Закон подлости Вейлона Парка

      — Таким образом, если взять этот остаток от горения и запустить окислительный процесс…       Вэйлон Парк заканчивал доклад. Майлз украдкой огляделся по сторонам: как настроены слушатели? Что же, ничего особенно удивительного: на лице Трагера как всегда недовольство, меньшая часть аудитории делает вид, что им интересно, другая часть — пытается притвориться не спящими. Плохо получается. Этот доклад никому не вперся, так, чистая формальность. Просто раз уж ты, наконец, получил звание врача, защитил докторскую, то будь добр — выступай перед новичками хотя бы раз в месяц. И как Майлзу в свое время удавалось этого избежать? Он и сам терялся в догадках.       Едва сдержав зевок, Апшер покосился на часы: вот-вот обеденное время. Конференцию планировалось закончить еще раньше, но предыдущий выступающий слишком долго отвечал на всякие «крученые» вопросы Ричарда, который, как известно, местное медицинское светило. Майлз надеялся, что уж от Парка-то он отстанет и муштры не будет, ибо рассчитывал скоротать обеденное время в компании доктора Парка, а не спешно заглатывая еду.       — Спасибо за внимание, может, у вас есть вопросы?       По лицу Вэйлона читалось, что меньше всего на свете ему нужны какие-либо вопросы. Он с надеждой вгляделся в лица слушателей, остановился на лице Апшера и тот кивнул ему, едва сдерживаясь, чтобы не показать рожу: все же не стоило портить выступление Вэйлона, даже если очень хотелось.       К счастью, вопросов ни у кого не нашлось. Даже Ричард промолчал, хотя видно было, что если бы не обед, он бы точно назадавал ему всего и много. Люди покидали кабинет, а Майлз не торопился уходить. Он спокойно дождался, пока Парк соберет все свои бумажки и уж только тогда приблизился, слегка стукнув его кулаком в предплечье. Вэйлон укоризненно глянул, но ничего не сказал. На его лице читалось немалое облегчение. Они пошли рядом, все также молча, почти не глядя друг на друга. Вэйлон находился в своих мыслях, а Майлз едва сдерживался, чтобы не рассмеяться: их уже привычная игра началась снова. Кто заговорит первым? ***       Много времени прошло с тех пор, как мистер Парк чуть не сгорел от стыда, когда проснулся на следующее утро после их общего с Майлзом «веселья». Головы болели обоим, хотя они выпили совсем немного. Ну, а у Вэйлона болело кое-что еще, о чем вслух не говорят. Собирались-одевались тогда в полном, каком-то даже трагическом молчании. думая каждый о своем, но в воздухе очевидно повис довольно интригующий вопрос:       «Как?»       У Майлза на это был только один ответ: за что боролся, на то и напоролся. Хотя, это скорее подошло бы Парку. Но он-то, Апшер, добился своего, причем усилий для этого понадобился самый минимум. Нужно ли говорить, что вперемешку со смущением и некоторой отчаянной бравадой, его самооценка, и без того высокая, взлетела до небес? Естественно, он не сомневался, что все произойдет именно так, а не по-другому (слова «сверху» и «снизу» стратегически замалчивались и думать о них было стыдно).       Вэйлон пока не находил этому рационального объяснения, да и не пытался больше. Он просто сдался. Сдался чему-то глубоко-животному, какой-то извращенной страсти, которая есть в каждом человеке, но лежит на разной глубине. И только от обстоятельств и самого человека зависит, как скоро эти низменные страсти вылезут наружу (слова «гей», «би» и им подобные тоже не упоминались, ведь если о проблеме не говорить, то ее как бы и нет).       На работе, в тот день и все последующие, они поддерживали исключительно профессиональные отношения, даже кое-где нарочито вежливые — Майлз больше не позволял себе шуточек на «запретные темы». Да и вообще, вел себя подчеркнуто равнодушно, лишь изредка, когда они оставались полностью наедине, позволял себе что-то прошептать на ухо Парку, отчего тот немедленно розовел, пусть и не очень заметно. Эта «чисто женская», как выражался Апшер, способность, могла выдать их в любой момент, поэтому стоило очень аккуратно подходить к подобным «заигрываниям». Да и память о случившемся в их почти первый раз была еще слишком свежа.       