Экстра

По мере приближения к собственному пику настроение Му Цинфана стремительно катилось по наклонной, впрочем, по этой же наклонной в последнее время катилось и его личное время, и терпение, и безграничная добродетель. Справедливости ради стоит отметить, что резкому падению в собственных глазах главы Цаньцао способствовала лёгкая рука Лю Цингэ, хотя лекарю воочию пришлось убедиться в том, что рука у лорда Байчжань отнюдь не легкая. Однако если хорошенько покопаться в причинно-следственной связи, то всю вину за происходящее можно с чистой совестью переложить на Шэнь-шисюна. Всё началось с желания последнего обучаться у Бога Войны владению мечом, и от сией науки у Му Цинфаня количество пациентов с пика Байчжань подозрительно возросло. Видимо, добровольцев, жаждущих на собственной шкуре ощутить силу ударов Лю Цингэ для наглядной демонстрации техники боя, было не счесть. Лекарь, искренне обрадованный началу крепкой дружбы между лордами Байчжань и Цинцзин, не предъявлял жалоб, продолжая тихо и добропорядочно выполнять свою работу. Кто ж мог предположить, что вскоре его усилий станет недостаточно? После того, как шисюн Шэнь внезапно ушёл на задание и не вернулся, Лю Цингэ вдруг решил с особой тщательностью наставлять своих учеников. Дорого же им встало рвение Бога Войны. И, к слову, не им одним… Му Цинфан, глубоко вздохнув, смирился и принялся с удвоенным усердием залечивать последствия обучения на Байчжань. Однако вскоре Шэнь Цинцю возвратился, вот только пациентов почему-то меньше не стало. Казалось бы, разве может быть хуже? Может… С какой-то неподобающей радостью узнав о том, что шисюн Шэнь вновь пропал, глава Цаньцао заварил себе дивный успокаивающий настой и вот, когда он же поднёс чашу к губам, его старший ученик с выражением посмертной маски на лице объявил, что новые пациенты требуют незамедлительного внимания учителя Му. Му Цинфан с сожалением посмотрел на свою милую сердцу настоечку, горестно вздохнул и, отложив её на следующий раз, стал собираться на Байчжань. Каково же было удивление лекаря, когда выяснилось, что вызвали его на Цинцзин и что его пациенты — это не избитые… кхм… не прилежно обучающиеся у Лю Цингэ ученики. Оказалось, что перед тем как исчезнуть, шисюн Шэнь оставил на попечение Ша Хуалин (!!!) некого юношу с весьма дурным нравом. Так вот будучи наделённым спесивым характером и острым языком этот молодой мастер исхитрился довести до белого каления почти весь пик Цинцзин. И как на грех Мин Фань с Нин Инъин были на задании. В итоге терпение учеников Цинцзин к концу уже первого дня пребывания господина Цзинь на пике иссякло, вот они и решили немного проучить его. Вот только почему-то это не пришлось по вкусу госпоже Ша. В итоге большая часть учеников Цинцзин перекочевала на пик к Му Цинфану в качестве пациентов, и это не говоря о том, что учеников с Байчжань на Цаньцао было едва ли не больше, чем самих учеников Цаньцао. Наконец, после всех этих испытаний, свалившихся на голову ни в чем не повинного лекаря, шисюн Шэнь возвратился и, слава богам, Лю Цингэ отправился в медитацию на месяц. Глава Цаньцао не смог сдержать восторженного ликования и отправился за настоечкой, предусмотрительно добавив в неё пару глотков вина. Блаженно вдохнув приятный аромат, Му Цинфан расположился возле окна, любуясь прекрасным видом и стараясь продлить упоительный момент безделья. Новых пациентов не предвидится, а выхаживать «постоянных клиентов» он направил своих учеников, на долю которых за эти дни выпало, пожалуй, излишне много практики, хотя ропота пока не слышно, а глава Цаньцао слишком очерствел сердцем, чтобы обращать внимания на их умоляющие об отдыхе взгляды, а потому… Где