Экстра

Шэнь Цинцю находился в состоянии близком к каталепсии*. Мысли его непрерывно возвращались к Ши Цинсюаню, как бы глава не старался себя отдернуть. «И когда я так размяк? В бытность свою читателем я стекло ложками ел. Теперь же, будучи сильным заклинателем, едва ли не реву от истории, не имеющей ко мне никакого отношения. Влияние Ло Бинхэ, не иначе.» Кстати, о нем. Шэнь Цинцю с неподобающим учителю внутренним облегчением осознал, что его ученик исчез, во всяком случае по возращению главы во дворец, он ни разу не пересекся с Ло Бинхэ. Что было лучшим сюжетным подарком за всю эту абсурдную экстру. После всех событий сегодняшнего дня последнее чего хотелось горному лорду, так это играть в «кошкимышки». Стоило только представить миловидную моську, что отвлекала внимание от тянущихся к нему лап, как совесть, которая и так не слишком назойливо напоминала главе об учительской ответственности, вовсе стала хранить обет молчания. Однако приличия ради стоило поинтересоваться у Его Высочества, куда запропастился ученик. Шэнь Цинцю украдкой бросил взгляд на Се Ляня. Тот с привычной мягкостью и почти невесомой полуулыбкой истязал очередную жертву. Кулинарную жертву. Глава давал все свои четыре конечности на отсечение Ло Бингэ, что даже самая ядовитая змея, вкусившая блюда принца, захлебнулась бы собственной жёлчью от зависти. Но даже факт предстоящей смерти от отравления не нарушал мирную атмосферу, что следовала за принцем по пятам. Не хотелось тревожить этот уютный настрой. — Ваше Высочество не знает, куда отправился мой ученик?  — Ох, он принял приглашение Сань Лана и пошёл с ним в игорный дом. — А, пошёл в игорный дом. Чудесно, — отстранённо протянул глава. Ребёнок пошёл поразвлечься. Это правильно, нечего сидеть возле учителя. Минуточку, куда он там пошёл?.. — То есть как в игорный дом?! — ужас, ни капли не затронувший лицо Шэнь Цинцю, уж слишком явно отразился в его голосе. — Ничего страшного не случится, он ведь с Сань Ланем, — попытался успокоить принц. «Это-то и пугает!» Вспомнив разговоры о ставках, Шэнь Цинцю не на шутку переполошился и уж было собрался словно заботливая женушка идти в кабак за своим муженьком, как был остановлен мягким и поразительно уверенным голосом принца. — Не волнуйтесь, глава Шэнь, вашему ученику ничего не грозит. А Вам следует немного отдохнуть, — в ответ на вопросительный взгляд принц сконфуженно пояснил, — у вас нездоровый вид. Шэнь Цинцю не мог не согласиться. На самом деле по возвращению во дворец вид у него был по-настоящему воинственный. Глава решил положить конец нелепой экстре и закончить последнее задание. В том, что оно касалось Се Ляня с его способностью отравлять все съестное, заклинатель не сомневался. Конечно, было непонятно, причём здесь каллиграфия, но с этим можно позже разобраться. В конце концов, это вообще может быть какая-нибудь иносказательность. Главное — в задании стояло слово «съедобное», а со съедобным в этом мире действительно разлад. Рассуждая подобным образом, глава собирался прямо и решительно пойти к принцу и косвенно и витиевато предложить ему помощь в готовке, желательно помощь от Ло Бинхэ чтоб уж наверняка сработало. Однако, попав в компанию Се Ляня, Шэнь Цинцю неожиданно растерял свой боевой запал и стал просто наблюдать, как Его Высочество оскверняет очередной ужин. Это немного успокаивало и позволяло мыслям течь в каком-то меланхоличном и тягучем русле. Да и Ло Бинхэ не обнаружился, так что задание с чистой злодейской совестью можно отложить на завтра. А сейчас принц прав, нужно отдохнуть. [— Пользователь… Дорогой пользователь…] «Ага, конечно, отдохнёшь тут», — со злостью подумал Шэнь Цинцю. «— Ну что ещё?» [— Пользователь, превышен лимит драмы на одну экстру], — несколько смущенно оповестила Система. «— Неужели? И кто в этом виноват?!» ехидно поинтересовался глава. [— Задание, автор, мир этой новеллы, да и какая разница? — с философской уклончивостью отозвалась Система, явно не страдая угрызениями совести за свою лепту в это дело.— Нужно это исправить!] «— И какие у тебя варианты?» —желчным тоном спросил Шэнь Цинцю. [— Малый двигатель сюжета?]— с надеждой отозвалась адская программа. «— Не годится!» [— Ну почему?] Глава практически слышал, как в гугловским голосе проскакивают хнычущие нотки. «— Твой малый двигатель двигает одно сплошное клише, а не сюжет!» — попытался надавить на больное заклинатель. [— Не правда!]— возмутилась та. «— Да ну? Давай-ка я попробую угадать, что произойдёт!

