Экстра

Бледная овечка, выступающая сейчас в роли Повелителя демонов, лишь жалобно посмотрела на своего новоявленного «гэгэ». Ну разве старший брат Вэй мог проигнорировать такой взгляд? — Не волнуйтесь, учитель Шэнь, ни чем таким, что было изображено на двадцать четвёртой странице. Я только познакомил мастера Ло с местной литературой, — все также бесстыдно улыбаясь, пояснил Вэй Ин. Шэнь Цинцю спокойно сжал пальцами рукоять Сюя, сегодня точно прольётся кровь. Видя, к чему привели его шутки, Вэй Ин мог только подивиться. Этот мастер и правда впечатляет. Мало того, что за утренней беседой он более ни разу не вышел из себя, так ещё и сейчас, несмотря на жажду убийства, учитель Шэнь сохраняет настолько невозмутимый и величественный вид, будто это не он, сгорая от стыда, собирается убрать свидетелей своего позора. Как бы там ни было, Вэй Ин быстренько приблизился и схватил мастера за руку со словами: — Учитель Шэнь, не нужно быть таким суровым, я это пока не заслужил! И тут самонареченный ученик получил веером по своей слишком буйной и не в меру любознательной голове, и от сей науки несчастная вещица раскололась надвое. — А вот это уже заслужил, — потирая ушибленное место, признал Вэй Ин. Пока ему таким образом воздалось по заслугам, второй безобразник успел скрыться и от учителя, и от его наказания. «— Ничего, ничего, Ло Бинхэ, придёшь ты ко мне поиграть в кошкимышки, и мы с тобой вместе позабавимся», — смотря вслед драпающему ученику, мстительно пообещал Шэнь Цинцю. А потом перевёл взгляд на оставшегося негодника, так и норовившего сделать ноги по примеру первого. Вэй Усянь, хотевший было воспользоваться моментом и удрать, был схвачен за шкирку и притянут обратно. Глядя на бесстрастное, точно у жнеца, лицо старейшина Илин ощутил, как холодок пробежал по каждому позвонку, заставляя хребет неестественно выпрямиться. — Куда же Вы собрались, господин Вэй? Урок ещё не закончен… Шэнь Цинцю в предвкушении оскалился, при этом следя, чтобы не единая эмоция не проскользнула на его лице, даря жертве надежду. И тут, в который раз за день, карающее божество было прервано восхищенным: — А что за поза на двадцать четвёртой странице? От шока Вэй Усянь даже перестал вырываться, а Шэнь Цинцю и вовсе выпустил его из рук. Мальчишка, благополучно забытый одним и незамеченный другим, сейчас восторженно наблюдал за великим и непобедимым учителем Шэнем, авторитет которого признавал сам старейшина Илин! Темный магистр даже просил этого господина обучить его какой-то технике с двадцать четвёртой страницы! Как же хотел юный адепт овладеть этими тайными знаниями! Ещё до того, как Шэнь Цинцю успел перейти из культурного шока, в состояние, для описание которого понадобился бы весь отборный китайский мат, немая сцена была вновь прервана. — Глава Шэнь, что здесь происходит? Так некстати вернувшийся учитель Лань застал престранную картину. Его гость стоит неудобно извернувшись с протянутой рукой, на которой чуть было не повис бесстыдник Вэй Ин, и на все это безобразие смотрит младший ученик, тело которого по шею закопано в земле. Лань Цижэню потребовалось призвать все своё самообладание, чтобы сдержать изумленный возглас. — Кхм, — Шэнь Цинцю сухо кашлянул и сбросил с себя непрошеную ношу. А затем, приняв презентабельный вид, пустился в объяснения, — этот ученик практикует здесь технику старейшины Илин. — Ась? — лицо Вэй Ина, уже преспокойно расположившегося на земле, на которую его так не любезно сбросили, сейчас приняло вид, будто бы ему сказали, что он незаконнорождённый сын императора. — Что?! — с перекошенным от гнева лицом Лань Цижэнь перевёл взгляд на Вэй Ина, посмевшего не только использовать свои дьявольские техники, но и