Экстра

Хуа Чэн не привык удивляться. Люди, небожители, демоны — все одинаковые. Алчность за каждым их поступком, слишком очевидна, трусость, которой несёт за сотни чжан — вот и вся натура. Маски, что носит каждый из них, всегда одинаковые — холодные, благородные, возвышенные, будто отлиты одним и тем же мастером. Люди вызывают лишь раздражение, никак не изумление. Хотя и этого слишком много. Градоначальник не привык удивляться, но он удивлён. Вернувшись с игорного дома, Собиратель цветов первым делом направился искать Его Высочество. В какое бы время не возвращался градоначальник, принц неизменно встречал его с фонарём. Пряча в сердце тепло, Хуа Чэн уговаривал Се Ляня не дожидаться его. К чему заботиться о таких мелочах? На что Его Высочество лишь качал головой: — Не хочу, чтобы после наполненного заботами дня, ты возвращался в дом, где нет света. Принц говорил это просто, как само собой разумеющееся. Говорил так, как хотел бы, чтобы кто-нибудь сказал ему в то бесчисленное множество раз, когда он возвращался в дом, лишенный света. Да и было ли куда возвращаться? Хуа Чэн не помнил, что почувствовал после этих слов, на самом деле он не помнил не только это. Казалось, что позабыто всё: восемьсот лет скитаний, горечь, злость, ненависть и даже равнодушие, что теперь он испытывал к каждому, остались только эти слова, освещающие темноту души, точно фонарь в руках принца. В легком напряжении Хуа Чэн следовал за красной нитью, ведущей его к принцу. Градоначальник нашёл Его Высочество на тренировочной площадке. Белоснежные одежды запылились, но всё ещё плотно прилегали к телу, стиснутые тугим поясом, рукава высоко закатаны. Обычно распущенные длинные волосы собраны в высокий небрежный пучок, уже растрепавшийся. Одна особо непослушная прядь выбилась, падая на лицо и едва касаясь напряжённого предплечья. Его Высочество сжимал в руке меч. Лунный свет отражался от клинка, подобно тому, как сама луна отражала свет солнца. Взгляд Се Ляня был сфокусирован, серьёзен, уголки рта опущены, что придавало лицу жесткое выражение. Градоначальника сложно удивить, но он удивлён. Его Высочество искренне восхищался оружием и был заядлым коллекционером, но битвы не любил. Однако за сегодняшний день он уже дважды взял в руки меч ради поединка. И хоть сейчас противника не видно — Се Лянь сражается. От этого зрелища градоначальник едва ли второй раз не лишился души. Он бесшумно прислонился к стене и, оставаясь незамеченным, продолжил наблюдать. Легкие движения, плавные, сильные и в тоже время почти эфемерные, в них не было и толики агрессии, что вкладывал в свои удары Хуа Чэн. Градоначальник убивал, Его Высочество защищал. Чтобы понять это, не было нужды видеть реальный поединок, ведь даже на простой тренировке принц свои силы контролирует идеально, настолько точно, что появись перед ним сейчас противник, он бы играючи обезоружил его, не причиняя ни малейшего вреда. Сейчас перед Хуа Чэнем был не его «гэгэ», сейчас он смотрел на Его Высочество наследного принц Сяньлэ. Да и сам градоначальник не чувствовал себя Собирателем цветов под кровавым дождем. Безродный и безымянный мальчишка, сущность которого не стоило и единого взгляда человека перед ним. Но это человек не просто посмотрел, он защитил. Хуа Чэн прерывисто выдохнул, что привлекло внимание принца. В первую секунду Его Высочество рефлекторно направил на него меч, его взгляд ещё хранил то суровое, жесткое выражение, что заставляло Хуа Чэня испытывать благоговейный трепет. Мгновение и оно исчезло, уступая место привычной мягкости. Хуа Чэн тщательно скрыл своё восхищение за лукавой полуулыбкой. Не то чтобы градоначальнику претит показывать свои чувства принцу, но он до сих пор боится. Так же как боялся в пещере, когда его Высочество увидел статуи. Хуа Чэн, не ведающий страха ни перед богами, ни перед демонами, страшится осуждения одного единственного существа. Боится, что принц осознаёт глубину его помешательства на нем, и отвернётся. В своём безумии Хуа Чэн нисколько не сомневался и принял это довольно давно, не смея и мечтать, что Се Лянь тоже примет. Но он здесь, рядом. И все же… такие мелочи, как раболепное поклонение, градоначальник по-прежнему предпочитал скрывать в ухмыляющихся уголках глаз. Его Высочество, неловко улыбнувшись в ответ, приблизился. — Прости, я совсем потерялся во времени