Экстра

Собиратель цветов под кровавым дождем блуждает по Призрачному городу, оглядывается, выискивает. Второй день не может найти покой, всё скитается в поисках, но не знает, что ищет. Возвращается к Его Высочеству, принося с собой свои волнения. Се Лянь с одного взгляда замечает неладное, но некоторое время молчит, не беспокоит, а после не выдерживает и задаёт вопрос: — Тебя что-то тревожит? Градоначальника эти слова застают врасплох, потому он в ответ лишь качает головой. Не признаваться же, что он, Собиратель цветов, точно суеверный низший бес, приглядывается к теням в ночи, чувствуя за ними недруга. Однако принц продолжает смотреть, ожидая ответа. И градоначальник сдаётся, понимая, что его молчание только сеет большее волнение в душе Его Высочества. Откинув собственную гордость, Хуа Чэн с небрежной улыбкой сознается: — Пустяки, не стоящие внимания гэгэ. Должно быть, я стал слишком мнительным. Се Лянь хмурится. Собирателя цветов редко беспокоят такие несущественные вещи, как предчувствие неладного, и потому это было дополнительным поводом озадачиться его словами. Градоначальник не стал бы обращать внимание на пустяки. Возможно, в Призрачном городе притаилась опасность и если это так, то лучше избавиться от проблемы на корню. — Даже говорить неловко. Мне всё видятся глаза. Змеиные глаза.— тонкие пальцы в привычном жесте стали барабанить по столу, что выдавало крайнюю степень раздражения. Теперь хотя бы становилось понятным, что кем бы это существо со змеиными глазами ни было, оно не пугает, а скорее играет на нервах градоначальника.— Мерзкие, жалкие, коварные глаза, которые будто дожидаются подходящего момента, чтобы впиться в шею. Се Лянь задумчиво наблюдал за пальцами, про себя отмечая, что каждый удар подушечки о деревянную поверхность оставляет на ней выжженный след. Его Высочество, что-то быстро сообразив, схватил градоначальника за руку, прекращая тем самым экзекуцию ни в чем не повинного стола. — Сань Лан, ты скучаешь по главе Шэнь? Казалось, если бы руку Хуа Чэня сейчас не удерживал принц, то он схватился бы за саблю в намерении ударом клинка рассеять даже отзвуки этого имени из воздуха. — Гэгэ, с чего ты взял… — Ты раньше также описывал главу Шэнь,— с лучезарной улыбкой перебил его принц, радуясь легкому разрешению сложной дилеммы. — К этому человеку подходит любое описание со словом «жалкий»,— проворчал Хуа Чэн, отказываясь признавать, что причиной его тревог был этот… этот.. «учитель». Однако вот перед градоначальником Хуа те самые глаза. В них плескаются искры превосходства, обычно скрываемые за фальшивой отрешённостью. Змей бы не позволил себе такой взгляд, если бы признал в раненом юноше Собирателя цветов. Наставник как и всегда лицемерен — скривился в своей гримасной улыбочке и выставляет себя благодетелем. Хотя надолго его притворства не хватает, и вот никчемный «учитель» признаётся в своих истинных мотивах, чем слегка усмиряет гнев градоначальника. Он сказал, что ищет шиди, не слишком ли благородный мотив для столь гнилого существа? Впрочем, сейчас градоначальнику не сподручно строить домыслы относительно целей этого человека. Искажение ци даёт о себе знать. А потому Хуа Чэн хотел дать змею возможность уйти подобру-поздорову, но мерзавец продолжал глядеть на Собирателя цветов точно на неоперившегося птенца, нуждающегося в помощи. Будто нарочно покусывает без яда, пытаясь вывести из себя. Как опрометчиво. — А вы по-прежнему не избавились от своей дурной привычки связывать людей лентой, учитель? Что ж, вмиг изменившееся лицо змея стало приемлемой компенсацией для градоначальника — выражение покровительственной заботы было смыто с глубокоуважаемого «учителя», точно румяна с бордельной девки. *** [+1000 очков Гриффиндору, то есть мне!]