Кстати, о работе. Когда отношения с Майлзом нормализовались, появилось больше времени для занятий исследованиями, которые были необходимы для получения повышения. Да Вэйлон и сам рад был углубиться, наконец, в умственный труд, отвлекаясь от мыслей о Майлзе и о том, что между ними происходит. Последний действительно помогал ему — теперь у доктора Апшера появились новые лаборанты, на которых он без зазрения совести скидывал всю лишнюю работу, пока они с Вэйлоном часами просиживали в лабораториях или в архиве. Тем более, что с тех пор как его самого допустили к исследованиям, Майлз с еще большим рвением ударился в науку, не жалея времени и сил.       Таким образом, спустя два с половиной месяца, Вэйлон все же смог защитить докторскую, окончательно распрощался с должностью лаборанта и имел теперь свой личный кабинет, помощников и, что самое приятное, Майлз окончательно перестал считаться его начальником. И это немало радовало — можно было позволять себе гораздо больше вольностей в его сторону, отвечать на все подколки точно так же, не боясь, что Апшер разозлится и уволит. Но ко времени появления этого равенства они уже настолько привыкли друг к другу, что никакого даже малейшего напряжения между ними не существовало.       Зато появились некоторые «традиции» и общие привычки. Например, Майлз упорно отрицал, что он романтик, но именно от него чаще всего исходила инициатива пойти куда-нибудь в выходные или после работы, или просто сидение дома, чаще у Апшера, с фильмами, выпивкой или какими-нибудь глупыми видеоиграми. Ну и близостью, естественно. Это тоже стало восприниматься как норма. О чувствах или о чем-то подобном разговоры тактично не заводились, ведь для действительно привязанных друг к другу совсем не обязательны всякие словесные подтверждения и им подобное.       Отсюда и уже привычная игра в «молчанку». Часто бывало такое, что обоих перехватывали какие-то мысли и эмоции, которые оба были не склонны обсуждать вслух. Они будто ментально общались, понимая без слов, превратив это в какое-то подобие игры. А когда все, что только можно было уже обдумано — начинался немой спор — кто первый заговорит. Майлз очень любил выигрывать и требовал за это различные по степени наглости вознаграждения, даже вел счет своим успешным «молчанкам». На данный момент счет был 10/6 в пользу Вэйлона. Его победы, естественно, чаще всего «не считались». ***       Вот и в этот раз — Апшер попросту не мог молчать так долго в такой прекрасный зимний день. Настроен он был весьма игриво, поэтому, наплевав на спор, вдруг рассмеялся, как если бы вдруг вспомнил какую-то шутку. Вэйлон оглянулся на него, улыбаясь уголками губ — он все еще не отошел от выступления. Но спросить не решился — мало ли, это посчитают за проигрыш.       — Итак, доктор Парк…       Вэйлон только поморщился. Так не начиналось ни одно дельное предложение от Майлза — скорее всего, очередные авантюры.        — Нет.       Майлз снова рассмеялся, чуть откидывая голову, пугая проходящих мимо сотрудников. Он и не ждал, что Парк согласится, но попытаться все же стоило.       — Ты же даже не дослушал! — Апшер сделал загадочный голос, будто то, что он собирался сообщить, решило бы какой-то вселенский вопрос. — А между прочим, тебе должно бы понравиться.       — Я не поеду снова с тобой кататься. — отрезал Парк. — Мне и прошлого раза с головой хватило.       Они как раз завернули в кафетерий, где уже было довольно много народу. Несмотря даже на слухи, что еду тут готовят из того, что осталось от безнадежных пациентов. Часто можно было почувствовать запах чего-то жженого, будто резины или искусственной кожи, но сегодня пахло более-менее приятно.       — Кстати, моя очередь загадывать желание. — Вэйлон вгляделся в сегодняшнее меню на стене. — Ты засмеялся и заговорил первым.       