♨️
Утро нового дня встречает непогодой. Ещё не проснувшись, слышу, как за окном идёт дождь: он стучит по крыше, отдаваясь гулким эхом на всю комнату, льёт сплошной стеной, не прекращаясь и, кажется, не собирается останавливаться, ведь всё небо затянуто густыми и мрачными тучами. Неужели уже начался сезон муссонных дождей? Только не это. У нас — в Аризоне — такое случается, и мне это совсем не нравится. Период муссонных дождей может затянуться от нескольких дней до нескольких недель, а нам это совсем не на руку, ведь в такую погоду гораздо меньше путешественников. Вздыхаю, смотрю на часы — шесть утра, а значит, пора начинать новый день, ведь совсем скоро двери нашего кафе будут открыты, а ещё нужно успеть приготовить завтраки. Принимаю утренний душ, одеваюсь в привычную одежду в виде формы нашего заведения, и спешу в кафе. Приходится взять зонтик — без него я промок бы в считанные секунды. Окидываю взглядом второй этаж мотеля, я-то живу на первом, а там, на втором, должно быть ещё спит Он. Почему я так зацепился за образ нашего постояльца? Что со мной не так? Непогода навевает на меня грустное настроение, она всегда на меня так действует, и я думаю о том, что лучше бы выбросить из головы Его. Зачем накручивать себя и придумывать то, чего априори не может быть? — Доброе утро! — На входе в кафе сталкиваюсь с Лесли, она улыбается и, кажется, светится. На неё плохая погода никогда не влияет. — Ты чего такой хмурый? А? Скоро первые посетители, пора натянуть на лицо твою прекрасную улыбку! — Подталкивает меня плечом и подмигивает. — Ты же знаешь, не люблю дождь… — Закрываю зонт, стряхивая лишние капли на пороге. — Он влияет на меня, потому и настроение такое. — А как же тот господин, что остался в мотеле на неделю? — подмигивает мне Лесли. — Ради него-то можно моську подобрее состряпать? — А при чём тут господин? — закатываю глаза. Лесли очень проницательная, ничего от неё не утаишь! — Как же? — Скидывает дождевик, встряхивает и сворачивает. — Ты так мило с ним общался… Да ты в лице меняешься, когда он рядом! — Не придумывай, — я не хочу признаваться, что она права. Лесли — моя подруга, хороший человек, но потом, когда Он уедет, она ещё целый год будет меня подкалывать этой ситуацией. Зачем мне это? Лучше не признаваться вовсе в своей симпатии. — Ну да, ну да, — хмыкает девушка. — Будто я тебя первый день знаю. Ладно… Не хочешь — не говори! Фыркаю и отправляюсь на кухню, чтобы приготовить завтраки, хочу сегодня их сделать максимально разнообразными, благо готовится всё быстро. В семь утра наше кафе открывает свои двери, а уже в половину восьмого появляются первые посетители: сегодня это пара средних лет, что путешествует по стране. Родом они из Техаса, никогда ранее не выезжали за пределы своего штата, а тут решились. — Будем рады видеть вас в нашем заведении снова, — вежливо улыбаюсь, принимая оплату. — Надеюсь, вы заглянете к нам на обратном пути! — Обязательно, дорогой, — кивает женщина, — ваш завтрак превосходен! Поделитесь рецептиком? — подмигивает. Не могу ей отказать — слишком милая, да мне и не сложно поделиться, а потому пишу на листке бумаги рецепт французского омлета с начинкой из ветчины и сыра. Боковым зрением вижу, что в кафе входит Он. Слышу, как стучит моё сердце, прямо в такт дождю за окном, что до сих пор льёт, как из бочки. — Доброе утро, — приветственно улыбаюсь, когда Он проходит мимо меня, направляясь всё на то же место, и кивает в ответ. Отдаю листок забавной женщине из Техаса, а её муж берёт с неё обещание готовить ему такой завтрак каждый день. Прощаюсь с милой парой и направляюсь к Чонгуку. — Доброе утро, Тэхён, — приветствует теперь Он. — Как Ваши дела? Всё хорошо? — Да, спасибо, — приятно мне, что интересуется, хотя и понимаю, что Чон всего лишь вежлив со мной. — Как Вам спалось на новом месте? — Если честно, просто замечательно! — отвечает наш постоялец. — Шум и смог крупных городов никогда не даёт полноценно отдохнуть, а у вас тут благодать. Машины, проезжающие по трассе, конечно, слышно, но в сравнении с большими городами — здесь