«Все, что мне когда-либо было нужно, — это ты».
(Soundtrack: Nightcury — Killing me inside)
Я глубоко и медленно вдохнула, продолжая следить за странной аномалией и за тем, что происходило по ту сторону, сквозь прикрытые ресницы. И предпринимала нескончаемые попытки, чтобы отогнать возникшую тишину вокруг. Старалась не вздрагивать, когда в эхе тишины улавливала знакомый хриплый шепот. Пыталась не выдать, насколько быстро билось мое сердце, словно борясь за жизнь. Как оно металось в грудной клетке, силясь найти спасение. Мне бы свалиться на спину из-за накопленной жуткой усталости и разрыдаться от захлестывающей печали, вглядываясь в безоблачное темное небо и надеясь найти там долю сострадания. В меня с чудовищной хваткой впилось непреодолимое желание сбежать без оглядки на самый край света, отказаться от происходящего и больше никогда сюда не возвращаться, когда страх незаметно опоясывал, вызывая неконтролируемые судороги и мысли, и отравлял все живое во мне. Я чувствовала всем нутром, что это далеко не конец, все самое уничтожительное поджидало за углом, до которого мне оставалось буквально пару шагов. И мне бы самоотверженно ворваться в зиму по ту сторону и жертвенно упасть на колени, о чем взывали бушующие молнии... или вовсе добровольно исчезнуть со всех радаров, чтобы заполучить спокойствие в забвении, где мне будет плевать на воспоминания, и они, наконец, оставят меня в покое. Либо спрятаться под одеялом в своей небольшой комнате и отдаться в лапы сумасшествию... продолжать идти на поводу немыслимого и позволять дальше подчинять себя. Но не стоять тут. Не быть сломленной чрезмерно сладкими видениями. Не задыхаться от боли. Не погибать от прострелов в груди. Не слушать внутренний голос, который истошно кричал, вызывая головокружение и спутанность, чтобы я неустанно сопротивлялась. И не трястись так донельзя жалко. Мне бы уверенности в завтрашнем дне, вернуть себя, свою прежнюю и заурядную жизнь, омрачаясь лишь из-за плохой погоды за окном или из-за того, что завтра снова просыпаться на работу. Вновь бы забыть обо всем и больше никогда не пытаться оказаться в данной ситуации. Навсегда бы избежать того скрытого прошлого, ведь не зря оно запряталось столь глубоко, не так ли? Но что-то могущественное, не поддающееся контролю, взывало поверить и открыть глаза плачевной истине. Вымаливало поддаться всесокрушающим чувствам. Оно сводило меня с ума, отодвигало мою привычную жизнь и направляло в те дали, которые медленно и уверенно убивали по крупицам. В какой-то кратчайший миг все пошло вразрез с моим пониманием. Стоило очнуться в больнице, как все бесповоротно изменилось, и только сейчас, стоя лицом к лицу со смертью от удушливых воспоминаний, мне удалось увидеть разницу. Разглядеть черту, которая стала переломной. Вырваться из плотного тумана неосознанности и воспринять произошедшее, пока странная стена покрывалась рябью. В меня словно впились иглы, прорезая остриями тело насквозь, устремляясь в голову и сердце, отчего я сильно зажмурилась и впилась ногтями в ладони с намерением усмирить разрывающее и переполняющее чувство нереальности. Было бы глупо говорить, что я не хотела этого, не желала вспомнить, но частица борьбы с собой и с чем-то всевластным еще была жива во мне, не позволяя сгореть в тотчас из-за потока информации, которым постепенно переполнялось сознание. Нечто рвалось из меня, норовило разрушить и обрести странное спокойствие в мрачной пустоте, избежать столкновения с необузданным пламенем, которое даже мне было неподвластно. Оно горевало, стыдилось и было переполнено кровавыми слезами, скрывающими несчастную любовь. Оно разрывалось на части: мечтало пробраться сквозь стену и сбежать навеки. Я закрыла глаза, прислушиваясь ко всему происходящему внутри: к мыслям, ощущениям и стремлениям, а затем открыла, смотря в никуда, когда, помимо прочего, ощутила провал. Кто-нибудь замечал мрак, в который я впала? Кто-нибудь видел, что важная составляющая испарилась из меня? Кто-нибудь слышал мои безмолвные крики о помощи? Кто-нибудь почувствовал мою душу?.. Потому что я — нет. Хоть кто-то способен склеить разбитое? Потому что мое сердце уже очень давно превратилось в миллиарды осколков. Разверзшуюся пустоту нечем было заполнить, словно она и не хотела этого, за исключением смешанных и неприятных ощущений, и грубо отвергала все приятное. Бессильные и слишком обильные слезы стали стекать по щекам, но я не хотела их, не просила их появляться и смазывать ужасный феномен. Доказывать, что я почти все осознала. Выставлять меня слабой. Несмотря на это, я держалась достойно, разглядывая падающий снег, то и дело стискивая руки в кулаки, будто это могло затмить мое отчаяние. Крупные волны, отдающие мерцанием, проплывали перед глазами в разные стороны. Прежде чем сделать шаг вперед и рассмотреть их поближе, чтобы понять, как было бы правильнее поступить, я выплюнула скопившуюся кровь во рту и вздрогнула, когда резь пробежалась по животу. Встав лицом к странной стене, протянула дрожащую руку... И резко отдернула ее, сразу прижимая к груди, недоуменно и испуганно глядя перед собой. Кажется, я не могла больше дышать, понимая, что еще жива, только по сигнальным барабанам в груди. Но потом сердце сделало выпад, а затем слишком долго не подавало признаков жизни, стоило алым глазам пересечься с моими. Мурашки... сотни мурашек моментом оцепили тело и заставили окаменеть. В этом взгляде было собрано все самое порочное и ужасающее. Люцифер слишком пристально и с неимоверной жестокостью глядел на меня, и я не могла дать объяснение этой ярости... Или могла, но не хотела признавать того, что лежало на поверхности, утопая в приторных воспоминаниях? Но это было на миг. Настолько короткий, что показался игрой разума. А колебания все ускорялись, создавая более плотную стену и делая практически невидимым все, что происходило по ту сторону... оберегая от того ада. Я сделала робкий шаг назад, продолжая смотреть перед собой за плотной стеной из слез, не признавая, что этот взгляд принадлежал ему. Отказываясь принимать все увиденное. Отрекаясь от тех красочных видений и многочисленных фотографий, где мы были счастливы. Я принимала только один факт: Люцифер меня яро ненавидел, и, видимо, это было заслуженно. Может, испугалась. Может, не выдержала всего. Может, это был рефлекс. ...Но я быстро развернулась, с трудом отцепляя руку от груди, и побежала прочь, роняя горькие и столь горячие капли. И где-то очень глубоко в груди я была счастлива, что именно так и поступила, без промедления и раздумий. И так же была сокрушена. Я ускорялась, словно меня могли вот-вот догнать. Бежала так быстро, насколько могла, за обильным потоком слез замечая Абигора, который решительно направлялся мне навстречу. Краем глаза обнаружила сбоку остановившееся такси, а вскоре из него выскочила разгневанная подруга, напряженно разговаривая с кем-то по телефону. Но меня было не остановить... иначе бы разорвало на куски на месте от переизбытка горечи. Я спотыкалась и захлебывалась от бурных рыданий. И бежала, бежала, бежала... успевая лишь стирать капли со щек, чтобы видеть все перед собой и не врезаться в фонарный столб. А воспоминания... Эти проклятые воспоминания все прорывались из глубин памяти, будто по зову чего-то потустороннего, отчего мне приходилось то затыкать уши ладонями, словно это могло спасти, то сильно стискивать веки и мотать головой, не прерывая бег. Наверное, настал пик моего сумасшествия, но я не могла совладать с собой, мечтая скорее оказаться дома и забыться. Где-нибудь в безопасности. В тишине. И обязательно одной. Что-то яркое и темное, влетевшее в мое сознание, ослепило меня, из-за чего я споткнулась о высокий бордюр и упала на колени, то и дело хватаясь за голову и шею. Я постепенно теряла сознание, критически не хватало воздуха, а вспышки все продолжали сводить меня в могилу даже за прикрытыми веками. И никак не получалось рассеять темноту и подняться на ноги. Сначала тьма была колючей и обжигающей, что казалось, будто на коже появлялись ожоги и проколы, но позже она стала бархатной, стоило мне окончательно ослабнуть, принимая все происходящее. Смогу ли я и на этот раз выбраться живой из тех уголков памяти? Странные и неуловимые картинки мелькали в голове, точно кто-то не мог сконцентрироваться, постоянно передумывая и меняя образы. Сначала всплывала одна, затем она растворялась и возникала другая. Это ощущение сложно было объяснить, но те действия точно не были вызваны мной. Я даже не могла остановить это, в мое сознание нагло вторглись, или же я окончательно свихнулась. Возможно, я добровольно отдалась на растерзание безумию или смирилась, поскольку не находила сил для борьбы. Оставалось лишь глубоко дышать, когда появлялась возможность, и задерживать дыхание, стоило сердцу напряженно сжаться.(Soundtrack: GnuS Cello — Apologize (for cello and piano))