и не встретил тебя, — с досадой сказал он. — Пустяки, — отмахнулся Хуа Чэн и тут же, хитро улыбнувшись, добавил, — за то я имел удовольствие видеть тренировку гэгэ. Се Лянь тут же вспыхнул. — Это я так… решил кое-что вспомнить. Боюсь, что теряю навыки. — Неужто это из-за того щенка? —  градоначальник опасно прищурился. Он ещё не простил мальчишке подлость. Проступившую краску на лице принц довольно неуклюже постарался скрыть за выбившейся прядью, но, поняв глупость своего поведения, он легко рассмеялся и быстрым жестом убрал волосы за ухо. — Можно и так сказать. Не то чтобы я не привык к проигрышам и к своей невезучести, но в этот раз почему-то задело. После признания принц, оперевшись на меч как на трость, опустился прямо на землю и, прислонившись к стене, откинул голову, отчего свет луны стал плескаться в его глазах, точно потревоженная рыба в пруду. — Мастер Ло — достойный противник, потому проиграть ему означает, что виновна не судьба и не удача, а лишь моя слабость. Хуа Чэн на это только фыркнул, а затем присел рядом с принцем. — Мальчишка — жулик каких поискать. Ему бы честных людей на рынке обворовывать или в игорном доме ставки принимать, — сквозь зубы процедил он. — Точно! — мигом оживился принц и, переведя взгляд на Хуа Чэня, с нескрываемым любопытством спросил.— Как прошла игра? Ты так горячо убеждал мастера Ло составить тебе компанию, как все прошло? В ситуации с градоначальником «горячо убеждал» означало следующее: «Раз мастер Ло такой талантливый, — с непередаваемой интонацией протянул Хуа Чэн, — может, попробуете выиграть у меня?» «—Зачем мне пробовать? — с омерзительно заносчивой ухмылкой ответил мальчишка.— Я выиграю и с первой попытки.» «— Тогда пойдёмте прогуляемся, мастер Ло, — голосом, способным сломить душевное спокойствие самого Будды, предложил градоначальник, — посмотрим, какую из ваших многочисленных попыток вы назовёте «первой», если назовёте.» Глядя на кровожадное выражение лица, которое градоначальник редко позволял себе в присутствии принца, Се Лянь был ещё больше заинтригован. Он оторвался от стены и полностью развернулся к собеседнику, смотря на него искрящимся взглядом, отчего и сам стал похож на дерзкого мальчишку, которому неведомо слово спокойствие. Хуа Чэн прикрыл глаз, попытавшись справиться с внутренней дрожью. Во взгляде Его Высочества, обращённого к нему, градоначальник привык видеть смущение, стыд, нежность, доброту, интерес, любовь, сочувствие, граничащая с раздирающей естество жалостью, но ещё ни разу он не видел такого мальчишеского любопытства. Боги, как бы не потерять контроль? По своему истолковав молчание Собирателя цветов, Се Лянь против воли воскликнул: — Быть не может! Сань Лан же всегда выигрывает! — Я и выиграл, — будто бы оскорбленный сомнениями принца, игриво-обиженно ответил Хуа Чэн. А затем чёрным голосом добавил, — вот только и щенок не проиграл. Недавняя злость разгорелась с новой силой, побуждая прямо сейчас пойти и снять шкуру с наглого юнца. Однако стоило градоначальнику бросить взгляд на принца, голова которого была слегка наклонена в сторону, от чего надоедливая прядь снова выбилась, придавая Его Высочеству задорный вид, лихорадочный румянец только дополнял картину, и место злости затопила почти безумная нежность. Пытаясь справиться с чувствами, Хуа Чэн до крови прикусил губу. — Гэгэ, мне сложно сосредоточиться на рассказе, когда ты так смотришь. Се Лянь растерянно моргнул и изменил угол наклона головы. — Гэгэ, легче мне не стало… Его Высочество смущенно кашлянул и, повернув голову, перевёл взгляд на ночное небо. От этого простого движения шея с очерченными, словно ветви деревьев на бумаге, венами открылась, что выглядело уж слишком провокационно. «Я безнадёжен,»— едва не взвыл Собиратель цветов в бессильной ярости на собственные мысли. — Глупая вышла история, даже рассказывать стыдно, — начал Хуа Чэн. Не имея возможности вызвать мальчонку на поединок из-за запрета принца, градоначальник решил проучить его по-другому. Не то чтобы он собирался и впрямь убить «мастера Ло» в игорном доме, лишь чуть-чуть покалечить. Но, вот незадача, щенок оказался на удивление везуч. Он выиграл всех, кто надеясь на легкую наживу, вызвал его. В итоге с легкостью поставив на кон своей меч, он выиграл около сотни других, и это не считая золота и драгоценностей. Мало его