами! Шлюхи! — он дернул Парка на себя.       Вэйлон покачнулся, почувствовав, насколько же этот человек сильный. Но, не успел он толком испугаться, как Глускина уже оттащили обратно на койку. Тот брыкался и царапался, кричал какие-то непристойности и проклятия, абсолютно не реагируя на вопросы и попытки успокоить. Вот теперь он был действительно страшен, в прямом смысле этого слова. Лицо исказилось в безумной ярости, глаза налились кровью… Парк быстро выписывал все необходимые данные об анализах на отдельный лист, уже не заботясь о вопросах, ведь с буйными бесполезно пытаться поговорить. Он кликнул медбрата, и Эдди вкололи транквилизатор, дозу, достаточную, чтобы успокоить лошадь. В «Маунт-Мэссив» редко беспокоились о дозировке: если успокаивать, то надолго.       — Вот. — Парк протянул лист с назначениями тому же медбрату, который принадлежал к бригаде персонала, обслуживающего данное крыло. — Проследите, чтобы он все прошел во время.       И только оказавшись в коридоре, Вэйлон почувствовал себя в безопасности. Даже под седативным, Глускин пугал его, будто излучая опасность. Но впереди его ждало еще четыре пациента, и Парк понадеялся, что те окажутся менее буйными. А еще всей душой захотел никогда больше не сталкиваться с Глускиным. По крайней мере, живым.       «Порекомендую его Апшеру. Такому полезно будет послужить науке…»       Вэйлон даже о Лизе забыл, настолько его впечатлил этот субъект. Майлз будто знал, к кому в первую очередь отправить своего подчиненного, хотя и сделал это непреднамеренно. ***       — Ты издеваешься?       Майлз Апшер из прошлого округлившимися глазами уставился на Денниса, будто пытаясь понять, шутит тот, или нет.       — А что не так? — Ли непонимающе посмотрел в ответ, удивляясь, что Майлз так понизил голос. — Чего ты бесишься?       Они сидели в самом дальнем конце библиотеки, скрывшись за стеллажами. Майлз не случайно выбрал это место: тут их сложно заметить библиотекарю, да и вообще, все остальные столы также располагались далековато — меньше случайных встреч и помех.       — Но это же… Это же Парк! — Апшер из-за плеча Денниса уткнулся взглядом в спину только что отошедшего за книгой Вэйлона и попытался прожечь в ней дыру.       — Ну и что? — тупо, с полуулыбкой переспросил Ли. — Спасибо бы сказал, что я нашел нам третьего. Тем более, что он согласен читать доклад…       — У нас на потоке больше трех сотен студентов, а ты выбрал этого чертова Парка? — Майлз чувствовал, как внутри к него все закипает. Ну как же так? Почему именно он? Конечно, этот придурок Ли хотел как лучше, ведь Вэйлона в студенческих кругах уже считали «умником», и, видимо, не зря. Но какая разница, если Апшер бесится, от одного только вида этого противно-нагло-спокойного лица?       — Нафига ты этого мамкиного блондина взял? Ты понимаешь, что он все нам испортит? — надежда, что Деннис откажется от Парка все еще была.       — Я нашел книгу, в которой все точно, как нам нужно. — Вэйлон вернулся к столу и спорщики притихли. Он свысока глянул на Майлза, едва удержавшись от самодовольной ухмылки: всю неделю, до сегодняшней субботы, Апшер не решился помешать ни разу, да и вообще не отсвечивал. Парк считал их негласную борьбу разрешившейся в его пользу, и теперь окончательно утратил всякую мстительность. Апшер для него уже не существовал как соперник, но то, что им придется работать в команде, заставило задуматься об успехе проекта. В их тройке Майлз был слабым звеном, а Вэйлону не хотелось облажаться на первом же научном выступлении.       Но Парк и сам был немного виноват, что работает с Майлзом. Он замешкался, когда все находили себе компанию, прозевал момент. И поэтому даже обрадовался, когда Деннис предложил присоединиться.       Апшер не проронил ни слова с начала работы. Он притворился, будто увлеченно работает над презентацией, а на самом деле, просто искоса наблюдал, как оживленно Ли и Парк обсуждают доклад. Спелись. Он угрюмо уставился в экран ноута, где перед ним были еще совсем пустые слайды. И что у него было в голове, когда он доверил Деннису искать им третьего?       