тишина. — Очень рад, что вы хорошо отдохнули, — я действительно рад, что Ему у нас нравится. — Что желаете на завтрак? — Знаете, Тэхён, пусть у нас с вами будет одна небольшая традиция, — заговорщически произносит Чон. — Я бы хотел, чтобы всю эту неделю на завтрак, обед и ужин — вы лично подбирали мне меню. Я доверяю вашему вкусу, а потому, если вас не затруднит… — Не затруднит, — киваю автоматически, а в голове уже прокручиваю все варианты самых разнообразных блюд, которые доводилось готовить. — Я с радостью поддерживаю такую идею. Прекрасная традиция! — Вот и замечательно. — Чонгук улыбается, а у меня ноги подкашиваются. Спешу ретироваться, чтобы не упасть позорно прямо на него. На кухне набираю на поднос всё самое вкусное: тот самый французский омлет с ветчиной и сыром, что понравился семейной паре из Техаса; колбаски, приготовленные на гриле; панкейки с кусочками шоколада и сливочным маслом; жареные в карамели бананы, а ещё свежевыжатый апельсиновый сок и чашку чая с мятой. Отношу всё самому важному гостю, расставляя все блюда перед ним. Он вздыхает, смеётся, предполагая, что я собрался его откормить, да так, что он из-за стола выбраться не сможет. Предлагает позавтракать с ним, но я вынужден отказаться — мама ждёт меня на кухне, ведь уже пора начинать готовить блюда к обеду. — Всё, как всегда, было прекрасно! — Он расплачивается после завтрака, снова оставляя щедрые чаевые. — Я даже не представляю, что я буду делать без ваших кулинарных шедевров, когда настанет время уезжать. У меня сердце ёкает. Да, Ему когда-то действительно нужно будет уехать, а учитывая скоротечность времени — неделя пролетит так, что никто и глазом моргнуть не успеет, увы. А так бы хотелось… Хотелось бы, чтобы Он задержался. Я, конечно, понимаю, что запал безнадёжно и глупо, но мне так хочется им хотя бы просто любоваться! За окном всё ещё идёт дождь. По телевизору снова поют песни о любви. Чонгук прямо сейчас смотрит на меня так… Так, будто сам не хочет уходить из кафе, будто хочет остаться… Что я опять себе придумал?! — В моём номере с утра не работал телевизор, — сообщает Он. — Может, это из-за непогоды? Бывает такое в ваших краях? — Да, — закусываю губу, сожалея, что непогода доставляет нашему постояльцу неудобства. — Такое случается, ничего не поделать, придётся переждать дождь, а потом поправить антенну. Но… Телевизор в нашем кафе, как видите, работает исправно! Если хотите — оставайтесь, вы вправе находиться здесь сколько пожелаете! — Спасибо, Тэхён, — кивает Чонгук. — Так и сделаю. Побуду здесь. Я убегаю на кухню, где сталкиваюсь с Лесли, она затаскивает меня в дальний угол, подальше от ушей мамы, но из этого самого угла виден обзор на зал кафе. — Чего там твой? — шипит Лесли, прижимая меня к стене. Ох, уж эти любопытные девчонки! — Почему в номер не идёт? Что сказал? — В номере не работает телевизор, потому он пока посидит в кафе, — кошусь на Чонгука. Он нас не видит, а мы его — прекрасно. — Я разрешил, он же постоялец, пусть сидит сколько хочет. — А, — озирается на Чона Лесли, а потом смеётся тихонько. — Ты чего? — Того, балбес! — ставит мне щелбан в лоб. Больно! — Ты совсем глупенький или прикидываешься? — Да что не так-то? — искренне недоумеваю! Что только эти девушки не придумают… — Ты точно дурак, — вздыхает Лесли. — Он тебя по ходу охранять остался. — Чегооо? — Тогооо! — передразнивает подруга. — Во-первых, он пялится. Впрочем, как и ты! Во-вторых… — Ничего я не пялюсь! — злюсь сам на себя, а ещё капельку на Лесли. Откуда такая внимательная? Ах да, из Финикса. — Во-вторых, — продолжает девушка. — Он внимательно наблюдает за каждым из посетителей, к которым ты подходишь. Видимо, помнит вчерашний инцидент, когда к тебе подкатывал тот ковбой-лох. — Лох? — прыскаю со смеху — Лесли всегда ляпает что-то смешное. — Конечно! — крутит пальцем у моего виска, мол «дурашка, совсем элементарного не понимаешь?» — А кто ещё то? Пива выпить не удалось, пообедать тоже, подкат не прокатил, ещё и выпинали из заведения. Лох. — Ладно… Что там Чонгук? — Ааа, так тебе всё-таки