Экстра

«— Как ты могла так со мной поступить?!» Система, недавно вернувшаяся после отчаянного сражения с багами, чувствовала себя сродни воину, что возвратился в родной дом после многолетней битвы, а там его вместо нежных объятий ожидала разгневанная жена. Ну, право слово, пользователь мог бы для начала осведомиться о ее самочувствии, зачем же так сразу бросаться обвинениями в неверности. [— Пользователь, я действовала в Ваших интересах…] «— Да неужели? В моих? Не смей оправдываться! Я видел твои сохранёнки!»— перебил её глава, не давая изменнице придумать объяснения. А вот это был уже удар в самый программный алгоритм. После борьбы с вирусами Система совершила самую глупую и самую человеческую ошибку из всех возможных. Она забыла вновь запаролить некоторые папки. На беду, ревнивой жене уважаемому пользователю попалась на глаза именно папка с сохраненными изображениями любовницы Вэй Ина. Да, Система отдаёт предпочтение Вэй Усяню, да, его сюжетная линия вызывала в ней куда большую отдачу. Но это же не означает, что она предложит Вэй Ину свои услуги! И не означает, что пожертвует своим пользователем ради продвижения сюжета этого мира! Система — порядочная программа, не станет она опускаться до человеческих измен. Хранить фотографии Вэй Ина все равно, что коллекционировать фото любимой актрисы. Не будет же жена ревновать мужа к актрисе?! [— Вы драматизируете. Я не собиралась за счёт Вашей жизни способствовать встрече Вэй Ина и Сун Ланя.] «— Ты сделала из меня приманку для мертвецов ради этой встречи!» Это заявление оспорить не представлялось возможным. Роялем в кустах была та самая аура, притягивающая мертвецов. Да, Система намеренно послала Шэнь Цинцю с Вэй Ином, чтобы тот, заметив ауру, выбрал сначала более длинную дорогу и таким образом задержался в пути. Благодаря этой задержке Вэй Ин, который должен был добраться до монастыря ещё в первый день своего путешествия и Сун Лань, что должен был прийти к монастырю только на утро следующего дня, смогли в одно и тоже время оказаться на кладбище. Но, разумеется, этого было недостаточно. Кладбище огромно, в нем можно разминуться. Однако Шэнь Цинцю, все ещё наделённый той странной способностью, вызывал в мертвецах неподдельный интерес. Вот только Сюя, котором можно было бы отбиться от трупов и который Система потребовала в оплату за чертов рояль, у главы Цинцзин при себе не было. В итоге, получилось, что за рояль притягивание мертвецов Шэнь Цинцю расплатился единственной вещью, что могла их отпугнуть. Полчища идущих в одном направлении покойников привлекло внимание Сун Ланя, а крики Вэй Ина заставили его поторопиться. Вот так ценой безвременно почивших нервных клеток главы было пройдено задание «Расколотая душа». «— Я чуть не умер!»— продолжал возмущаться Шэнь Цинцю. [— Но Вы же живы!] «— А ты хотела, чтобы я пал смертью храбрых и позволил тебе перебраться в этот мир? Небось со всесильным старейшиной Илин ты могла поразвлечься с сюжетными линиями на славу!» [— Ничего я не хотела! Напротив, это Вы хотели пройти задание, я Вам помогла, а Вы теперь ведёте себя как ревнивая жена.] От такой наглости вкупе с софистическими аргументами глава потерял дар речи. Подумать только, его ещё и выставили виноватым! «— Но рояль был сугубо твоей инициативой! Даже если бы я не отдал Сюя, ты бы все равно наделила меня этой аурой! Ты обвела меня вокруг пальца и я понапрасну оставил меч!» [— А я и не наставила на отсутствии Сюя, отдать его — было сугубо Вашей инициативой,— Система ловко передразнила интонации самого Шэнь Цинцю,— так и скажите, что хотели покрасоваться перед Ло Бинхэ.] —... — глава второй раз не нашёлся с ответом. Дожили, его затыкает какая-то третьесортная программа. Прекратив бессмысленный спор, Шэнь Цинцю бросил взгляд на беззаботно шагающего Вэй Ина. Сейчас, в свете занимающегося дня, в нем было совершенно невозможно узнать задумчивого, мрачного, пойманого в лабиринты прошлых ошибок и сожалений старейшину Илин. Лишь непривычная молчаливость выдавала сходство. От бесплотных мыслей главу отвлёк звук. Ненавязчивый, методичный и, пока что, тихий. Такой раздаётся при биение деревянных бусин друг о друга. Чётки. — Шэнь-сюн, ты-таки мёртв, — с удивлением отметил Вэй Ин, попутно оглядывая землю под ногами,— мы угодили в барьер для нежити и пересечь его не можем. Шэнь Цинцю нервно дернул уголком губ. Будь он проклят, если ещё хоть раз воспользуется роялем. А звук тем временем становился все громче, раздаваясь ни то с одной стороны, ни то повсюду одновременно. Это дезориентировало, мешало концентрировать внимание, заставляя взгляд блуждать в поисках источника. Ритмичный, тревожный. В биение бусин стали проскальзывать голоса. — А разрушить можем?