высокомерной улыбки, так и напрашивающиеся на поцелуй с землей, так ещё и своими вызывающими действиями он едва не заставил Хуа Чэня нарушить обещание, данное принцу. Мальчишка с показным безразличием осмотрел выигрыш, а потом картинным жестом сбросил все на пол со словами, что подобной мелочью не интересуется. Вот на этом терпение градоначальника иссякло: — Возможно, тогда мастер Ло предпочтёт сыграть по-крупному? — И что же мне может предложить достопочтенный градоначальник? — Ставка ценою в жизнь привлечёт внимания мастера? — Неплохо, — милостиво кивнул Ло Бинхэ и, обводя присутствующий презрительным взглядом, спросил, — вот только чья жизнь может по цене сравниться с моей? Если до этого намерения градоначальника ограничивались лишь парочкой оторванных конечностей, то теперь уже и несколько жизней юнца будут недостаточной платой за великодушное терпение Хуа Чэня. Что насчет обещания принцу, так Собиратель цветов его и не нарушит, в конце концов, Его Высочество запретил только поединки, а градоначальник заберёт жизнь нахала другим способом. Приятным дополнением может стать треснутая маска его учителя, который раздражал Хуа Чэня в разы сильнее мальчишки. — Надеюсь, мою жизнь мастер Ло посчитает равной своей? — в предвкушении промурлыкал градоначальник, и от этого тона каждый гость игорного дома покрылся холодной испариной, каждый из них знал — смерть мальчишки будет зверской. — Только вашу жизнь и сочту, достопочтенный, только вашу, — скалясь, проговорил «мастер». Три броска с каждой стороны. Какое же несравненное удовольствие испытал Хуа Чэн, когда надменное лицо щенка сначала покрылось жалкой бледностью, потом пошло желваками, а через мгновение сделалось алым от лютой ярости. Боги, Хуа Чэн почти молился, чтобы мальчонка вытащил меч и повеселил его ещё чуть-чуть. Однако «мастер» взял себя в руки и быстренько нацепил свою чванливую улыбку, сделав вид, что ничего и не было. — Ну что ж, мастер Ло, — Хуа Чэн растягивал каждый звук его имени, что для окружающих звучало как траурная мелодия, — пора платить. — Конечно, конечно, — покорно закивал малец, изобразив на лице почтительное благоговение проигравшего, — вот только… Как я могу отплатить градоначальнику? — Договор был на жизнь, — хищно улыбнулся Хуа Чэнь. — Быть не может! — в притворном возмущение воскликнул он.— Свою жизнь я ставил на кон только в случае, если мне предложат равноценную взамен. Повсюду раздался возмущённый гомон нечисти. — Это что ещё такое? Пытаешься отвертеться? — Ты в своём уме! Только что свою жизнь поставил, а теперь хочешь слова назад взять! Трусливый человеческий выродок! — Или так осмелел, что считаешь, будто жизнь хозяина не стоит жизни отребья вроде тебя?! Нисколько не обидевшись на данные заявления, Ло Бинхэ с очаровательной улыбочкой возразил: — Ну что вы, как можно! Напротив, я считаю, что только жизнь вашего хозяина и равноценна моей. Вот только…— мнимо вздохнул мальчишка, и тут же выпустил зубы, — вот только жизни у градоначальника давно уже нет. Возмущённый ропот перешёл в гневные крики, кто-то уже собрался кинуться на наглеца с кулаками, но был остановлен единственный взглядом градоначальника. — Я ясно дал понять, что ставлю свою жизнь и вы приняли ставку, так о чем же сейчас ты ведёшь речь? — все с той же игриво чудовищной улыбкой спросил Хуа Чэн, переходя на неформальный тон. — Как вы сказали? Свою жизнь? Поставленная вами жизнь может быть чьей угодно, но не вашей. Градоначальник, вы мертвы. После этих слов повисла могильная тишина, густым туманом клубившаяся подле Собирателя цветов, что в данном контексте было довольно-таки иронично. Не иначе как мертвец в гробу. — Даже если и так, — холодно согласился Собиратель цветов, — это не значит, что меня нельзя убить. — Разумеется, вас можно убить, но мы ведь не смерть ставили, верно? Возможно, конечно, рассеять душу демона, но это не означает «забрать у него жизнь». В конце концов, душу можно вырвать и у человека и он останется формально жив. В вашем же случае, уважаемый градоначальник, вы уже мертвы. Так как я в случае выигрыша мог забрать то, чего у вас нет, то есть вашу жизнь? — Да какая разница?! — раздался чьей-то визгливый голос.