интересно?! — смеётся заливисто, а я краснею. Противная девчонка! — Чонгук… Он охраняет тебя, точно говорю. Не спускает глаз с посетителей, а когда ты в зале появляешься — у него даже зрачки расширяются! — Хорош брехать! — бурчу себе под нос. — Какие зрачки? Ты что, орёл с острым зрением? Ты не можешь этого видеть на расстоянии. — Ладно, про зрачки я преувеличила. Но он пялится! Поверь, я-то знаю все эти штучки! — А ты у нас что, прожженная жизнью дама, что повидала на своём веку тысяч… — Тэхён, не тупи! — шипит Лесли, опять отвешивая мне щелбан. — Я девушка, весьма привлекательная девушка, на меня пялятся многие посетители и постояльцы, я этот взгляд из тысячи узнаю! — Хорошо… — сдаюсь я. — И что ты хочешь мне этим сказать? — Переспи с ним! — Дура! — выкрикиваю слишком громко, а у самого… У самого у меня внизу живота скручивается всё в какой-то подозрительный узел. Что за дела?! — Сам дурак! — закатывает глаза Лесли и цокает. — Он хочет тебя, ты хочешь его. Ты девственник, а в восемнадцать лет совсем не круто быть девственником. — Это ещё кто сказал? — возмущаюсь я, искренне негодуя, потому что убеждён, что это дело сугубо личное, и не должно быть так, что «тебе восемнадцать — значит, пора!». — Я сказала! — парирует Лесли, а мне её придушить охота. Не подумайте, мы действительно друзья, мы вон живём бок о бок двадцать четыре часа в сутки и семь дней в неделю. С ней можно поделиться всем, рассказать, посоветоваться, но когда ей что-то ударяет в голову, как в данном случае, разговаривать с ней становится просто невозможно. — Тэхён! Ты собираешься и дальше жить волком-одиночкой? Тебе пора заводить отношения: жену или мужа — не так и важно. А этот прекрасный парень может помочь тебе набраться опыта, понимаешь? Не понимаю. Ничего я не понимаю и не хочу понимать. Мне противно от её слов, если честно. Да, мне понравился наш новый постоялец, сильно понравился, но я не рассматриваю его для таких вещей, как «набраться опыта». Он не такой. И я тоже. — Даже не говори мне слово «пора», ты же знаешь, что оно меня сильно раздражает! — Я отодвигаю Лесли, чтобы пройти. — Не люблю все эти навязанные стереотипы! — Тэхён, — окликает меня подруга. — Ещё один крошечный момент. — М? — В его номере не работает телевизор, потому он решил посидеть в кафе, так? — Да. — Тогда почему он сидит спиной к тому самому телевизору? — Лесли хохочет и убегает, а я стою ошарашенный, гляжу на Чона, а тот ведь действительно сидит спиной к телевизору. Чёрт!♨️
~На следующий день~
Сегодня второй день пребывания Чонгука в нашем комплексе. Точнее, третий, но я считаю по ночам, а он провёл у нас именно две ночи. Вчера больше не случилось ничего примечательного, кроме того, что Чон провёл в нашем заведении весь день. На обед я снова подавал тушёные бобы, от которых он, как и в первый раз, был в восторге. На ужин у нас были овощи и гамбургеры с котлетами, приготовленными на гриле, а ещё картошка фри. Почему-то хотелось приготовить что-то вредное, что подают в фаст-фудах, но Чонгук даже эти наши блюда оценил. Дождь вчера так и не прекратился. Отец сказал, что это не может быть сезон муссонных дождей — слишком рано, а сегодня его слова подтвердились, ведь с самого утра светит солнце, чему я очень рад! Не люблю серость… Вон и с Лесли вчера из-за погоды поругались вечером. Хотя, это не совсем из-за погоды, а из-за того, что она чуть было не опозорила меня перед Чонгуком. Она хотела сама к нему подойти и сказать, что я на него запал. Представляете?! Сумасшедшая девчонка! Мы потом помирились, но я всё ещё немного на неё обижен, не люблю когда так беспардонно лезут в мою личную жизнь. В мою… что? Да какая же это личная жизнь? Снова я себе придумываю. — Тэхён, сегодня необходимо будет съездить в Финикс, — сообщает мне мама, как только я оказываюсь на пороге кухни, спеша начать готовить завтраки. — Отец не может, у него его микроавтобус барахлит, да и сегодня пятнадцатое число, а ты помнишь, что каждого пятнадцатого числа к нам приезжают постояльцы из Калифорнии, что в середине каждого месяца проезжают