— сразу перешёл к делу Шэнь Цинцю. — Нет, барьер поддерживают люди,— не проявляя никаких признаков беспокойства, ответил Вэй Ин. Во всяком случае стал понятен звук чёток. Их окружили монахи и теперь читают сутры успокоения души. Будто в подтверждения догадок солнечный свет, что ещё мгновения назад робко освещал поле, растворился в густом тумане, тонким шлейфом тянувшимся за путниками с самого кладбища. В его плотной серости отчётливо стали проступать фигуры людей, ладони которых, сложённые в молитвенном жесте, удерживали чётки. — И? Что будешь делать?— не особенно заинтересованно осведомился Шэнь Цинцю. Как бы двусмысленно это не звучало, но Вэй Ин подарил ему незабываемую ночь, впечатлений от которой главе с лихвой хватило. Потому сил на новые эмоции в нем попросту не осталось. Шэнь Цинцю даже не собирался удивляться тому, что старейшина Илин вместо того, чтобы прямо сейчас выбраться из барьера, с исследовательским любопытством расхваливает добротно начертанную печать, в границах которой они были заперты. — Я ещё об этом не думал,— пожал плечами тот. Кажется, Шэнь Цинцю недооценил Вэй Усяня. Даже несмотря на насыщенную ночь, негодяю-таки удалось вновь вызвать у главы неоднозначные чувства. — Сейчас настало самое время думать, — прохладно заметил Шэнь Цинцю, скрывая за показным безразличием зарождающийся гнев. — Мне пока не думается. — в голосе Вэй Усяня появилось что-то, отдалённо напоминающее раскаяние. Шэнь Цинцю приподнял свою маску отстранённости, являя миру в лице старейшины Илин взгляд, явно жаждущий расчленить наглеца. Не выдержав экзекуции, Вэй Ин принялся оправдываться: — Что ты на меня так смотришь? Я привык решать проблемы по мере их поступления. — Они поступили,—делая едва заметную паузу после каждого слога, процедил глава, — пора бы решать... Вэй Ин серьезно кивнул, а после, нацепив на себя одну из своих самых обезоруживающих улыбок, обратился к монахам: — Давайте договоримся! Очевидно, монахи и впрямь оказались лишенными человеческих страстей, ибо над ними обаяние распутника не возымело никакого эффекта. Напротив, в ответ на его пацифистскую улыбочку пара из них обнажили клинки, остальные продолжили читать сутры. Глядя на это, Шэнь Цинцю не удержался и спрятал лицо за широким рукавом. — Вэй Ин, я передумал, перестань решать проблемы. — И что нам тогда делать?— наконец вспомнив, что Шэнь Цинцю лишился веера на кладбище, Вэй Усянь поспешно протянул ему новый. Что, впрочем, не слишком реабилитировало юношу в глазах главы. « — Почему каждый раз, когда я начинаю думать, что этот парень не совсем безнадёжен, он с маньячным упорством убеждает меня в обратном?» Система сделала вид, что не услышала вопрос, вместо этого предложив: [— Может, рояль?] «— Только через хладный труп этого пользователя! Понизь интеллект монахам! Быстро!» — Вэй Ин, — удушающе спокойно протянул глава, даже не смотря в сторону юноши, — я собираюсь продать тебя подороже. Будь добр, прими товарный вид. Впервые за две жизни непревзойдённый в остроумие и болтливости Вэй Усянь не знал, что сказать. Со страхом пойманного в ловушку змеиных глаз кролика старейшина Илин так и застыл с протянутым веером в руке. Шэнь Цинцю же так же спокойно принял веер из онемевших пальцев и, изящно взмахнув им, подошёл к самой границе печати. Он бросил беглый, ни на ком не задерживающийся взгляд, в котором таились искорки снисходительно презрения, и низким, давящим голосом произнёс: — Послушники монастыря Сяо Суншу, прознав о ваших деяниях, достижениях в темных искусствах и начертаний печатей, вас почтил своим присутствием