направить по этому искаженному пути праведных учеников Гусу! — ВЭЙ ИН! Пока учитель Лань искал, чем бы запустить в этого злодея, того уже и след простыл. А потому он уже не имел удовольствие услышать, как после, успокоившись, Лань Цижэнь поинтересовался у главы Шэня, что же за поза со страница двадцать четыре здесь обсуждалась. И, что ещё более прискорбно, старейшина Илин упустил шанс увидеть, как возвышенное лицо небожителя исказила полная человеческого отчаяние улыбка. — Это стойка… боевая стойка… *** Вэй Ин, счастливо избежавший смерти как минимум дважды, пребывал в чудесном настроении. Всласть повеселившись, он направился в свою тихую гавань, где мог схорониться, пока буря в образе учителя Ланя его не минует. Вот только у входа в Цзиньши его поджидал Лань Сычжуй, явно не разделяющий беззаботный настрой старейшины Илин. — Учитель Вэй…— обычно мягкий и терпеливый старший ученик, сейчас сверлил своего учителя очень и очень тяжёлым взглядом. И это напугало Вэй Ина гораздо больше, чем крики Лань Циженя и убийственная аура Шэнь Цинцю. Внутренне подобравшись, Вэй Ин приготовился к худшему. — Вам нужно научиться быть сдержаннее. — А?! — Вэй Ин глупо хлопал глазами, явно не понимая, что к чему, и как это «к чему» имеет отношение конкретно к нему. — Не подумайте, пожалуйста, что я лезу не в своё дело, и простите мне мою дерзость и неучтивость, — юноша слегка покраснел, но было не понятно — то ли от негодования, то ли от смущения. — Но я, правда, не знаю, как отвечать на неуместные вопросы. И если любопытство учеников я могу оставить без внимания, то в случае заинтересованности старших, объясняться будет очень проблематично. Вэй Ин уже мысленно перебрал все свои прегрешения за последний год, даже постарался припомнить, что такого он совершил в Гусу тринадцать лет назад, но в голове, как на грех, мелькали только очень умело нарисованные картинки (и позы) из очень развратной книжицы. Надо бы успеть ее дочитать, а то что-то назойливо подсказывала Вэй Усяню, что глава Шэнь не только не захочет подписать ему экземпляр, но и постарается его изъять. — Учитель Вэй, — с нажимом повторил Лань Сычжуй, вырывая старого прелюбодея Илин из его фантазий. — Вам нужно вести себя сдержаннее. —… Вэнь Юань, смотря на совсем растерявшегося учителя Вэя, поневоле смягчился. — Ваши отношения с Ханьгуан-цзюнем — это Ваше личное дело, но не стоит выставлять их на показ подобным образом, — начатая робким голосом фраза закончилась весьма раздражённым жестом в сторону изломанной мебели, вытащенной из покоев Второго молодого господина Ланя. Уголок рта Вэй Усяня нервно дёрнулся. Его ведь не подозревает в подобных непотребствах его названный сын? В других непотребствах — пожалуйста, но конкретно к этим он руку не прикладывал. — Это не я! — возмущённо возразил старейшина.— Это все Лань Чжань! Он… — Аааа, нет! Я не хочу это слышать! — быстро закрыв уши и ещё быстрее покраснев, А-Юань бросился прочь, подальше от всего этого распутства. Вэй Усянь долго смотрел ему вслед, периодически ловя на себе не по годам понимающие взгляды учеников, что заносили в Цзиньши новую мебель. Вэй Ин не без иронии отметил, что сегодня ему уже дважды попадает ни за что. «Да что за день-то такой? То обвиняют в обучении искаженному пути, то в блуде прямо в святая святых. Будто в прошлое вернулся.» — вдоволь посмеявшись над собой, Вэй Усянь помахал ученикам, которые едва удержались от желания сотворить защитный знак в ответ, и, закинув руки за голову, преспокойненько вошёл в Цзиньши. *** Очистив разум от мирских мыслей и расслабив тело, Лань Ванцзи принял позу лотоса и, восстановив нужный ритм дыхания, сосредоточился на медитации. Нужно, однако, уточнить, что это