— счастливо объявила Система. Шэнь Цинцю даже не удосужился поинтересоваться, какая такая волшебная моль проела распределительную шляпу, раз чисто слизеринская программа оказалась на Гриффиндоре. Вместо этого глава Цинцзин продолжил с видом барана, таращегося на старые ворота, о которые уже не раз ломал себе рога, пялиться на градоначальника в упрямой надежде, что злоязычный лис ему только мерещится. Возможно, это у мастера Сюя на самом деле искажение ци и это он сходит с ума. Однако причина его предполагаемого безумия всё также продолжала кривить губы в колючей насмешке, острые шипы которой ранили не хуже отравленных игл. — Быть может, вы отпустите меня? Или же настолько истосковались недолгой разлукой? — со своей раздражающей полуулыбкой осведомился градоначальник. Да, разлука действительно была недолгой. Глава предпочёл бы её продлить на несколько вечностей. И только мысль о том, что градоначальнику столь скорая встреча неприятна в той же мере, что и самому Шэнь Цинцю, позволила последнему взять себя в руки. — Как бы этому мастеру не была тягостна разлука, он все же не предпринимал попыток её нарушить, — ехидно прошипел глава Цинцзин. Лис, которого только что совсем не тактично обвинили в «нарушении разлуки», выразительно скосил взгляд на всё ещё держащую его руку Шэнь Цинцю. Мол, хоть я первым и пришёл к тебе, но сейчас именно ты не выпускаешь меня из «объятий». Шэнь Цинцю отнял руку так быстро, словно её обожгло адской печью. — Что вы здесь делаете? — Разве это нужно спрашивать не у мудрого учителя, чьи знания достигли высоты горы Тянь-Шань? «И то верно»,— про себя подумал Шэнь Цинцю, вслух же спросил:— Что с вами случилось? «Его вид, конечно, радует глаз, но вряд ли он так для меня расстарался.»— тихо иронизировал над собой Шэнь Цинцю, досадуя на то, что был настолько очарован миловидной внешностью, что не заметил за ней лисий хвост. Если так подумать, то нынешний облик градоначальника не столь отличался от Собирателя цветов, которого глава Цинцзин знал. Те же одежды, в сравнении с цветом которых блёкнут красные листья клена. Та же белая кожа, бледность которой сейчас не кажется болезненной. Серебряных побрякушек меньше, да летами помоложе. И как же мастер Сюя мог его не узнать? [— Не огорчайтесь. Неосознанно Вы его узнали, ведь только к градоначальнику Вы испытывали нездоровое чувство задеть побольнее, да поизмываться посильнее. А если бы он ещё и связан был, так Вы бы его в мгновение ока признали.] Мастеру Сюя даже огрызаться не хотелось. Было в искореженных аргументах Системы зерно правды. Поиздеваться над заносчивым юнцом действительно хотелось. «Верно говориться, что для врагов и для возлюбленных всякая дорога узка. Из всех возможных персонажей боги послали мне в наказание именно его.» Этой мысли удалось надолго озадачить Шэнь Цинцю. В самом деле, почему градоначальник здесь? «Откровение» давалось в «Магистре», по сути это должно значить, что оно касалось персонажей из мира Вэй Ина. Шэнь Цинцю, что уж греха таить, лелеял глупую надежду, что задание либо можно выполнить в новелле братца Самолета, либо Система-таки обвела его вокруг пальца и не было никакого «Откровения». В конце концов, в «Небожителях» давалось всего три задания. Но похоже программа поступила гораздо более стервознее. Она попросту перенесла сюжет из «Магистра» в мир «Пути гордого», но при этом оставила изначально задействованных в него героев. То есть сейчас по Цанцюн ходят персонажи из «Магистра» и не дай боже, если это старейшина Илин собственной персоной. «— Система, я понял, что ты решила на мне отыграться за раскрытие сюжета Вэй Ину и заодно оживить повествование переносом сюжета в другой мир. Но причём здесь градоначальник?!»— Шэнь Цинцю не успел получить ответ, прервавшись на разговор с Собирателем цветов. — Попал в печать и в попытках выбраться из неё получил искажение ци, потому выгляжу так,— без лишних ужимок пояснил лис, весьма довольный убитым выражением на лице змея. Хотя потеха длилась недолго. Маска вновь была надета и сидела практически идеально. Единственное, что не смог скрыть Шэнь Цинцю за вежливым участием, так это колкого взгляда. — В таком случае пойдемте, вам окажут более значительную помощь, нежели та, которую предложил этот мастер.