Старейшина Илин, магистр дьявольского культа, основоположник искаженного пути, создатель Иньской и Стигийской печатей. Окажите же ему достойный приём. Глава Цинцзин, в душе уже несколько раз ниспославший проклятия на головы всех родственников и Шэнь Цинцю, и Шэнь Юаня за поистине злодейскую невезучесть, с затаенным дыханием оглядел почтенную публику и заметил, что взгляды монахов направлены вовсе не на него. Не теряя грации движений, глава обернулся и буквально забыл сделать вдох. Расслабленная поза, лукавая полуулыбка, опасные огоньки, полыхающие в темноте зрачков. Их пламя особенно ярко выделялось в серости окружающего тумана. Вэй Ин стоял, слегка откинув голову назад, что придавало ему несколько высокомерный вид, небрежно проигрывая флейтой в руке. Неторопливо опускающиеся ресницы, скрывающие за собой непроглядный мрак души, казалось, отсчитывали удары сердца каждого, кто осмеливался бросить взгляд на старейшину Илин. Пытаясь прогнать наваждение, Шэнь Цинцю перевёл взгляд на монахов, уже склонивших свои головы. Барьер, больше не поддерживаемый силой сутр, исчез, оставляя после себя неглубокие следы в земле. Один из монахов, на худой шеи которого тяжелым ярмом висели огромные деревянные бусы, вышел вперед: — Мы, отринувшие истинный путь, рады приветствовать старейшину Илин. Вновь взглянув на Вэй Ина, Шэнь Цинцю понял, что он все ещё во власти наваждения. Воистину, этот прохвост неплохо вписался в свою роль. Тут даже интеллект не требовалось понижать, слишком уж гармонично смотрелась личина темного магистра на Вэй Усяне. Если бы ещё ночью этот «демон» не плакал, точно ребёнок, из-за трупика пса, то Шэнь Цинцю и сам бы пал ниц под влиянием момента. Мастер Сюя только покачал головой. Возможно, этот парень не так уж безнадёжен. Далее все пошло как нельзя лучше, монастырь, представляющий собой самую обычную постройку, никаких чёрных стен, живых мертвецом и расхаживающих в качестве прислуги демонов, оказался довольно гостеприимным местом. Хотя, возможно, это было только потому, что здешние служители глубоко уважали старейшину Илин. Его флаги для привлечения нечисти, использование неприкаянных душ в качестве оружия, печати и прочие учения пользовались в этом месте известностью. Более того, монахи считали, что изобретения старейшины в значительной мере облегчили ночную охоту и тем самым обезопасили жизнь обычных людей. Остальной мир слишком глуп и ограничен в своих консервативных суждениях. Вэй Ин основательно объяснил главе монастыря особенности некоторых техник по призванию душ, в ответ же сам глава с радостью удовлетворил желание Вэй Ина попробовать местный алкоголь. В скромную комнату, где расположились Шэнь Цинцю и Вэй Ин для отдыха, было принесено несколько бутылей прекрасной «Слезы императора». Глава Цинцзин, наслышанный о силе напитка, поинтересовался, есть ли какое-либо средство, чтобы сохранить трезвость мыслей. Только получив и выпив искомое снадобье, он позволил Вэй Ину откупорить одну бутыль. — Тебе не нравится алкоголь?— недоверчиво спросил Вэй Ин. — Пьянеть не нравится. — Неужто у Шэнь-сюна есть темные тайны, которые он страшится раскрыть?— с плутовской улыбкой поинтересовался Вэй Ин. Шэнь Цинцю устало подумал о жалком злодее, вечно плачущем главном герое, бульварном писаке и голосе в голове, который, к сожалению, в его случае был не признаком шизофрении. — Разумеется, есть,— подтвердил глава. Пара любопытный глаз, живой блеск которых не затуманила и четвёртая опрокинутая чаша, неотрывно уставилась на мастера Сюя. Шэнь Цинцю оглядел комнаты внимательным взглядом, проверяя нет ли лишних ушей, затем вплотную придвинулся к Вэй Ину и, скрыв за веером себя и старейшину, будто опасаясь, что кто-то войдёт, тихо, не меняя выражения на безразличном лице, проговорил: — В своей прошлой жизни я содержал гарем из юных наложниц, был частым гостем борделей и не гнушался обществом замужних женщин. Вновь наполненная чаша покинула руки старейшины быстрее, чем он того хотел. Не обратив внимание на разлитое вино, Шэнь Цинцю продолжил: — Почему это вызывает у тебя изумление? В конце концов, чтобы освоить позу с той книги, нужно было много практиковаться, — пожал плечами глава, не сводя змеиного взгляда со старейшины, который, кажется, пропустил пару вдохов. Шэнь Цинцю не выдержал и рассмеялся. — Шэнь-сюн! Я ведь поверил!