там дражайшая настоечка? Му Цинфан в который раз за день позволил себе улыбку. Подумать только, все утро прошло мирно, и день кокетливо обещает безмятежность. Лекарь поднёс ко все ещё хранящим улыбку устам чашу и… — Учитель Му… Старший ученик, чей вид сейчас мог даже отвратить от дома изменника труп его покойной жёнушки, недвусмысленно заявил, что на Цаньцао явился Ло Бинхэ в сопровождении некого господина, единственная проблема которого, по скромному мнению этого ученика, в том, что он не умеет пить. Му Цинфан внимательно выслушал и, здраво рассудив, что там, где Ло Бинхэ, обычно имеется шисюн Шэнь, а там, где шисюн, с завидным постоянством оказывается дополнительная работа, мудро решил ретироваться. Всё же помощь в таком деле, как похмелье, вряд ли требуется, а так есть надежда, что когда лекарь вернётся, то Ло Бинхэ уже не будет на пике. Му Цинфан, предпочтя стратегическое бегство, бросил последний взгляд на сиротливо оставленную настоечку. Что ж, он ещё к ней вернётся… Кто ж знал, что когда глава Цаньцао вернётся, ждать его будет не только настоечка, и даже не только Ло Бинхэ? В его покоях обнаружились раненые и желающие таковыми стать. Шэнь-шисюн, например, чуть было самолично не отправил одного юношу в лазарет на неделю метким броском веера. Благо тот успел перехватить тяжёлую вещицу, при этом лихо увернувшись от едва не вспоровшей ему горло сабли. — Шисюн Шэнь, когда я говорил, что тебе для восстановление меридианов нужно заниматься лёгкой физической активностью, я не то имел ввиду. Мастер Сюя лишь сухо кашлянул в ответ, но потому, как он попытался скрыть лицо за веером, которого в руке почему-то (действительно, почему?) не оказалось, лекарь понял, что тот страшно смущён. То-то же, а то повадились безобразничать. Мигом поставив на ноги (в прямом смысле) господина Ланя, дав ему свой лучший отвар, Му Цинфан принялся за самого серьёзного пациента. — Ваши меридианы походят на опустевшее русло реки — по ним совсем не циркулирует ци. Такое обычно говорит о застое её в ядре, но в вашем случае подобного не наблюдается. Складывается впечатление, что духовную энергию с вас попросту выцедили. Юноша кивнул и пытливо уставился на Шэнь-шисюна, чьё обычно холодное и невозмутимое лицо сейчас было красноречивее любых слов, суть которых сводилось бы к фразе «я же говорил». Дав общеукрепляющие и метаболические средства, а также тщательно обработав и перевязав рану, из которой по-прежнему сочилась кровь, что не мудрено, ведь сейчас тело юноши будто принадлежало обычному смертному, Му Цинфан принялся за третьего пострадавшего. Простой закрытый перелом. Наложив шину и дав настой для скорого сращения кости, лекарь сказал, что с духовными силами господина Се такое повреждение окончательно исцелиться за время меньше, чем требуется для горение одной палочки благовоний. После же всех этих манипуляций лекарь настоятельно рекомендовал всем гостям шисюна расположиться в покоях, прилежащих к пику Цаньцао. На вопросительные взгляды мастера Сюя Му Цинфан ответил, что это для контроля процесса лечения, на деле же что-то (например, статистика) назойливо подсказывало, что его помощь ещё может пригодиться, а мотаться на Цинцзин средь ночи или ранним утром вовсе не хотелось. Плюс ко всему в уединенной бамбуковой хижине Шэнь Цинцю навряд ли нашлось бы место всем. — А как же мои ученики?