Экстра

Шэнь Цинцю с сомнением разглядывал неожиданно появившуюся печать, безусловно, ту самую, что перенесла его сюда. Вот только радоваться глава пока не спешил. Оставалось ещё одно задание, с выполнением которого зловредная программа наверняка откажется ему помочь. Но если разнообразия ради побыть оптимистом, то можно понадеяться, что Система либо забыла об «Откровении», либо такого задания изначально не было предусмотрено и склочная программа решила попросту поиздеваться над взбунтовавшимся пользователем. Шэнь Цинцю, даже понимая всю наивность своих рассуждений, не смог отказать себе в прощупывании почвы: «— Система, а сколько книг написала госпожа Мосян?» — вдруг стоит войти в эту печать и придётся объясняться с новыми персонажами. Знакомства с градоначальником и старейшиной Илин и так исчерпало весь тот небогатый запас нервных клеток, коим располагал братец Огурец. [— Вы побывали во всех.] — ограничившись таким ответом, эта вздорная «женщина» сама закрыла диалоговое окно, отказываясь продолжать разговор с «предателем» и «читером». Шэнь Цинцю довольно усмехнулся. Поверить, что дотошная программа оставила без внимания последние задание, было бы слишком простодушно, но раз уж печать так призывно убеждает главу воспользоваться ей, то грех отказываться. Пора бы возвращаться. Мастер Сюя потрепал по холке приблудившегося к нему пса, видимо, все ещё расстроенного тем, что найти свою добычу в виде Вэй Ина ему не удалось. На удивление, труп оказался неплохо обучен, и пока старейшины Илин не было поблизости, собака вела себя прилично. — Шэнь-сюн! Помяни демона… Шэнь Цинцю нисколько не хотелось сейчас встречаться с Вэй Ином. Откровенно говоря, глава опасался его вопросов и ещё больше — гнева. Вряд ли мастер Сюя отдавал себе отчёт, но старейшина Илин ему пришёлся по душе. Не хотелось бы рушить ещё неокрепшую дружбу. Вэй Ин, до этого момента приближающейся бодрым шагом, при виде маячавшего возле ног главы Цинцзин пса резко замер, с осуждением и обидой взирая на своего «Шэнь-сюна». — Шэнь-сюн, ты предатель! Как ты можешь находиться в обществе этого чудовища?! Шэнь Цинцю поморщился. Что ж за день-то такой? Уже дважды окрестили предателем ни за что. — Вэй, прочь. Вэй Ин оторопело уставился на заклинателя, позволившего себе настолько резкие слова, но быстро понял, что тот обращался вовсе не к нему. Удивленно вскинутые брови сменились поддергивающимся в немом раздражении уголком губ. Собака, ещё секунду назад хищно рассматривающая Вэй Ина, уязвлённо глянула на мастера Сюя, но встретившись с его непреклонным взглядом, понуро прижала ушки и поплелась прочь, обиженно зыркнув в сторону Вэй Усяня напоследок. — Ты назвал собаку моей фамилией? — немногим людям на своём веку посчастливилось стать причиной раздражения старейшины Илин, чей дерзкий норов стал притчей на устах всего заклинательского мира. Обычно выводить других из себя было исключительно прерогативой Вэй Ина. Однако мастеру Сюя-таки удалось до глубины души возмутить непоколебимого Магистра дьявольского культа. — Как-то же нужно было его назвать, — скромно пожал плечами Шэнь Цинцю, делая вид, что не понял недовольный посыл претензий. — Почему именно моей фамилией? — Вэй Ин, впервые в жизни испытавший желание собственноручно кого-то задушить, все более укреплялся в своём намерении. «Вы оба умны, по одному разу мертвы, нахальны и раздражаете меня», — про себя ответил ему глава, предпочитая, тем не менее, не делиться подобными крамольные мыслями с внушающим ужас старейшиной Илин. — Воображение этого мастера ограничено, потому он дал первое имя, что пришло ему в голову, — невинно опустив глаза, ответил Шэнь Цинцю, давая понять, что ни сном ни духом не ведал, будто подобное может задеть Вэй Ина. — Видимо, мое имя занимает в твоих помыслах слишком много места, — пробурчал Вэй Ин. Повисло тягостное молчание, вина за которое полностью лежала на главе Цинцзин. Шэнь Цинцю прекрасно осознавал, что поступил