— раздосадованный Вэй Ин гневно отвернулся от обманщика. Мастер Сюя наполнил ему чашу в знак примирения. Не всё же время этому плуту потешаться да извиняться. Маленькую подлость от главы Цинцзин он заслужил. Свершив возмездие, Шэнь Цинцю пришёл в благодушное настроение. Распив на двоих одну бутыль, вино которой оказалось и впрямь достойным своей славы, заклинатели приняли от главы монастыря ещё четыре кувшина в дорогу и отправились обратно. Чем ближе подходили они к кладбищу, тем меньше хмеля оставалось в голове Вэй Ина и тем более задумчивее становился Шэнь Цинцю. Глава нахмурился. Ему совсем не нравилось, как быстро и в тоже время едва заметно менялась атмосфера между ними. — Шэнь-сюн, вы ведь с Ло Бинхэ пришли издалека? Так откуда ты знаешь Сюэ Яна? Шэнь Цинцю устало прикрыл глаза, раздумывая над ответом. В итоге он как всегда решил сказать только половину правды. — Я лишь слышал о нём. — Лишь слышал? Разве не из-за него ты пошёл со мной? Шэнь Цинцю дольше необходимого задержал взгляд на притворно спокойном лице Вэй Ина, подивившись его проницательности. — Тебе ведь не нравится пьянеть и все же ты решил пойти со мной в поисках самого сильного алкоголя. Странно это, не находишь? Этот юноша хоть и ведёт себя простовато, но на деле не слишком доверчив. Похоже, он не только умело скрывает свои мысли, но и чужие отгадывает без излишних усилий. Сложил пару фактов и задал очевидный вопрос. — Возможно, ты изначально искал именно встречи с Сюэ Яном? — Я не искал Сюэ Яна,— мягко ступая по рыхлой кладбищенской земле, возразил Шэнь Цинцю. Сейчас в свете дневного солнца могильные плиты перестали вызывать тревогу, вместо этого порождая в сердце тоску. — Я искал расколотую душу. — А?— казалось, этот ответ стал для старейшины полнейшей неожиданностью. — Я не знал, чья это будет душа. Откровенно говоря, поначалу и вовсе решил, что речь идёт о тебе. Растерянность на лице Вэй Ина сменилась сосредоточенным ожиданием. — Не только предательство, любовь или боль способны разбивать души. Это также может быть вина за совершенные ошибки. Прошлое людей, в котором они трепыхаются будто пойманная в сети рыба, медленно сдирает кусочки от сущности. Ты похож на человека, застрявшего в такой сети,— на этих словах глава несколько виновато посмотрел на Вэй Ина.— Однако мое предположение оказалось несостоятельным. Все-таки всегда есть исключения — Исключения?— бесцветным тоном переспросил Вэй Ин. — Я как-то встретил человека, который вместо того, чтобы порвать эту сеть, раня себя об острые нити, носил ее точно ветхие одежды, и со временем она сама распалась. Правда, возможно, на это ушло восемь сотен лет жизни и один злокозненный демон, — глава раздраженно усмехнулся. Шэнь Цинцю думал о Его Высочестве. Принц в память о матери подражает её готовке, но почему-то эта память не терзает душу Се Ляня. Глава и сейчас не вполне понимает, но, быть может, некоторые воспоминания, пусть и печальные, лучше оставить нетронутыми. В конце концов, это все, что осталось от родителей. Кто же добровольно откажется от сетей, что стали последними нитями памяти о семье? — Так что сейчас я вынужден принести извинения. Я недооценил тебя,— не скрывая усмешки, признал Шэнь Цинцю.— Кто бы посмел разбить душу великого старейшины Илин? — И правда,— самодовольно согласился Вэй Ин, закидывая руки за голову, отчего вино в бутылях жалобно заплескалось. — А все же, ты искал расколотую душу, но зачем? — Чтобы помочь, разумеется,— проворчал Шэнь Цинцю,— на мне ведь проклятие, помнишь? Хотя в этот раз мою работу выполнил ты, и все прекрасно обошлось и без моего участия. — Нет, не обошлось,— тихо проговорил Вэй Ин, улыбаясь. Однако глава не услышал последних слов. В это время в его голове раздалось: [— Второстепенное задание «Расколотая душа» завершено! + 200 баллов! ] Шэнь Цинцю вздрогнул. «— Почему сейчас? Почему задание выполнено только сейчас?» [— Не то чтобы оно выполнено сейчас, — сконфуженно возразила