Закрывая глаза ладонью, как он настоял в начале, я крепко держала его за руку и шла рядом, постоянно кусая нижнюю губу из-за переполняющего волнения. В какой-то момент я стала ощущать невесомость, но стоило ногам почувствовать землю, сразу сжалась от ледяного потока воздуха. Мое легкое белоснежное платье не оберегало от холода, плотно прижимаясь к ногам и уносясь вдаль, и длинный подол иногда цеплялся за что-то острое и притормаживал нас. Меня согревал лишь жар Люцифера. Он уверенно вел меня в свое секретное место, загораживая телом от ветра, а мне приходилось сжимать его руку от нетерпения. Щеки горели, крылья плотно прижались к спине, а губы и вовсе распухли, но я не открывала глаза, отгоняя любопытство подальше. Когда мы остановились, я почувствовала легкое касание теплых губ на своем лбу и улыбнулась, глубоко вдыхая от душевного трепета. — Открой глаза, Касси, — прошептал Люцифер, согревая лицо своим сладким и горячим дыханием, переплетая пальцы наших рук. — Так вот куда ты сбегал от меня, — завороженно и тихо проговорила я, словно это место могло раствориться от громкости, когда увидела сбоку сначала небольшую веранду на краю обрыва, на которой все было приготовлено для романтического вечера, а потом скалистые ледяные горы, между которых проглядывался океан и сказочный закат. — Я и не догадывалась, что на Земле может быть так красиво. — Ты не виновата, что он не отпускает тебя никуда, постоянно держа в поле своего зрения, — Люцифер обнял меня, пряча от холода своими перламутровыми крыльями, и оставил поцелуй на волосах, произнося: — Я покажу тебе весь мир и никогда не поступлю с тобой так же. Ты заслуживаешь всего этого и даже больше. Я не позволю себе сделать тебя красивым и приятным приложением к себе, только равной во всем. — За это я тебя и выбрала. Всегда буду выбирать, — со счастливой улыбкой проговорила я, после чего задумчиво прикусила губу, вспоминая о важной новости, которую намеревалась сообщить сразу при встрече, но не смогла вставить и слова, стоило ему нежно улыбнуться и позвать с собой. — Ты слышал о его новой разработке? Она слишком жестока и несправедлива по отношению к нам. Нельзя заставлять делать выбор, с учетом того, что мы не ограничены в партнерах по его разрешению. Кроме меня, разумеется. Начала изливать душу я, криво улыбаясь на последней фразе, и стала прятать руки под его пиджаком и обвивать ими талию, чтобы быть как можно ближе к Люциферу и пьянеть от неповторимого ароматом его тела. Я уткнулась в его грудь щекой и, прикрыв веки, тихо продолжила, чувствуя, как он перебирал одной рукой перья на моих крыльях, отчего я сбивалась с мыслей: — Он… нашел первых… жертв и… соединил их души. Кинув на него недовольный взгляд, чтобы он перестал отвлекать и дал мне хотя бы пару минут, чтобы высказаться о переживаниях, я уместила подбородок на его груди и, дождавшись, когда его руки улягутся на пояснице, снова повторила попытку, разглядывая его лицо и реакцию, а Люцифер выжидающе выгнул бровь, глядя сверху-вниз, словно не отвлекал меня ранее. — Я тайком видела, как они страдают от предательств партнера, и нарисовала небольшую картину, которая будет раскрывать истину только тем, на кого падет эта кара... Чтобы они были готовы к последствиям и попытались все изменить. Тяжело вздохнув, я постаралась унять тревогу и прорывающуюся панику. Люцифер прижал меня еще ближе, подняв над землей, и одним поцелуем в щеку успокоил все внутреннее нагнетание, на что я слабо улыбнулась и перенесла руки с его талии на шею, до сих пор не понимая, как нам удавалось быть вместе, несмотря на преграды. — Мне не понять его жестокость и стремления к родству душ, поскольку это навязанные чувства и никто не примет их. Думаю, они в чем-то сильно провинились перед ним, а это его новое якобы наказание… но это лишь догадки, он ничего не рассказывает, приходится самой все узнавать. — Считаешь, что они погибнут и нет никаких шансов на хороший исход? — встревоженно спросил Люцифер, относя меня к веранде. — Я убеждена в этом, только не разобралась: оба или только один. Если бы он соединил твою душу с кем-то, то ты бы принял и смирился? — с едва скрываемой грустью уточнила я, когда мои стопы оказались на небольшой веранде, на которой с помощью его сил было тепло. — Разумеется, нет. Я бы никого не принял и, возможно, свергнул с Небес, чтобы не чувствовать сожалений и не ощущать обременения в виде чужой боли, — сказал Люцифер, переведя усталый взгляд на горизонт. — Но он никогда так со мной не поступит, я для него любимый и идеальный сын, пока он не узнал о нас. Тебе тоже не о чем беспокоиться, лучше тебя для него никого не существует. И я согласен с ним в этом. — А если бы он соединил наши души, Люцифер? Принял бы ты меня? — обнимая его со спины и водя губами по перьям, задала вопрос я, который мучил меня последние дни, стоило страху пробраться слишком глубоко в сознание и пустить корни. — Не думаю, — ответил он, но, почувствовав, как я напряглась и отстранилась, быстро продолжил: — Только потому что я не знаю, какие последствия будут по итогу. Скорее всего, я бы придумал план, как не рисковать, разделиться и продолжить быть рядом без этих принуждений, — Люцифер развернулся, приложил ладони к моим щекам и, наклонившись, улыбнулся. — Я счастлив, что ты выбрала меня, несмотря на трудности, но я не смог бы оставить тебя без права выбора. Единственное, чего я хочу, — чтобы ты выбирала меня сердцем, без страха смерти. Знать, что ты со мной из-за настоящих чувств. Понимать, что, когда ты меня целуешь, это то, что ты хочешь делать, а не по принуждению связи. Хочу знать, что все по-настоящему без всяких сомнений. Ты же меня понимаешь? — Наверное, да, — согласилась я и оставила быстрый поцелуй на его губах. — Жить в сомнениях и лжи это худшее, что можно представить. Нам я такого не желаю. Я медленно открыла глаза, видя размытое лицо Абигора, который склонился надо мной. Он что-то яростно выкрикивал, постоянно оборачиваясь в ту сторону, откуда я сбежала, а мне оставалось пытаться вырваться в реальность и понять увиденное. Я попробовала подняться, но меня уложили обратно, и только тогда я осознала, что лежу на его коленях. Касси... Меня передернуло, когда это имя пронеслось его сладким шепотом в моей голове. Все видение я пыталась совладать со своим телом и попросить больше никогда не называть чужим именем, но... отчего оно казалось мне таким знакомым и отдавало уютом? Я не могла объяснить эту странность, да и не особо хотелось. Потому что сил не находилось на погружение в такие дебри. Похоже, я уже смирилась с несоответствиями в реальностях и запуталась, где именно моя действительность. По всей вероятности, мне стало абсолютно безразлично, что именно происходило и как ко мне обращались. Я слишком устала. От видений, накатывающего безумия и опустошенности. Весь мир кружился и не собирался останавливаться, стараясь обратно погрузить меня в личный ад. Все обернулось против меня и желало уничтожить навсегда, подкидывая новые кадры из памяти. Это было самое что ни на есть окончательное разрушение. Оставшаяся часть здравости выкрикивала, что видеть себя с крыльями — ненормально и это определенно абсурд, ненастоящее. А сумасшествие говорило, что такое возможно. Я и не знала, к кому прислушиваться и кто был прав. Уже. Окончательно потерялась и впала в буйное помешательство. Я бы попыталась попросить о помощи, но голос осип, губы трескались от каждого вдоха, а слезы никчемности и слабости не останавливались. Мне бы провалиться под землю, чтобы никто не видел такого зрелища, но тьма не собиралась принимать меня и даровать успокоение. Только безумие принимало ласково в свои объятия. Вздрогнула, когда что-то стало медленно скатываться из носа по щеке, и повернула голову набок, смотря на ту стену, за которой происходил апокалипсис. А возможно, это тоже мне подкидывал больной разум. И может быть, что я