эгоистично, рассказав то, что не посчитал нужным объяснить сам Цзян Чен. И хоть все хорошо закончилось, сделанного это не оправдывает. К тому же руководствовался мастер Сюя отнюдь не альтруистическими соображениями. Однако извиняться и оправдываться не имеет смысла. Эту истину глава Цинцзин знал наверняка, потому он предпочёл побеспокоиться о насущном. — Цзинь Лин в безопасности, в этом я уверен. От взгляда, брошенного Вэй Ином, Шэнь Цинцю захотелось лично вырвать себе жилы и обмотать вокруг собственной шеи. Глава начинал понимать, почему люди так легко поверили в злые намерения старейшины Илин. В его глазах темноты таилось больше, нежели за могильной плитой для похороненного заживо. Секунда и морок прошёл, развеянный взмахом веера. — Этот должен выдержать даже удары о головы самых нерадивых учеников. Озорно улыбаясь, Вэй Ин протянул новый веер, жесткие пластины которого ощутимой тяжестью легли в руку. Экран же был белым, не расписанным. — Веера, которые для тебя выбирал я, быстро приходили в негодность, — хитро прищурившись, объяснил Вэй Ин так, будто к их скоропостижной негодности он не имел никакого отношения, — поэтому я решил, что лучше тебе самому подобрать рисунок, а то мой вкус уже стал дурной приметой. Шэнь Цинцю принял веер и хотел поблагодарить, но внимание Вэй Усяня уже захватила добротно начертанная печать, с чьей природой он ещё не сталкивался. Глава слабо улыбнулся, теперь действительно пора возвращаться. Всецело поглощенный блужданием между замысловато выведенными линиями и символами, старейшина Илин, казалось, и не заметил ухода главы Цинцзин, отправившегося за своим учеником. Также как и глава до этого, казалось, не услышал тихого спасибо, сказанного ему вслед. *** Не успел блудный попаданец в лице достопочтенного мастера Сюя вернуться в свой мир, как тут же едва ли не лишился души. Перед взором Шэнь Цинцю стояла Лю Минъянь, лицо которой не скрывала вуаль. Где-то в глубине сознания глава уже хотел сыронизировать на тему того, что он обречён появляться перед членами семейства Лю, каждый из которых тем или иным способом пытается забрать его жизнь. К сожалению, лицо девы прикрыла раскрытая книга, и если бы Шэнь Цинцю был чуть менее поражён, то непременно бы заинтересовался названием романа в руках главной героини. Но мастер Сюя сосредоточенно взирал на не скрытые страницами уголки глаз девы, которые всё ещё таили в себе улыбку. Даже разочарование от вновь упущенной возможности увидеть её лицо, не стало таким сильным потрясением для братца Огурца. Боги, кому улыбалась его любимая главная героиня?! Кто посмел?! Ради кого чистая, гордая дева Лю сняла вуаль? Она же должна быть верна главному герою! Несчастный шиппер схватился за сердце. Нет ничего хуже осознания того, что твой нежно лелеемый ОТП не стал каноном. [— Но пользователь, Ваш ОТП в «Пути гордого» и так не стал каноном, ]— Система даже решилась нарушить свой обет молчания, пытаясь вразумить Шэнь Цинцю тонким намеком на то, что место главной героини в мыслях главного героя уже занял один антагонист. Уж слишком глубоко к сердцу пользователь принял «предательство» девы Лю. «— Это другое…» — Шэнь Цинцю хотел произнести это в праведном возмущении, но получилось довольно жалко. А чего он, собственно, ожидал? Главный герой уже давно переключил своё героическое внимание на злодея. К тому же если говорить начистоту, то даже в оригинале романтическая линия Лю Минъянь была притянута за уши. Девушка действительно полная копия своего глупого братца. Её интересуют только битвы и восстановление справедливости. Она единственная, кто не пал к ногам Ло Бинхэ из-за его смазливого личика. Лю Минъянь поддержала Повелителя демонов только потому, что считала его поступки правыми и честными. На деле дева Лю была ему скорее генералом, нежели женой, и в глазах Шэнь Цинцю это было чертовски привлекательно. Но что уж об этом говорить? Шиппер внутри ещё пару раз конвульсивно дёрнулся и затих. Шэнь