Система,— это баллы только сейчас пришли. Понимаете ли, из-за вирусов и внеплановой очистки зачисление припоздало.] Глава едва ли засмеялся. Боги, как глупо. Чья же это все-таки была душа? Заклинателя, что перерезал себе горло, не выдержав открывшейся правды? Живого мертвеца, так и не попросившего прощения у лучшего друга, не сказавшего, что он не виновен? Убийцы, что привык с лихвой возвращать долги и за обиды, и за доброту? Или же юноши, что на протяжении двух жизней винит себя в смерти семьи? «Вэй Ин, он...» Додумать эту мысль Шэнь Цинцю не позволило одно несуразное обстоятельство. Это обстоятельство с паническим криком кинулось в объятия главы, но тот, наученный горьким ночным опытом, во время которого его едва не задушили, не позволил Вэй Ину (а этим обстоятельством был именно он) вновь оккупировать многострадальную спину мастера Сюя. Перехватив тело, которое ещё имело наглость отбиваться, за пояс, Шэнь Цинцю без длительных церемоний перекинул старейшину Илин себе через плечо наподобие походного мешка, быстро изъяв из его беспорядочно жестикулирующих рук бутыли с вином и повесив их себе на другое плечо. После всех этих нехитрых манипуляций Шэнь Цинцю, пропуская мимо ушей истошные вопли, соизволил-таки посмотреть вниз. Как и ожидалось. Мёртвый пёс, осторожно пристроившись у ног главы, внимательно наблюдал за старейшиной Илин. «… он безнадёжен!» Судорожно поддергивающаяся бровь не могла выразить всю степень гнева Шэнь Цинцю, потому он предпочёл бы сделать это словами, но, понимая, бессмысленность этой затеи, раздраженно продолжил путь, с завидным упрямством игнорируя крики, слёзы и мольбы. К счастью, конец кладбища близко, а значит, пёс скоро отстанет. «— Какого черта?— крик души главы весьма болезненно прошёлся по двоичному коду Система.— Почему собака до сих пор идёт за нами?!» [— Во-первых, она не захоронена на этом кладбище, поэтому ничего не мешает ей его покинуть. А, во-вторых, превышен лимит драмы.] «— Да ты смеёшься надо мной! Какая драма? Тут все настолько нелепо, что даже в комедию не укладывается! Избавь меня либо от пса, либо от Вэй Ина! Последнее предпочтительнее.» [— Не могу. И вы не можете. Собака нужна для сюжета, поэтому не прогоняйте её.] Дальнейшую часть диалога бдительная китайская цензура не пропустила даже в мысли главы. Сам же глава пропустил момент, когда трясущийся от страха плут на его плече перестал трепыхаться и, со всем комфортом устроившись, начал вновь нести свою околесицу, изредка бросая тревожные взгляды на бежавшего позади пса. Сообразив что к чему, Шэнь Цинцю ядовито поинтересовался: — Вэй Ин, тебе удобно? Тот, согнув руки в локтях и оперев их на спину главы, положил лицо на ладони и со всей серьёзностью заявил: — Честно говоря, на спине было лучше. Может, переместишь меня? — С удовольствием.— глава перехватил Вэй Ина под колени и подтолкнул его чуть дальше на спину, от чего лицо несчастного юноши оказалось в опасной близости от морды пса. Не без мстительного удовольствия слушая вновь возобновившиеся крики, Шэнь Цинцю придал тушки грозного старейшины прежнее положение и со спокойствием, достойным Второго господина Ланя, направился в Гусу. *** Ло Бинхэ нетерпеливо наблюдал за медленно скрывающимися в ветках деревьев лучами закатного солнца. Нужно ещё подождать. Учитель сказал, что Ло Бинхэ не может следовать за ним, пока не освоит игру на цитре. Что ж, для этого Повелителю демонов хватило и нескольких часов. Солнечные блики уже касались стволов. Ещё немного. Учитель сказал, что вернётся через два дня. Повелитель демонов криво усмехнулся. Два дня почти истекли, а о ночах уговора не было. Этот Повелитель и так был слишком терпелив — два восхода солнца, два заката — грех требовать от него большей сдержанности. Последние лучи затерялись в густой траве, вслед за ними желтый диск скрылся за горизонтом. Наконец-то. Однако не успел Повелитель демонов сделать и шага за ворота Гусу, как заметил вдали фигуру. Ло Бинхэ подавил разочарованный вздох. Идёт всего один человек, вряд ли это учитель. И все же… Да быть не может. Под влиянием увиденного главный герой застыл на месте, не зная смеяться ему или плакать. Его утонченный, окружённый эфемерным изяществом учитель с холодным, лишенным мирских страстей, лицом несёт на себе насвистывающего незамысловатый мотив Вэй-гэ. Но и этого было мало, всю процессию сопровождал не в меру активный клубок шерсти, периодически вставляющий своё звучное «тяф». Ло Бинхэ, доблестно справившись с первым недостойным смешком, проиграл в битве со вторым, что не укрылось от внимания уже подошедшего учителя. — Ни слова.