— Словам градоначальника удалось ненадолго выбить главу Цинцзин из колеи, от чего он позабыл о своём предыдущем вопросе, мигом задав Системе следующий: «— То есть «в попытках выбраться»? Разве из печати кто-нибудь может выбраться?» [— Кто-нибудь — не может, а Собиратель цветов под кровавым дождем может.] «—...» — Мне и вас было вполне достаточно,— отрезал демон, явно не собираясь сотрудничать. Мысль о том, что придётся идти на поводу у змея ещё и на его территории, явно претила Хуа Чэню. Шэнь Цинцю скептически посмотрел на такое проявление протеста: — Градоначальник показал себя учтивым хозяином, когда этот мастер без дозволения вторгся в его дом. Позвольте теперь этому мастеру отплатить тем же. «Будь моя воля, так дьявол с заданием, Системой и с тобой, но Лю Цингэ я оставить не могу. Госпожа Мосян, ну почему ты не забрала в свою новеллу братца Самолёта? Он бы и в Призрачном городе прекрасно прижился. В качестве удобрения, например...» — Боюсь представить, насколько любезный приём мне окажет учитель. Казалось, невозможно выразить ещё больший скепсис, не пошевеля при этом ни единой мышцей, но мастеру Сюя это удалось на славу. Не утруждая себя дальнейшим миндальничеством с демоном, Шэнь Цинцю отвернулся и неторопливо покинул не слишком приятное общество градоначальника, сопровождая каждый шаг плавным взмахом веера. Лишь у самого выхода из пещеры мастер Сюя замер и, слегка повернув голову в сторону, отчего лучик света, робко пробирающийся между мрачных каменистых стен, задел лицо заклинателя, освещая насмешливо приподнятый уголок рта. — У достопочтенного градоначальника всё равно нет выбора. Сказав это, Шэнь Цинцю вышел и, отойдя на достаточное расстояния, стал дожидаться. Пусть лис ещё немного в гневе побегает за собственным хвостом, а всё одно пойдёт следом. В конце концов, без мастера Сюя да ещё без своих духовных сил ему отсюда не выбраться. Кстати, об этом. « — Система, он в самом деле настолько силён, что мог разрушить твою печать?» [— Да.— для Системы это тоже стало полнейшей неожиданностью. Ещё ни одному персонажу не удавалось тягаться с ней. Она редактирует историю и, соответственно, у неё весь карт-бланш. Но не тут-то было. Если бы не искажение ци, то осталась бы Система без веселенького сюжета. Потому, не полагаясь больше на везение, программа предпочла пока есть возможность запечатать духовные силы Собирателя цветов на время пребывания в «Пути гордого...». — И Вам бы лучше с ним вести себя поскромнее. Откровенно говоря, я даже удивлена, как за Ваш длинный язык он Вас ещё не убил. Градоначальник поистине наделён терпением монаха.] «— Вот только характер у этого монаха на редкость паскудный»,— резонно заметил Шэнь Цинцю, не без удовольствия наблюдая за тем, с какой неохотой демон вышел из пещеры и направился к нему. Система осуждающе промолчала в ответ, не стремясь, впрочем, оспаривать этот факт. Видимо, Хуа Чэн у неё тоже симпатии не вызывал. Или же даже пугал. — Что случилось с вашей рукой? — Шэнь Цинцю повёл градоначальника в бамбуковую хижину, не утруждая себя ролью внимательного сопровождающего, стремящегося ознакомить гостя с местом его временного пребывания. Потому живописные пейзажи, попадающиеся им на пути, оставались проигнорированы обоими. Хотя глава Цинцзин против воли отметил, что обычное ясное небо над Цанцюн заволокло серыми тучами, отчего оно стало походить на разбухший труп утопленника. Хорошенькое начало. Собиратель цветов до ответа не снизошёл, потому оставшуюся часть дороги они провели в молчании. Точнее градоначальник провёл, а Шэнь Цинцю продолжил допытываться у Системы, что да как. Программа же, будто познав цзен господина Ланя, стоически пропускала мимо ушей просьбы, мольбы и требования надоедливого пользователя. Хотя пару раз попыталась всучить ему рояль в кустах, на что умудрённым опытом мастер Сюя дал категорический отказ. «— Хоть скажи, что случилось с его рукой?»— проворчал Шэнь Цинцю, раздражённый тем, что сторговаться с сутяжной программой не удалось. [— Пытаясь справиться с помешательством, вызванном искажением ци, градоначальник схватился за лезвие своей сабли и не отпускал, пока мысли не прояснились. Оттого и рана такая глубокая.]