Цинцю вздохнул, сказал несколько стандартных утешительных фраз на его могиле и, кивнув деве Лю, пошёл искать своего главного героя. Ло Бинхэ обнаружился в бамбуковой хижине и едва Шэнь Цинцю успел удостовериться, что с ним все в порядке, как их тут же сцапали поджидающие там демоницы. Точнее Ло Бинхэ схватила Ша Хуалин, и со всем возможным уважением, но без явного согласия Повелителя демонов, потащила того разгребать дела, что жаждали его царственного внимания. Шэнь Цинцю же не был столь покладист со своей демоницей, в роли которой выступал один горе-писака. Прервав его ещё толком не успевшие начаться причитания, мастер Сюя первым делом осведомился, всё ли было в порядке с появившимся здесь юношей. На это Шан Цинхуа выдал ему такой злобный взгляд, что на душе у лорда Цинцзин мигом потеплело. — Ты бы видел, как за этим выскочкой увивалась Ша Хуалин! Немыслимо! — возмущался братец Самолёт.— Я чуть себе глаза не вырвал! А она свои мальцу так строит, так и строит! Аж тошно. — Ох, гей ты мой латентный, что ж ты шарахаешься от гета, как чёрт от ладана? — сочувственно протянул Шэнь Цинцю, уже благополучно забыв о том, что парой минутами ранее предъявлял похожие претензии. Теперь же мастер Сюя даже поаплодировал. Неужели Цзинь Лину удалось завоевать сердца сразу двух прелестниц из гарема? Хотя чему тут изумляться? Если мальчишка хоть вполовину также нахален, как его дядя Вэй, то впору удивляться, как за ним ещё все остальные три сотни жён не бегало. — Ни от чего я не шарахаюсь! Просто этот высокомерный индюк не достоин моей второй главной героини! Вылез из какой-то третьесортной женской новеллы и давай моих персонажей охмурять! — Уж ты, конечно, третьесортную новеллу с одной строчки узнаешь. На даром же по десять тысяч слов в день такого добра выдавал, — довольно скалился мастер Сюя, наслаждаясь бешенством своего приятеля. — Молчи! Это из-за тебя мой главный герой пошёл по голубой дорожке, а весь его гарем покатился по наклонной! Вон как стандарты упали! Шэнь Цинцю, ещё некоторое время послушав вопли Шан Цинхуа, утомился и, наскоро поблагодарив, захлопнул перед носом бульварного писаки дверь. Непризнанный гениальный автор сначала хотел послать не слишком искреннюю благодарность братца Огурца далеко, а потом передумал и направил её к Лю Цингэ, сказав, что только из-за доброго сердца главы Байчжань Шэнь Цинцю ещё не выгнали со школы. Советом мастер Сюя не преминул воспользоваться и бодро зашагал в гости к Богу Войны. Вот только… Лю Цингэ, которого обычное не составляло труда найти, будто овладел техникой проваливаться сквозь землю! Его не было в личных покоях, его не было на Байчжань, его будто бы не было в Цанцюн. При этом каждый второй, у кого Шэнь Цинцю пытался вызнать о месте нахождения своего шиди, отвечал, что Лю Цингэ буквально только что был здесь. Шэнь Цинцю нервно повёл бровью. Создавалось впечатление, что Бог Войны попросту прячется от лорда Цинцзин. Тем не менее, отказываться от поисков мастер Сюя был не намерен. Он даже начинал понимать охотничье желание мертвого пса: чем больше от тебя убегают, тем больше хочется догнать. В итоге, изловив Лю Минъянь, Шэнь Цинцю выпытал у неё, что Лю Цингэ только что ушёл в пещеры Единства душ для медитации. Ухмыльнувшись, глава последовал в указанное место и действительно обнаружил там Бога Войны. Однако бравый воин, завидев приближающегося Шэнь Цинцю, вскочил с позы лотоса так быстро, что ошмётки духовной энергии рассыпанными монетами ударились о стены. С видом раннего сокола, загнанного змеем в тесный угол, Лю Цингэ озирался по сторонам, ища путь к отступлению. Такое поведение изрядно удивило Шэнь Цинцю и малость позабавило. Глава хоть и не понимал, отчего Лю Цингэ так люто его страшился, но решил не упускать свой шанс и немного отыграться на шиди за тот случай с приставленным к горлу клинком и припиранием к стенке. Боги, тогда Шэнь Цинцю такого себе навоображал, что едва ли не поседел. Скрыв за веером