была не последняя и далеко не первая его попытка за вечер сосредоточиться хоть на чем-нибудь, кроме Вэй Ина. И эту попытку постигла та же участь, что и все предыдущие. Ибо невозможно отвлечься от мирских мыслей, когда эти самые мысли с завидным упорством вкладывает в его разум несносный болтун, с которым за день случается больше событий, нежели с Лань Чжанем за год. Ханьгуан-цзюнь прикрыл глаза. — А все-таки это воображение какого-то особо талантливого писателя. Клянусь, невозможно извернуться так же, как учитель Шэнь на двадцать четвёртой странице. Я несколько раз пробовал! — Мгм…— Лань Чжань покрепче зажмурил глаза. Есть надежда, что если не видеть этого бесстыдника, то кровь не будет обжигать собственные жилы. — А маленький мастер Ло просто прелесть! Он такой пылкий и такой неопытный! —Гм. — Второй молодой господин распахнул глаза. Надежды нет. И вообще… С чего это Вэй Ин так заинтересовался этим мастером Ло? Лань Ванцзи не сдержал острого взгляда в сторону старейшины Илин, который тот благополучно проигнорировал, самозабвенно продолжив болтать дальше. — Моя свекровь меня сегодня вновь чуть не убила! И ведь не за что! Учитель Лань слишком строг к этой невестке. — Ммм. Лань Чжань прерывисто выдохнул, кажется, с воздухом его тело покинула и душа. Бесстыднику хватает наглости называть себя невесткой. Это!.. приятно. В общем-то большая часть их диалога проходила по типу: — бла…блабла… блаблабл! — Мгм… мм. Однако, как бы не был отрешён вид Ханьгуан-цзюна, ко всем словам старейшины Илин он относился с трепетным вниманием, боясь упустить хоть что-то из мало связанной и скачущей с темы на тему болтовни. — Нет, ну ты только представь! Растишь вот так детей, растишь, а они потом становятся похожи на своего чересчур правильного отца, — Вэй Ин бросил косой взгляд на Лань Чжаня, — да ещё и в греховодничествах меня подозревает! — обиженно надувшись, закончил он таким голосом, будто ни разу в жизни не давал повода подозревать себя в «греховодничестве». Видимо, этим мыслям таки удалось проскользнуть на бесстрастном лице Ханьгуан-цзюна, потому как старейшина Илин с видом оскорбленной невинности фыркнул. — И почему это Вы, Второй молодой господин Лань, на меня так смотрите? Можно подумать, что это не из-за Вас и мастера Ло было разрушено полкомнаты! — Хмпф… — Ты ещё и смеёшься надо мной?! — вконец раздосадовавшись, Вэй Ин отвернулся от Лань Чжаня, заставив последнего остро жалеть о своём недостойном смешке. Дело было в том, что не только мысли Ханьгуан-цзюна находились в беспорядке по вине Вэй Ина. Тело Второго молодого господина страдало не меньше. Старейшина Илин, обходя вниманием все пространство комнаты, исхитрился расположить свою бедовую голову на скрещённых ногах Лань Чжаня, которому из-за этих ухищрений поза лотоса приносила покоя не больше, чем царапающие когти кота мыши. Вэй Ин, сопровождая каждую свою историю активной жестикуляция, доставлял Второму молодому господину совсем не легкие неудобства. А теперь, обиженно отвернувшись от Лань Чжаня, Вэй Ин оказался лицом к этим самым неудобствам. Лань Ванцзи не видел выражения этого хитреца, но почему-то не сомневался, что старейшина Илин улыбается. — Я, так уж и быть, прощу тебя, — стоит ли упоминать, что движения его губ, даровавших прощение, уж слишком провокационно прошлись по одежде? Сменив гнев на милость, Вэй Ин обхватил руками талию Лань Чжаня, тем самым забрав и те крохи пространство, отделявшее его лицо от тела мужа. И, будто бы не замечая, как напрягся в его руках Ханьгуан-цзюнь, бесстыдник продолжил водить носом по шелковой ткани, что дразнила плоть сильнее, нежели если бы тело было оголено вовсе. Лань Ванцзи разомкнул объятия, но, встретившись