— Система, взявшая реванш за подлость с раскрытием сюжета, стала проявлять большее дружелюбие. Шэнь Цинцю не сдержал вскользь брошенного взгляда. Юноша рядом хоть и не казался ни изнеженным, ни хрупким, но всё же не производил впечатление того, кто добровольно может нанести вред себе или кому-то. Мастеру Сюя потребовалось напомнить себе, что хоть это существо и носит иную личину, но по-прежнему остаётся непревзойденным Князем демонов. Однако даже эта ремарка не помогла. Чертов лисёныш (по-другому и назвать его в этом виде язык не поворачивался) выглядел сейчас слабым, болезненным, чрезмерно бледным, не как мертвец, скорее как тот, в ком ещё теплится жизнь, что должна угаснуть с минуты на минуту. Кажется, скрежет зубов Шэнь Цинцю услышал бы даже глухой. Но что уж тут поделать? Всё же братец Самолёт дал Ло Бинхэ действительно верный совет — мастер Сюя, при всём своём цинизме и желчности, не мог не заботиться о слабых. А потому, с трудом справившись с охватившей его злостью на себя, горе-писаку и дешёвую экстру, Шэнь Цинцю резче, чем было необходимо, развернулся и направился в противоположную сторону, виртуозно игнорируя прожигающий его взгляд Собирателя цветов. — И куда на этот раз? Ну надо же, таки подал голос. А ещё пару секунд назад притворялся изваянием. — К моему шиди,— проскрежетал Шэнь Цинцю.— Вам нужна помощь. — Нет нужды,— в тон ему ответил Хуа Чэн, чьё презрительное пренебрежение мгновенно сменилось неприкрытой злобой. Шэнь Цинцю, совсем не впечатленный протестом, даже отмахиваться от него не стал, вместо этого предпочтя продолжить путь. Однако и градоначальник не слишком проникся «заботой». Он остановился и, скрестя руки на груди, выжидательно уставился на мастера Сюя, будто собираясь оценить степень его убедительности. Мол, посмотрим, какими ещё грязными методами ты попытаешься заставить меня слушаться. Шэнь Цинцю, краем глаза заметивший, что его спутник не торопиться следовать дальше, тоже остановился. Неспешно развернувшись, мастер Сюя с показной благожелательностью улыбнулся и несуетливо приблизился к градоначальнику с таким видом, будто бы его ничуть не рассердила вынужденная задержка. — Кажется, достопочтенный запамятовал, что выбор у него довольно ограничен,— проворковал Шэнь Цинцю. На его лице не осталось ни намёка на равнодушие, лишь насмешливое участие. — Дважды один аргумент на меня не подействует, — с некой ленцой протянул Хуа Чэн, однако вопреки его тону, взгляд градоначальника оставался тяжёлым, а тонкие пальцы, едва касающиеся рукояти сабли, казалось, могли переломить трахею мастера Сюя, если сказанные им слова не придутся лису по вкусу. — Градоначальник, вы сейчас не в том положении, чтобы придираться к моим аргументам.— к чести Шэнь Цинцю стоит отметить, что голос его не дрогнул. Все же мастер Сюя владел собой безупречно.— Если думаете, что сможете найти отсюда выход без моей помощи, то вы слишком самонадеянны. — Неужели?— усмехнулся тот. — Хотите проверить мои слова? Что ж, дерзайте. Посмотрим, через сколько ещё веков вы обретете былую силу. — Что ты хочешь этим сказать? — Пока вы в моем мире, ваши духовные силы к вам не вернутся. Уж не обессудьте. Так что? Все ещё отказываетесь принимать мои аргументы дважды? Или же умерите свою гордыню и постараетесь побыстрее вернуться к Его Высочеству? Шэнь Цинцю потребовалось выдержать безумно давящую минуту, только по истечению которой глава смог найти в себе силы вдохнуть полной грудью. Упоминание принца самое худшее и одновременно самое разумное из всего, что глава Цинцзин мог сказать или сделать. Одно имя Его Высочества было для Хуа Чэня и действенным заклинанием, и мощным проклятием. Градоначальник быстро взял себя в руки. Хитрая полуулыбка заняла своё привычное место на губах лиса и тот, как ни в чем не бывало, слегка склонив голову, вытянул руку в приглашающем жесте, пропуская тем самым Шэнь Цинцю вперед и давая согласия на то, что последует за ним. Змей скрыл довольную ухмылку за белоснежным экраном веера. К Му