хищную улыбку, он ласковым тоном протянул: — Шиди Лю, ты чем-то обижен на своего шисюна? Почему ты избегаешь меня? Этот мастер весь день искал тебя, чтобы поблагодарить за заботу о юноше, оставленного мной в Цанцюн. А шиди Лю, видимо, тягостно мое общество, — с притворным сокрушением вздохнул Шэнь Цинцю, пряча за длинными ресницами хитрющие искорки в глазах. — Шэнь Цинцю, не подходи ко мне! Лю Цингэ буравил шисюна тяжелым взглядом, который, впрочем, не скрывал ощутимый страх. Главе Цинцзин стало по-настоящему любопытно, как же он исхитрился довести Бога Войны до такого состояния. — Почему же? — изящно взмахнув веером, глава сделал шаг вперёд. — Шэнь Цинцю, не смей приближаться! Просто держись от меня подальше! Мастер Сюя слегка отклонил голову вбок, ожидая продолжения. Лю Цингэ же будто онемел. Ему не слишком хорошо давались высокопарные разговоры, высказывания же собственных мыслей, особенно таких сумбурных, причиной коих неизменно оказывался проклятый Шэнь Цинцю, и вовсе вызывали у Бога Войны малодушный ужас. Невозможность ни дать достойный словесный отпор, ни наскоро расправиться в поединке с человеком, вызывающим этот ужас, приводили лорда Байчжань в бешенство. Так и этого несносному Шэнь Цинцю было мало! Он исхитрился прижать его, Бога Войны, к чертовой стене, будто паук слабую бабочку! Это стало последней каплей в не отличавшейся глубиной чаше терпения Лю Цингэ: — Ты! Ты ведёшь себя недостойно! Мои глаза уже не в силах выносить твоё поведение! Прерываешь мои тренировки, заявляешься на пик Байчжань, когда твоей душеньке угодно, застаёшь меня то во время медитации, то в непотребном виде в личных покоях! Шэнь Цинцю … До того как Бог Войны успел закончить свою разоблачительную речь, под его ногами очертилась печать, в ярком свете которой он исчез. Вместо Лю Цингэ на земле лежал пребывающий в бессознании юноша. Шэнь Цинцю, уже хотевший нелицеприятно высказаться в сторону Системы, заметив кровь, мелкими ручейками обвивающую ладонь юноши, решил приберечь свои ругательства на потом. Глава встревоженно подошёл к молодому человеку, страшась узнать в его лице Цзинь Лина. Однако юноша оказался не знаком Шэнь Цинцю, из-за чего тот не смог сдержать облегченного вздоха. Хотя должного внимания его внешности мастер Сюя не уделил, мигом сосредоточившись на окровавленной руке. Приподняв её ладонью вверх, Шэнь Цинцю обнаружил глубокий порез, ровной линией рассекающий мышцы. Однако настоящее беспокойство вызывала духовная энергия незнакомца, волны которой разбивались друг о друга, словно наскакивая на острые скалы. Должно быть, искажение ци. Шэнь Цинцю сосредоточил поток своей духовной энергии, намереваясь выровнять ци юноши, но тот неожиданно распахнул глаза, заставив главу поневоле вздрогнуть. На секунду лицо даже показалось мастеру Сюя знакомым, но образ ушёл из памяти ещё того, как Шэнь Цинцю успел его уловить. Резким движением заклинатель вырвал свою ладонь из руки Шэнь Цинцю, но, вот что занимательно, сделал он это не из страха, а скорее из брезгливости? Глава с удивлением отметил, что юноша смотрит на него далеко не как на благодетеля, хотя его враждебность вполне понятна. А вот странное выражение на его лице вызывало недоумение. Это была даже не настороженность, скорее раздражение вкупе с каким-то презрительным снисхождением. Мастер Сюя криво усмехнулся. Ну надо же, какой любопытный достался Шэнь Цинцю попаданец. Юный, смазливый да ещё и с характером. Хоть отдавай его братцу Самолету для литературных опытов. — Не противься, — иронично приподняв уголок губ, сказал глава, — у тебя искажение ци, я помогу. Юноша хмыкнул, тень растерянности, что ещё секунду назад покрывала его лицо, сменилась упрямым пренебрежением. Он, слегка шатаясь, поднялся и отвернулся от Шэнь Цинцю, по всей видимости, вознамерившись его игнорировать будто досадливое насекомое. «Какой ершистый, даже подразнить захотелось», — ухмыльнулся про себя глава. Ну право слово, как здесь не улыбаться, если зелёный юнец, ещё и напрочь лишенный возможности пользоваться духовной силой, строит из себя невесть что? Хотя раньше Шэнь Цинцю за собой садистских наклонностей не замечал, но почему-то над конкретно этим юношей хотелось самую малость поиздеваться. — У тебя из-за нестабильности ци не останавливается кровь. — От вашей помощи мне проку мало.