— предпринял ещё одну слабую попытку отвоевать хотя бы своё право на побег мастер Сюя. Он и будучи при смерти не слишком прытко рвался на Цаньцао, а теперь в состоянии относительного здоровья ему здесь и вовсе находиться было в тягость. — Шисюну не нужно об этом беспокоиться, все равно большинство из них на Цаньцао,— с постным видом осадил его лекарь. Однако под влиянием искреннего непонимания и волнения главы Цинцзин быстро сдался и рассказал, что всему виной гостивший здесь молодой мастер Цзинь. Отметив весьма заинтересованное лицо господина Вэя, Му Цинфан поведал о случившимся. —Так вот к кому так рвалась Хуалин, — немного ошарашенно заметил Ло Бинхэ. Му Цинфаню, за эти дни привыкшему, что госпожа Ша держится неприлично близко к мастеру Цзинь, было невдомек, что сегодня днём Ло Бинхэ, радуясь, что у Хуалин нашлись неотложные дела, наскоро избавился от надзора Мобэй-цзюна, которого та оставила следить за Повелителем помогать ему, тут же бросил накопившиеся за время его отсутствия отчеты и доносы и вновь сбежал к учителю. Теперь же, выяснив, что за «неотложные» дела требовали срочного вмешательства демоницы, Ло Бинхэ не мог не удивляться. — Бедная девушка,— сочувственно протянул Вэй Усянь, скорбно покачав головой. Всё же Цзинь Лину достался вздорный нрав отца и придирчивость дяди Цзян, при этом негодник не унаследовал ни настойчивости матери, ни её обходительности. А своему обаянию Вэй Ин ещё не успел обучить племянника. М-да… такими темпами не дождётся старейшина Илин невестки. Вся надежда на А-Юаня, может, хоть он приведёт в дом девушку. — Она демоница,— отбирая назад свой веер, заметил Шэнь Цинцю. — Это её не спасёт...— все с той же обреченностью Вэй Ин поставил крест на своей мечте о невестке. — Вэй-гэ, ты недооцениваешь Хуалин,— с улыбкой возразил Ло Бинхэ,— она весьма настойчива и… убедительна. — А ты не знаешь А-Лина,— отмахнулся Вэй Ин. Однако, заметив хитрое выражение на лице А-Ло, старейшина Илин лукаво прищурился.— Пари? — На лучшее вино из тех, что когда-либо создавались богами или людьми?— уточнил Ло Бинхэ. — На «Слезу императора»,— довольно кивнул Вэй Ин. Му Цинфан, до этого аккуратно складывающий лекарства в сумку, навострил уши. «Слеза императора» может стать весьма полезным ингредиентом для настоечки. Исключительно в целях врачевания, разумеется. — Вэй Ин, прекрати соблазнять моего ученика на всякие непотребства,— проворчал мастер Сюя. — Но, Шэнь-сюн, это ведь «твой» ученик. На какие же ещё непотребства этот скромный Вэй может его соблазнить? Боюсь, мои знания не идут ни в какое сравнение с твоими, — с невинной моськой пролепетал господин Вэй, заставляя Му Цинфаня усомниться в том, правильно ли он расслышал сказанное этим юношей. Шэнь-шисюн, с завидным хладнокровием проигнорировав направленный на него насмешливо-презрительный взгляд градоначальника, с четко выверенной долей безразличия пропустил мимо ушей не стоящие его внимания слова господина Вэя и предложил всем отправиться в отведённые покои. Тут произошёл небольшой казус. Дело в том, что нога Его Высочества все ещё не излечилась, а потому градоначальник сразу же решил помочь, вот только его доброе намерение было безапелляционно отвергнуто, что на мгновение вернуло на лицо Хуа Чэня мертвенную бледность. — Сань Лан, господин Му сказал, что в твоём нынешнем теле справиться с последствиями искажения ци гораздо сложнее, и рекомендовал тебе не перегружаться. На все возражения градоначальника господин Се не проявил ни толики мягкости. К тому же Его Высочество не чувствовал никаких неудобств, предпочитая идти самому и для демонстрации своего прекрасного состояние он хотел было бодро встать, но был тут же остановлен сразу несколькими добровольцами, желающими ему подсобить. Однако и от их помощи принц стоически отказался, не понимая, зачем уделять время такому незначительному вопросу, и злясь, что невольно оказался в центре внимания. — Ваше Высочество, неужели вы настолько бессердечны, что хотите лишить этого мастера достоинства? — серьезно