мимо, потому отцу нужно находиться на месте. Я подвисаю ненадолго. А как же готовка? Как же бобы? Как же Чонгук? — У нас закончились многие продукты, но необходимо купить хотя бы самые основные, — продолжает мама. — Поймай попутку в Финикс и отправляйся прямо сейчас. Купишь немного, самое необходимое, что сможешь довезти, а к вечеру вернёшься. — А бобы? — ляпаю я, не придумав ничего умнее. — Кто приготовит бобы к обеду? — Ох, чудо ты моё, — смеётся мама и гладит меня по волосам. — Я рада, что ты такой ответственный, но когда ты учился в школе — мы справлялись. С трудом, но справлялись. — Но ты не приготовишь бобы так, как готовлю их я, — хмурюсь, искренне не желая ехать ни в какой Финикс, ведь не хочу терять целый день, в который мог бы любоваться нашим постояльцем! — Не спорю, — соглашается мама, но отступать не желает. — Значит, один день мы обойдёмся без бобов. — Но я обещал Чон… — мысленно бью себя по губам. — Нашему постояльцу, который остался на неделю. Он сказал, что остановился в мотеле только ради тушёных бобов. — Вот как? — удивляется мама. — Что ж, приготовишь их вечером, когда вернёшься. Ладно? — Мама думает секунду. — И красный лук закончился. Как же ты подашь бобы нашему постояльцу? Без красного лука? — Ладно, — сдаюсь я. — Финикс так Финикс. Бобы действительно не подать без красного лука. Нет, можно, конечно, но это будет уже не такое полноценное блюдо, как подразумевается изначально. Я беру необходимую сумму денег из кассы, отправляюсь к себе, чтобы переодеться. Надеваю лёгкие джинсы, белую футболку, а ещё беру с собой яркий розово-лиловый пиджак, чтобы накинуть его вечером, если похолодает. Найти попутку до Финикса дело не из простых, хоть мы и находимся прямо у дороги. Многие едут в другие штаты, в ту же Калифорнию, что по соседству с нами, или в Неваду. В Финикс едет малое количество людей, но мне не впервой. Выхожу из мотеля и вижу Чонгука, что спускается со второго этажа. Он замирает, как и я, на секунду. — Доброе утро, — приветствует первым, а потом осматривает меня, отмечая, видимо, отсутствие форменной одежды. — У вас сегодня выходной? — Доброе утро, — отвечаю, а сам вздыхаю, понимая, что день сегодняшний будет утерян, иными словами пойдёт «под кактус». — Не совсем, но можно и так сказать. Мне нужно съездить в столицу штата, купить продукты, которые закончились, но срочно необходимы. — Вас отвезёт туда кто-то? — зачем-то интересуется постоялец. — Нет, у отца барахлит микроавтобус, потому мне придётся поймать машину, — жестом показываю в сторону дороги. — Остановлю кого-нибудь, кто едет в том же направлении и… — Разве это безопасно? — отчего-то задаёт вопрос Чонгук. — На дороге много преступности, а ехать с первым встречным… — Я уже ездил так, — пожимаю плечами. — У меня нет другого выхода, автобусы мимо нас не ходят. — Ну… — Чонгук мнётся немного, подпинывает какой-то камень на дороге. — А если вас туда подброшу я? В начальных классах школы нас учат алфавиту, а потом ещё несколько лет учат правильно говорить, писать, считать. Знаете, мне пора обратно в первый класс, потому что мне необходимо заново выучить все буквы алфавита, ведь я их только что позабыл. Стою, хлопаю глазами и губами, как рыбка! Выглядит наверняка не очень. В голове туман непроглядный, а мысли все спутаны в морской узел. Почему Он так добр? Забота? Вежливость? Обычно вежливость так не проявляется. А что, если Лесли права, и… — Это неудобно, — наконец очухиваюсь я, пугаясь собственного голоса, что дрожит слегка. Чёрт, да что это? — Вы отдыхаете у нас, вы не должны развозить меня по моим делам. — Не должен, — соглашается Чонгук. — Но это лучше, чем ехать с первым встречным. Подождите… — Он щурится, всматриваясь в моё лицо, в моё испуганное лицо. — Вы же сейчас, наверное, думаете, что я тоже первый встречный, да? Ловлю мимолётную улыбку на его лице. — Нет, что вы! — восклицаю я слишком эмоционально. Да почему Он вообще так подумал? — Вы у нас третий день, вы уже свой человек, можно сказать. — Вот и отлично, — кивает Чон. — Значит, этот «свой человек» отвезёт вас в