с шальным блеском в глазах этого немыслимого существа, замер в нерешительности. Вэй Ин вновь наклонился, на этот раз не ограничившись безобидными жестами, он легко прикусил ткань. — Даже не думай. — А? — Я знаю, что ты делаешь, и что за этим последует. Вэй Ин слегка приподнял уголки губ. И в самом деле, что за день такой? Все его обвиняют в дурных помыслах. — Лань Чжань, ты ошибся. Мои действия более чем искренни, а насчёт моей просьбы, так это ведь и не просьба была. Я поставил тебя в известность, что уйду через неделю и вернусь через пару дней. Неделя прошла. Лань Чжань сжал кулаки. Этот строптивец! Второй Лань надеялся, что хоть появление незваных гостей переключит его внимание, но куда уж там! Об ослином упрямстве старейшины Илин молва столь же богата, сколь о его темном пути. — Я пойду с тобой. — О, нет, Ханьгуан-цзюнь, избавь меня от подобного удовольствия! — мигом вскочив, оборвал его Вэй Ин.— Если бы это маленькое путешествие и было опасно, а это не так, то с тобой оно и вовсе может стать смертельным. Лань Чжань долго, пожалуй, слишком долго смотрел в глаза своему давнему сопернику, другу и возлюбленному. Как странно, что тогда, что сейчас Второй молодой господин Лань ощущает полное бессилие перед ним. Вэй Ин часто уступает ему, и это заставило Лань Чжаня стать жадным, думать, будто старейшина Илин подчинится любой его просьбе. Как наивно. На лице Лань Чжаня мелькнуло подобие улыбки, которая, разумеется, осталась незамеченной. Пусть в упрямстве Вэй Ин и превосходит его, однако в наказаниях Второй Нефрит Гусу Лань разбирается гораздо лучше. А потому… — А? — Вэй Ин оторопело уставился на закрытую перед самым его носом дверь. Неужели его только что выкинули из комнаты, словно нашкодившего кота? Пару раз моргнув, точно не веря, что такое могло с ним произойти, старейшина Илин с неподдельным изумлением выкрикнул:  — Лань Чжань, ты серьезно? Вот так-то ты решаешь проблемы! Даже привычное «мгм» не раздалось в ответ. Вэй Ин не был бы самим собой, если бы его останавливали подобные мелочи. Раз Лань Ванцзи не открывает дверь, Вэй Усянь войдёт через окно. Однако окно, как и крыша, как и, собственно, весь Цзиньши оказались под защитным барьером. Такое поведение Второго молодого господина было совсем нехарактерно. Должно быть, понабрался вредности от своего муженька. Что ж, это почти лестно. Вэй Усянь коротко усмехнулся. — Лань Чжань, если ты сейчас же не откроешь дверь, я подниму такой шум, что учитель Лань самолично напишет ещё тысячу правил, касаемых тишины! И снова молчание в ответ… — Ну, Ханьгуан-цзюнь, ты сам напросился. Вэй Ин приготовился не словом, а делом заставить Лань Чжаня осознать серьёзность своих намерений, как вдруг прямо перед ним появилось очень и очень недовольное лицо. На мгновение старейшина Илин подумал, что сам учитель Лань пришёл по его душу. Однако дела обстояли гораздо хуже. — Учитель Вэй… Вэй Усянь нервно сглотнул. Когда его маленький А-юань успел стать таким пугающим? — Учитель Вэй, я же просил Вас быть сдержаннее… — Но это не я! Это все Лань Чжань! — запротестовал бедный и всеми обвиняемый старейшина Илин. — Учитель Вэй, это Ханьгуан-цзюнь сейчас шумел? — Нет, но он!.. — Это Ханьгуан-цзюнь угрожал ученикам Гусу новой тысячью правил? — Нет, но я… — И наконец это Ханьгуан-цзюнь сейчас нарушает комендантский час? — Нет, — уже не пытаясь оправдываться, пробубнил Вэй Усянь. Вэнь Юань выжидающе уставился на пристыженного старейшину. Тот же, в свою очередь покосившись на все ещё закрытую дверь, уныло побрел искать пристанище на ночь. И, впервые за этот долгий день, Вэй Усяню улыбнулась удача. У покоев, предоставленных учителю Шэню, обнаружилась знакомая фигура. Кажется, ночная