Ты, я, наши слабые тела

      Таблетки стоили много. В стране они практически не производились, поэтому государство заламывало на них огромный ценник, чтобы окупить производство. Что уж сделать, психические расстройства не считаются чем-то серьёзным, а кошмары — это вообще дело обычное для большей части населения. Они смирились. Юра мириться не стал. Никогда не мирился с неудобствами и теперь не станет.       Крутя в руках монетки, которые остались от и без того невысокой зарплаты, он раздумывал над тем, насколько ему хватит оставшихся денег. На неделю? На две недели? До следующей зарплаты? Ответ не утешал в любом случае. Много от чего придётся отказаться, лишь бы хорошо и спокойно спать по ночам. Больше всего расстраивало то, что хороший сон раньше доставался ему бесплатно. Если бы цены на таблетки были хотя бы сравнимы с ценами на коммунальные услуги, то Телефонист не был бы так расстроен, но те превышали их в разы.       Мыслей о смене работы у Телефониста не было. Так уж сложилось, что из-за войны — и отца — он не получил ни среднего специального, ни высшего образования, без которого нельзя было устроиться на более-менее высокооплачиваемую работу, а работать на производстве Юра никогда не хотел. Лишний раз ломать спину, лечение которой потом не окупится даже наполовину. Приходилось портить уши. Их не жалко.       Каждый раз приходя на работу и садясь за свой небольшой столик, он представлял сколько ненужной информации услышит. Ему частенько попадался на линию странноватый парень с чёткой хорошо поставленной речью. Точно какой-то партийный деятель. Он общался либо по слишком уж обыденным делам, либо хорошо шифровался. Про себя Юра называл его коротко «три тройки». Такой уж у него был телефонный код 333. Ему редко кто-то звонил. Всегда набирал сам.       В этот раз всё изменилось. Юра принял звонок с 392 кода, — который, как правило, молчал, — а в наушниках раздался смутно знакомый голос. Вертелся в голове, но никак не вспомнить, что буквально разрывало её на мелкие кусочки.       — Соедините, пожалуйста, с триста тридцать третьим, — раздался низкий спокойный голос.       — Соединяю, — Юра говорил выверено. Это слово он повторял по сотне раз на дню.       — Здравствуйте, Марк Владимирович.       Вообще-то подслушивать воспрещалось. Но сейчас Телефонисту было не устоять, и он прислушался, проиграв желанию узнать, кто же из его знакомых решил связаться с местным представителем партии. Марком Владимировичем. Звучит слишком уж знакомо. Юра точно читал что-то про него во вчерашней газете.       — Григорий, вы опять обращаетесь ко мне неправильно.       Григорий. Отец. Телефонист зажал рот ладонью, чтобы подавить удивлённый вздох. Его всё равно бы не услышали переговаривающиеся, но держать себя в руках было нужно. Он сделал вид, что откинул волосы с лица, а сам вернулся к подслушиванию.       — Хотел решить кое-какие вопросы с вами, — голос Лидера становился тише, словно он понимал, что их подслушивают, и пытался спрятаться. От кого ему прятаться? От родного сына? От него уже спрятался, да только вот игра в прятки кончилась прямо здесь.       — Какие?       — Социальные пособия для инвалидов.       — Я зайду к вам на днях.       На этом очень странный вызов оборвался, а Телефонист, наконец, выдохнул, возвращаясь к работе с другими людьми. Обед. Порция таблеток. Конец рабочего дня. Возвращение в ледяную квартиру. Отопление уже выключено, а теплее на улице всё не становилось, хоть и была середина апреля.       Поужинав и закинув в себя ещё одну порцию таблеток, Юра вытащил вчерашнюю газету, где на него криво смотрел «трёхтроечный». Марк Владимирович Багдасаров. Немного косой мужчина со странноватым выражением лица, на котором смешались едва ли не все эмоции.       — Какие дела с ним может иметь отец? — вздохнул Телефонист, откладывая от себя газету и начав подготовку ко сну. Завтра нужно будет позаботиться о еде на ближайшие пару недель. Может, получится взять больше смен или найти другой, новый способ.       Ни то, ни то не вышло. Но зато Юра краем глаза заметил, что в Катамарановске начался сезон охоты. Самый странный местный обычай. Главная проблема была в том, что на нём убивали не только животных, но иногда даже и людей. До такого Телефонист решил не доводить, а потому вытащил из закром шкафа ружьё, взял побольше дроби и отправился в лес, чтобы раздобыть себе пропитания, как его древнейшие предки. Убивать животных же не должно быть труднее, чем людей? Разницы ведь нет, так?       А разница была. Если люди — нацисты — несколько оголтело неслись ему навстречу, попадая либо на пули, либо на штыки, то животных надо было кропотливо выслеживать. Юра старался ступать тихо, но тайным агентом или шпионом он никогда не был. В армии он научился убивать, не бояться умереть и быть верным Красной армии, но не ступать тихо, чтобы хруст случайной ветки не отпугнул очередного оленя, который стал бы отличным ужином на сегодня и на следующие пару дней.       