Цинфану глава Цинцзин наведывался нечасто. Шиди обычно сам настаивал на лечение, от которого мастер Сюя пытался отвертеться. Но даже не слишком искушённый в посещении пика Цаньцао Шэнь Цинцю заметил, что ученики как-то чересчур пристально на него смотрят. Не понимая, чем обязан такому вниманию, мастер Сюя направился прямиком в личные покои. Вот только вместо шиди Му он обнаружил там весьма прелюбопытную картину. Ло Бинхэ в задумчивости стоял над телом (предположительно ещё живым телом), которое всё норовило сохранить вертикальное положение, но пока что это давалось ему из ряда вон скверно. И если бы не своевременное вмешательство Повелителя демонов, бдительно поддерживающего тушку и при малейшем отклонении возвращающем её на прежнее место, то бедолага давно бы уж из позы лотоса перекочевал в позу трупа. Шэнь Цинцю, признавший в тушке господина Ланя, с силой сложил раскрытый веер. Звуки ударяющихся друг о друга металлических пластин привлекли внимание Ло Бинхэ и, кажется, пошатнули душевное спокойствие Ханьгуан-цзюна. Настолько сильно пошатнули, что прославленный даос снова попытался соприкоснуться своим благородным ликом со столом, за которым сидел, но был остановлен предусмотрительными руками мастера Ло, вновь придавшем ему нужное положение. — Учитель,— рассеянно поприветствовал его Ло Бинхэ, явно не зная, что ещё добавить. Однако его замешательство мигом сменилось пристальным взглядом, направленным на «человека» за спиной Шэнь Цинцю. — Градоначальник… вот уж не ожидал. — Какая прозорливость. А многоуважаемый учитель меня сразу не признал,— скалился Собиратель цветов, наслаждаясь бешенством щенка. Надо же, лишь одно упоминание «учителя», сказанного устами градоначальника, и мальчишка уже готов сломя голову броситься в бой. — Что с господином Ланем?— игнорируя накалившуюся атмосферу, холодно осведомился Шэнь Цинцю. Ло Бинхэ, снова обратив внимание на мастера Сюя, лишь деликатно кашлянул в ответ. — Всё в порядке. Благодарю,— лаконично отозвался Ханьгуан-цзюнь. И Шэнь Цинцю бы без лишних вопросов поверил ему, если бы сразу после этого заверения Второй Нефрит не попытался снова познать всё гостеприимство пола. Разнообразия ради в этот раз Лань Чжань решил завалиться на бок, но Ло Бинхэ вновь удержал его за край ханьфу. Мастер Сюя ещё пару секунд понаблюдал за маятникообразными движениями Ханьгуан-цзюна, а потом перевёл вопросительный взгляд на Ло Бинхэ. Ученик беспомощно развёл руками. Он лишь хотел узнать у Лю Минъянь, куда направился Шэнь Цинцю, но через мгновение девушка исчезла и на её месте оказался господин Лань, уже находившийся в таком состоянии. Вот Ло Бинхэ и привёл его к шишу Му. Главу Цаньцао не удалось застать на пике, и старший ученик Му Цинфаня предложил подождать возвращения своего учителя в его личных покоях. Закончив свой короткий рассказ, Ло Бинхэ принялся глазеть на градоначальника, очевидно, ожидая пояснения, почему Хуа Чэн явился сюда вместе с учителем. Вот только Собиратель цветов сделал вид, что не замечает пытливого взгляда мастера Ло, и продолжил с небрежностью осматриваться. Шэнь Цинцю же лишь устало потёр виски. «—Система, у него тоже искажение ци от перемещения?»— предчувствуя новые проблемы, спросил мастер Сюя. Уже два попаданца на его злосчастную голову и минус двое из семейства Лю. Препаршивенькая статистика вырисовывается. [— Нет… у него алкогольный абстинентный синдром,]— промямлала программа. «— А?» [— Похмелье, говорю, у него… Пользователь?.. Пользователь! Вернитесь в сюжет!]— покуда Система пыталась возвратить вновь ушедшего в прострацию Шэнь Цинцю на грешную землю и в не менее грешную историю, пациентов у Му Цинфаня стремительно прибавилось. — Шэнь Цинцю! — праведному гневу, коим были с лихвой приправлен голос Шан Цинхуа, удалось привести в чувства выпавшего из реальности братца Огурца.