— и голос под стать. Ленивый, надменный, привыкший раздавать указы. Наверняка сын какого-то знатного господина. Впрочем, если откинуть высокомерие из слов и предположить, что юноша перед ним демон, то его высказывание приобретает смысл. От чистой ци заклинателя демоническая энергия только больше разбушуется. Шэнь Цинцю попробовал дозваться Системы, чтобы вызнать хоть какие-то подробности о юном попаданце, но нахалка, очевидно, добавила его в чс и теперь спокойно игнорировала все сообщения больше не любимого пользователя. — Дай хоть рану перевяжу.— глава весьма кстати вспомнил, что находится в одеждах клана Гусу, и их налобная лента все ещё была при нём. Достав её из рукава, Шэнь Цинцю спокойно продемонстрировал, что ограничится лишь такой незначительной помощью. Однако юноша этой заботой не проникся, продолжив с нечитаемым выражением разглядывать главу. — Ты, видимо, не слишком веришь в добрые намерения случайного встречного, да? А во взаимовыгодное сотрудничество тебе поверить проще? Молодой мастер изогнул бровь, показывая, что внимательно слушает. — Мой шиди только что исчез в печати, которая тебя сюда привела. Если ты умрешь, то я не смогу его вернуть. Видишь, мне накладно тебе вредить. Должно быть, молодому заклинателю понравился такой ответ. Он, немного наклонив голову, протянул главе свою руку, позволяя перевязать. Шэнь Цинцю повеселило такое показное послушание. И в самом деле, примечательный юноша. Шэнь Цинцю аккуратно, стараясь не причинить лишних неудобств, обмотал ладонь лентой. Однако с каждым витком он чувствовал, что глаза юноши, до этого только старающиеся прожечь в нем пару ровненьких дырочек, теперь взирают с такой насмешкой, что впору почувствовать себя безродным служкой у ног молодого господина. — А вы по-прежнему не избавились от своей дурной привычки связывать людей лентой, учитель? Глоток воздуха, который успел сделать Шэнь Цинцю, встал ему поперёк горла точно рыбья кость — не сглотнуть, не выплюнуть. Только одно существо во всех новеллах может произносить слово «учитель» таким тоном… *** —…должен же быть предел твоему распутству! — в сердцах закончил Лю Цингэ. И только после пары прерывистых вздохов понял, что остаток своей речи произнёс в совсем другом месте и перед совсем другим человеком. Мужчина, чья статная, изящная красота, что впору носить лишь изнеженным ученым, определённо могла лишить сердца любого, кто осмелиться задержаться на нем взглядом дольше, нежели чем на время одного взмаха крыла бабочки, вольготно расположился в окружении искусно расшитых мягких подушек. Глаза тягучего орехового цвета пытливо въелись в Лю Цингэ, а потом перевели внимание на чашу в собственных руках, будто оценивая, могло ли такое незначительное количества вина вызывать настолько плачевные последствия. Но всего секунда и взгляд вновь был прикован к главе Байчжань и более не отрывался от него, будто бы и впрямь умелый кузнец намертво припаял его к нежданному гостю. Постепенно изумление, тонким слоем пудры покрывающее лицо мужчины, стало сходить, и на месте его проступила улыбка, наполненная вызывающей насмешкой. — Распутству? — мужчина поднялся с места, небрежно откинув длинную прядь волос. Доспехи, украшающие его ладную фигуру, лязгнули, точно уже приняли на себя удар клинка, с остротой которого был сравним брошенный на них взгляд главы Байчжань. — Ну что вы, дева Лю, я ещё не начинал распутничать, пока. Но если дева Лю настаивает на распутстве, то этот генерал не может не отметить, что мужские одежды идут деве куда больше, нежели женские. Не выпуская чашу с вином из рук, Пэй