Финикс и обратно. — Он гремит ключами, доставая их из бокового кармана джинсов. — Обсуждению не подлежит, выезжаем прямо сейчас. — Вы же голодный! — вспоминаю я, ведь Чонгук явно отправлялся на завтрак в кафе. — Если вы прихватите с собой что-то из закусок — этого будет достаточно, — подмигивает Чон, а у меня снова сердце обрывается. Не нравится мне моё состояние, почему я так реагирую? Всё же я понимаю, что Его идея — гениальна. Во-первых, мне не придётся ловить попутку, во-вторых, я смогу провести этот день рядом с ним. Рядом с ним! Бегу в кафе, складываю в контейнер сэндвичи, беру бутылку лимонада, а ещё беру денег с кассы, ведь на машине можно привезти больше — значит, и купить нужно всё, что в списке, а не только самое необходимое. Чонгук уже ждёт меня у своего Мустанга. Я забрасываю сумку с едой и деньгами на заднее сидение, а сам усаживаюсь на переднее. В машине приятно пахнет пихтой, а ещё по радио поёт Roy Orbison свою весёлую «Oh, Pretty Woman». Песню эту я очень люблю и всегда подпеваю, даже сейчас удержаться не могу! — Тэхён, — заговаривает Чонгук, наблюдая за моими дёргающимися в такт коленками, и улыбается, слыша, как я подпеваю. — Есть предложение. — Он заводит двигатель и мы начинаем свой путь. — Мы сегодня весь день проведём вместе, а потому, для более лёгкого общения, предлагаю отставить формальности и перейти на «ты». Я затыкаюсь на половине слова, как раз в том моменте, когда Рой поёт «That you look lovely as can be. Are you lonely just like me», что в переводе «Я надеяться не мог. Красотой сбиваешь с ног». Закашливаюсь, а Чонгук хлопает меня по спине, усмехаясь легко. Чего он усмехается? Нет, он не сказал ничего прям особенного, но я не ожидал, ведь это, получается, переход на новый уровень общения? Опять я себе придумываю… — Я не против, — откашлявшись, отвечаю, а Рой из динамиков поёт свой весёлый припев, будто посмеиваясь надо мной. Лох тут не тот ковбой из кафе, лох тут я. — Хорошее предложение. — Вот и славно, — вижу боковым зрением, как Чонгук кивает. — Расскажешь мне что-нибудь о себе? Нам ведь нужно о чём-то общаться всю дорогу. И правда. До Финикса от нас почти сто миль, а значит, ехать будем мы около полутора часов. Нужно же о чём-то общаться? Задумываюсь, что о нём я совсем ничего не знаю. Я рассказываю Чонгуку про учёбу в школе, про то, что окончил её с отличием. Рассказываю о том, что хочу поступить на факультет ресторанного бизнеса, потому что хочу связать свою жизнь именно с этой сферой. Чонгук хвалит, говорит, что у меня всё получится, а я ему почему-то верю. Ещё рассказываю о своих хобби, коих немного: я коллекционирую автомобильные журналы и очень люблю танцы. Мы с Лесли, когда бываем в Финиксе, всегда ходим на танцы, а иногда и на музыкальные концерты популярных исполнителей. В остальное время мы с ней танцуем дома, иногда даже устраивая в кафе танцевальные вечера. — Они открытые или только для своих? — интересуется Чонгук, пока я разворачиваю из бумаги сэндвичи, чтобы один из них протянуть ему. — Только для своих, — отвечаю, откусывая свой бутерброд. — Боюсь показаться наглым, но как можно стать «своим»? — переводит взгляд на меня, на пару секунд отрываясь от дороги, а у меня сэндвич в горле застревает. Мне хочется прокричать, что он уже «свой». Уже! Я не знаю как это работает, но это случилось, и за какие-то три неполные дня этот парень проник в моё сознание настолько глубоко, что действительно стал «своим». — Вечер танцев уже завтра, — придя в себя, отвечаю. — Приходи. — Правда? Это официальное приглашение? — улыбается уголками губ. Красиво. — Да, официальное, — улыбаюсь тоже, лихорадочно размышляя о своём гардеробе. Хочется надеть что-то особенное на этот особенный вечер. — Ты же наш самый долгий постоялец, так что автоматически становишься «своим». — Очень лестно. — Чонгук пережёвывает свой сэндвич, довольно мурча. — Что здесь? Безумно вкусно. — Индейка, сыр, руккола и помидоры, — рассматриваю свой оставшийся кусочек, проверяя ничего ли не забыл назвать. — С ржаным хлебом получается особо вкусно. — Знаешь, Тэхён… — Чонгук