— Твои подопечные? Шэнь Цинцю обреченно оглянул поле своей деятельности, то бишь троих главных героев, двое из которых намеривались друг друга убить, а третий был слишком занят попытками не упасть в глазах окружающих фигурально и на злополучный стол буквально. — Мои,— нехотя признал мастер Сюя. Шан Цинхуа в бешенстве вытаращился на главу Цинцзин, едва не топая ногами от досады, что ему приходится тратить драгоценные слова, за которые он раньше получал солидный гонорар, на такого проблемного человека. — Я не о них говорю,— вконец потеряв чувство самосохранения от ярости, писатель с презрением отмахнулся от самых сильных существ в известных новеллах.— Я об этих,— дрожащим большим пальцем братец Самолёт указал себе за спину, а потом, сообразив, что загораживает собой проход, отошёл в сторону, давая «этим» зайти. Система, не успевшая обрадоваться тому, что пользователь пришёл в себя, была вновь вынуждена его реанимировать. Но, увы, даже её искусственное, двоично кодированное дыхание не помогло. Сознание мастера Сюя не смогло пережить громогласное: — Шэнь-сюн! А-Ло! Вэй Ин, чьё вторжение иначе как эффектным назвать было нельзя, кажется, одним своим присутствиям заполнил каждый уголок пространства. Но даже его невероятная харизматичность не могла затмить спокойную, сильную и какую-то надежную ауру ещё одного вошедшего. Хотя как сказать вошедшего… скорее внесённого. — Вэй-гэ! Выше Высочество,— с искренней радостью поприветствовал их Ло Бинхэ. — Мастер Ло,— улыбнулся ему принц, но тут же удивленно вскинул брови.— Сань Лан? Градоначальник не издал ни звука, продолжая на пару с Шэнь Цинцю изображать из себя элементы фэн-шуя. — Шэнь-сюн! Ты что это меня не встречаешь? Разве к друзьям не полагается выходить с распростертыми объятиями? — Твои объятия уже заняты,— не скрывая гнева, прошипел Шэнь Цинцю, буравя бесстыдника тяжёлым взглядом. Нужно, однако, упомянуть, что объятия старейшины Илин были заняты Его Высочеством, которого Вэй Ин бережно держал, подставив правую руку под колени Се Ляня, а левой придерживая спину. Градоначальника эта фривольность едва ли не отправила в ещё одно искажение ци. Благо, что духовное силы были запечатаны. — Гэгэ, что случилось?.. Если бы Шэнь Цинцю был повнимательнее, то уловил в голосе градоначальника отчаянные нотки, но поскольку мастер Сюя был слишком занят мысленным повторением фразы «поставь принца, где взял, беспутник!», он упустил возможность поиронизировать на тему разбитого сердца демона. Впрочем, его собственное сердце сейчас находилось в неменьшем смятении. Видеть благородного, заботливого и мягкого Се Ляня на руках у этого развратника, в прошлом флиртующего со всем, что движется, было почти физически больно. — Я сломал ногу,— просто, как нечто абсолютно не значительное, ответил Его Высочество. Кажется, и градоначальник, и Шэнь Цинцю едва ли не взвыли на такое заявление. Хуа Чэн, мигом подошедший осмотреть принца, тут же попытался забрать его из рук нагловатого незнакомца, но Се Лянь, заметив перевязанную руку Собирателя цветов, решительно отказался. — Ваше Высочество, нельзя же говорить о таком настолько небрежно,— простонал мастер Сюя. — Гэгэ, ты обещал быть внимательнее к своему здоровью,— все с тем же отчаянием произнёс Хуа Чэн, ещё более взвинченный из-за того, что принц отказался от его помощи. — Пустяки, мне совсем не больно,— пожал плечами Его Высочество, чем заслужил ещё один укоризненный взгляд на этот раз уже от Вэй Ина. Старейшина Илин, который ещё днём благополучно прятал за своей спиной Цзинь Линя, скрывая того от главы Цзян, чьё намерение оторвать племяннику ноги было более чем искренним, вдруг обнаружил, что находится один-одинёшенек в бамбуковой роще. Впрочем, долго мучаться без компании ему не довелось. Через пару минут откуда ни возьмись появился юноша, который сразу подскользнулся в рыхлой земле, исхитрился при этом ещё оступиться, запутавшись в обрубленных стеблях, и неудачно упасть, сломав при этом ногу. На вопросы Вэй Ина, как этот странный незнакомец себя чувствует, тот не задумавшись ответил, что все замечательно и тут же попытался встать. И встал же. И даже пошёл, слегка волоча при этом сломанную ногу, которая при любой попытке на неё опереться издавала характерный хруст обломков костей. Вэй Ину