Шэнь Цинцю стоит, задумчиво глядя в окно, усталый от суеты и печалей. Вдруг дыхание перехватывает. Ещё ничего не случилось, но он уже чувствует холод, пронизывающий его сквозь многочисленные слои одежд, которых теперь кажется совсем недостаточно, чтобы спасти от затаенной дрожи. Страх, оплетая каждый сосуд в его теле, начинает пробираться в кровь, достигая с ней сердца. Главе не нужно оборачиваться, чтобы узнать, кто стоит позади. Он прикрывает глаза. Настроение ученика окутывает его, словно густой туман. Мгновение и Шэнь Цинцю разворачивают. Движения ещё не грубые, но уже грани. Слишком очевидно, как этому ученику сложно себя сдерживать. Глава смотрит холодно, не боясь и не ожидая серьезной опасности. Напрасно. Ло Бинхэ желает получить ответы, желает внимания, желает эмоции на бесстрастном лице, желает учителя. От его взгляда страх в сердце снова даёт о себе знать, заставляя замедлить биение, от чего глава делает судорожный вдох. Как раз вовремя. В тоже мгновение его с силой прижимают к стене, выбивая из лёгких все содержимое.

Так стеночки у нас имеются? — внезапно прервался Шэнь Цинцю, в притворном любопытстве оглядывая пространство.— Ах да, вот они милые, все на месте.» [— На самом интересном месте же!], — раздосадовано запротестовала Система. «—На каком ещё интересном месте?! Чего ты в этом месте не видела? И так понятно, что дальше я в праведном гневе попытаюсь остановить распутство, сопротивляясь, что только сделает действия Ло Бинхэ ещё настойчивее. От этого мои кости станут мягкими будто перины, на которых я мигом окажусь, а потом по классике — папапа», — язвительно закончил глава. Если бы его прекрасное лицо могло выражать что-то кроме холодности и высокомерного отчуждения, то сейчас оно бы напоминало карикатуру. [— Вы решили переквалифицироваться из критика в авторы?] — не без злорадства уточнила Система, весьма разочарованная тем, что неплохое начало так бездарно слили в конце. Тоже своего рода клише. «— Очень может быть! А что тут писать? Сюжет один и тот же! Там разница только в возрастном ограничении. Если 16+, то все закончится на стеночке, а если 21+, то в пылу своей настойчивости и моего сопротивления этот ученик разорвёт мою одежду и душу.» [— Вы все ещё делаете предположения или проецируете свои желания на сюжет?] «— Язви сколько хочешь, а именно так в твоей низкопробной экстре все и случится.» [— Вот сейчас и проверим], —мстительно отозвалась Система. «—Что?!» Голос в голове предательски смолк. Вместо него появилась гнетущая пустошь, в ее тиши Шэнь Цинцю мог расслышать звук опускающихся ресниц. Глава хорошо знал, что последует дальше. Обернуться. Нужно обернуться и оцепенение пройдёт. Время, точно застылая вода, не желало двигаться вперёд. Прошло слишком много ударов сердца, прежде чем Шэнь Цинцю удалось увидеть горящие алым глаза позади себя. Выражение, что застыло на таком знакомом лице, было лишено ставших привычными слез. Выжидающее, точно у тюремщика, дожидающегося пока пленник осознаёт, что ему не уйти, не убежать, остаётся лишь добровольно сдаться и ждать участи, в которой он уже не можешь сыграть роли. Клише. — Мы с учителем так мало видимся в последнее время. Вы избегаете меня? Слишком горд, чтобы ответить. Шаг назад. — Этот ученик так беспрекословно доверяет учителю свою жалкую жизнь и судьбу, не прося объяснений даже в таком странном положение. А учитель отказывается даже одарить взглядом за моё повиновение. Причина гнева обоснована, вот только следствие странное. Ещё шаг. — Утром Вы покинули меня, не веря в то, что этот ученик достаточно силён, чтобы победить. Вы все ещё сомневаетесь во мне? Сомневается? Это было беспокойство. «Я волновался.» Следующий шаг. — А потом учитель и вовсе ушёл, не сказав ни слова. Оставил меня. Снова. Глупости. Снова. Последний шаг. Стена. Проклятое клише. Шэнь Цинцю прикрыл глаза, это, правда было выше его сил. Хоть в уме он уже прокрутил эту сцену, зная случившиеся наперёд, все же переживать это совсем не