Мин обошёл стол и, встав напротив Лю Цингэ, довольно осклабился. С нижнего этажа борделя раздалось мелодичное пение. Место, и в самом деле, располагало к распутству. — Что же вы так зло смотрите на меня? Раз уж дева Лю уже поставила на мне клеймо распутника, то этому генералу необходимо оправдывать репутацию, не так ли? Лю Цингэ, испытавший за все это время целый ворох эмоций, начиная от облегчения, что удалось сбежать от Шэнь Цинцю, заканчивая глубоким потрясением, что оказался лицом к лицу именно с этим человеком, только теперь в полной мере осознал, в каком дурацком положении очутился. Решительно, ему нужно держаться от главы Цинцзин подальше. Всякий раз, когда проклятый мастер Сюя рядом, Лю Цингэ выставляет себя на посмешище. В раздражении сжав пальцы, глава отвернулся от навязчивого хозяина, намереваясь уйти и тем самым отказываясь вступать в словесную перепалку. Все же в пустой болтовне Лю Цингэ и впрямь был не силён. Однако рука, цепко схватившая его за запястье, заставила главу Байчжань обернуться и встретиться глазами с беспутником, что кривил губы в очаровательно-отвратительной улыбке. Что ж, пусть в словах Лю Цингэ и уступал, но решение неурядиц сражением, не тратя при этом время на глупые велеречивые расшаркивания, для него было делом привычным. В этот раз ничто не могло помешать Богу Войны снять голову с развратника. Лю Цингэ с силой потянул руку, пытаясь высвободиться, однако его тут же перехватили другой. «Я убью его.» — впервые за долгое время эта угроза была предназначена не Шэнь Цинцю. *** — Что делать умеешь? — уперев руки в бока, прорычал демон, жуткие рога которого едва умещались в кухне. — Сражаться, — усмехнулся Мин Фань. Старший ученик, ещё мгновение назад пытающийся спровадить Ша Хуалин с Цинцзин, абсолютно не понимал, как его занесло на кухню к Сяо Нину, причём на совершенно незнакомую ему кухню. — Этого добра здесь и так хватает, — оборвало его чудовище, демонстративно поведя огромным кухонным ножом, которым скорее впору сечь головы, нежели нарезать овощи.— Ещё? — Ещё один болтливый демон учил меня готовить, — рассмеялся Мин Фань. Сяо Нин тоже не смог сдержать хохота, чем едва ли не заставил стены содрогнуться. — Как ты здесь оказался? Мин Фань лишь пожал плечами, не сильно, впрочем, обеспокоившись своим неведением. Будучи старшим учеником у Шэнь Цинцю поневоле привыкаешь ко всякого рода странностям и маячащим повсюду демонам. Скорее всего скоро всё вернётся на свои места. — Пойдём, я познакомлю тебя с братцем Петухом, он наверняка поможет тебе с твоей Нин-шимэй, — пророкотал Сяо Нин. — Кто сказал тебе, что я…— мигом вспыхнул Мин Фань. Сяо Нин лишь выразительно изогнул бровь, что на его бычьем лице смотрелось весьма комично. Мин Фаню оставалось только смириться. Смириться с не в меру проницательным демоном, со знакомством с братцем Петухом и с пребыванием в Призрачном городе. Но, в конце концом, старший ученик смирился с чудачеством своего учителя, что ему стоит привыкнуть и ко всем этим вполне себе обыденным вещам? *** Лю Минъянь потребовалась вся воинская сдержанность, чтобы не выдать своего нетерпения. И все же от быстрых, вскользь брошенных взглядов девушка удержаться не могла. С трепетным волнением она ловила каждую эмоцию на мертвом лице, мышцы которого будто бы забыли, как выражать чувства. Девушка досадливо прикусила губу, стараясь сдержать разочарованный вздох. По его лицу, в самом деле, нельзя было ничего понять, потому, наступив на шею своему воспитанию и гордости, заклинательница все же задала вопрос, стараясь не выказывать чрезмерного волнения: — Что молодой господин Вень думает об этой книге? Вень Нин едва не упал со скамьи, на краю которой по приглашению девы Лю устроился. Он все ещё не привык слышать вместо «Призрачный генерал» собственное имя, ещё и произнесенное с таким почтением и без капли страха. — Госпожа Лю, написано прекрасно… В глазах Лю Минъянь заплясали восторженные искорки, что маленькими