не находилась здесь. Все стало плодом моего изможденного рассудка. Я потерялась окончательно, не знала, что и думать. Перестала видеть ту черту, где все было реальностью, а где сном. С новым ярким образом я вновь погрузилась в тот день, закрывая глаза с медленным выдохом. Где-то рядом валялась бутылка выпитого вина вместе с моим платьем и его одеждой. Я лежала на Люцифере, расположив ноги по бокам, и отдавалась его смелым, бурным ласкам и поцелуям, купаясь в последних лучах заката, и была самой счастливой на свете. Мы еще никогда не теряли контроль, постоянно испытывая страх, что попадемся, но его слова... они действовали приятно отравляюще. И я никогда бы не остановилась, даже если бы небесные стражники спустились в это место. Ничьи руки так ласково и увлеченно не изучали мое тело. Ничьи губы так жарко не целовали. Я раньше никогда не чувствовала возбуждение от укусов, после которых оставались отчетливые отметины, пока в один прекрасный миг Люцифер не стал терять управление над своими желаниями, покрывая шею кровоподтеками, и я задрожала от эйфории, забывая о существовании всех. Забывая о ласках того, кто привязал к себе. Ничей голос не мог настолько сильно сводить меня с ума. Никто не смотрел на меня так. Я чувствовала себя самой желанной и единственной. Ощущала себя живой. Любимой. Мы изучали все грани удовольствий. Старались обуздать жажду, медленно соприкасаясь, словно все время мира принадлежало нам. Я неторопливо и лениво двигала бедрами, ощущая долгожданное воссоединение тел и душ, исследуя губами его шею и грудь, а Люцифер каждым выдохом показывал, что я действовала в правильном направлении. Его горячие ладони то сжимали талию, ускоряя толчки на короткое время, то стискивали ягодицы, полностью останавливая, чтобы прочувствовать друг друга, то обхватывали грудь и играли с сосками, выводя меня на новые пики наслаждения. Я выгибалась, кладя руки на его бедра, и давала алым лучам рассмотреть каждый участок тела, делала круговые движения, роняя тихие стоны, все еще боясь, что нас услышат. А Люцифер не выдерживал и приподнимался, чтобы убедить в обратном, крепко обнимая, насаживая на себя до предела и лаская кожу языком в районе груди, наслаждаясь моим поражением, от громкости которого, казалось, сойдут лавины с гор. Наши поцелуи были неповторимыми и настолько жадными, что я не выдерживала. Наше стремление доставить удовольствие друг другу было настолько безумным и ненасытным, что, казалось, земля пойдет по швам. Наши стоны и дыхание дурманили сознание. Я трепетала под его касаниями, а он закатывал глаза, стоило мне преодолеть стеснение. Я молила его не оставлять меня, а он клялся в этом необузданными рывками, удерживая меня в одном положении. И мне так хотелось сбежать вдвоем, быть только с ним, что я обронила несколько слез, сожалея, что это никогда не станет возможным, а он столь ласково их стер и стал оставлять развязные поцелуи на щеках, пока не добрался до губ. Я прекрасно понимала, что его стремление быть со мной не меньше, но нам оставалось довольствоваться такими моментами. Пока мы что-то не придумаем. Единственное, о чем я безмерно мечтала, и что перекрывало даже мои чувства к нему, — стать свободной от Шепфа и перестать быть обязанной. Обрести свободу. Себя. И я была готова пойти по головам, только бы добиться желаемого. Даже если это причинит боль Люциферу. Он бы простил и понял, так было всегда. Или я бы добилась его прощения всеми путями, главное заполучить независимость. Мне осточертело быть жалкой куклой в руках Создателя. Не иметь права выбора: кем мне быть и с кем. — Ты так красива, — ласково и тихо начал Люцифер, проводя тыльной стороной ладони по щеке, и убрал выбившуюся из прически прядь за ухо. — Безумно красива, Касси. Ты ведь это понимаешь и пользуешься этим. Портишь меня. Мне невероятно приятно проводить с тобой время. Обожаю прикасаться к тебе. Целовать. Быть с тобой наедине. Знать, что ты только моя, хоть и остальные считают иначе. Чувствуешь ли ты то же самое? — я зарылась пальцами в его волосы и с улыбкой кивнула ему, чувствуя, как обе его руки улеглись на мою спину, крепко прижимая. — Улыбнись еще раз, — попросил он, и я с широкой улыбкой приблизилась к его лицу, после чего стала осыпать поцелуями, чувствуя накатывающее безумие. — Осознаешь ли ты, насколько сильна твоя власть надо мной? — И насколько же? — уточнила я, прерывая поцелуи и смотря в его глаза. — Если бы ты меня попросила, я бы нашел способ, чтобы быть вместе. Только ты и я. Навсегда. — Тогда я прошу тебя об этом, — ощутив проблеск надежды, возбужденно проговорила я. — Найди способ освободить меня от него. Найди способ быть вместе. Отыщи его как можно скорее, только тебе это подвластно. — Если бы я тебя не знал, то подумал бы, что ты пользуешься мной и моим положением, — наигранно прищурив веки и натянув хитрую улыбку, сказал Люцифер. — Тогда как же замечательно, что ты знаешь меня, — произнесла я, положив голову на его грудь, чтобы спрятать взгляд. И я надеялась, что он не заподозрит, что мое сердце бешено стучало не от лжи, а от радости. Или что мое желание освободиться от оков сильнее, чем чувства к нему. Меня словно чем-то тяжелым ударили по голове, вырывая из зыбкого тумана и надуманного больным разумом прошлого, которое постепенно стало стирать грани трезвости. Пока я поднималась из туннеля дурных картинок, успевала заметить еще немаловажные фальшивые моменты... Они разбивали мне сердце раз за разом, заставляли убиваться и молчаливо рыдать. Вводили в ступор, заставляли бежать в больницу и молить о лекарствах. Черт, как же я заблудилась в себе, насколько сильно погрязла в своем безумии, что в какой-то миг стала верить во все. Стала прислушиваться к воспоминаниям и думать, как поступить. Стала рассуждать обо всем, словно все это могло и вправду происходить со мной. Что я была не той, кем сейчас являлась, и, о, боги, с крыльями. Как и он. Не могла смириться, что была настолько безжалостной к тому, кто был до такой степени добр. Не могла представить, что я причиняла боль без зазрения совести, от которой сейчас всеми силами стремилась избавиться. Я не верила, что столько раз предавала его, а Люцифер все так же тянулся ко мне и никогда не переставал искать. Только вот теперь из-за любви ли?.. Я свалилась на асфальт с колен Абигора, чувствуя, как все выпитое и съеденное подступало к горлу вперемешку с привкусом металла. Меня рвало под пронзительные крики подруги, и было не так важно о чем именно, я сконцентрировалась на том, как поскорее остановить это изнурительное действие. Чьи-то ледяные руки придерживали волосы, чья-то просто лежала на плече. А у меня за искрами под закрытыми веками продолжали мелькать образы, пока опустошался желудок, и желание вырваться из безумства сочилось сквозь пальцы, как песок... Постоянно использовала. Предавала. Мучила. Стирала себе память. Считала, что цель оправдывала средства. Я желала только спастись. Нет, это все нереально. Я сошла с ума. ...Но в какой-то момент что-то пошло не так. Все изменилось. Я изменилась. Мой разум потерпел искажения. А я не сопротивлялась, к несчастью, чтобы вернуть себя. Та свобода перестала быть безупречной. Моя жизнь превратилась в кошмар. Теперь уже я искала его на Земле, а Люцифер перестал торопиться. В тот миг уже я стремилась показать свою запоздалую безграничную любовь, когда его сердце окончательно окаменело. Это не могло быть правдой. Моя жизнь превратилась в кошмар, когда я поверила во все это. Он был обыкновенным человеком, просто... он ушел. Я могла попасть в больницу из-за мучительного расставания, и мой разум посчитал, что если забуду, то это спасет меня. Он стал другим, настоящим покровителем Преисподней. Ненависть и ярость переливались через край. Дьявол больше не сдерживался в словах. Не боялся меня обидеть. Сломить. Убить. Потерять. — До... воль... но... — вырвалось из меня с хрипом и кашлем, когда я не могла больше видеть и слышать то, что происходило в голове, распарывая благоразумность. Люцифер приходил отомстить мне за все. Он напоминал мне о себе, заставлял мое сердце трепетать, а затем уничтожал, отдавая приказ демону, но я этого изначально не замечала, только когда тьма подступала, и моя жизнь вот-вот прерывалась, замечала коварный блеск в его кровавых глазах. Люцифер больше не стремился меня спасти, обрекая на новую жизнь и новые страдания, о которых я помнила лишь в минуты смерти и до нового рождения. Я бы закричала, чтобы заглушить все, но... вновь почти поверила. На миг. После чего стала снова и снова фанатично сопротивляться, пока последняя мысль не заставила меня ослепнуть и раствориться в реальности. И все это сделала только я с ним. Из-за меня он погрузился во тьму.(Soundtrack: Zack Hemsey — The way)