говорит с набитым ртом, а я сдерживаюсь, чтобы не смеяться, потому что выглядит это очень забавно. — Думаю, ты правильно выбрал будущую профессию, эта сфера — действительно твоё! Благодарю и расплываюсь в улыбке. Слишком много улыбок для одного дня, у меня так скоро рот устанет! — А ты? — настаёт мой черёд задавать вопросы. — Чем занимаешься в жизни ты? — Я врач, — отвечает Чонгук, а я застываю. Почему-то я никогда не думал, что он может быть связан с медициной. — Я врач-онколог. — Вот как? — замираю, не в силах продолжить. Смотрю немигающим взглядом прямо перед собой: на наши привычные аризонские прерии, на кактусы, что растут вдоль дорог, а у самого гул в ушах, да в глазах слёзы. Я, наверное, очень чувствителен, но я тут же вспоминаю истории из своей жизни: оба моих дедушки, по маме и по папе, умерли от онкологии. Их не сумели спасти, а они ведь были ещё относительно молоды. Мне становится тошно от воспоминаний, а по щеке бежит горькая слеза. До сих пор помню, как с одним из дедушек мы ходили на длительные прогулки… Мы тогда ещё жили в Южной Корее, а дедушка любил брать меня с собой. Мы ходили по магазинам, закупались овощами на рынке, и ещё в одном магазине, который назывался в народе «стекляшка», потому что был полностью прозрачный. Потом мы обязательно шли на карусели, долго там качались, и никогда не уходили, пока я не накатаюсь, пока сам не запрошусь домой. Мы часто играли с ним в карты, а ещё в шашки и шахматы. Когда я приходил к ним с бабушкой в гости, он встречал меня на пороге, тут же спрашивая: «партейку?». Я всегда соглашался, а он потом угощал меня лимонными карамельками. Я бы хотел и сейчас попить чай с теми карамельками, только где их отыскать? Где? Со вторым моим дедушкой воспоминаний меньше, но они тоже очень яркие, светлые, добрые. Помню, он любил меня баловать разными покупками. А я наглел! Представляете? Я наглел… Мы могли ходить с ним по магазинам, заходить в каждый, и в каждом он покупал для меня всё, на что я только тыкну пальцем: будь то сладость, какая-то другая вкусняшка, или же игрушка. Мы приходили домой с полными пакетами, а мама всегда ворчала, потому что все эти сладости уже буквально не вмещались в холодильник! Однажды он купил мне новые тапочки с забавными пищалками на пятках. Я наступал на пятки, а они издавали громкий звук. Помню, он тогда сказал мне, что теперь, когда мы будем играть в прятки, он всегда будет меня находить по писку в любом уголке квартиры… А я посмеялся и ответил, что буду снимать эти тапочки, когда начну прятаться. Продуманный малый. А ещё мы играли с ним в летающий ковёр. Да-да, играли в самый настоящий летающий ковёр, как в сказках. И знаете, что было нашим ковром? Газеты. Обычные газеты, которые каждое утро приносил почтальон… Мы раскладывали их на полу, усаживались на них сами, а потом представляли, что летим куда-то далеко, очень далеко, туда, где есть самые настоящие чудеса… Чуда не случилось. Его не стало, когда мне было девять. Он, наверное, улетел на том самом летающем ковре куда-то очень далеко, туда, где всегда солнце, где нет места печали, где всё хорошо, а ещё есть вечность, та самая вечность, о которой каждый в тот или иной период своей жизни мечтает. Второго дедушки не стало через несколько лет. Я тогда уже был совсем взрослый, всё понимал и знал, что онкология — мой самый главный страх. Я не знаю передаётся ли она по наследству, я очень боюсь, ведь лекарства от этого ещё не придумали, но… Есть такие люди, как Чонгук. Есть врачи, которые стараются, которые ищут выход, способ излечиться. Я теперь уважаю Чонгука ещё больше. — Тэхён? — Рука Чонгука оказывается на моём плече, а мне так тепло в этот момент становится, так тепло… — Тэхён??? Что случилось? Я сказал что-то не то? Перевожу на него взгляд, понимаю, что по моим щекам всё ещё бегут ручейки слёз, а он смотрит заботливо и взволнованно. Я не заметил, как мы припарковались на обочине, не слышал его голоса, полностью уйдя в свои воспоминания детства, я очнулся только тогда, когда его рука коснулась моего плеча. — Тэхён? — смотрит