Вскоре, настала очередь Ли бежать за книгой, а они с Парком остались наедине. Повисло неловкое молчание. Майлз лишь только на секунду оторвался от монитора, бросил быстрый взгляд на Вэйлона и тут же его отвел: Парк, как оказалось, тоже смотрел на него.       — Слушай, что происходит? — Вэйлон говорил вполголоса, но с явным недовольством и упреком. — Ты нифига не помогаешь, Апшер.       — Я делаю презентацию… — буркнул тот.       — И что, много сделал? — Парк вызывающе глянул на него, уже не скрывая сильного раздражения. — Полтора часа прошло, между прочим. Я не собираюсь сидеть тут до старости, понял? Или помогай, или ищи себе другую компанию…       — Да я, блять, пытаюсь…       — Просто признай, что нихрена не понимаешь в вопросе. — Вэйлон и сам уже начинал раздражаться. — Ну конечно, это тебе не машину водить в неположенном месте… Ах да, ты же и этого толком не умеешь…       Может, Майлз бы и сдержался, но злость и неудовлетворение, копившиеся в нем всю неделю, наконец, сделали свое дело. Он вскочил, и, не произнеся ни слова, просто врезал Парку по лицу, не в полную силу, но довольно чувствительно. Вэйлон, вскочивший вместе с ним, покачнулся от удара, из его носа брызнула кровь. Вне себя от ярости, он, зажимая нос одной рукой, попытался ударить Майлза в ответ, но Апшер был значительно выше и явно сильнее, поэтому повалить его так и не удалось.       Как раз в этот момент появился Ли и сразу за ним — парень из-за библиотечной стойки, который тут же бросился их разнимать. Потом, он принялся выговаривать им, но Майлз не стал слушать, а быстро, почти бегом направился к выходу, слегка согнувшись от боли — Парк все же умудрился достать его кулаком в солнечное сплетение. Вэйлону, однако, понадобилась помощь с носом — кровь все не унималась. Но он наотрез от всего отказался, и, быстро перекинувшись парой слов с Деннисом, поспешно направился домой — прочь от позора и взглядов любопытных.       В понедельник он так и не появился на парах, и от Денниса все узнали, что нос у Парка сломан, и именно сегодня его восстанавливают в больнице. К счастью, Ли хватило ума не выдавать, кто же в этом виноват.       Майлз же абсолютно точно чувствовал, что виноват. Но что он теперь мог сделать? В голове, для себя, Апшер давно уже придумал оправдание: Вэйлон его довел своими словами, не стоило ему нарываться… Но совесть не желала молчать, и что с этим делать, Майлз решительно не знал. ***       Работа и правда оказалась жутко утомительной. Конечно, Парк и раньше много работал, но на испытательном сроке его крайне редко допускали одного к пациентам, тем более таким, как этот Глускин… И на обед Вэйлон из настоящего пришел вымотанным, уставшим и слегка (а может, и не слегка) раздраженным. К счастью, на улице действительно была хорошая погода. Тепло ранней осени, легкий ветерок, прозрачный воздух и легкий шелест золотистых деревьев дворика — «Маунт-Мэссив» могла быть красивой, когда хотела. Хотя бы снаружи.       Элизабет Бейкер уже ждала его. Она сидела на краю фонтана в центре двора — красивая, изящная, даже в этом неприглядном больничном халатике. Она распустила волосы, и они мягкой волной падали ей на плечи. Одной рукой она придерживала большой сандвич, другой — касалась легких струй падающей воды.       — Обожаю это место! — улыбнулась Лиз, увидев подошедшего Вэйлона. — Как тут хорошо… Никаких подвалов, старческих органов, недовольного Апшера…       — Он сильно цеплялся? — Парк присел рядом, все еще не смея оторвать от нее глаз.       — Да нет, вроде нормально… — она, наконец, прямо взглянула на своего коллегу, и Вэйлону показалось, что в ее голубых глазах все еще отражается прозрачная, небесного цвета вода фонтана…       Ели молча. По дворику равномерно рассредоточились и другие сотрудники лечебницы, которые смогли, наконец, себе позволить вырваться из бесконечных коридоров лечебницы, хотя бы ненадолго. Элизабет наблюдала за ними, рассеянно блуждая глазами по их одинаково одетым, серовато-белым фигурам, а Вэйлон наблюдал за ней. В течение дня он был слишком занят, чтобы сосредоточиться на чем-то одном, но сейчас…       — Лиза… — позвал он вполголоса. — Ты знаешь… В последнее время мы так мало видимся…       — Не выдумывай! — весело бросила она, комкая в руках обертку от какой-то шоколадки, которые тут продавали в автоматах. — Мы теперь даже работаем на одного человека…       — Нет, не в том смысле… — Вэйлон покраснел, осознав, что слова подбираются с большим трудом. — Я… Жалею, что не смог пойти с тобой вчера куда-нибудь… Я ведь так скучаю…       Он замолк, почувствовав себя глупо. Кажется, мисс Бейкер не восприняла его слова должным образом, видимо, была настроена совершенно на другой лад. Ее ровные брови слегка приподнялись, выражая некоторое удивление.       — Скучаешь? Да, я тоже… Просто, ты все время так занят… — кончиками пальцев, она отвела волосы со лба Вэйлона. — Скажи, есть ли хоть что-то, что будет для тебя дороже работы?       Парк растерялся. Он не рассчитывал на подобный вопрос и не сразу нашелся, что же ответить. Он просто придержал ладонь Элизабет, коснувшись губами ее пальцев, попытавшись сказать этим жестом больше, чем смог бы сказать словами. Мисс Бейкер продолжала смотреть на него, все тем же прекрасным, но близким к равнодушию взглядом.       А ведь когда-то они страстно любили друг-друга. Не могли провести и дня без этих отношений, планировали совместное будущее, были так счастливы… А что случилось потом? Никто ничего не говорил, они даже не ссорились, но как-то так вышло, что огонь, пылающий в них обоих, как-то угас, истощился, что ли… Нет, Вэйлон готов был с уверенностью сказать, что все еще любит Лиз, желает ей добра и счастья, но уже не так, видимо, пламенно… Но вот сама Элизабет… Тут все было гораздо сложнее. Ведь она всегда была себе на уме, и даже в моменты максимальной душевной близости Парк не понимал, что же твориться у нее в голове.       — Ты для меня всегда будешь дороже… — медленно произнес он, опустив голову. — Прости, что так выходит…       — Ничего! — почти весело воскликнула девушка, и вырвала ладонь из его пальцев. — Я ведь все понимаю…       — Я люблю тебя! — быстро сказал Вэйлон, откидывая, наконец, лишнюю шелуху.       «Наверное.»       Лиза засмеялась и поцеловала его в щеку, а затем легко вскочила на ноги, оправляя халат. На секунду она напомнила ему какую-то маленькую, очень подвижную птичку.       — Что же, мистер Парк, нам пора на работу! — Лиза помогла ему подняться. — доктор Апшер попросил взять тебя с собой в подвалы, когда ты закончишь с отчетами. Так что пойдем, иначе наш строгий начальник рассердится еще больше, чего бы мне правда не хотелось.       Вэйлон вздохнул и пошел вслед за ней, размышляя, что до вечера еще очень далеко. Очень сложно было покидать это милое местечко, снова погружаясь в полутемные, прохладные коридоры лечебницы. Эти старые, давно не обновляемые стены, скрипучие деревянные полы, двери и окна, настоящие памятники прошлого, могли бы нагнать если не трепет, то уж точно тоску на не привыкшего к ним человека.       Но Парк привык. Следуя за Лизой к лифтам, он не думал о криках, что доносились откуда-то справа, не думал о тусклом свете, об угрюмых лицах сотрудников… Все было так, как и должно быть. ***       — Долго возитесь…       Апшер был все еще не в духе. Неудивительно.       — Извините! — звонкий голос мисс Бейкер отразился от высоких стен кабинета. — До этого помещения довольно долго добираться…       — Все равно. Парк! — позвал он, не отрываясь от работы. Майлз, судя по всему, уже заканчивал «разбирать» труп скончавшейся позавчера пациентки, которую упоминал сегодня утром, потому что рядом, на металлических поддонах, уже было разложено немало органов, а руки Апшера были по локоть в темно-бурой, свернувшейся крови.       — Мистер Парк… — недовольно буркнул Вэйлон. Апшер как всегда, в своем репертуаре. Никакого уважения.       — Отправляйтесь в операционную тридцать четыре и подготовьте там все. А затем, приведите номер триста сорок восемь, у нас с ним запланированы процедуры… — на слове «процедуры» он слегка хохотнул, думая о чем-то своем. — Мы с мисс Бейкер присоединимся к вам через полчаса.