— Уокер, ты с ума сошла? — недовольно выкрикнула Кейт, когда я вытерла рот тыльной стороной ладони и более-менее пришла в себя. — Какого черта ты творишь? Ты вообще знаешь, что отец тебя все это время ищет и названивает мне каждую минуту, уже готов весь город на уши поставить? — она отвлеклась на телефонный звонок, объясняя отцу, что все в порядке и я у нее дома, после чего стала принюхиваться и всматриваться в лицо, стоило мне сесть и опереться рукой на пыльную дорогу. — С каких пор ты напиваешься до полусмерти? — Напиваться и выпить пару стопок это разное дело, не устраивай трагедию, — равнодушно произнес Абигор, скрестив руки на груди и с наигранным упреком разглядывая подругу. — Но это все равно выглядело отвратительно. Если не умеешь пить, Вики, то либо научись, либо не начинай, чтобы потом тебя так не выворачивало. На их слова я лишь закатила глаза. Точнее, делала вид присутствия, смотря на преграду между иллюзорным Люцифером и мной и продолжая дрожать. Мне до одури хотелось принять его ненависть, осознать, что все заслужено, и извиниться... Но почему такие назойливые и чужие мысли отравляли меня? Я осознала, что если зайду за ту черту, то навсегда впаду в истеричное безумие и больше никогда не удастся вернуться. Я хотела раствориться из-за того, что была настолько слепа и жестока. Что разбила его сердце своим эгоизмом. Что не смогла разглядеть все с самого начала и причинила боль. Я хотела раствориться из-за того, что принимала увиденное за чистую монету. Что позволила довести себя до такого. — А ты что за хрен такой? Твоих рук дело? — возмутилась Кейт, повторив его позу и смотря на него снизу-вверх так, словно это она была на голову выше. — Ты знаешь, что ей нельзя употреблять спиртное? Смерти ее захотел? — Я так полагаю, что ты ее подруга Кейт, уже наслышан, — кривя губы, ответил он, а затем посмотрел на меня, а мне только сейчас удалось разглядеть в его радужках алый оттенок или опять увидеть то, чего не было на самом деле, когда я в десятый раз пыталась подняться на ноги через усталость и боль во всем теле, после чего с усмешкой спросил: — Ты уже начала делать ставки? Можно начинать подсчет, я готов побеждать. — Какие ставки, Вики? — спросила Кейт в крайнем раздражении в тот момент, когда я неотрывно и хмуро разглядывала глаза Абигора, после чего очередные всплывшие картинки стали собираться воедино, оставалось лишь дождаться недостающих фрагментов... Нет, не надо дожидаться... Необходимо бороться. Но в этот раз моему помутившемуся рассудку, который был быстрее здравомыслия, хватило тех, чтобы сделать вывод и осознать, кто стоял передо мной. Его брат, который прикрывал нас, когда мы были на волоске от того, чтобы попасться. Брат, который помогал нам, но в удобный момент высказывал все что думал о наших тайных отношениях, особо не сдерживаясь в высказываниях. — Ой, нет, я в этом не участвую, точно не сегодня, давайте без меня, — отряхнувшись, я отстранено отвернулась и начала идти обратно к незримой стене, чтобы закончить эту игру разума и вырваться из тумана. Или потому что меня туда тянуло?.. — Ты не пойдешь туда, — ледяным тоном заверил Абигор, сурово преградив мне дорогу, отчего я немного растерялась и настороженно взглянула на него, все еще силясь отыскать в нем различия между выводами больного мозга и остатками вменяемости. — А я взяла и послушалась, не так ли? — уперев руки в талию, без улыбки уточнила я, все еще изучая его глаза. — Отойди в сторону. — Это не лучшая идея, Вики. Тебе не стоит с ним видеться, так будет лучше и для него, и для тебя. Ты наверняка догадываешься, что все опять будет по-новой. Надо ли тебе оно, не надоело? — он стал заваливать меня вопросами, на что я, впав в ступор, закрыла глаза и старалась выяснить: на самом ли деле он это говорил, или внутренний голос заглушал его речь. — Мне кажется, что лучшим выбором будет это отпустить и жить дальше, а потом, возможно, если тебя простит Создатель, ты вернешься домой. Я ошарашенно открыла глаза на последней фразе и стала пятиться, хватая губами воздух. Но что, если я не сходила с ума, а все, что происходило, могло быть действительностью? Если это так... я дала волю вырваться из себя тому, что стало частью жизни, еще ставя все под сомнение. — На кого ни взгляни, то от каждого я должна заполучить прощение. Тебя, надеюсь, ничем не обидела и не обязана раскаиваться? Как замечательно, что мне плевать, — с нарастающей живостью воскликнула я, следя за его реакцией, а затем, кинув взгляд на непонимающую Кейт, которая, наверное, стала додумывать мои слова или посчитала, что мне срочно требуется психиатр, продолжила более завуалировано и спокойно: — Мне глубоко безразлично на остальных, Абигор. И уж точно мой дом не наверху, а внизу, рядом с ним. — Какого хрена тут происходит? — всплеснув руками, возмутилась Кейт, переводя взгляд то на меня, то на него. — У тебя новые отношения? И почему этот о них знает, а я нет? — А мне вот кажется, что ты вспомнила не все, раз до сих пор так считаешь, — скептически заявил Абигор, не обращая внимания на подругу, которая от этого ещё больше насупилась, и не давая мне пройти, когда я в очередной раз попробовал обойти его. Вспомнила?.. Значит... — Уж поверь, мне и этого достаточно, — вздернув подбородок, решительно произнесла я, когда моя жизнь после его слов перевернулась с ног на голову и стала яро трясти, чтобы я приняла видения. — И ты не имеешь право решать, что мне делать. — Между прочим, я с ней согласна, Абигор, — вклинилась Кейт, встав рядом со мной, продолжая излучать недоумение и злость. — Ты не можешь решать за нее, как поступать… хотя я не до конца понимаю, о чем идет речь. — И зачем ты растрепала мое имя, Вики? — фальшиво обескураженно произнес Абигор, с мольбой смотря в небо и переводя разговор. — Я хотел остаться красивым и таинственным незнакомцем. — Наши мнения о твоей внешности явно расходятся, — быстро определила она, рассмотрев Абигора с ног до головы, но я слишком хорошо знала подругу, чтобы различить хорошо скрытую ложь, и прикусила губу, чтобы не улыбнуться. — По шкале от одного до десяти у тебя где-то троечка. Ты же согласна со мной, Уокер? — Однозначно, — в подтверждение я фальшиво уверенно кивнула и сделала шаг в сторону, чтобы избежать столкновения двух цунами. — Я бы даже сказала крепкая двойка. — Я ощущаю вашу ложь, девушки, так что не стоит пытаться меня разубедить, — Абигор прищелкнул языком, наигранно осуждающе смотря то на меня, то на подругу. — Тут ощущается только твоя тревожность, что все может обстоять не так, как в твоей голове, советую взглянуть еще раз в зеркало и здраво оценить обстановку, — Кейт закатила глаза и многозначительно взглянула на меня, скрещивая руки на груди. — Пока лидирует Кейт, извини Аби, — я пожала плечами и развернулась, но никуда не ушла, с сомнением смотря перед собой и проводя пальцами под носом, чтобы стереть кровь, но она куда-то исчезла, а затем повернулась обратно, обескураженно смотря на скомканный и испачканный платок в нагрудном кармане черной рубашки мужчины. — Так-то, — подруга щелкнула двумя пальцами, широко и довольно улыбаясь. — Ты покусился на недосягаемое, мальчик. — Тебя слишком много, ты знала? И зачем ты столько болтаешь? Нравится слушать свой голос? — выдохнул он, всматриваясь в ее глаза. — Конечно, он же такой приятный, тебе разве не нравится? — протянула Кейт, выгнув бровь. Я больше не выдержала слушать их перепалки и подошла, обнимая подругу, которая сначала опешила от неожиданности, но вскоре расцепила руки на груди и обвила мою талию, все еще ожидая моих объяснений. — От тебя пахнет рвотой, — прошептала она, на что я рассмеялась и обняла ее крепче. Я не знала, что будет дальше, и наступит ли завтрашний день. Это было мое прощание, о котором она узнает позже. И я обязательно оставлю ей записку, если ничего не поменяет мои планы. Расскажу все, что выдержит ее человеческое сознание. ...