таким взглядом, за который и умереть не жалко. Искренним. — Прости, — неожиданно для себя накрываю его руку своей, из-за чего по всему телу пробегает какая-то странная волна. Кажется, что эта волна способна вознести до небес. — Я ушёл в себя, я, я не слышал… — заикаюсь немного, когда нервничаю. — Мои дедушки, они оба… — Я всё понял, Тэхён. — Его голос звучит успокаивающе, а его добрый взгляд говорит мне о том, что «в жизни случаются разные вещи, но не нужно бояться, всё будет хорошо, всё обязательно будет хорошо, я тебе обещаю». Его взгляд действительно это обещает, а я верю. Он тянется рукой и указательным пальцем проводит по моей переносице, разглаживая морщинку между глазами, что возникла от напряжения. — Всё хорошо, лучик. Лучик? Правда? Это что, про меня? Пребываю в некой прострации от его ласкового тона. Он неземной, я теперь это окончательно понял. — Правда? — снова хмурю брови, а он снова аккуратно ведёт пальцем по переносице. — Да. И я знаю, что он не обманывает. Я в этом не сомневаюсь. — Так, значит, ты онколог? — снова поднимаю тяжёлую тему, но я не могу не разузнать, ведь я действительно сильно уважаю всех врачей, а особенно такого профиля. — Да. — Чонгук заводит машину и мы продолжаем наш путь. — Я уже год живу в Америке, приехал сюда по работе в командировку, да так и остался, потому что контракт продлили. Я целый год работал без выходных, в нашем медицинском институте всегда не хватает рук, но теперь у меня отпуск, потому я путешествую своим ходом. — В каком городе твой институт? — интересуюсь я — мне действительно хочется как можно больше узнать о жизни этого замечательного человека. — В Сакраменто, в столице Калифорнии. Но я объездил наш штат вдоль и поперёк во время работы, потому решил попутешествовать там, где ещё не был, и начал с Аризоны. — Хороший выбор, — улыбаюсь, радуясь судьбе, ведь она познакомила меня с ним. — Знаешь, я хочу выказать тебе своё огромное уважение. — М? — Чонгук поворачивается в мою сторону, удивлённо приподнимая брови. — Я уважаю всех врачей, но врачи твоего профиля… Вы — ангелы, правда, — чувствую, что начинаю позорно хлюпать носом, но держусь. — Вы спасаете жизни, вы боретесь, стараясь помочь людям. Конечно, все врачи этим занимаются, но то, что делаете вы — лично для меня бесценно. — Лучик, — улыбается Чон, а я снова таю от его обращения. — Только не плачь снова, хорошо? Ты же лучик солнца! Или же мне опять придётся останавливаться на обочине, чтобы заключить тебя в крепкие объятия и не позволить проливать слёзы. Всерьёз задумываюсь о том, чтобы расплакаться. Объятия? От него для меня? — Хорошо, — решаю сдержаться, чтобы не выглядеть в его глазах нюней. — Я не буду лить слёзы, но всё, что я сказал — правда. Вы — ангелы. — Спасибо за твоё мнение. — Чонгук говорит это с какой-то грустью. Наверное, вспомнил что-то из своей жизни, что-то печальное или тяжёлое, ведь говорят, что у каждого врача есть своё кладбище. Какое оно у онкологов? — Я ценю это. — Всё ещё не изобрели чудодейственного лекарства, ведь так? — Всё ещё не изобрели, — отрицательно качает головой он, а я опускаю взгляд на свои руки, что безвольно лежат на коленях, словно плети. — Но мы работаем, Тэхён! — Голос теперь звучит более бодро. — Мы много, усердно работаем и когда-нибудь обязательно придумаем то самое средство! Быть может, лет через десять, или двадцать, а может… Может, через год! — Слова его искренние, он действительно в них верит, и это чувствуется, вселяет надежду. — Очень надеюсь, что так и будет. — Знаешь, мы как-то ушли совсем не в ту степь. — Чон лёгким жестом откидывает назад свои волосы, открывая лоб, а я снова подвисаю, но только теперь на его красивых бровях. Необходимо перестать пялиться, он ведь заметит, а это будет так тупо… — Давай лучше сменим тему на более весёлую? — Давай, — соглашаюсь, не раздумывая. Достаточно на сегодня грусти. Остаток пути до Финикса проходит в спокойных, а порой и весёлых разговорах. Оказывается, у него красивый смех, ведь он хохочет над моей историей о том, как мы с Лесли ходили ночью