Майлз тут же сделал вид, будто это был не он и даже оглянулся в шутливом любопытстве — к какому это Майлзу обращается доктор Парк?       — Ну ты услышал меня. И мое желание будет ой как страшно! Это я тебе гарантирую…       Вэйлон, с полным подносом еды, пошел к дальнему столику у окна его (их) любимое место. Это тоже стало чем-то вроде традиции, как-то само установилось, без особенной договоренности. Но Майлз считал это чем-то вроде уступки Парку — доктор Апшер предпочитал обедать в своем кабинете в гордом одиночестве. Множество людей во время еды раздражало его (Вэйлон прекрасно знал об этом, и хотя теперь у него был личный кабинет, он все равно шел в кафетерий, зная, что Майлз пойдет следом). Все же он умел отыгрываться на Апшере, научился уже.       — Ну… Излагай…       Вэйлон принялся за еду, слегка улыбаясь. Тут, в окружении людей, Майлз не позволит себе лишнего.       — Так вот, мы так и не отметили твое повышение…       — Сказал же, нет.       Попойки с Майлзом — то еще удовольствие. Он вечно спаивал Вэйлона быстрее. чем напивался сам, а потом творил, что хотел, задавая разные провокационные вопросы или попросту вытворяя всякие непростительные вещи, от которых Парк обычно краснел и нервничал (но чаще всего наслаждался, тут уж поспорить было трудно).       — А я тебе что, пить предлагаю? Мы же оба знаем, что пить ты не умеешь. — Майлз понизил голос, потому что мимо как раз проходила Элизабет в компании своего нового ухажера, гордо задрав нос, будто и не видела ни Вэйлона ни Майлза.       Парк даже не глянул в ее сторону — он уже давно перестал о ней даже думать. Его жизнь так сильно изменилась — у него самого теперь есть «ухажер», который отвлекал на себя все внимание, не давая надолго погружаться в себя.       — Ой, подумаешь… — Парк и правда не умел, но что поделаешь. — Неважно, что ты там предлагаешь, я уверен, что это не в моих интересах.       Майлз цокнул языком, с неудовлетворением наблюдая за тем, как Вэйлон невозмутимо ест, а голос в нем и не думает просыпаться, видимо. Парк остался абсолютно глух к его красноречивым взглядам. Мыслями он был довольно далеко от Апшера, кафетерия и всей этой ситуации в целом. Как и всегда бывает, размышления о чем-то более глубоком всегда приходят, когда их не ждешь. Вот и сейчас, стоило Вэйлону услышать отдаленные переговоры и чей-то «тихий» шепот по поводу некоторых событий, как фокус внимания мгновенно сместился, поднимая собственные догадки и домыслы.       — Вэйло-он… — Майлз помахал у него перед носом ладонью. — Заземляйся, э-эй!       — Да погоди ты… — Вэйлон дернул головой, все еще будто к чему-то прислушиваясь. — Лучше скажи, слышал ли ты что-нибудь о новом проекте?       Вэйлон пробормотал это без особенного выражения, задумчиво ковыряя вилкой яблочный пирог. Мысли не давали покоя. Пока отвлекался на свое выступление — все это немного поутихло, но сейчас заговорило в нем с новой силой.       — Каком еще проекте? — Майлз явно заскучал, слушая все это. Неужели Вэйлон снова начнет нудить? Сейчас было не самое лучшее время. Тем более — завтра выходные.       — Не знаю… Но подозрения меня мучают уже месяц, все не могу от них отделаться. И они не просто догадки, Апшер, понимаешь? — Вэйлон заговорил еще ниже, даже чуть склонившись над столом.       — Ну говори уже, че там… Я то думал, что уж нас с тобой, как не последних людей тут могли бы уже и посвятить… Если есть, блять, во что! Парк, не темни, выкладывай.       — Короче… — Парк опустил глаза, будто ему было стыдно за то, что он собирался рассказать. — Я уже несколько месяцев наблюдаю за тем, что происходит в коридорах, лабораториях, о чем все шепчутся… Ну, о чем слухи ходят, все такое. И все чаще слышу о каком-то новом эксперименте который якобы собираются провести в подземных лабораториях, ну, тех, куда нужен особенный доступ. Воо6ще, в этом нет ничего необычного, там и раньше что-то разрабатывали, но в этот раз это нечто куда более сложное.       — И что, почему тебя это так волнует?       — А то, что до меня долетают обрывки слухов, что это будет что-то сверх опасное, то, что вне закона и морали и для этого уже набирают целую команду. И может я бы и не обращал так на это внимания, если бы не один документ, который попался мне случайно на глаза. Там говорилось о том, что ведущим в этой новой разработке будет Рудольф Вернике, тот самый, помнишь?       Майлз посерьезнел. Он и сам как-то слышал, как имя этого человека проскальзывало в случайных разговорах начальства между собой, да и вообще, он уже давно начал замечать, что оно все больше собирается на закрытые собрания, не допуская к своим обсуждениям никого из более-менее значительного персонала.       — Но это ещё не всё. Такое ощущение, что там что-то уже создается, потому что атмосфера в «Маунт-Мэссив» меняется, все сильнее и сильнее. Я слышал о многих увольнениях, внезапных декретных отпусках, да и просто исчезновении сотрудников, попросту в никуда… Начали массово списывать «вариантов», для совершенно неизвестных целей, указывая из как мертвых, хотя они были весьма еще живы, но вот документы на них мне отказываются показывать, хоть я и имею на это полное право… Столько секретов вдруг, меня это беспокоит.       Вэйлон взглянул в окно, на медленно падающий снег. Конечно, он всегда старался думать, что он себя накручивает, но зная заслуги Вернике и глядя в целом на всю эту конспирацию, нельзя было не задуматься о собственной безопасности. Конечно, он только-только получил повышение, жизнь только-только начала налаживаться, а тут такое…       — Слушай, если это тебя так беспокоит, нужно бы разузнать об этом побольше, и не так как ты, со слухов и сплетен, а более подробно и аккуратно. Попробовать поспрашивать, только ненавязчиво…       У Майлза заблестели глаза. Он уже предвкушал расследование. Риск был ему приятен, а ощущение тайны будоражило сознание.       — Я думаю, стоит попробовать проникнуть в команду, что над этим трудится. И это сделаешь ты, потому что ты тут дольше, тебя все знают и доверяют. Предложил свою помощь — начальство тебя любит и поймет.       Вэйлон хохотнул. Ему и самому это приходило в голову, но вот как это воплотить… О том, что это может быть даже опасно и стоить ему свободы он старался как-то не думать.       — А ты что будешь делать в это время? — спросил скептически, приподнимая бровь. — Мне-то задание придумал, а сам…       — А я займусь чем-то более важным — поищу документы, справки, увольнительные, да что угодно, что бы прямо или косвенно указывало на проект, о котором ты говоришь. — Майлз задумчиво потер подбородок, размышляя, с чего бы ему начать. — Если это что-то действительно серьезное, то долго в большой тайне оно не продержится. Рано или поздно что-то всплывет, в этом я уверен…       Вэйлона удивило то, как легко Майлз на все это согласился. Казалось, что тот только и ждал предлога, чтобы ввязаться в какую-нибудь авантюру. И вот ведь как глаза заблестели!       — Ну, предположим, мы узнаем, что происходит, откроем страшную тайну, — тут Вэйлон показал пальцами «кавычки», — и что дальше? Что мы будем делать с этой информацией?       — Расскажем миру правду! — Апшер хмыкнул, уже представляя себе, как это будет. — Помнится, когда-то еще до университета я мечтал стать журналистом — вот, время пришло!       — А нас эта правда не погубит? — Парк и сам заразился этим боевым настроением, решив, что действительно это должно стоить того, раз даже Майлз без проблем вписался.       — Не должна… Зато представь: «Два рядовых сотрудника рассекретили страшную тайну «Меркофф Корпорэйтед»! Как звучит, а? Да ладно, расслабься… — он ткнул Вэйлона в плечо кулаком. — Ничего там такого серьезного…       Вэйлон ему не поверил. Впереди их ждало еще очень многое, масштабов которого они даже не подозревали.       «Меркофф» знала как прятать то, что не предназначено для чужих глаз.       10.02.2013.