спросил Ло Бинхэ, слегка нахмурившись. — Если вы не будете полностью здоровы, то как же мне вернуть вам обещанный реванш? Смогу ли я после такого называться честным человеком? Господин Се открыл было рот, чтобы возразить, но, очевидно, не найдя, что ответить на такое нахальное обвинение, уж было хотел пожурить мастера Ло в намеренном искажении ситуации и фактов, однако при виде упрямо насупившегося юноши и вовсе потерял дар речи. Даже понимание, что им пытаются совсем не утонченно манипулировать, не спасло. В итоге Его Высочество мог лишь покорно кивнуть и принять помощь мастера Ло. Господин Вэй одобрительно хмыкнул и полностью посвятил своё внимание Лань Чжаню. Ханьгуан-цзюнь хоть и вновь овладел техникой стояние на ногах, все же был совсем не против опереться о протянутую старейшиной Илин руку. Му Цинфан, которому довелось ещё видеть маленького мастера Ло, заикающимся от страха и желания угодить, сейчас мог только поражаться его наглости, задаваясь вопросом — и откуда такое выросло? Невольно вину и за это «выросло» лекарь возложил на Шэнь-шисюна. Всё же господин Вэй был не так уж и не прав, обвиняя мастера Сюя в обучении «непотребствам». Этой мысли удалось сильно смутить лекаря. Негоже шиди так думать о своём шисюне. Наскоро попрощавшись и взяв на себя труд сообщить главе Юэ о гостях в Цанцюн, лекарь спешно откланялся, лелея слабую надежду по возвращению на Цаньцао добраться-таки до своей настоечки. Увы… Ненаглядная настоечка, так трепетно ожидающая своего лекаря после наполненного заботами дня, была вновь оставлена в одиночестве, ибо стоило этому лекарю лишь коснуться манящей глади чаши, как в его покои ворвался Шэнь-шисюн. Му Цинфан вздохнул и, возблагодарив себя за предусмотрительность, позволившую ему разместить гостей поближе, пошёл за мастером Сюя. Кто ж знал, что после ночной прогулки желание пить настоечку у несчастного лекаря как ветром сдует. А виной тому был труп. По крайней мере тело, сиротливо валявшееся посреди комнаты, отнюдь не выглядело живым. — Шисюн, могу я узнать, что произошло?.. В ответ мастер Сюя с безгласным высокомерие спрятал своё лицо за белым экраном веера. Не мог же он, в самом деле, поведать, что проведя весь вечер в бесплотных попытках постигнуть душевное спокойствие господина Ланя и стараясь игнорировать, что в это самое время его ученик пытается постигнуть извращения Вэй Ин, Шэнь Цинцю провалился в обоих этих начинаниях. А после, увидев за обеденным столом, заботливо накрытым Его Высочеством, «Нити, связывающие миры», мастер Сюя и вовсе малодушно притянул к себе поближе чайник и предпочёл завести диалог с Системой, дабы отвлечь свои глаза от лицезрения этого непотребного блюда. Дело было в том, что к редьке, все ещё не привыкшей уживаться с рыбой, добавился лук, чьё соседство, по скромным прикидкам главы Цинцзин, изрядно нервировало остальные ингредиенты, делая внешний вид и без того не слишком ласкающего взор супа и вовсе неприглядным. «У этого лука очень много общего с Вэй Ином. Оба могут довести до слез.»— вздохнул Шэнь Цинцю и принялся за вторую чашку с чаем, не без интереса наблюдая, как градоначальник с Ло Бинхэ резво перебирают палочками, вонзая их в несчастные «Нити» с таким же остервенением, как и взгляды в друг друга. [— Как думаете, кто победит?]