то, что представлять. Слишком тревожно. Почти страшно. Ло Бинхэ тянет к нему руки. Глава почти уверен, что сейчас они упрутся в стену по бокам от него. Клише. Вместо этого одна из рук ложится на его талию, а вторая аккуратно касается шеи, отводя ворот. Тоже клише. Почти. Шэнь Цинцю внезапно распахивает глаза, обнаружив, что пальцы наглеца, что почти касались его шеи, теперь связаны. Жое. А вот это уже что-то новенькое. Шэнь Цинцю изумленно посмотрел на самоотверженную ленту, которая, решив, что ее новому знакомому грозит опасность, бросилась на защиту. Кольца, опутывающие шею главы медленно разматывались. Жое, вытянувшись во всю длину, ещё более походила на змею, что угрожающе шипела на противника. Ло Бинхэ тоже уставился на непонятно откуда появившуюся ленту. Его растерянное и немного обиженное лицо быстро привело главу в себя, будто снимая морок. «Клише, значит… В Бездну ваше клише!» Шэнь Цинцю ядовито ухмыльнулся, срывая с себя маску безразличия. Ло Бинхэ обескураженно замер, не зная чего ожидать от такого учителя. Немигающим взглядом темно-карих глаз он рассматривал каждую черточку знакомого и незнакомого лица. Слишком на него не похоже, слишком странно. — Жое, не окажешь ли небольшую услугу? — вежливо спросил Шэнь Цинцю, смотря при этом на Ло Бинхэ, отчего парень нервно прищурился. Лента с готовностью кивнула. Ухмылка главы расползлась по лицу, словно трещина по маске. — Этот учитель был слишком невнимателен к обучению своего ученика, — протянул Шэнь Цинцю. [— Кхм, пользователь, что вы намереваетесь делать?] — обеспокоилась Система. «— Отыгрывать злодея, разумеется. Все по клише», — не скрывая мрачного удовлетворения, ответил он. — Знакомо ли этому ученику искусство шибари? Ло Бинхэ непонимающе смотрел на учителя, его напряжённо сведенные брови давали явственное представление о степени его замешательства. А вот лента напротив, кажется, прекрасно понимала главу. — Ничего страшного, этот учитель с удовольствием преподаст тебе урок. Замешательство на лице ученика стало приобретать оттенки паники. Он сделал шаг назад, зачарованно наблюдая за таким пугающим учителем. — Это очень занимательное искусство. Оно позволяет обездвиживать тело. Лента, свернувшись в замысловатый узел, обернулась вокруг левого запястья Ло Бинхэ, после чего поползла на грудь. Обвив сильный торс, она переместилась на спину, потянувшись к правому запястью и опутывая и его. Лента натянулась, зафиксировав положение. — А ещё медитативный процесс успокаивает тело и душу, возвращая ясность в разум. Ло Бинхэ смотрел на учителя кроваво-красными глазами, будь он в силах произнести хоть слово, то непременно бы оспорил такое неосторожное утверждение учителя. Успокаивает тело? Оно натянуто сильнее чем струны гуцина. Душа же сейчас готова по собственной воле низвергнуться в бездну, а разум слишком туманен, чтобы сладить с недобрыми мыслями. — Ци в меридианах очищается, от чего циркуляция становится более стабильной, ровной, умиротворённой. Лента, огибая правую руку, вновь вернулась в обратном направлении к предыдущему витку. Ло Бинхэ уже не мог скрывать трепетного ужаса. Слова учителя об умиротворении звучали ехиднее самой ядовитой насмешки. Ещё шаг назад. — Разумеется, речь идёт о самом бондажисте, а не о его модели. Даже не представляю, что чувствует связанный человек. Не расскажешь мне о своих ощущениях, Ло Бинхэ? Виток за витком. Эти чувства не поддаются описанию, как и все, что касается шицзуня. Шаг назад. — Ах да. Ещё одна ценность этого мастерства — эстетическая услада для глаз. Затянулась. Последний шаг. Ло Бинхэ беспомощно выдыхает и почти падает на кровать. «Какое прекрасное зрелище. Наслаждаться бы им вечность. Право же, быть злодеем чертовски приятно!» — Возможно, шибари поможет этому ученику смирить свою гордыню и вспомнить про ученические обеты? — с мстительным удовольствием спросил Шэнь Цинцю.