Dripping Fingers

      «Всё может пойти не так.» — Том этого не сказал, но всё же, несомненно, оказался прав. Поначалу ничего особо проблемного на Чемпионате мира по квиддичу не предвидится. За день до их отъезда Кричер подает Гарри непостижимо большой завтрак, который бедный мальчик никак не может съесть целиком, и злобно смотрит на Сириуса.       Откусывая кусочек от шоколадного круассана, Гарри говорит: — Странно, что я до сих пор не получил результаты своих ТРИТОНов за Зачарованное Искусство.       Сириус отвечает ему удивлённым взглядом. — Ты, чёрт возьми, только на четвёртом курсе. Откуда у тебя взялись ТРИТОНы? — На самом деле, СОВ по Зачарованному Искусству нет, как и ТРИТОНов, потому что это не утвержденный Министерством курс, но в конце шестого или седьмого курса можно отправить своё портфолио в Международную Конфедерацию Волшебников для оценки и получить эквивалент балла ТРИТОН. Только в этом году профессор Беджервуд послал моё портфолио, но я до сих пор так и не получил свою оценку. — Я уверен, что ты получишь «Превосходно», дорогой. — сказал Том. — Они просто не могут поставить тебе ничего иного. — Подожди, подожди! — на лице Сириуса был чистый восторг. — Мы можем вернуться к той части, где мой крестник-четверокурсник, по-видимому, зачислен на седьмой курс? У нас тут гений!       Гарри очаровательно краснеет. — Нет, это Том — гений. А я просто хорошо разбираюсь в искусстве. — Вундеркинд, — поправляет Том. — Гарри — вундеркинд.       После завтрака они втроем переносятся через портключ на Чемпионат мира по квиддичу. Неудивительно, что Сириус арендовал огромную палатку, в которой поместились не только Том и Гарри, но и все Уизли и Гермиона. Молли Уизли, что неудивительно, кричит: — Это пустая трата денег!       Столь же неудивительно, что Сириус кричит в ответ: — Я не трачу деньги впустую! Я использую их. Это тонкая разница. – Мама, — устало говорит Джинни Уизли. — Давай просто насладимся этим, ладно?       Также неудивительно, что Сириус Блэк, бедная невинная душа, которого лучший друг отправил в Азкабан за то, что он сделал всё, что в его силах, и по совместительству человек, обладающий большими деньгами и шикарной внешностью, безусловно, сегодня является самым известным человеком в мире. Гарри очень рад, что наконец-то на него обращают меньше внимания, чем обычно. А довольный сверх меры Сириус целый день получает всевозможные подарки от доброжелателей.       Гарри и Рон селятся вместе, и Том, к сожалению, оказывается в комнате с Перси. Перси, будучи на год старше Тома, дает ему множество непрошенных советов, от которых Том изо всех сил старается отмахнуться.       И всё же он ловит себя на том, что задается вопросом о своем будущем. Он лежит на своей необычно большой кровати в заколдованной палатке и размышляет. Он никогда всерьёз не думал о том, чтобы вырваться из дневника и убить Волдеморта. Но на данный момент Волдеморт, похоже, не жив и не мертв.       Тома несколько раз посещали странные сны, которые ему не принадлежали, но явно исходили из другой половины его раздробленной души, но непохоже, чтобы Волдеморт стал достаточно сильным, чтобы что-то сделать или быть убитым.       Том, очевидно, был весьма заинтересован в Гарри, но он был личностью и до Гарри. Он помнит ощущение, когда маленькие лорды преклоняли колени у его ног, и свой восторг от того, что эти замечательные принцы склоняются перед ним. Он обнаруживает, что скучает по нему.       А Гарри такой хрупкий. Том не хочет жить вечно, как в дневнике, но и умирать он тоже не хочет. Возможно, он сделает Философский Камень или что-то вроде того. И он не знает, что будет делать со своим будущим. А ведь в этом году он заканчивает Хогвартс. —...не можешь позволить своей семье диктовать тебе, что делать, всю оставшуюся жизнь. Иногда лучшее, что ты можешь сделать, это... — Перси, — перебивает его Том. — Как ты думаешь, какая профессия самая лучшая? — О, — Перси не раздумывает ни секунды. — Ну, Министр Магии, естественно.       Том думает о бюрократической власти, которую это дало бы ему... И обо всех головных болях, бюрократической волоките и бессмысленных совещаниях. — Естественно. — вторит он.       Перси не улавливает сарказма и вместо этого начинает монолог: — У меня самого есть план на десять лет вперёд. Что ж, десять лет и я буду старшим заместителем Министра, и, если всё пойдет по плану, я стану Министром когда мне будет семьдесят восемь. Знаешь, всё дело в том, чтобы начать...       Том не хочет быть Министром Магии. Может быть, он попытается стать лордом? Он теперь Блэк. Он мог бы жить как Абраксас Малфой. Он бы мог преподавать. Ему действительно нравится Защита от Тёмных Искусств.       Гарри и Рон проводят первый день игры в квиддич, строя глазки вейлам и болгарскому ловцу Виктору Крумблу... Или что-то в этом роде. — Разве Крам не потрясающий? — восторженно говорит Гарри.       