прогулка обещает закончиться занимательным зрелищем. Шэнь Цинцю в раздражении потёр виски, в сотый раз за день поминая добрым словом проклятого старейшину Илин. Знает ли этот негодяй, как низко подставил его, отдав на растерзание учителю Ланю? Еще ни разу в жизни Шэнь Цинцю так не изворачивался, объясняя, что «боевая стойка» со страницы двадцать четыре — это тайная техника его пика, разглашение которой карается чуть ли не смертью. Во всей этой ситуации был только один единственный плюс, глава Цинцзин окончательно уверовал, что Вэй Усянь, он же старейшина Илин, главный герой! Ибо невозможно выжить с таких характером, не обладая при этом аурой неуязвимости. Размышления главы прервал робкий стук в дверь. Шэнь Цинцю принял бесконечно презрительный облик и неторопливо открыл дверь. — Этот ученик виноват. К презрению добавилась легко изогнутая в ожидании бровь. Мол, продолжай. — Этот ученик приносит искренние извинения, — и так опущенная в раскаянии голова, склонилась ещё ниже. К ожиданию присоединился намёк на нетерпение. — Этот ученик готов принять любое наказание… Нетерпение сменилось милосердным одобрением. И вот перед уже было просиявшим от счастья Повелителем демонов захлопнулась дверь. Ло Бинхэ ещё пару секунд непонимающе смотрел на эту картину, прежде чем воскликнуть: — Учитель! Дверь снова открылась, и за ней показался любимый шицзунь. — Этот учитель ещё не придумал наказания равноценного твоему проступку. А пока не попадайся мне на глаза. И прежде, чем Ло Бинхэ успел что-то ответить, Шэнь Цинцю, криво усмехнувшись, уточнил: — Или твоё намерение принять наказание также ветрено, как и твоё поведение? Ло Бинхэ, поняв, что его подловили, покачал головой. В ответ на это дверь снова закрылась. Повелитель демонов ещё некоторое время постоял, будто борясь с собственной совестью, и, в итоге проиграв ей, ушёл. Вэй Усянь, наблюдавший за представлением с крыши, тихонько умилялся. А-Ло действительно прелесть, а этот учитель слишком жестокосерден. Спустившись, старейшина Илин, по примеру мастера Ло, робко постучался. В ответ на это дверь открылась, вот только гостеприимным приём было назвать сложно. У шеи Вэй Усяня замер меч. — Учитель Шэнь, я пришёл извиниться, а ещё попроситься на ночлег. Меня тут тоже наказали, — с порога заявил наглый проходимец. Меч, уж было опустившийся, снова коснулся шеи. — Учитель Шэнь, я принёс тебе веер? — попытался задобрить хозяина Вэй Ин. Шэнь Цинцю убрал меч, показывая, что внимательно слушает. — Клянусь, больше никогда не буду называть тебя учителем! — подумав, торжественно выпалил Вэй Ин. Глава Цинцзин слегка склонил голову на бок. Дальше. Вэй Усянь вздохнул, сдаваясь. — И я верну книгу. Шэнь Цинцю протянул руку, и Вэй Ин, в очередной раз вздохнув, вложил в неё предмет торгов. Глава Цинцзин удовлетворенно кивнул и, отвернувшись, закрыл дверь прямо перед любопытным носом. Вэй Усянь ошарашено уставился на вторую закрытую для него за эту ночь дверь и даже не знал, смеяться над ситуацией или плакать от досады. Однако его сомнения быстро разрешились послышавшимся из-за двери голосом: — Чего ты там застыл? Я ведь все ещё не получил обещанный веер. Вэй Усянь просиял и быстро вошёл, боясь, что учитель, нет, глава Шэнь передумает. Шэнь Цинцю отметил, что мальчишка слово держал исправно, вот только от этого несчастному мастеру Сюя легче ничуть не стало. Наглый проходимец извёл его ночью до такой степени, что глава вновь сломал об него пожалованный веер. Но Вэй Усянь с невинным видом протянул Шэнь Цинцю новый, пообещав, что больше так не будет. Глава Цинцзин привередливо осмотрел второй новый веер и, оставшись довольным, милостиво разрешил переночевать здесь. «Так» Вэй Ин действительно