светлячками освещали холодное лицо Призрачного генерала. — … но все же… это немного…— Вень Нин готов был откусить себе язык, лишь бы не произнести ни единого звука, способного расстроить деву Лю. Сегодня утром, внезапно оказавшись в ордене Гусу, мертвец испытал довольно смешанные чувства. Большая его часть была счастлива вновь увидеть молодого господина Вэя и А-Юаня. Но какой-то непоседливый уголок души затосковал по деве Лю, что своей решительностью и бесстрашием так напомнила ему сестру. После того, как молодой господин Вэй ушёл проводить Цзинь Линя к главе Цзян, Вень Нин и вовсе впал в уныние. Пойти с ними он не мог, хорошо зная, как к нему относится глава Цзян, оставалось лишь дожидаться возвращения старейшины Илин. Вот только ходить подобно злому духу среди живых, пугая младших учеников, не хотелось. Призрачный генерал предпочёл уйти из Гусу, но внезапные крики учителя Ланя заставили Вень Нина мчаться со всех ног в библиотеку. Там обнаружились пребывающий в гневе господин Цижэнь, пытающийся успокоить его А-Юань, маленький шиди, который, воспользовавшись неразберихой, быстро выскользнул из своей пыточной, и дева Лю, один взгляд на которую заставил Призрачного генерала вновь запутаться в своих чувствах и собственных ногах. В итоге мертвец, чьи мышцы будто бы вновь сковала посмертная контрактура, чуть было не рухнул прямо на учителя Ланя. Однако ожидаемое падение предотвратили без излишней деликатности схватившие его руки девы Лю. А-Юань попытался разумными и мягкими речами усмирить гнев учителя Ланя, сказав, что в сложившейся ситуации наверняка с легкостью разберётся молодой господин Вэй. Однако такое предложение вновь привело господина Цижэня в ярость. Понося на чем свет стоит всяких бесстыдников по фамилии Вэй, почтенный заклинатель подхватил под руку испуганного кролика, притаившегося за оброненной книгой, и степенно покинул библиотеку. Лань Сычжуй низко поклонился деве Лю, попросив её дождаться появления учителя Вэя, за которым старший ученик тут же отправился, оставив гостью на попечение Вень Нина. Призрачный генерал хорошо понимал, сколько хлопот принёс визит девы Лю в Гусу, но все же он не мог не испытывать эгоистичную радость. — Немного слишком? — дивной красоты глаза потухли, будто свечи, пламя которых затушил порыв своевольного ветра. Дева Лю свела острые брови и Вень Нин, мельком видевший её брата, не мог не отметить поразительное сходство этих двоих. — Нет, нет! — Призрачный генерал поспешно замахал руками, отчего вновь чуть было не покинул скамью, но твёрдая рука девы Лю крепко схватила его за ворот, водружая обратно. — Я не то хотел сказать… В вашей книге все более чем уместно, но сомневаюсь, что все было именно так, как вы описали. Молодой господин Вэй очень мягкий и добрый человек… он не мог… Искорки вновь засияли, заставляя и без того неповоротливый язык замереть на месте. — Это лишь авторское видение ситуации, а не достоверное изложение событий. Такие черты взаимоотношений между персонажами вызывают больший интерес у читателей. О правдивости беспокоиться не стоит. Я рада, что молодому господину Вень понравилась сама книга, — с улыбкой, что мягкой, едва различимой линией проскальзывала сквозь вуаль, сказала Лю Минъянь. — Госпожа Лю, вам незачем обращаться ко мне так формально, — донельзя смущенный Призрачный генерал попросту не знал, куда себя деть. Его слишком часто подвергали порицанию и он едва успел привыкнуть к тому, что каждый встречный не пытается избавить мир от нечисти вроде него. Так как же мертвец мог легко относиться к столь уважительному обращению? Лю Минъянь серьезно кивнула и надолго задумалась. На лицо девы вновь легли серые тучи. Призрачный генерал уж было хотел взять свою просьбу обратно, чтобы лишний раз не тревожить девушку, как вдруг следующие слова заклинательницы заставили речь Вень Нина спешно покинуть его, делая ещё более похожим на безмолвный труп, коим ему и полагалось быть. — Тогда мне вас