— с азартом спросила Система. «— У градоначальника больший опыт в выживании после стряпни принца, но он сейчас не в лучшей форме, так что я ставлю на Ло Бинхэ»,— игнорируя извечную трескотню Вэй Ина, непрекращающуюся даже на время приема пищи, побился об заклад мастер Сюя. [ — Вы вновь забываете, что чревато недооценивать градоначальника,— предостерегла Система, серьезно опасаясь, что лишится своего пользователя, если тот продолжит испытывать терпение Собирателя цветов на прочность. — Я ставлю на его победу]. «— И каков выигрыш? — Шэнь Цинцю, ни капли не терзаемый совестью за то, что практически поставил на кон силу воли и в какой-то мере жизнь своего ученика, сразу же решил извлечь выгоду из сложившейся ситуации. — Если победит Ло Бинхэ — ты раскрываешь мне все подробности последнего задания, а если градоначальник, то я соглашаюсь на сцену для фансервиса или на рояль. Договорились?» [— Договорились~] И тут случилось непредвиденное. Будучи занятым преинтереснейшим диалогом с Системой глава не заметил, что добрая половина «Нитей», оставшихся в чаше, перебралась в руки Вэй Ина. Проблема была в том, что Ло Бинхэ, поглощённый отчаянной борьбой с градоначальник за право называться самым устойчивым к ядам демоном, тоже не уследил за своим Вэй-гэ. И… «Нити» до последней лапшинки были съедены Вэй Ином. Ло Бинхэ, сообразивший, что случилось, хотел окликнуть своего гэгэ, но так и замер, понимая, что уже поздно. С мученическим видом он перевёл взгляд на Шэнь Цинцю, будто надеясь, что учитель сможет все исправить. Но мастер Сюя при всем желании, коего у него совершенно не имелось, не смог бы помочь. Потому глава предпочёл спрятать недостойное облегчение за веером, все же осознание того, что Вэй Ин проваляется без сознания некоторое время, не могло не радовать. [— Вы отвратительный друг! Ваш товарищ при смерти, а Вы и рады], — верещала Система, в попытках пробудить совесть, вот только… «— Я антагонист, радоваться беде главных героев — мое законное право~»— вот только совести у пользователя не водилось. А перспектива избавиться от лишних проблем, то бишь от Вэй Ина с его весьма болезненными шуточками, была весьма привлекательна. Однако эта перспектива со всей своей красой и грацией поманила мастера Сюя тонким девичьим пальчиком и скрылась, оставляя на своем месте только гневное: «— Какого черта?!» — Почему вы так смотрите на меня? Я что-то не так сделал?— с непониманием переводя взгляд с Ло Бинхэ на Шэнь Цинцю и обратно, спросил Вэй Ин. Ему никто не ответил. «— Не имеет значения, что ты сделал не так. Вопрос в том, КАК ты вообще это сделал?!» Видимо, этот вопрос интересовал не только мастера Сюя, ибо градоначальник, явно не разумея происходящего, перевёл взгляд с Вэй Ина на Ло Бинхэ, ожидая пояснений, но Повелитель демонов лишь пожал плечами, показывая, что не имеет ни малейшего представления, почему Вэй-гэ (дай Будда ему долгих лет здравия) всё ещё жив. [—Законы жанра незыблемы для любой новеллы! Добро всегда побеждает зло!]— ликовала Система, радуясь, что её обожаемый старейшина Илин вновь вышел сухим из воды, вновь обхитрил смерть и одного змея-злодея. «— Добро-то победило, спору нет. А мы?» [— Не поняла,]— растерянно призналась Система, немного смущенная унылым тоном пользователя. «— Из нас-то кто победил? На Вэй Ина мы ставку не делали...» [— Поняла…]— настроение у Системы, уже распланировавшей с десяток сцен для обожаемых фанатов, резко упало. Однако не только Система и Шэнь Цинцю проиграли в этом пари, сделав ставку не на тех воинов. Градоначальник вместе с Ло Бинхэ понуро склонили головы, определённо не удовлетворённые ролью проигравших. Повелитель демонов с видом обиженного ребёнка, которому не дали всласть наиграться с обоюдоострым клинком, продолжил без энтузиазма копаться палочками в чаше. Собиратель цветов и вовсе отложил это неблагодарное занятие и стянул из-под носа разочарованного жизнью Шэнь Цинцю чайник. Вэй Ин же, нисколько не понимая, в чем на этот раз провинился и почему атмосфера за столом внезапно стала походить на поминание мертвых, лишь пожал плечами и принялся есть дальше. В суматохе никто не заметил появление на столе маньтоу, заботливо принесённых принцем. Раздался звук упавшего тела. *** — Во всяком случае он жив,— склонившись над господином Ланем, заключил Му Цинфан, отмечая при этом недовольный взгляд шисюна. А чего он хотел? Какова болезнь, таков и диагноз. Сам Будда не разберёт, чем отравили несчастного, и определить, будет ли он жив или нет, тоже было довольно-таки проблематично. — Лань Чжань! Лань Чжань!! Да что с ним? В этих маньтоу был алкоголь?!