больше не делал. Делал по-иному. Вместо вопросов о позе на странице двадцать четыре, злодей стал допытываться, откуда пришёл Шэнь Цинцю, какие приключения встречались на его пути, и в какие передряги заносило их с учеником проклятие. Шэнь Цинцю завуалировано ответил на первое, более подробно рассказал о втором и со вздохом описал третье, львиную долю рассказа посвятив градоначальнику Хуа. Вэй Ин оказался наредкость хорошим слушателем, но ещё лучший с него вышел рассказчик. Быстро поняв, что глава Цинцзин мало что знает о месте своего пребывания, Вэй Усянь описал все настолько увлекательно, что Шэнь Цинцю простил ему фривольное обращение «Шэнь-сюн». На вопрос же, почему его выставили среди ночи за порог, старейшина Илин полным достоинства жестом почесал голову, и пояснил, что почтенный Ханьгуан-цзюнь осерчал из-за того, что Вэй Ин собрался уйти в небольшое приключение без него. — И почему ты отказываешься от путешествия с ним? — Шэнь Цинцю уже имел возможность убедиться в их довольно близких отношениях. — Тут все дело в причине путешествия, — заговорщицки понизив голос, поведал старейшина. — Я собираюсь добыть легендарное вино, что готовится монахами, отрекшимися от истинного пути. «Слеза императора». Именно им вдохновились здешние виноделы, создавая свою «Улыбку императора». — Не вижу причину отказа господину Ланю, — заметил глава. — Даже лёгкий аромат этого вина способен затуманить разум заядлого пьяницы, — Вэй Ин сказал это серьезно, почти мрачно, будто это все объясняет. Не видя понимания в глазах собеседника, он дополнил: — У Лань Чжаня довольно деликатные отношения с алкоголем. На лице Шэнь Цинцю против воли появилась улыбка. Градоначальник не был обучен каллиграфии, а господин Лань (предположительно второй главный герой) не ладил с алкоголем. Забавные слабости у сильных персонажей. Благодаря беседе первоначально враждебный настрой Шэнь Цинцю слегка смягчился, чему немало поспособствовала перспектива разрешения задания «Пьянь Гусу Лань». Не то чтобы Вэй Ин стал ему симпатичен, просто раздражать стал несколько меньше, а потому глава решил продолжить разговор. Да и смысла засыпать уже не было, скоро рассвет. — Зачем тебе именно это вино? Кажется, ты без выпивки довольно весел. — Ну, я люблю хорошее вино, — все с той же задорный улыбкой ответил Вэй Усянь. — К тому же пьют ведь не только веселья ради, но и чтобы забыться, — смеясь, подмигнул он и, скрестив руки за головой, откинулся на стену. Шэнь Цинцю едва сдержался, чтобы не выпалить, что же такому юнцу желать забыть. Однако вовремя вспомнил, что внешность здесь имеет несущественное значение. Вместо этого он ровным тоном, не настаивающем на ответе, и при этом не выражающим безразличие, спросил: — О чем мастер Вэй хочет забыть? Вэй Ин ожидаемо лишь рассмеялся на такой вопрос, заставляя Шэнь Цинцю жалеть о том, что тот его вообще задал. Однако, когда глава уже не чаял услышать ответ, до него донеслись тихие слова. — Кто знает? Быть может, о грехах прошлой жизни? Шэнь Цинцю быстро обернулся, но увидел лишь беззаботно насвистывающего мальчишку, чьё лицо вряд ли когда-нибудь терзали тревоги. Грехи прошлой жизни, да? Любопытно, чьей жизни? Шэнь Цинцю или Шэнь Юаня? А Ло Бинхэ? Вынужден ли он так же в этой жизни заботиться о человеке, которого ненавидел, ради искупления грехов предыдущей? Глава ощутил какое-то странное, пустое чувство внутри. Возможно, когда люди тоскуют, они против воли вспоминают свои прежние жизни. Пока он рассуждал подобным образом, Вэй Ин успел выскользнуть за дверь, скрывшись в занимающемся рассвете. Потому глава не мог увидеть, как последние огоньки радости исчезают из глаз этого странного юноши, поглощаемые темнотой души.