Если я и вправду не сошла с ума и не слышу, что хочу. — Мы же увидимся в любом случае, и не важно, что я решу, не так ли? — с подозрением задала вопрос я Абигору, вставая напротив него, и, когда он медленно кивнул, я сказала, прежде чем уйти: — Рада, что мы обошлись без объятий. — Соглашусь, — глухо отозвался он, улыбаясь одним уголком губ. — Но я настаиваю, чтобы ты не уходила. Там не будет для тебя жизни лучше, чем здесь. — Я обещаю подумать, — приглушенно начала я, видя краем глаза молнии, которые рассекали небо по ту сторону черты. Все это так похоже на правду... — И мне придется попытаться тебя остановить, ты же понимаешь? Возможно, даже взять кого-то в помощь. — К сожалению, да. Но будем надеяться, что до этого не дойдет. Я попросила не идти за мной подругу, вспомнив на этой фразе недавний эпизод с Мими, после чего все завертелось не в лучшую для меня сторону. Не знала, ушла ли Кейт или осталась продолжить разговор с Абигором, чтобы выяснить все подробности, но я не оборачивалась, медленно идя в направлении дома в мучительных раздумьях. Каждый шаг становился все легче, словно оковы медленно уменьшались, пока не исчезли вовсе. Тревожность и головокружение плавно улетучивались, оставляя после себя неприятный осадок. А видения... они пока не покушались на мое сознание, давая временную передышку, что было замечательно, иначе я не знала, в какой момент погибну от переизбытка картинок. Все же я была в смертном теле, для которого это было слишком, если верить всему. Даже то, что у меня получилось вспомнить и осознать. Я обязательно залезу сегодня в те дали, которые помогут принять верное решение и не ошибиться. Неизбежно добьюсь истины и не отступлю, даже если буду на грани жизни и смерти. А если это все игра разума, то добровольно сдамся врачам.(Soundtrack: Maneskin — CORALINE)
Знакомые дорожки, деревья, дома и городок больше не приносили тех ощущений уюта и безопасности. Одним махом моя жизнь перевернулась на сто восемьдесят градусов благодаря недавно принятому решению: пройтись одной после бара. В миг все перестало быть ярким и четким, только навязчивые громкие мысли выползали раз за разом, отчетливо противореча друг другу. Теперь все стало иметь иной смысл. Я постепенно выстраивала ступеньки, по которым мне придется подняться, чтобы обрести утерянное счастье или здравомыслие. И мне хотелось верить, что у меня все получится. Видимо, мы страдали неизлечимой формой мазохизма. Люцифер — продолжая меня выискивать и мстить, а я же наоборот — стала тянуться и смотреть на него иначе, когда броня на его сердце стало непробиваемой. Даже когда все огни окончательно угасли, и все осталось висеть на волоске от краха, мы оказывались рядом, преследуя свои цели. Просто-напросто поменялись местами. Но могли бы мы что-то изменить? Он — вновь обрести свет. Я — удержать это навсегда. Почему-то где-то в глубине я верила, что его ангельское начало не искоренилось до конца, ведь если бы все обстояло иначе, то стал бы он дальше встречаться на моем пути? Возможно, очень-очень глубоко в его сердце еще оставались теплые чувства, надо было лишь разжечь их, а дальше они сами растопят ледяное сердце. Я резко сменила маршрут в сторону квартиры, чувствуя очередное дурное озарение после всплывшего образа, где он насмехался надо мной, отчего все тело наполнилось чистейшей и ослепляющей яростью. На него, на себя, на всех. Меня трясло, и я перешла на бег, не видя ничего, кроме вспышек гнева. Стискивала руки в кулаки. Сбивчиво дышала. И приближалась к своей цели. Если все видение — правда, то это могло означать, что... Вбежав в квартиру, я быстро огляделась, ощущая вновь набежавшие слезы. Первым делом мне попался под руку комод, с которого разом полетели вещи и статуэтки на пол, а затем и он перевернулся с грохотом. Я крушила все, что попадалось под руку, ощущая такую реалистичную боль за ребрами. Сваливала все на пол, наплевав на бесчисленное число осколков, медленно продвигаясь вглубь квартиры. — Ты обманул меня! — истошно выкрикнула я, разбивая о стены бутылки и бокалы, не особо обращая внимание на то, как яркие напитки окрашивали белые стены. — Ты не хотел моего возвращения, ты хотел забрать у меня все и кинуть обратно в этот мир вечно слоняться в поисках утерянного! Дверь в комнату ударилась о стену, пока я, захлебываясь в слезах и оплакивая свое кровоточащее и разбитое сердце, вбежала и стала разрывать на мелкие кусочки каждую фотографию, как обезумевшая. Разбивала зеркала и тот самый фотоаппарат, который выплевывал эти жалкие и наигранные карточки. Я села на кровать, часто дыша и ощущая, как сердце разрывалось то ли от боли из-за произошедшего, то ли от пробуждения болезни, которая могла в сию секунду умертвить меня и загнать в новое тело, чтобы прожить еще одну жизнь в неведении, если верить воспоминаниям. Упала спиной на осколки и порванные куски фотографий, которые заполнили всю кровать, пряча лицо в ладонях. Я поджала колени, переворачиваясь набок, и в очередной раз разрыдалась от бессилия. Эту дурную бесконечность никак не разорвать, не удастся выбраться из порочного круга на свободу. Значило ли это, что мне оставалось лишь дожидаться момента, когда он устанет и успокоится, оставляя меня в покое?.. — Оставь меня, Люцифер! Почему ты не можешь принять тот факт, что я не желаю тебя больше видеть? Все кончено, ты сделал, что требовалось, на этом наши пути расходятся, — жалобно прокричала я, держась за голову, постоянно оглядываясь назад, чтобы никто не услышал моей мольбы из дома, где поджидала ничего не понимающая семья, состоящая из мужа и недавно родившегося ребенка. — У меня новая жизнь, которая не предусматривает дьявола под боком. — Ты не можешь так поступить со мной, Касси! — Люцифер больно схватил меня за плечи, встряхивая и с ужасом вглядываясь в мои глаза. — Неужели ты забыла, на что мы пошли, чтобы быть вместе?.. — Может, в следующей жизни, — дрожащим голосом ответила я, понимая, что настал тот момент, когда надо растворить его в своей памяти, отчего было бы легче, и что могло остановить его очередные попытки вернуть меня. — Но в этой жизни я не принадлежу тебе. Я свободна. Пускай, я человек… Но мне и этого хватает. Дай мне нарадоваться тому, к чему стремилась. Прошу, не отнимай этого у меня. — Ты не понимаешь! Черт, как же ты не понимаешь… — хрипло прошептал Люцифер, перенося ладони на мои щеки и ласково поглаживая большими пальцами, а мне бы хотелось вырваться, сбежать, оттолкнуть, но я упивались его касаниями и нежностью. — Это зло… этот мрак проникает в меня, и только ты способна удержать мой свет. Мне страшно, что я могу причинить тебе боль, если не смогу обуздать тьму. Я нуждаюсь в тебе. Не дай мне потеряться в ней. — Люцифер… — сквозь слезы сожаления проговорила я, смотря в его непривычно алые глаза. — Я буду с тобой, но прошу, дай мне хотя бы эту жизнь прожить так, как я мечтала. Подари мне каплю свободы. Здесь у меня есть выбор. — И со мной у тебя будет выбор. — Но что это будет за жизнь? — начала я, но умолкла, поджав дрожащие губы. — Вечные прятки без возможности довольствоваться спокойствием даже на Земле. Ты будешь наблюдать, как я старею, умираю, и снова искать меня, если нас не найдут. Этого ты себе желаешь? — А если я найду способ вернуть тебя на Небеса? — уточнил Люцифер, а я задержала дыхание от неожиданности. — Разве это возможно? — я впилась пальцами в его пиджак, чтобы удержаться на ногах. — Но даже если и так, то должно пройти достаточно времени для того, чтобы меня забыли, — а затем я смущенно отвела взгляд, проговаривая следующее: — Я бы хотела вернуться со своей истиной внешностью. — Мне нравится твой новый образ и эти золотые кудри, — с ухмылкой проговорил дьявол, проводя пальцами по волосам, насмешливо косясь на меня. — Но я бы тоже хотел видеть тебя прежней. — Тогда ты дашь прожить мне эту жизнь без тебя? — Встретимся в следующей. Оставив продолжительный поцелуй, Люцифер растворился в воздухе, оставляя меня наедине с собой, чтобы обдумать сказанное. Облегченно выдохнув, что на этот раз все прошло безупречно, и он дал возможность обрести полноценное счастье, я развернулась и направилась к дому, частично подчищая себе память, чтобы жилось легче. Без угрызений совести, что я снова его обманула. Шанс, что когда-нибудь я обрету себя прежнюю, был мизерным. А это означало, что меня оставят в покое.(Soundtrack: Jean-Pierre Taiieb — Running After My Fate (alternative version))