— Вэй Ин, мельтешащий вокруг господина Ланя, точно кот, который не мог понять, почему его мышка померла ещё до того, как он наложил на неё свои когти, выжидательно уставился на Се Ляня. Му Цунфан тоже принялся усердно буравить взглядом господина Се, в надежде узнать состав яда. Однако вскоре оба сдались, сражённые абсолютно спокойным видом принца. Му Цинфан глубоко вздохнул и, пообещав навестить пациента утром, ушёл. К сожалению, настоечку придётся оставить тоже до утра, а то вдруг ночью господину Ланю станет хуже. Хуже стало. Вот только это «хуже» стало с несчастным лекарем. Стоило ему утром открыть дверь в гостевые покои, как он тут же почувствовал, как же зыбко его душа держится в теле. И дело тут было вовсе не в кровавой линии, пересекающей лицо господина Ланя. «О, так он всё-таки жив»— не без удовлетворения отметил лекарь. — Шиди, это не то, о чем ты мог подумать,— со своим лицом небожителя заявил Шэнь Цинцю. Му Цинфан кивнул, с силой задвинул дверь с обратной стороны, пару раз приложился к настоечке, а после вновь вошёл в комнату: — Если в моей помощи есть необходимость, то я готов слушать. — Не думаю, что тут можно чему-то помочь,— невыразительным голосом ответил Шэнь Цинцю. — В таком случае, я вас покину. Му Цинфан без лишних слов поклонился и вышел, про себя решив, что в делах Шэнь-шисюна он бессилен. Тут нужен не лекарь и даже не заклинатель, изгоняющий злых духов. Здесь работа для монахов, призванных усмирять страсти людские. И в самом деле, мог ли скромный лекарь что-нибудь поделать, если Вэй Ину, за ночь окончательно уверовавшему, что с Ханьгуан-цзюнем всё в порядке, под утро стало смертельно скучно и он решил прогуляться по всем свободным комнатам и в одной из них обнаружил прелюбопытную книжицу. На её страницах была запечатлена история отважного генерала, что влюбился в Богиню Войны, раз за разом отказывающей ему. Но доблестный генерал не сдавался, он положил к её ногам сотни и тысячи мечей поверженных им в бою воинов, но и тогда Богиня не смилостивилась, попросив в обмен на свою благосклонность жизнь генерала. Отважный мечник, не раздумывая, пронзил собственное сердце ради чести увидеть лицо Богини, что скрывала вуаль. Видя истекающего кровью генерала, прекрасная дева исполнила просьбу. Вот только под тканью оказался мужчина, в глазах которого не было ничего, кроме презрения к слабостям людского сердца, так легко бьющемся ради другого человека и готового ради него остановиться. Но недооценил Бог Войны человеческие чувства, и дорого же стоил ему этот просчёт. В следующей жизни пришёл за ним генерал. Пришёл, чтобы забрать то, что полагалось ему по праву — благосклонность Богини Войны. — И как эта история имеет отношение к тому, что на тебе женские одежды, Вэй Ин?!— взревел мастер Сюя. А отношение это имело самое прямое. Вдохновившись рассказом, Вэй Ин не постеснялся раздобыть одежды пика Сань Шу и явиться в них прямо в общую комнату во время завтрака со словами: — У вас здесь весьма талантливые писатели! — Бесстыдник!