доводилось видеть, как воины в ходе битвы не обращают внимание на травмы и продолжают бороться, вспоминая о своих увечьях только после сражения. Но чтобы вот так сломать ногу и с совершенно обыденным видом пойти, куда глаза глядят, такое даже для старейшины Илин было в новинку. Потому он не стал мудрствовать лукаво и подхватил лао Се на руки, не представляя при этом, куда ему идти. Благо, появился суетливый господин Шан, предложивший указать путь к местному лекарю. — А господин Вэй любезно согласился мне помочь, — закончил свой рассказ Се Лянь, при этом не упомянув, что это скорее сам принц любезно согласился дать себе помочь, ибо господин Вэй был очень настойчив. И хотя Его Высочество был уверен, что в лекаре нет нужды, все же уступил напору. — Ваше Высочество, быть может, вам будет удобнее присесть?— с улыбкой спросил Ло Бинхэ, искренне заботясь о благополучии принца. Его предложение горячо одобрили и градоначальник, и Шэнь Цинцю, в кой-то веке придя к согласию. Вэй Ину ничего не оставалось, кроме как внять настойчивым просьбам большинства. Какого же было удивление старейшины Илин, когда за массивной фигурой А-Ло обнаружился сидящий Ханьгуан-цзюнь, все силы которого были направлены на то, чтобы не выдать радости от появления Вэй Ина. — Лань Чжань?— недоуменно спросил Вэй Ин, будто не веря, что человек перед ним Второй нефрит. В ответ он получил полный достоинства кивок. Однако сие действие вновь сместило центр тяжести благородного воспитанника Гусу и тот снова чуть не повалился на стол, но его репутацию в который раз спас Ло Бинхэ, водружая тушку обратно. Вэй Ин, мигом забыв усадить принца на предложенное место, продолжил прямо с ним на руках допытываться у Лань Чжаня, как тот здесь оказался. Дело было в том, что действие легендарного вина не ограничилось лишь однодневным опьянением. Ханьгуан-цзюнь, чей разум на следующее утро прояснился, вдруг обнаружил, что тело совсем его не слушается. Потому Вэй Ин, не вняв молчаливому протесту Второго Нефрита, оставил несчастного в Гусу и ушёл с Цзинь Лином вдвоём. Вот, собственно, почему Лань Чжань был неимоверно счастлив, что так скоро встретился со своим проклятым старейшиной. И неважно, в каком мире происходила эта встреча и при каких обстоятельствах. Шэнь Цинцю, подперев подбородок кончиком веера, будто страшась, что его челюсть не выдержит такого напора нелепости и весьма неэстетично грохнется о землю, тихонько препирался с братцем Самолетом, стремясь разделить с ним ответственность. — Я не стану разгребать за тобой твою сюжетную ересь, — прошипел Шан Цинхуа, который уже в третий раз пытался покинуть чертов Цанцюн и уже в третий раз был остановлен Системой с её извечными заданиями. — Я за тобой твои сюжетные дыры латал? Латал. Качественно так заштопывал. И где твоя благодарность?— взывал к совести писателя мастер Сюя. — Благодарность? Ты превратил мой гаремник сначала в голубятню, а потом в сборище инвалидов да пьяниц! Шэнь Цинцю окинул взглядом собравшихся и не мог не согласиться. Воспользовавшись его замешательством, великий автор покинул неприятное ему общество, напоследок громко задвинув дверь. Шэнь Цинцю проводил его злобным взглядом, в который раз пообещав отомстить этому горе-писаке. Однако гнев главы быстро пошёл на убыль, стоило только тонкой белой полоске обвить его предплечье. — Госпожа Жое, как же я счастлив вас видеть!— не сдержал радостный возглас Шэнь Цинцю, даря приятельнице свою самую светлую улыбку, отчего лента, немного зардевшись, крепче сжала виток на запястье заклинателя, выражая свою радость. — А меня он так не встречал,— обиженно посетовал Вэй Ин, уже закончив учинённый Лань Чжаню допрос. — Меня тоже...— скрипя зубами, разделил горе своего гэгэ Ло Бинхэ. Градоначальник же был сейчас слишком доволен тем, что его принца наконец-таки выпустил из своих лап наглый кот, а потому он в этот раз решил оставить свои язвительные комментарии в сторону «учителя» при себе. А вот господин Лань сосредоточил своё внимание на совсем другой ленте. Вэй Ин, уже начавший жаловаться на холодность Шэнь-сюна, проследив за взглядом Ханьгуан-цзюна, вмиг проглотил все свои претензии и стал с каким-то подозрением коситься то на градоначальника, то на главу Цинцзин. — Кхм… Шэнь-сюн, лента на руке этого господина… — М?