Неожиданно для себя я свалилась с кровати, чувствуя, как осколки больно впились в оголенные ноги, когда подол платья сместился выше бедер после продолжительного лежания и просмотра всплывших воспоминаний. Морщась и шипя, я кое-как поднялась и стала обходить стекло, продвигаясь ближе к окну, чтобы снести последнее напоминание о нем. Словно бы это помогло мне очиститься. Все казалось таким странным, в одном видении я его любила, в другом старалась сбежать... Это никак не вязалось со всем, что я чувствовала, словно бы... мы попали в какую-то игру, где кто-то мог брать управление над действиями. Все мое человеческое отвергало, что я могла жить вечно, меняя тела. Все мое сознание отторгало наличие чего-то высшего, как демоны и ангелы. Впиваясь пальцами в подоконник, я наклонилась, чувствуя очередной поток, который вытягивал из меня жизнь. Ощущая, как сердце едва билось. Как ноги подкашивались. Как тело покрылось ледяными мурашками. Как гул в голове нарастал. …Но не ощущая, как обессиленно упала на пол и ударилась головой. — Знаешь, если ты считаешь, что мне все это приносит удовольствие, то глубоко заблуждаешься, — утробно проговорил Люцифер, опрокидывая меня на деревянный стол и стискивая шею пальцами, а затем, нависнув сверху, пугающе продолжил: — Ты постоянно просишь меня не забывать тебя, я так и поступаю. Ты каждый раз даешь мне призрачные надежды, и я ищу тебя. Но я осознал или не хотел принимать раньше, что ты просто цепляешься за мир, который больше тебе не принадлежит. Тебе не нужен я или еще кто-либо. Ты эгоистка, Касси. Тебе нужна только ты сама. Я больше не приду за тобой. Проживай эти чертовы жалкие жизни без меня. — Но ты же знаешь, что я люблю тебя и хочу быть вместе, просто мне так мало… — Твоя любовь ни черта не стоит, это все пустые слова, — перебив, он разжал пальцы и отошел, намереваясь уйти из дворца, в котором я недавно была назначена фавориткой королевы. — Это последняя жизнь, я обещаю, — горько прошептала я, когда Люцифер практически скрылся из виду. — Ты опоздала. И я действительно опоздала, поскольку тьма не только обуяла его сердце, но и стала витать вокруг него, оставляя после себя запах гари. Мне ничего не оставалось, как принять это, пряча все воспоминания о нем в самый плотный ящик. Моя любовь и желание жить без страха смешались, отчего я не могла принять верного решения. А на тот момент избавиться от всего было лучшим вариантом. Я продолжила жить, словно меня никогда не существовало. Не было нас. Моих изначальных уловок, чтобы сохранить спокойствие. Его попыток вытащить меня из этой фальшивки. Наверное, наши тела пропитались тьмой и выставили на неправильный путь, который приведет черт знает к чему. Возможно, это было нам навязано кем-то другим. И правильнее было бы перерезать эти нити сомнений, вернуться к изначальному решению прожить жизни вдвоем, но я запуталась. Мы запутались. Перестали ярко помнить, ради чего все осуществлялось. Мне бы вовремя остановиться подыгрывать, открыть глаза и заметить, что с Люцифером начинало происходить неладное, но я все твердила о своем, не замечая очевидного. Если бы я в нужный момент осознала все, то смогла бы удержать его ангельский свет. А теперь же… Я жила, не помня о нем. Вспоминала, если Люцифер по привычке появлялся. Отдавала весь свой свет ему, замечая результат, но он, словно почувствовав и не желая возвращаться, обрывал мою жизнь. И так снова и снова. И сейчас мне оставалось уповать, что моя душа, которая сейчас была при нем, продолжала мои попытки. Очищала его к моему возвращению. Как жаль, что я обнаружила очевидное столь поздно. Как жаль, что я погрязла в имитации счастья, когда оно было так близко. Настоящее. Я открыла глаза, пытаясь сконцентрироваться на одной точке и вырваться из пагубных воспоминаний. Потолочные светильники двоились перед глазами, когда я старалась пошевелить пальцами, но затем возникла еще одна вспышка, так не похожая на многие, и я вновь провалилась в темноту. Насыщенную, наполненную черным туманом, которая плавно создавала образы. Она словно бы прорвалась через плотный барьер, который я старалась удержать, и, когда я сдалась, просочилась сквозь узкое отверстие, чтобы поведать свою правду. Издав тихий стон, я прикусила губу, наблюдая, как Люцифер медленно вел острием по ладони, проговаривая что-то на демоническом языке. Кровь тягуче струилась по коже, образуя знаки, и, когда он затих, она обратно всосалась в рану, которая мигом зажила, оставляя пылающее очертание. — Вики, — разрезал тишину Люцифер, скрепив наши ладони, и только тогда я поняла, что долгое время не проронила ни звука, наблюдая за его действиями. — Ты попадешь на Небеса, но его кары нам не избежать, это очевидно. Тебе придется вытерпеть все, а потом пасть, если это потребуется. — Не хотелось бы, — c нервным смешком отозвалась я, — но я согласна с любым твоим решением. — И тебе нужно снова все забыть, а я потом начну медленно вытягивать нужные воспоминания или предупреждать о чем-то во снах, завуалированных фразах, договорились? — я несколько раз неуверенно кивнула, делая медленный вдох. — Я уверен, что Шепфа путает и меняет твое прошлое, мысли, чтобы ты была против меня. Не верь им. Я окружу тебя теми, кому ты можешь доверять и кто поможет. — А они будут знать, кто я на самом деле? — Нет, до тех пор, пока я не пойму, что пришло время вернуть их сознание обратно, — слишком спокойно и уверенно произнес Люцифер, обняв свободной рукой за талию. — Вернуть? Ты что намереваешься сделать, дьявол? — ошарашенно и восхищенно спросила я, приложив пальцы к губам. — Я уже достаточно могущественен, чтобы внести временные коррективы в сознания тех, кто не находится в Раю, малышка Уокер. Неужели ты против? Не думаю, что они забыли твою историю и тебя. — Разве я сказала, что против? — лукавая улыбка растянулась на моем лице, но стоило кинуть взгляд на наши сцепленные ладони, я тревожно посмотрела на него. — Что будет, когда мы отпустим руки? — Ты окажешься дома в день годовщины смерти матери и пойдешь в храм, чтобы пореветь на славу. Классическая Вики Уокер, которая ничего не помнит. — Прекращай издеваться, Люцифер, — прошипела, одарив его хмурым взглядом. — А потом ты не сможешь пережить нашей встречи и решишь, что самый лучший выход это умереть. И, в конечном счете, ты окажешься на Небесах в качестве Непризнанной, начнешь обучаться в школе, а все остальное лежит на мне. — На Небесах появилась школа? — удивленно вопросила я, но, взяв себя в руки, выдохнула. — Ладно, на самом деле все звучит довольно жутко. Ты будешь отыгрываться на мне за мои косяки? Станешь жестоким правителем Преисподней? — О, не сомневайся, — с самодовольной ухмылкой ответил он. — Тебе будет настолько несладко, что ты и представить не можешь. — Пообещай, что будешь устраивать мне дни отдыха от твоих мучений. И что мы обязательно побываем в нашем месте на земле, где стоит дом на краю света, — я задумалась, вспоминая обо всех условиях. — А еще ты говорил, что в Аду находится наш будущий дом… Приведешь меня туда? Мне очень любопытно взглянуть на этих тварей, которые его охраняют. — Есть еще требования, Вики? — наигранно интересуясь, уточнил Люцифер, поднимая глаза к потолку. — Нет, — я поджала губы, дожидаясь, когда он вернет ко мне взгляд. — Думаю, я готова, но прежде, чем моя жизнь превратится в ад, поцелуй меня. Люцифер без промедлений накрыл мои губы своими, жадно врываясь в мой рот языком, а я чувствовала, крепче стискивая его руку, как нас накрывали необузданные чувства и желания, которые могли пресечь шансы осуществить задуманное. Пальцы его свободной руки впивались в талию, намереваясь вот-вот разорвать платье по швам, а я напрочь забыла о нужде в кислороде, сплетаясь с ним языками. И все бы ничего, мы бы не остановились, если бы не Люцифер, который вырвал свою руку из моей, здраво понимая, к чему могли привести наши ненасытные поцелуи, когда я вовсе потерялась в его обжигающем пламени страсти. Перед глазами все почернело, из меня высасывались все воспоминания, бросая в яму прежней жизни... Как вдруг я ощутила слезы, которые беспрерывно стекали по щекам, закрывая и так ночную темноту, что было не разобрать дорогу, а я медленно по памяти следовала по безлюдной улице, чтобы поговорить с погибшей матерью…(Soundtrack: Message to bears — you are a memory)