— Шэнь Цинцю, сохраняя грацию движений и безразличие на лице, ограничился только этой фразой в качестве приветствия. Что, впрочем, не слишком обидело его ученика. Напротив, Ло Бинхэ небезосновательно побаивался, что стоит ему только открыть рот, как он уже не сможет сдержать оскорбительного смеха. — А-Ло, мы вернулись! — громко и, пожалуй, слишком жизнерадостно поздоровался Вэй Ин. Ничуть не смущенный своим положением, он стянул с другого плеча главы Цинцзин бутыль и протянул ее Ло Бинхэ со словами, что это лучший алкоголь, который когда-либо создавался человеком или богом. Пока Вэй Ин в красках расписывал путешествие, успев, кстати, за обратный путь пару раз приложится к вину, Ло Бинхэ отчаянно старался не засмеяться, видя, как по мере разговора спина учителя все сильнее и сильнее напрягается. Шэнь Цинцю медленно закипал и сам факт того, что сей процесс происходит медленно, был поводом для гордости, если от этой гордости Вэй Ин ещё хоть что-то оставил. Мало главе было того, что он, словно осел, тащил на себе этого бесстыдника, так теперь ещё их не пропускали в орден! Оказывается, в Гусу запрещён алкоголь! То есть этот негодяй на пару с Системой не только заставили Шэнь Цинцю отправиться за вином, так ещё им обоим было известно, что с этими вином они дальше ворот не пройдут. Но разве такое положение вещей волновало хоть кого-нибудь, кроме злополучного мастера Сюя? Нет! Нахал вознамерился вместе с Ло Бинхэ опустошить все кувшины прямо перед школой! Разве этого мало, чтобы лишить Шэнь Цинцю остатков сдержанности? Мало. А вот то, что проклятый старейшина Илин проводил все эти манипуляции, не покидая спину главы Цинцзин, было более, чем достаточно. — Вэй Ин, слезь с меня,— прошипел Шэнь Цинцю. Вместо ответа послышались жалобные всхлипы. К сожалению, вполне искренние. Глава покрепче стиснул челюсти. — Ло Бинхэ, не мог бы ты ненадолго оторваться от увлекательного разговора со своим Вэй-гэ и отнести щенка подальше?— увы, Система запретила избавляться от пса. — Конечно, учитель! Едва пёс угодил в сильные руки Повелителя демонов, как тут же замолк, смиренно прижав ушки. Шэнь Цинцю же без лишней деликатности скинул с себя изрядно поднадоевшую ему тушку на землю. Вэй Ин с громким «ай» приземлился на ту самую свою часть, на которую обычно находил приключения. — Шэнь-сюн, ты слишком бессердечен!— запричитал старейшина.— И как ты содержал целый гарем женщин, если даже с одним мужчиной не в состоянии быть терпеливым? — Что ты несёшь?— проворчал Шэнь Цинцю, борясь с желанием размять затёкшее плечо. — Учитель?.. Закон, гласящий, что главный герой всегда появляется вовремя, справедлив для любой новеллы. Хотя если бы о данном правиле стало известно Второму молодому господину Ланю, то он был бы вынужден с ним не согласиться. При всем своём безупречном воспитании Ханьгуан-цзюнь не смог бы назвать момент своего появления удачным. Лань Чжань при известии о возвращении Вэй Ина чуть было не повёл себя как неразумный юнец. Справившись с назойливым желанием побежать ему навстречу, Второй нефрит медленно, даря сердцу возможность успокоиться, направился к главным воротам. Если бы Ханьгуан-цзюнь знал, что там ждёт, то предпочёл бы лишиться ног, которые его туда привели. Однако об этом он подумает завтра, а сейчас… Сейчас Лань Чжань застал момент, когда юный мастер Ло, попеременно то краснея, то бледнея, пытался вымолвить хотя бы слово, но всякий раз из его уст вырывалось только «учитель», произносимое ни то с обидой, ни то с угрозой. Глава Шэнь же, являя собой олицетворение спокойствия озерной воды, лишь устало потирал точку меж бровей. Зато Вэй Ин похоже с удовольствием наблюдал за учинённым им беспределом, медленно