— Например, послушание. Лучшая из добродетелей. Рука шицзуня медленно потянулась к ученику. Пальцы небрежно коснулись лица. Бледные, почти полупрозрачные, точно лёд. Ну почему так больно жжёт даже легкое их прикосновение? Бинхэ прерывисто выдохнул. Если бы сейчас учитель приказал ему и вовсе перестать дышать, воздух бы никогда вновь не вошёл в легкие Повелителя демонов. — Так почему же этот ученик забыл о ней сегодня утром и обнажил Синьмо? — а вот теперь в голосе Шэнь Цинцю появилась ярость. Это было совсем не то, на что надеялся Ло Бинхэ. В который раз за этот вечер он был поражён и не знал, что ответить. — А может, этот ученик прояснит мне, как посмел пойти с демоном в игорный дом? Развлекаться с собственной жизнью на кону должно быть очень увлекательно. Гораздо более увлекательно, чем проводить время с этим учителем, — глаза цвета цин впились в тело глубже стрел, неотрывно наблюдая, завораживая и убивая. — Почему ты молчишь? Разве ты не жаловался, что этот учитель уделяет тебе недостаточно внимания? Разве сейчас глаза этого учителя смотрят не только на тебя? От этих слов по телу Ло Бинхэ прошла мелкая дрожь. Нервные окончания уже не могли передать отдельных импульсов, от чего приходилось суммировать их в волны напряжения, охватывающие сущность крепче вервий бессмертных. Ло Бинхэ хотел много чего сказать, объяснить, извиниться, но голосовые связки будто забыли, как складывать из звуков слова, вместо них остались лишь краткие всхлипы. Наконец дав волю гневу, Шэнь Цинцю высказал все, что думает об этом негодном мальчишке с его вечными обвинениями и отсутствием почтения. Возможно, в следующий раз, когда захочет похорохориться перед другими, вспомнит, что его учитель воспитывает фениксов, а не индюшек. Вполне удовлетворённый собой Шэнь Цинцю стянул с себя маску злодея, довольствуясь привычной холодной отстранённостью. Лишь глаза не скрывали веселых искорок. — Спасибо большое, Жое, ты мне очень помогла. Лента, ловко извиваясь, покинула тело не слишком приятного ей заклинателя. И выскользнула за дверь. Шэнь Цинцю уж было решил последовать за ней, как в голове раздалось. [— Пользователь, вы куда?! Тут же самое интересное!] «— А самое интересное уже было, — усмехнулся Шэнь Цинцю, — а насчёт остального — извини, будем считать, что рейтинг не тот.» От дальнейших истерик Шэнь Цинцю отказался, благоразумно отключив уведомления. Он снова потянулся к двери и снова остановился. Послышался тихий плач, с каждым всхлипом становившийся все громче и громче. Уголок рта главы дернулся. Только не… — Учиииитель, я был не прав! Пожалуйста, не уходите! Нет, нет и нет. Не сработает, мальчик. — Учитель, вы не можете меня так оставить. Этому ученику очень больно и плохо. Посмотрите на меня. Не смотреть. Не смотреть. Шэнь Цинцю против воли повернулся. Зараза. Ло Бинхэ сидел на кровати, заливаясь слезами и потирая глубокие следы на запястьях, оставленные слишком тугими витками. Он может их залечить в мгновение ока. Ничего страшного. — Учитель, мне очень больно. Вы были слишком суровы с этим учеником. Вы должны взять за это ответственность. — Ло Бинхэ! Шэнь Цинцю внезапно почувствовал себя повесой, лишившим скромную девицу невинности без брачного обряда. Право же, глядя на Ло Бинхэ по-другому и не скажешь. Глаза, ещё пару минут полыхавшие безумным огнём, теперь были красными от слез, что катились по всему лицу, очерчиваясь дорожки на острых скулах. Болезненно сжатые губы и напряженные брови. « Ты! Да как ты! Сколько раз! Сколько ещё раз ты заплачешь и я тебе подчинюсь? Сколько ещё раз ты днем будешь делать вид, что слушаешься меня, хорошо осознавая, что ночью я выполню любое твоё желание? Ло Бинхэ, ты воистину жесток!» Шэнь Цинцю тяжело вздохнул. Ло Бинхэ затравленно посмотрел на него и последний слой гордости этого учителя спал, словно ставшая лишней одежда. Шэнь Цинцю подошёл к кровати и присел рядом. Его рука в таком привычном успокаивающем жесте потянулася к густым волосам и тут же была перехвачена. И вот гордый глава Цинцзин снова повержен, снова прижат спиной к кровати. Как глупо. Какое клише.