— Ты ведь проиграл! — Да, но не свою жизнь, не мог же я ее поставить в обмен на какие-то безделушки градоначальника? Да даже ставка в виде всех вас была мизерной по сравнению с моей жизнью. Как бы ни было оскорбительно это замечание, никто не рискнул его оспорить. Градоначальник был известен тем, что в его игорном доме всегда платят по справедливости. Живые и мёртвые затаили дыхания в ожидании вердикта. Вальяжно откинувшись на спинку стула, Ло Бинхэ без страха смотрел в лицо своего возможного палача, видя, как в его единственном глазу плещется искренняя ненависть, такая, что ощути он ее на собственной шкуре, несомненно бы остался без кожи. Однако вместо заверений в своей правоте, что сделал бы каждый на его месте, мастер Ло закинул ногу на ногу и подпер подбородок рукой, будто проверяя на прочность границы терпения демона. На самом же деле он проверял границы его послушания. Ло Бинхэ слышал, как принц запретил вызывать его на поединок. И на изумление, даже в таком положении градоначальник всё ещё не нарушил своего обещания. Как и предполагал Ло Бинхэ, поступками Хуа Чэня руководит не здравый смысл и не демоническая сущность. Одно слово Его Высочества и дракон обрезал собственные крылья и раскрошил зубы свои в пыль. — Что ж, мастер Ло, твоя правда. Расслабленная улыбка, игриво прищуренный глаз и грациозные движения, блеск серебряных наручей. Кто же скажет, что сейчас градоначальник с трудом сдерживается, чтобы не вырвать наглую глотку? Ло Бинхэ расплылся в ответной улыбке. И кто догадается, что эта была улыбка человека, избежавшего мучительную смерть? Во время всего рассказа Хуа Чэня прерывали тихие смешки, но он, мужественно их игнорируя, продолжал. Однако под конец робкий смех все же окончательно взял вверх над деликатностью принца. Градоначальник беспомощно выдохнул. — Гэгэ, если это тебя веселит, то я могу проигрывать мальчишке каждый день. — Правда, не ручаюсь, что он переживёт потом этот день, — вспоминая самодовольную физиономию наглеца, добавил Хуа Чэн. — Не злись, Сань Лан. Я ведь тоже ему проиграл, — пытаясь скрыть смех за успокаивающими словами, проговорил принц. Его попытки даже возымели бы некоторый успех, но он вновь рассмеялся.— Давай спишем это на возраст. Молодое поколение нынче изворотливее нашего. Мы к таким уловкам непривычны.  — И от этого хочется свернуть ему шею несколько больше, да? — в надежде на понимание, спросил Хуа Чэн. Безуспешно. Смех принц зазвучал громче, и от этого на сердце градоначальника стало теплее, из-за чего он решил продлить веселье ещё немного. Принц так редко прибывает в мальчишески беззаботном настроении. — Ну, правда, гэгэ, неужели самую малость не хочется устроить ему тёмную? — Мстительность — это тоже старческое, Сань Лан. Да и вижу я, тебе очень приглянулся мастер Ло. — Нет, мне очень приглянулся «учитель», незаурядная личность, — усмехнулся Хуа Чэн, вспоминая почти дважды мёртвого небожителя, причём второй раз был исключительно с легкой руки Шэнь Цинцю. На вопросительный взгляд Се Ляня, градоначальник лишь отмахнулся. — Гэгэ, зачем мы говорим о них? — с досадой проворчал Хуа Чэн, — есть же более важные дела, — коварно закончил он. — Уходишь от ответа, — с удивлением отметил Се Лянь. — Гэгэ не провести, — нисколько не смущенный разоблачением, ответил Собиратель цветов. — Чем тебе так не угодил глава Шэнь? — Он — двуличный змей, гэгэ. Привык прятать за своим восковидным лицом дурные намерения. И скорее всего не гнушается самыми низкими способами для достижения целей. — С каких пор это стало вызывать у тебя негодование, а не уважение? — Он слишком слабый, чтобы заслужить уважение, — оскалился градоначальник. — Даже мальчишка сильнее. Ну, а насчёт негодования… тут скорее злость, что никак не удается сломать его маску. Но это потому что я не старался. — Давно я не видел Сань Ланя таким азартным, — добродушно улыбнулся принц. — Тоже могу сказать и о тебе. Я даже ревную к мальчишке, — вернул ему улыбку Хуа Чэнь. Се Лянь нахмурился, явно пытаясь сообразить, что хотел сказать градоначальник, чем вызвал смешок последнего. В итоге принц сдался и предложил поужинать, на что Хуа Чэн охотно кивнул. — Не жди меня, я быстро переоденусь и приду, — с неодобрением рассматривая свои пыльные и мокрые одежды, проговорил принц. — Могу я помочь гэгэ? — невинным тоном спросил градоначальник. Принц ярко вспыхнул, но ничего не ответил, лишь проворно поднялся и быстро зашагал прочь, не видя провожающую его хитрую улыбку Собирателя цветов.