У Юры практически вышло. Он выследил олениху с оленёнком у реки. Пока детёныш пил воду, его мать озиралась по сторонам, словно охраняя его от хищников, но Телефониста она не замечала. Кажется, даже не смотрела в его сторону.       Юра крепко сжал зубы, поставил палец на крючок, готовясь спустить курок, но что-то внутри не давало ему этого. «Что же сложного? Просто возьми и убей её. Ты стольких убил и теперь не можешь убить одну жалкую олениху?» — прошептал Телефонист себе под нос едва слышно, а после опустил ружьё, прислонившись к дереву и съехав по нему к земле. Убивать мать с ребёнком оказалось труднее, чем немецких солдат. Наверное, сочувствовать он мог всем, кроме партийных врагов. Юра не слышал, как олени поспешили скрыться в лесу, но, возможно, это даже было к лучшему.       — Они ничего не сделали, поэтому ты их отпустил, — прошептал себе парень вновь, — Не то, что во время…       Мир перед глазами поплыл, и вот он уже сидит в лесу неподалёку от раздающегося шума битвы. Были слышны крики, выстрелы и взрывы. Дышать трудно, воздух пропитался гарью и пылью. Он будто бы вдыхал ошмётки чужих тел. Телефонист повернул голову, и в его воспалённом мозгу по реке медленно проплывало чьё-то тело, а потом другое, третье… Целый полк. К самому Юре медленно направлялся один из немецких солдат, выглядящий так, будто бы только что выбрался из огня.       Нельзя ждать. Нельзя принимать судьбу. Юра вновь стиснул челюсти, вместе с ружьём вскочил с земли, выстрелил тому прямо в голову, а мир перевернулся обратно.       Телефонист заметил себя стоящим посреди деревьев в полном одиночестве. Немного оглохшим от выстрела, но крепко сжимающим ружьё. Сердце бешено колотилось, дыхание как будто пыталось подстроиться под его ритм. Потребовалось много времени, чтобы успокоиться. Будто бы вновь попал в ночной кошмар.       Едва придя в себя, Телефонист осознал ещё одну не менее важную проблему: он заблудился. Не стоило бездумно следовать за животными по незнакомому лесу. Что ж, ошибку придётся исправлять. Самым логичным было отправиться вниз по реке, ведь Юра помнил, что та проходит недалеко от города, а там уже и разберётся, как до дома добраться. Так и поступил. Не подходил слишком близко, шёл по лесу, всё ещё сжимая ружьё в руках.       На всю эту странную затею с охотой он потратил порядка четырёх часов, но так и не встретил никого из других жителей родного Катамарановска. Может быть, сегодня слишком рано выходить на охоту, а может быть и слишком поздно. Уныло плетясь по лесу, Юра видел только лишь небольших животных, некоторое время не встречая ни хищников, ни людей.       Некоторое.       Сначала он заметил щуплого паренька, копошащегося рядом с рекой. Телефонист слабо представлял, что можно делать в такой близости от реки, да и, честно говоря, не хотел представлять. Его внимание привлёк грузный мужчина, находящийся метрах в двадцати от парня и целящийся прямо в его спину.       Что ж, становиться свидетелем убийства он явно не хотел, поэтому поднял ружьё и щёлкнул им достаточно громко, направив на того, чтобы спугнуть. Обычно только трусы стреляют со спины. «Ты тоже со спины стрелял. Такой же трус», — услужливо шепнуло подсознание, но Юра помотал головой, целясь в мужчину. Тот лишь поднял руки в сдающемся жесте и убежал, явно не готовый к подобному.       — Слабак, — плюнул Телефонист, разряжая ружьё и подходя ближе к парню, который, похоже, ничего и не слышал, или внимания не обращал.       Тот сидел у песка, наблюдая за двумя лягушками. Не самое интересное занятие по мнению Юры, но кто он такой, чтобы судить чужие вкусы. «Сам-то после войны ничем не увлекаешься», — вновь шепнуло подсознание, но отмахиваться от этих мыслей Телефонист не стал. Слишком уж правдиво они звучали, да и теперь есть время, чтобы о них подумать.       — Вам чего? — поинтересовался паренёк, выпрямившись и подняв на него взгляд. Лицо у него было милым, а губы даже украшала улыбка. Очки немного съехали на нос, а волосы он постоянно поправлял, хотя никакой нужды в этом не было.       — Ты зря тут сидишь во время сезона охоты. Пристрелят ещё, — хмыкнул Телефонист снисходительно, будто общался с каким-то ребёнком. Нет, конечно, парень выглядел подростком, но был примерно его возраста, что можно было услышать по сломанному голосу.       — Сейчас лягушки из спячки выходят. Я не могу этого упустить, — в глазах «подростка» отразилась неподдельная заинтересованность, а сам он вновь опустил взгляд на земноводных, — Меня Василий зовут.       — Юрий.