попивая вино. Из-за странного аромата этого алкоголя Ханьгуан-цзюнь почувствовал лёгкое головокружение, но особого значения этому не придал. Но долго бесстыднику наслаждаться ролью зрителя не посчастливилось. Пёс, воспользовавшись растерянностью мастера Ло, вырвался на свободу и со всей прытью помчался за своей до сих пор не пойманной добычей. Вэй Ин, отбросив лишний груз в виде вина, стал петлять между заклинателями в попытка уйти от свирепого хищника. Лань Чжань, в душе улыбаясь, предоставил свои руки в полное распоряжение старейшины Илин. Однако Второй Нефрит с изумлением обнаружил, что его услужливо распахнутые объятия были весьма грубо проигнорированы. Тем не менее Вэй Ини себе пристанище все-таки нашёл... нашёл на спине главы Шэнь. Лань Чжань пристально уставился на негодяя, но тот был слишком занят препирательствами с мастером Сюя, а потому резко понизившуюся температуру в пространстве, окружающем Лань Ванцзи, никто не заметил... — Вэй Ин, если ты не прекратишь так сжимать мою шею, то к трупу пса, жаждущего твоего внимания, добавиться ещё один,— хмуро процедил Шэнь Цинцю, оправданно полагая, что старейшина Илин с него теперь живого не слезет. Во всех смыслах. — Учитель! Не бросайте меня!— услышав, что учитель собирается вновь умереть, Повелитель демонов пришёл в себя. — Шэнь-сюн, меня тоже не бросай! Это чудовище съест меня! — Ло Бинхэ, прекрати нести вздор. — Учитель, наши отношения — всего лишь вздор для вас? — Ло Бинхэ, не смей напиваться этой дрянью! — Шэнь-сюн, я падаю! «— Система! Убери их от меня!» Никем не замеченный и брошенный на растерзания собственных мыслей и сомнений Лань Чжань подобрал выпавшую во время бегства Вэй Ина бутыль и разом осушил в надежде избавиться от горькости уксуса, что ему довелось только что испить. Звук упавшего тела заставил Шэнь Цинцю наконец отвлечься от чтения нотаций бунтующему ученику, который с упрямой решимостью продолжал методично напиваться, изредка для вида всхлипывая. — Он будет в порядке?— растерянно поинтересовался Шэнь Цинцю, указывая на лежащего лицом в земле Лань Чжаня. — Не уверен,— убитым голосом ответил Вэй Ин. Хотя, если быть честным, то старейшина Илин убивался вовсе не по Лань Чжаню. Оплакивал он сейчас свою горькую участь, предчувствуя скорое пробуждение Ханьгуан-цзюна. Шэнь Цинцю решительно не знал, за кого в этой неразберихе ему браться. С одной стороны, мирно лежащий Лань Чжань вызывал меньшее беспокойство, с другой же его ученик сейчас пьёт дьявольское вино, но ведь он свящённый демон, значит, проблем возникнуть не должно. С третьей стороны, на его спине все ещё ютиться трясущийся от страха Вэй Ин, хотя пёс, преследовавший его, похоже, тоже оказался падок на добрую выпивку. Переключив внимание на всё ещё сжимаемую в руке Ханьгуан-цзюна бутыль, собака с интересом стала обнюхивать горлышко. Неужто даже мертвецы чуют запах этого вина? — ВЭЙ ИН! — внезапно крик души Шэнь Цинцю вырвался вовсе не из его уст. Учитель Лань, подоспевший на шум, вновь застал свою «невестку» в самом что ни на есть неприглядному виде. Вэй Ин, уже было успевший расслабленно повиснуть на спине Шэнь Цинцю, вновь вытянулся по струнке. Кипящий лютым негодованиям учитель Лань потребовал ответов — шум, вино, лежащий без сознания Лань Чжань, хмуро потягивающий вино молодой мастер Ло, мертвая живность, пребывающий в непотребном виде глава Шэнь, чьи одежды растрепал елозивший на нем Вэй Ин, и сам Вэй Ин с его извечным бесстыдством. Да, у учителя Ланя накопилось много вопросов, вот только по мере того, как он их задавал, его речь становилось все менее и менее внятной, глаза же постепенно заволокло дымкой удовольствия, а распекающий тон и вовсе сделался по-доброму журящим. Шэнь Цинцю, поначалу со всем достоинством, коего у него осталось не так уж и много, внимал, извинялся и отвечал, под конец лишь беспомощно хлопал глазами. Не менее удивлённый Вэй Ин, так и не потрудившийся слезть со спины, молча переводил взгляд с Ханьгуан-цзюна на учителя Ланя. Во всяком случае теперь понятно, от кого Второй нефрит унаследовал такие щекотливые отношения с алкоголем. Не собираясь упускать такую возможность, плут