— на удивление такое знакомое слово вырвалось вовсе не из уст Ханьгуан-цзюна(откровенно говоря, на Второго Нефрита сейчас не было и крохи надежды, уж слишком трудно было сказать, что он возмущён происходящим). Обвинение, не сговариваясь, одновременно выдвинули градоначальник и Шэнь Цинцю. Мастер Сюя быстро скрыл за веером это блудодейство от глаз Его Высочества, а Собиратель цветов также быстро закрыл принцу уши, дабы не осквернять его слух подобными непотребствами. — Вэй-гэ очень идёт!— восхищенно объявил Ло Бинхэ, про себя посмеиваясь над лицами градоначальника и учителя. — Господин градоначальник, Шэнь-Сюн, не волнуйтесь, я прихватил ещё несколько комплектов одежды. Не мог же я вас обделить!— счастливо выкрикнул Вэй Ин, наслаждаясь учинённым произволом. Шэнь Цинцю, поймав на себе весьма и весьма заинтересованный взгляд своего ученика, уже явно прикидывающего, как сие безобразие будет смотреться на учителе, позеленел от злости. — Его надо изолировать,— глухо прошипел он и неожиданно получил одобрение в виде кивков и от градоначальника, едва ли не теряющего рассудок от бесстыдства кота, и от господина Ланя, предпочитающего единолично владеть правом видеть Вэй Ина в подобном… кхм… наряде. — Лань Чжань, ты на чьей стороне?— воскликнул Вэй Ин, до глубины души возмущённый предательством Ханьгуан-цзюна. — Кхм… Сань Лан, глава Шэнь, незачем так волноваться,— говорить с закрытыми ушами и глазами было не слишком комфортно, но, кажется, принцу это неудобств не доставляло. Впрочем, поведение Вэй Усяня ему тоже неудобств не доставляло.— Я тоже надевал женские одежды. Помнишь, Сань Лан, в одну из наших встреч на мне было платье невесты? В ответ на это заявление раздался громкий смех Вэй Ина, не менее громкий щелчок закрытого веера, и более громкий стон отчаяния градоначальника. — Гэгэ… это не то же самое… — Разве есть отличия?— искренне не понимал Се Лянь. —... [—Пользователь, пожалуйста, не уходите вновь в самокопание и проклинание сюжета, — взмолилась Система, видя, что мастер Сюя уже на грани выпадения из реальности,— я Вам все объясню!] — Знать ничего не желаю,— все ещё не до конца переварив все вышесказанное, вслух ответил ей Шэнь Цинцю. — А я желаю! Лао Се, расскажи! —Вэй Ин быстро подошёл к принцу, отчего вуаль слабо заколыхалась, обнажая приподнятый в насмешливой улыбке уголок рта. Но разве мог старейшина Илин предугадать, что такая незначительная деталь окончательно добьёт ещё неокрепшее после вчерашнего здоровье Ханьгуан-цзюна? Тонкая алая струйка побежала по лицу Второго Нефрита, окрашивая губы, переползая на шею, пятная белоснежные одеяния. — Лань Чжань? Лань Чжань! — Вэй Ин в шоке уставился на Ханьгуан-цзюна, у которого от сердечного волнения пошла кровь. Старейшина Илин, памятуя об отравлении, сразу же начал суетиться вокруг Лань Ванцзи, не в состоянии сообразить, что виновна в дурном самочувствии Второго Нефрита вовсе не стрепня Се Ляня, а непотребный вид одного беспутника. — Вэй Ин, ты делаешь только хуже...—глухим, каким-то загробным голосом протянул Шэнь Цинцю, предчувствуя, что такими темпами господина Ланя не спасёт даже аура неуязвимости главного героя. Уж слишком провокационно скользили женские одежды на теле Вэй Усяня, попеременно то обнажая запястья, то выставляя напоказ тонкие лодыжки. «—Воистину, этот парень безнадёжен. Пропащая душа.» [— Главный герой Вэй Ин безупречен!]