— Шэнь Цинцю соизволил оторваться от милование с Жое. — Она… — Вэй Ин,— спокойно перебил его Ханьгуан-цзюнь. — Да, да, Лань Чжань, ты прав,— серьезно кивнул ему Вэй Ин. В конце концов, Шэнь Цинцю не воспитанник Гусу, поэтому для него налобная лента ордена не несёт никакого дополнительного смысла и все же… Старейшина Илин не смог сдержать усмешки. Ни Собирателю цветов, уже успевшему проникнуться глубокой неприязнью к бесстыдному коту, ни Шэнь Цинцю эта усмешка не понравилась, потому последний предпочёл на всякий случай пояснить: — Этот мастер использовал ленту, чтобы перевязать рану градоначальника. Если этот мастер по незнанию оскорбил клан Гусу Лань, то он просит прощения. — Градоначальника?— и без того довольно прищуренные глаза старейшину Илин сощурились ещё сильнее. Ох, как же он мечтал познакомиться с этим «злокозненным демоном», послужившим главным злодеем в рассказах Шэнь-сюна. Вот только вопреки рассказам о собственной ненависти к «лису» Шэнь-сюн перевязал ему рану налобной лентой, к которой могут прикасаться только члены семьи или возлюбленные. Как интересно.— Тот самый господин градоначальник? Собиратель цветов в своей неповторимой манере изогнул бровь. — Неужели учитель рассказывал обо мне?— оскалился он. — Ну что вы, как можно? Этот мастер лишь рассказывал об одном злоязычном демоне, чьи пальцы способны и из безобидных кисти и чернил сотворить смертоносное оружие. Какое отношение это существо может иметь к почтенному градоначальнику? Ума не приложу, что господин Вэй увидел в вас общего,— ничуть не тонко намекая на каллиграфию Собирателя цветов, с издёвкой прошипел Шэнь Цинцю, не заботясь о том, что такие слова могут дорого ему стоить в будущем. — Не смущайтесь, глава Шэнь. Сань Лан тоже по вам скучал,— добродушно молвил Его Высочество, не подозревая, что своим заявлением только что добил и без того раненых, но продолжающих упрямо сражаться с друг другом врагов. — Т-тоже? — своё перекосившее лицо Шэнь Цинцю умело скрыл за веером, а вот голос его все же подвёл. Что значит «тоже»? Кто сказал, что он скучал по этому лису? — Скучал? — а вот градоначальнику повезло меньше. Ему было нечем прикрыть отчётливо проступившее отвращение. Вэй Ин, которому до этого удавалось ограничиться лишь безобидными смешками, наблюдая за лицами этих двоих всё-таки не выдержал и рассмеялся в полный голос. И, игнорируя выступившие на глазах слёзы и осуждающие взгляды Лань Чжаня и Ло Бинхэ, старейшина Илин решил подлить масло в огонь: — Шэнь-сюн, кажется, ты преуменьшил свои заслуги, сказав, что содержал гарем из юных наложниц. Наверняка среди твоих почитательниц нашлось место и нескольким мужчинам,— красноречиво глядя на градоначальника, пожурил Вэй Ин. Даже самому достойнейшему из писателей не под силу было бы описать, какой эффект произвели эти слова и какое выражение бесконечной ненависти исказило лица змея и лиса. Вэй Ин засмеялся ещё звонче, попутно ловя брошенный в него веер с одной стороны и уклоняясь от едва не перерезавшей ему горло сабли с другой. А эти двое и впрямь друг друга стоят. — Учитель...— простонал Ло Бинхэ, не в силах более связанно выразить свои хаотичные чувства, при этом не убив никого. — Сань Лан… — неодобрительно окликнул градоначальника Его Высочество, который, к слову, тоже с трудом сдерживал смех. — Вэй Ин...— лицо Ханьгуан-цзюна оставалось таким же бесстрастным, но Вэй Ину отчетливо удалось прочесть в его глазах «Прекращай свои бесстыдства.» «— Система!»— завопил глава. [— Пользователь?] — нежно откликнулась программа. «—Убери их от меня! Они меня в могилу сведут! Я не буду выполнять задание, пока эти двое здесь!» [— Но только выполнив задание, Вы сможете от них избавиться,— с наигранным сожалением протянула программа. А после ласково проворковала: — Боюсь, у достопочтенного пользователя нет выбора.]