собирать ёжиков. Ёжиков! Зачем они нам? Мы просто хотели рассмотреть поближе, а их у нас много, особенно ночью. Я рассказываю о Лесли, и о том, как она испугалась этих крошечных созданий, на что Чонгук смеётся. А ещё Чонгук берёт с меня обещание — показать ему этих ночных жителей. Я не против, потому что это наверняка будет весело. В городе мы закупаемся всем необходимым на продуктовом складе, в который мы обычно ездим с отцом. Мясо, рыба, мука, сахар, овощи и фрукты, разные пряности — продавец наполняет пакеты с коробками, а мы только и успеваем относить их в машину. Хорошо всё же, что Чонгук решил меня отвезти. Как бы я один всё тащил? Время близится к обеду, а потому мы решаем зайти в кафе. Мы выбираем заведение с банальным названием «Бистро», потому что очень голодны, и совсем не хочется тратить время на поиски чего-то более приличного. Обеды в «Бистро» отвратительные — это наше общее, с Чонгуком, мнение. Рыба разваливается на части, а овощи горчат. Кофе холодный, а печенье, что мы взяли вдогонку, сухое. Понимаю, что больше никогда не сунусь в это заведение. — Я скучаю по твоим тушёным бобам, — заявляет Чонгук, когда мы решаем немного прогуляться после неудачного обеда. — Не представляю уже жизни без них. — Я приготовлю их сегодня на ужин, — замечаю его довольную улыбку, а для меня это самая главная награда. — Даже не знаю, как ты теперь будешь без них обходиться. Мы оба смеёмся, но смех выходит каким-то вымученным. Мне не хочется с ним прощаться, а ему не хочется прощаться с моими тушёными бобами, хотя… Может быть, и со мной? Хотя бы капельку. — Съездим к реке? Ты не слишком торопишься? — предлагает Чонгук, а я только за. Я бы хотел время остановить, запечатлеть этот день, отложить его в памяти навечно. Возможно, я слишком большое значение придаю таким вещам, но такова моя натура. Река Солт отличается от привычного представления любой реки. Финикс раскинулся в самом центре пустыни Сонора, а потому, из-за постоянной жары, речное русло практически всегда пересохшее. Но мы всё равно едем к ней, потому что Чонгук никогда ранее здесь не был. Завершив прогулку, мы отправляемся в обратный путь, а по дороге заезжаем в небольшое кафе, чтобы побаловаться мороженым. Пиджак мне сегодня не пригодится — даже вечер очень жаркий и удушливый, а вот холодная сладость поможет освежиться. — Ванильный пломбир или что-то поинтереснее? — спрашивает Чонгук, стоя у витрины с самыми разнообразными видами мороженого. — Ванильный пломбир с кленовым сиропом и грецкими орешками, — я знаю толк в десертах. Чонгук делает заказ, выбирая для себя точно такое же — снова доверяет моему вкусу. Мы поедаем сладкий десерт, сидя в машине и слушая песни всё того же Роя Орбисона, но на этот раз «Love Hurts». Исполнитель поёт о том, что любовь не такая, как о ней заявляют, что всё это сказки для глупцов, а любовь, на самом деле, приносит бесконечную боль. Я ему не верю, не хочу верить! Любовь — наверняка, самое прекрасное чувство, что может случиться с человеком, и пусть я никогда не любил по-настоящему, пусть мне ещё не довелось испытать такие эмоции в полной мере… Мне хватает того, что я чувствую к человеку, что сидит напротив меня. Что это? Не знаете? Сильная симпатия, притяжение, начало влюблённости… Я ещё не разобрался, но мне очень нравится это чувство звенящих колокольчиков где-то внутри, мне нравится, что он зовёт меня «лучиком» — я в такие моменты свечусь и действительно превращаюсь в лучик, в яркое солнце… Мне нравится его взгляд, а ещё аромат туалетной воды — я не сильно разбираюсь, но, кажется, это ноты ванили, мускатного ореха, немного бергамота и кедра. От него пахнет уверенностью. Всю обратную дорогу мы хохочем, рассказывая друг другу разные забавные истории из жизни. Он такой настоящий и искренний, а это безусловно подкупает. Вернувшись в наш комплекс, Чонгук помогает мне с коробками и пакетами, мы относим всё на кухню, а мама его за это благодарит, даже обнимает. Я же стремительно несусь к плите, ведь обещал ему тушёные бобы. А я, знаете ли, всегда сдерживаю свои обещания.