Довольно долгое время я не могла открыть глаза и сделать вдох, чувствуя лишь чрезмерное давление на голову и грудь. Будто по щелчку пальцев, лавина, состоящая из воспоминаний о моей жизни на Небесах, адских муках и смерти, хлынула убийственным потоком. Меня словно пригвоздили к полу. Только горячие капли, которые безостановочно увлажняли кожу, ничто не могло сдержать. Все было так красочно, так болезненно и прекрасно, что я, наконец-то, поверила во все. Я перестала сомневаться. Теперь-то я знала, в какую сторону двигаться. Где мой верный путь, пусть он и был испещрен препятствиями. Превозмогая боль во всем теле, я довольно быстро поднялась на ноги, осматривая хаос, который совсем недавно устроила. Квартира утопала в закатном солнце, а это означало только одно: я пролежала на полу весь день. А может, это был рассвет?.. Моя голова, казалось, лопнет от всех картинок, которые всплывали за все последнее время. Добравшись до кухни, я налила воды в более менее живой стакан и выпила до дна, ощущая, как силы постепенно возвращались ко мне. Мне хватило нескольких минут, чтобы переодеться в новое платье, которое удалось отыскать в шкафу, чьи дверцы едва держались на петлях после моей истерики. Главное, что подол был довольно длинным и скрывал царапины от глаз окружающих. Я возбужденно выбежала из квартиры, расчесывая волосы пальцами, и старалась удержаться на одной мысли: мне надо к Люциферу, отсекая все сомнения, которые были навязаны Создателем. Мне не надо было себя убеждать в обратном, что все могло смешаться в моей голове и выставить неверное представление. Я просто чувствовала на интуитивном уровне, что надо вырваться из своей клетки, которую я выстроила из ложных выводов. Когда я шла по улице, целеустремленно следуя к незримой черте, неожиданно вспомнила о данном себе обещании, сворачивая неподалеку, чтобы забежать домой и попрощаться с родными. Я бы никогда не покинула их, но это не моя жизнь, все фальшивка. Я создана не для этого. Да и сколько бы я еще прожила? Год, два или десять? Рано или поздно все бы перечеркнулось и началось заново. А я больше не готова откладывать свое счастье на потом. Тихо отворив дверь и никого не обнаружив, я села за стол в своей комнате и начала писать письмо Кейт. О том, что должна срочно уехать. Что моя настоящая жизнь находилась за пределами этого города. И что если получится, то я обязательно ее навещу. Сложив и убрав лист в конверт, я оставила подпись и, проведя по нему пальцами и вложив в него все свое сожаление, я вышла в гостиную, чтобы позвонить отцу… но увидела его в окне, сидящего в заросшем саду на скамейке и глядящего на один единственный цветок, который боролся за свою жизнь и смог прорасти среди сухой и гнилой травы. Выйдя на улицу, я села рядом с ним, смотря на белоснежные лепестки, на которых были капли росы. Мы молчали некоторое время, так выглядело со стороны, на самом же деле мы вели безмолвный разговор. Замечала, как он то опускал взгляд, понимающе усмехаясь, то кидал на меня или наверх. В какой-то момент отец положил свою ладонь поверх моей и, так же смотря на цветок, начал свой душевный монолог, от которого внутри все разрывалось от боли и облегчения: — Ты никогда не была похожа на своих сверстников, была идеальным ребенком: хорошо училась, приходила раньше назначенного времени с прогулок, часто предпочитала оставаться с нами, отчего мы с мамой всегда переживали, что когда-нибудь наступит день, и ты изменишься в худшую сторону. Но он не наставал, — хмуро и неуверенно проговаривал отец, тяжело выдыхая. — Но в день, когда твоя мама больше не вернулась домой, она мне сказала, придя во сне: «Когда-нибудь Вики захочет уйти, и ты должен отпустить ее навсегда. Не жди ее возвращения. Это будет невозможно, потому что она никогда не принадлежала нам. Ее настоящая жизнь за чертой нашего понимания». Я отвернулась и стиснула веки, борясь с нахлынувшими слезами. Мы никогда не говорили о маме, эта рана еще не успела затянуться, несмотря на достаточное время. В носу защипало, в горле встал колючий ком, который не давал мне вставить ни слова, на что я просто повернулась к нему и жалобно взглянула в глаза отца, который понимал, почему я вернулась. Зачем я вернулась. — Я помню того мужчину, но старался не напоминать о нем лишний раз, честно говоря, потому что он вызывал опасения и переживания на твой счет. До сих пор вспоминаю твои глаза, которые светились счастьем, а улыбка… ты так никогда не улыбалась. После больницы все изменилось. Он не приходил, а ты закрылась в себе. Я так боялся сделать что-то неправильно, что своим бездействием загнал тебя в колодец, состоящий из отчаяния и желания спрятаться ото всех. Но, видимо, мне просто стоило тебе напомнить о нем, чтобы ты узнала причину его отсутствия и разобралась во всем. Вдруг он не знал, что ты там? Или отпустить, в конце концов, если он не смог смириться с твоей болезнью и попросту исчез. Может, это моя главная ошибка, которая сгрызала тебя. Надеюсь, ты простишь меня. Услышав очередное подтверждение моей ясности сознания уже от отца и приоткрыв губы, я хотела сказать, что он ни в чем не виноват, но отец не дал мне вставить и слова, резко продолжая: — Если ваши чувства так же сильны, как и мои к твоей покойной матери, то ты должна быть с ним. Если требуется, уезжай. Ты знаешь, что я всегда желал тебе лучшей жизни, чем эта. И если жизнь рядом с ним как-то отсрочит неизбежное, то я буду только счастлив. Но ты меня навещай хоть изредка, звони. Я буду по тебе очень скучать. И пожалуйста, не забывай своего старика-отца. — Как ты понял, что… — задала вопрос, но так и не закончила, прервавшись на стирание слез. — Что ты снова его встретила? — он, наконец, повернулся ко мне. — Очень просто: я увидел несколько раз ту улыбку. И заметил, что ты снова вернулась к жизни. Или возвращаешься. Это ведь главное. Зачем тратить столь короткую жизнь на страдания, когда можно прожить ее в любви? — Я не достойна такого отца, — проговорила, кинувшись в объятья, — я уже скучаю по тебе, папа. — Тебе нужно помочь собрать вещи? — спросил отец, водя крупной ладонью по моей голове. — Я налегке, — с грустной улыбкой ответила, отстраняясь. — Тогда беги, чего ты ждешь? Или я передумаю, и ты останешься дома, — он сурово посмотрел на меня, а затем рассмеялся и стал подталкивать. — Иди же. — Я люблю тебя, — прошептала и, оставив прощальный поцелуй на его щеке, побежала навстречу свободе, несколько раз обернувшись с широкой улыбкой.(Soundtrack: UNSECRET, Neoni — Fallout (slowed reverb))
Выбежав за пределы придомового участка, я стремительно помчалась в сторону площади, счастливо улыбаясь, что добилась истины в своей памяти и знала, куда стремиться. Финишная прямая была слишком близко. Скоро все образумится и выстроится, как должно. Та свобода, к которой я тянулась каждую жизнь, состояла в нем. Люцифер — то, чего я так желала. Не эти бессмысленно прожитые тысячелетия. Не этот навязанный самообман. Не эти ничтожные манипуляции с сознанием, которые я не прощу, кому бы они не принадлежали. Я стремилась к своей судьбе, и было чертовски наплевать, если Шепфа одарит нас снова своим «благословением» в виде связи. Оказавшись под давлением божественного, которое искажало мою память и мысли, переживая миллиарды раз, что я все потеряла, растрачивая все, что сотворила, я, наконец, обрела себя. Свои мысли. Больше я не хотела притворяться. Не хотела терять память. Не хотела быть отравленной собственной ложью, что тянула меня вниз, как можно дальше от Люцифера, и заставлявшей меня скрываться. Неожиданно, словно услышав мои мысли, в меня стали настойчиво проникать яркие зеркальные блики, заставляющие медленно и окончательно погибать. Вокруг меня все таяло перед глазами, когда я уже не бежала, а шла, держась за сердце, что намеревалось вот-вот остановиться навсегда. Я ощущала всем нутром, как моя оболочка растворялась, планируя следующую жизнь. И мне оставалось совсем чуть-чуть, сделать несколько десятков шагов, и я в безопасности… Но передо мной возник Абигор. Я не желала вновь попадать в тот ад. Оказаться без тех мыслей, которые выстроились в голове. Не собиралась опять мучить себя и Люцифера. Не хотела умирать. Только не так. — Опять ты, — надрывно проговорила я, смотря на него исподлобья. — Какой же ты приставучий и упертый черт, пропусти меня. — Я тебе уже высказал свое мнение на этот счет, Вики. Вы не должны быть вместе, как минимум потому, что это портит его, а следовательно, и все мироустройство Ада. Сатана опять будет отвлекаться на