— с придыханием пролепетала Система, попутно пополняя свою коллекцию сохранённок и вызывая у мастера Сюя приступ головной боли и проклятий в сторону «фанаток». Если уж Шэнь Цинцю, привыкший к выходкам Вэй Ина, так отреагировал на происходящее, то нетрудно представить, что почувствовал Му Цинфан, когда застал истекающего кровью господина Ланя и кружащегося вокруг него в непристойном одеянии господина Вэя. И это ещё не говоря о том, что Ло Бинхэ пытался прикрыть собой своего Вэй-гэ, чтобы хмурый взгляд учителя случайно не испепелил того. Градоначальник же и вовсе был на грани помешательства, пытаясь объяснить Его Высочеству, что есть разница между тем, чтобы надеть женские одежды ради спасения невесты, или же вырядиться в подобную похабщину, потакая собственным распутным желаниям. *** Следующий свой визит Му Цинфан благоразумно оставил на вечер, посчитав за день все неурядицы должны были разрешиться. Первое, что заставило его поколебаться в достоверности своей теории, стала весьма эстетичная, но от этого не менее странная, картина крадущегося между деревьями шисюна. Лекарь пару секунд за этим понаблюдал, затем проверил на месте ли настоечка ( все же без неё в таком деле определённо обойтись не удастся), а после-таки решился окликнуть Шэнь Цинцю. Мастер Сюя легонько подскочил на месте, затем приставил указательный палец к губам и только после этого приблизился. — Шэнь-шисюн, мне нужно знать о том, что здесь происходит? Или быть к чему-то готовым? — Нет, нет,— спешно заверил его глава Цинцзин, попутно оглядываясь по сторонам,— этому мастеру лишь нужно ненадолго вернуться в бамбуковую хижину. Му Цинфан слегка нахмурился, показывая, что не одобряет подобное нарушение режима, но, здраво рассудив, что без шисюна шансы не покалечить своё душевное спокойствие вырастут, не стал препятствовать. Второе, что должно было вызвать недоумение у Му Цинфаня, это Ло Бинхэ внимательно что-то (или кого-то) выискивающий. Вскользь бросив взгляд на маленькую книжицу в руке Повелителя демонов, лекарь решил не мешать поискам, а потому лишь кивнул в знак приветствия и хотел было идти дальше, но его остановил вопрос. — Шишу Му, вы случайно не знаете, куда мог пойти учитель? Лекарь без задней мысли ответил, что только что видел Шэнь Цинцю, направляющегося в бамбуковую хижину. Вне всякой меры радостное выражение на лице Ло Бинхэ заставило Му Цинфаня усомниться в правильности своего поступка. Уж слишком назойливо что-то подсказывало главе Цаньцао, что своими добрыми намерениями он только что вымостил для мастера Сюя дорогу в ад, мастерски так вымостил, не придерёшься. Однако эта мысль надолго в голове не задержалась, поскольку перед глазами внезапно появился градоначальник Хуа, внешний вид которого оставлял желать лучшего. Бледный, с болезненно сведёнными бровями и при этом полыхающими алым щеками, он производил впечатление человека, мучающегося лихорадкой. Обеспокоившись его состоянием, Му Цинфан спросил, не требуется ли его помощь, на что тот лишь покачал головой и ушёл так быстро, будто бы его кто-то преследовал. «И в вправду что ли преследуют?»— подивился лекарь, видя, как господин Се, держа в руках какие-то исписанные листы, почти пробежал мимо него, а после, на ходу вспомнив о приличиях, вернулся, поклонился и побежал дальше. Наконец добравшись до самых дальних комнат, принадлежащих господину Ланю, Му Цинфан хотел было уже осведомиться, можно ли ему войти, но слова колом встали у него в горле. Богатый опыт врачевания недвусмысленно намекал, что протяжные хриплые вздохи не являлись симптомами заболевания. Да и прерывистые стоны вряд ли нуждались в лечении… Му Цинфан крепко ухватился за свою настоечку, уже собираясь к ней приложиться, как из комнаты послышались звуки столь непристойные, что впору выдавить себе барабанные перепонки. «К черту настоечку, где-то у меня завалялось трехвековое вино!» Всё же жизнь простого лекаря тяжела и неказиста, а потому может же он себе хотя бы раз позволить расслабиться в компании своей великолепной коллекции вина. А за дверью Второй молодой господин Лань в который раз признал своё поражение перед старейшиной Илин.