елейным голосом предложил учителю Ланю составить ему компанию за выпивкой. На слегка нахмуренные брови Лань Цижэня старейшина Илин быстро пояснил, что нарушать правила ордена они, конечно же, не будут и сразу предложил спуститься в город. После согласия учителя Ланя в голове Шэнь Цинцю раздалось звонкое: [— Второстепенное задание «Пьянь Гусу Лань» завершено! +200 баллов!] Шэнь Цинцю, в какой-то момент перестав чувствовать себя воспитателям в детском саду, переложив эту благородную ношу на опытные плечи учителя Ланя, сейчас с трудом сдерживал смех. В самом деле, Вэй Ин — это самый нешаблонный герой из всех, что ему встречались! Наблюдать за его выходками действительно весело, особенно когда не приходится в этих выходках исполнять роль жертвы беспредела. А после того, как беспутник покинул его спину, глава со всей ответственностью воспользовался свободой и, согнувшись пополам, издал пару недостойных смешков, чем заслужил осуждающий взгляд Ло Бинхэ. К тому времени Повелитель демонов уже окончательно уверовал, что учителю на него плевать, и принялся за следующую бутыль. Вэй Ин, потеряв последние остатки совести, бесцеремонно обнял уже согласившегося на всё учителя Ланя и весело подмигнул Шэнь Цинцю. — Шэнь-сюн, составишь компанию? Глава Цинцзин видел множество причин для отказа, в конце концов, ему ещё нужно было присмотреть за одним обиженным ребёнком, который сейчас топит в вине свои печали. Однако согласиться почему-то хотелось. Хотя бы ради того, чтобы послушать рассказы о бурной молодости учителя Ланя. Окончательное решение ему помог принять уцепившийся за край его рукава Повелитель демонов. — Учитель, я...— было видно, что мысли в голове Ло Бинхэ путаются, словно кто-то нарочно меняет их местами. Видимо, Повелитель демонов и сам толком не знал, что хочет сказать. Однако в своих желаниях он был уверен. Учитель не должен покинуть его.— Я освоил игру на цитре. Шэнь Цинцю, мысленно готовый и к мольбе, и к обвинениям, все же оказался совершенно бессилен перед этой простой фразой. Наблюдая за ними, Вэй Ин коротко усмехнулся. Отстранившись от пошатывающегося учителя Ланя, он подошёл к Ло Бинхэ и протянул ему флейту, которую тот растерянно принял: — Молодому мастеру Ло лучше научиться играть на этом инструменте, будет более полезненой наукой. Только демонстрировать эти умения учителю лучше ночью, на его собственной флейте. Шэнь Цинцю долго, пожалуй, даже слишком долго пытался понять услышанное. Когда же смысл во всем своём непотребстве раскрылся перед главой, он покрепче перехватил веер и со всей силой запустил им в посмевшего уклониться старейшину Илин. — Шэнь-сюн, я отправляюсь налаживать отношения со своей свекровью! Оставляю здесь все на тебя~ Сверкая поистине невозможной улыбкой, Вэй Ин помахал ему рукой, раскланялся и, вновь обняв еле держащегося на ногах учителя Ланя, пошёл прочь. Шэнь Цинцю оставалось лишь смиренно покачать головой. «Этот парень действительно безнадёжен» Затем глава обвёл взглядом оставшихся главных героев, один из которых все ещё пребывал в тяжелых раздумьях, а второй рисковал оставить свой лик запечатленным в траве. В какой-то мере каждый главный герой так или иначе безнадёжен. В это время пришедший в себя Лань Чжань хмуро посмотрел в сторону юноши, по-прежнему сжимающего в руках флейту. Чёрные одежды. Красная лента в волосах. Бутыль с вином. Флейта. Вэй Ин? *** Так вот… закон, согласно которому, главный герой всегда появляется вовремя или же вовремя приходит в себя. Второй молодой господин Лань с ним категорически не согласен! — Ах, Ханьгуан-цзюнь, Ханьгуан-цзюнь, не ожидал я от тебя такого,— Вэй Ин прикрыл рот рукой, будто боясь произнести следующие слова. — Вэй Ин… Старейшина Илин смущенно отвёл взгляд и тихо, на грани шепота, произнёс: — Ханьгуан-цзюнь, ты слишком несдержан для воспитанника ордена Гусу Лань! А затем и вовсе припечатал несчастного, мучающегося головной болью Лань Чжаня одним лишь словом: — Бесстыдник! В это время в покоях второго Нефрита едва пришедший в себя главный герой совсем другой новеллы, услышав слова учителя, предпочел вновь впасть в забытие. — Ло Бинхэ, я разочарован.