тебя, а это значит, что мне прибавится работы, какой и так достаточно. А как итог: ты снова умрешь под его жестокими натисками, а мне все разгребать, — протяжно проговаривал Абигор, ярко жестикулируя и словно оттягивая момент, а может, так оно и было. — У меня не так много времени, чтобы вести с тобой задушевные разговоры об Аде и любезничать, — я нагнулась от прострелов в груди, а затем, кое-как выпрямившись, толкнула его в плечо. — Поэтому уйди с дороги. — Нет, Вики, — послышался знакомый женский голос за спиной. — Скоро все закончится. А мы будем рядом, чтобы оберегать тебя от него. — Только тебя тут не хватало, Мими, — с недовольством проворчала я, оборачиваясь. — Я разве просила твоей помощи? — И не раз, стоит заметить, — заявила она, склоняя голову набок и утвердительно выгибая бровь. — Знаешь, Абигор, чтобы меня остановить, надо было Кейт брать, а не ее, — я скрестила руки на груди, стараясь держаться так, будто вот-вот не упаду замертво на землю. — Значит, тут наметилось собрание «доброжелателей», но вас не так много, чтобы остановить меня. — Смирись уже, что ты не пройдешь мимо нас. Например, мы сильнее, чем твое человеческое тело. Или можем повлиять на твое сознание, что ты покорно направишься сейчас домой. Но заметь, что мы стараемся сделать все правильно и не применяем силы. Хотим добиться твоей осознанности в происходящем, — слишком вежливо и учтиво сказал Абигор, положив руку на мое плечо, когда я прошла мимо них. — Смириться? — вспыхнула я, но старалась не показывать одышки, которая началась из-за давления и жжения в грудине. — А как насчет того, чтобы вы смирились? А если я вам скажу, что вашу память подкорректировали на время, и сейчас вы боритесь не за то, что надо? И необходимо наоборот меня кинуть к нему, чтобы образовался баланс в Аду? — Да ты бредишь, — рассмеялась Мими, уперев руки в талию, на что Абигор стал с раздражением махать рукой, словно так можно было избавиться от ее звонкого смеха и от нее самой. Они стояли по бокам от меня и всем видом показывали, что сделают все, чтобы остановить меня. Стоило лишь шевельнуться. Неправильно посмотреть... Или слишком долго вглядываться в живую стену. — Это вы сейчас меня убиваете? — резко вопросила я, опомнившись на очередном выстреле в груди, с ужасом смотря то на Мими, то на Абигора, и когда они озадаченно ответили «нет», посмотрев друг на друга, я пошатнулась, делая шаг от них. — Это он… Он не даст мне пройти через черту, потому что… потому что помог создать ее. Я… Мне правда надо выбраться, иначе все будет зря… — Хорошая и убедительная речь, но тебе пора домой к папочке, — устав от происходящего, возвысив голос, вкрадчиво сказал Абигор. — Нет… Нет, вы не понимаете… — неожиданно ровно сказала я, подняв глаза к небу, а затем сделала шаг навстречу к свободе, но при очередной попытке остановить меня, я размахнулась и оставила пощечину Абигору, с гневом и отчаянием вглядываясь в его глаза, которые вспыхнули всеми оттенками Ада от моего действия. — Да, неприятно, конечно, но твое спасение важнее, — чуть успокоившись и проведя по раскрасневшейся коже пальцами, на выдохе сказал демон. — Напомни, чтобы я потом все рассказал Кейт, чтобы она тебя как следует отчитала. Негоже портить такое личико. Мой язык стал заплетаться, когда я хотела попробовать донести до него мысль о необходимости вырваться из этой клетки, я чувствовала, как немели пальцы, и ноги едва держали, на что я из последних сил устремилась к стене, на которой разрастались волны, словно бы предчувствуя, что я скоро прорвусь сквозь нее, но сначала обманула моих «спасителей» уловкой на согласие. И отдала за это несколько нужных секунд. Я видела краем глаза, как Мими с нечеловеческой скоростью приблизилась ко мне, чтобы толкнуть в сторону, но мне чудом удалось прогнуться и избежать столкновения с ее руками. Слышала, как Абигор в своей манере уверенно шел сзади, чтобы остановить и, возможно, на этот раз применить воздействие, но стена была слишком близко, я уже тянула руку. Оставалось совсем чуть-чуть... Правда, брат Люцифера был быстрее и успел схватить меня за ткань платья, удерживая в пределах щита, пока моя дрожащая рука продолжала тянуться за его границу.(Soundtrack: Labrinth & Zendaya — All for Us)
Никогда бы не подумала, что те, кто мне всегда помогал и оберегал, будут противостоять мне. Отчаянные слезы стали заполнять глаза, а вскоре побежали по щекам. Я и не знала, что в решающий миг все могло пойти по наклонной, когда цель была так близко. Оставался лишь несчастный сантиметр… Всего-навсего кроха. И все, я свободна. — Люцифер!.. — то ли крик, то ли мольба сорвалась с моих губ, когда сердце отбивало последние аккорды. Я запредельно желала, чтобы эта стена растворилась. Молила всех и вся, чтобы смогла выбраться из крепкой хватки Абигора и Мими. В этот миг мне показалось, что я никогда так сильно ничего не желала. А в подтверждение катились горькие горячие слезы, пока пальцы практически нащупывали стену. И я почти смирилась с поражением… Смирилась, что все начнется сначала. Прощалась с тем, что заимела и вернула себе. Как... Сначала я не поверила глазам. Посчитала, что сошла с ума. Или попала на тот свет. Как часть стены растворилась, показывая взбешенного Люцифера. Он не смотрел на меня, лишь на тех, кто удерживал, но вскоре хватка ослабла и послышались нерешительные отдаляющиеся шаги. Его крылья были грозно раскрыты, рассказывая о яростном урагане, который нарастал в нем с каждой секундой. Земля под ним сгорала, превращалась в угли. Глаза полыхали, как никогда прежде. В иной ситуации я бы испугалась. Но это было адресовано не мне. Его рука мягко, несмотря на состояние, легла на мою, как оказалось, до сих пор поднятую, и притянула к себе, вырывая из клетки. И я оказалась в той зоне, где молнии рассекали небо, снег падал хлопьями, а земля горела. В его объятиях, которые были обжигающе приятны, даже несмотря на происходящий апокалипсис вокруг. Главное — он рядом, со мной. Я завороженно и осознанно смотрела в его глаза, а дьявол в мои, и, на удивление, его близость не обжигала, как показалось изначально, стоило увидеть правителя Преисподней во всей красе. Люцифер дарил то тепло и нежность, как в некоторых фальшивых видениях, а я старалась понять, какие же были достоверными, надеясь, что не ошиблась. Ласково ведя пальцами по плечам, когда вторая рука крепко прижимала к себе, он успокаивал меня, рассказывая обо всем лишь взглядом. А я и не верила, что все свершилось, и у меня вышло пробраться к своей судьбе, не шелохнувшись. Но все бы ничего… Я продолжала скоропостижно погибать, уже теряя его из виду и обмякая. Оставались считанные рывки сердца и снова все сначала, только вот сможем ли мы повторить затеянное?.. Люцифер взял меня на руки, но прежде чем сделать то, чего я никак не ожидала, ласково стер слезы со щек, о которых я и не догадывалась, одарив вымученной улыбкой. А затем взмах крыльев, и мы в невесомости. Ледяной воздух и снег били меня по лицу, отчего я старалась ближе прижаться к нему из последних сил. — Прости меня за это, — прошептал Люцифер на ухо и оставил легкий поцелуй, от которого я расслабилась, не особо вдумываясь, за что надо его прощать. Ведь скоро наступит конец. Стоило ли говорить, что я была счастлива оказаться с ним вместе в такой момент? Я сделала один из последних слабых вдохов и закрыла глаза, чувствуя накатывающую слабость, но… Затем ужасающий холод. Словно в меня впились бесчисленные иглы. Я непроизвольно, скорее от паники, сделала очередной вдох, открывая глаза, и тогда я поняла, что это было. Люцифер уходил со мной на дно океана, укрыв крыльями. Я терзала ногтями шею, непонимающе смотря на него, а он лишь закрыл глаза и опустил голову, словно извиняясь. Наверное, так и было. Теперь же я не погибала своей смертью… я задыхалась от соленых вод, которые раздирали легкие. Мои органы бунтовали и сопротивлялись, я стала пытаться вырваться из хватки дьявола, но он слишком сильно меня держал, погружая все глубже и глубже, куда больше не проникал свет. И прежде чем боль сменилась теплом и слабостью, я через силу вдохнула еще раз, приближая смерть и понимая, что Люцифер задумал. Мне уже было сложно управлять своим телом, но я смогла поднести пальцы к его лицу и выдать подобие улыбки, после чего закрыла глаза, отдаваясь тьме и не особо понимая: она еще была вокруг, или я полноценно погрузилась в нее.