звать Вень-гэ? Вень Нин-таки упал со злополучной скамьи… *** Лань Сычжуй пристально уставился на разыгравшийся перед его глазами увлекательный спектакль, внезапно про себя решив, что ему необходимо отправиться в медитацию. На месяц, а лучше на два. Да, такого срока должно хватить. — Ты! Совсем стыд потерял? Сбегаешь из дома, валандаешься черт знает где, точно беспризорный пёс, так ещё и обжимаешься с демоницей прямо на моих глазах! Год. Да, пожалуй, на восстановление потребуется год… Лань Сычжуй устало разгладил проступившие складки между бровей, ранним появлением которых он был обязан исключительно заботам учителя Вэя. Сначала Ханьгуан-цзюнь исчез из библиотеки прямо во время разговора с наставником Ланем, теперь же, отправившись за учителем Вэем, который ушёл с Цзинь Лином из Гусу несколькими часами ранее, он обнаружил самого Цзинь Лина в городе рядом с орденом в обществе главы Цзян. Глава Цзян, ещё днём покинувший Облачные глубины, решил задержаться в городе, где его и застал учитель Вэй. Вот только стоило им встретиться, как старейшина Илин «решил» внезапно исчезнуть, оставив вместо себя прелестную демоницу в столь откровенном одеянии, что Лань Сычжуй поначалу даже не позволял себе поднять на неё взгляд. Зато сама она позволила себе по-хозяйски расположить руки на талии Цзинь Лина, удобно пристроив свой подбородок на плече у юноши. Такими действиями девушка, разумеется, не вызвала у главы Цзян тёплых чувств. И вот уже на протяжении десяти минут старший ученик Ханьгуан-цзюна был вынужден наблюдать за словесной поркой своего друга, и что-то начинало подсказывать Лань Юаню, что скоро в ход пойдут не только слова — уж слишком красноречиво глава Цзян сжимал в руках кнут. — Цзинь Лин, ты пробыл с Вэй Ином всего несколько дней, а уже решил следовать по пути бесстыдства и греха! — Но, дядя, мне только сегодня удалось встретиться с дядей Вэем… — А! То есть ты сразу отправился к этой демонице, негодный мальчишка! Лицо Цзинь Лина, бледное от страха, покрылось красными пятнами от стыда за незаслуженные обвинения. При виде этого демоница злобно прищурила красивые глаза и, ещё крепче стиснув руки на юноше, прорычала: — Старик, не смей кричать на моего А-Лина! — Твоего?! — рука, удерживающая кнут, задрожала, отчего его сиреневое сияние стало исходить вспышками ци. — Старик?! — искренне возмутился Цзинь Лин, повернув голову к демонице и едва не соприкасаясь с ней губами.— Ша Хуалин, не разговаривай так с дядей! Это разрушило последнюю хлипкую стену терпения главы Цзян. С перекошенным от гнева лицом он со всей силы прошёлся кнутом по месту, где ещё секунду назад стояли Цзинь Лин и девушка, но та легко отскочила, утянув за собой юношу. — Шисюн, шисюн! Пусти меня, пожалуйста, я больше так не буду! Честно! Лань Сычжуй соизволил наконец оторваться от представления и обратить внимание на своего непоседливого шиди, чьё ухо рисковало навеки остаться в железных руках старшего ученика Ханьгуан-цзюна. Неугомонный мальчишка, едва получив возможность слинять из своей пыточной, тут же решил проследить за шисюном в надежде найти старейшину Илин. Не тут-то было. Лань Сычжуй обнаружил его и отодрал за уши, точно нашкодившего крольчонка. Ян Лин, словив тяжёлый, точно сборник правил Гусу, взгляд шисюна, мигом смолк, позволяя себе лишь слабые поскуливания и щенячьи глазки. Однако должного эффекта обычно действенный план игры в раскаяние не возымел. — Разумеется, не будешь, — сухо кивнул Лань Юань, — теперь я лично стану следить за тем, чтобы ты не покинул пределов библиотеки. Ты заново начнёшь переписывать все три тысячи правил и на этот раз под моим надзором. Лань Сычжуй ещё раз для профилактики дёрнул шиди за ухо и выпустил, но мальчишка этого даже не заметил. Уж больно красочно представилась Ян Лину перспектива быть запертым с шисюном в библиотеке до конца своих дней. Лань Юань в свою очередь обреченно вздохнул. Два года. Он уйдёт в медитацию самое малое на два года.