Том отворачивается. Под его кожей начинает бурлить знакомый гнев. Что он делает? Играет в семью? Он никогда не зависел от другого человека за всё время своего существования, по крайней мере, до появления Гарри. Он был один, и Гарри подарил ему весь мир. Тем не менее, это не означает, что он должен провести остаток своей жизни, наблюдая, как Гарри неизбежно умирает. Да Гарри, похоже, и сам добивается этого, летя на полном ходу к земле на маленькой деревяшке. — Особенно в манере говорить. — отвечает он.       Том не позволит Гарри просто так умереть. Он не позволит себе стать второстепенным в истории о Гарри Поттере. Он будет кем-то. Он снова заставит чистокровных преклониться перед ним. Возможно, он больше не Том Реддл, но Том Блэк так же умен и голоден. Гарри может быть частью его истории.       Ирландия выигрывает кубок, но Крамбою всё же удается поймать снитч. Том почти выслеживает Ловца, когда игра заканчивается. Он думает, что болгарскому Ловцу явно не нужны оба его глаза.       Так что, даже если Гарри увидит тебя, ты никогда не сможешь увидеть его.       Ему действительно удается контролировать себя, но он чувствует, что всё больше раздражается к ночи, когда Сириус снова буянит, время от времени делая пару глотков из фляги и дико жестикулируя, в то время как Гарри и Уизли снова и снова пересказывают игру, которую они все видели. — Я выйду на минутку, — говорит Том. И, не дожидаясь, пока кто-нибудь ответит, выскальзывает из палатки. Он жадно вдыхает ночной воздух.       Том прислоняется к брезентовой палатке и сползает вниз, пока его колени не прижимаются к груди, а спина не упирается в стену палатки. Он чувствует траву под кончиками пальцев и поудобнее устраивается на влажной земле. Он наблюдает, как светлячки освещают траву, словно звезды.       Тишина момента нарушается, когда Том слышит крик. Он тут же вскакивает с места, выхватывает свою палочку и, посмотрев по сторонам, натыкается взглядом на толпу волшебников, плотно сбившихся в кучу. В их поднятых вверх руках зажаты палочки, они медленно маршируют по полю. Том осматривает их… Лица невозможно разглядеть — на них надеты белые, как кость, маски, а головы покрыты капюшонами.       Четыре гротескные и корчащихся фигуры парят в воздухе высоко над волшебниками. Тому это напоминает кукловодов с марионетками. Две фигуры в воздухе, судя по пропорциям, дети. Том использует момент, чтобы разочароваться в себе, и, более не колеблясь, проскальзывает в толпу фигур в масках. К марширующей группе также присоединяются и несколько других магов, смеясь и указывая на парящие тела. Во всем этом есть какая-то неистовая энергия, и Том может понять привлекательность роли одной из фигур в масках.       Палатки рушатся и падают по мере роста марширующей толпы. Том видит, как несколько участников марша в масках сметают со своего пути палатки, продвигаясь вперед. Несколько палаток загораются, и крики становятся все громче, пока не становятся почти невыносимыми.       Когда они проходят мимо одной из горящих палаток, на парящих над ними людей падает свет и Том узнает одного из них: мистера Робертса, управляющего кемпингом. Он скучный человек, но терпимый.        Остальные трое выглядят так, как будто это его жена и дети.        Один из участников шествия внизу переворачивает миссис Робертс вверх ногами, крутанув волшебную палочку между пальцев, и она изо всех сил пытается удержать свою юбку, пока толпа под ней разражается насмешками и издёвками.  — Не знал, что у маглов есть женские части тела, — ворчит один из марширующих позади Тома. — Думал, они слишком похожи на личинок.       Том больше озабочен наблюдением за самым маленьким магловским ребёнком, мальчиком лет шести, который без перерыва крутится волчком, его голова безвольно болтается из стороны в сторону.        Том стискивает зубы. Он — кто угодно, но точно не пассивный наблюдатель. Но он беспокоится, что вся семья упадёт, если он отменит заклинание.       Цветные фонари, освещавшие путь к стадиону, погасли. Сквозь деревья бредут тёмные фигуры, дети плачут.        Том глубоко дышит. Он накладывает амортизирующие чары на семью Робертсов и шагает вперед.  — Фините Инкантатем, — бормочет он.        Четверо маглов с глухим стуком падают на землю и сотрудники Министерства тут же кидаются к ним, кажется, действуя так быстро, как только могут, чтобы доставить семью Робертсов в безопасное место.       Том обнаруживает, что его оттесняют к краю толпы со стороны леса. По пути он убирает Джинни с пути летящего заклинания и сажает её у дерева.       Его продолжают подталкивать вперёд, пока он не натыкается на какого-то волшебника в маске.       Тот дико озирается на темноту вокруг. — Кто тут?  — спрашивает он пронзительным тоном. — Покажись!       Том позволяет заклинанию медленно сойти с него. Для волшебника в маске это должно выглядеть так, как будто Том медленно выходит из тени. Том широко и убийственно улыбается. — Я показался, — мягко говорит он. — У тебя есть ещё какие-нибудь просьбы?       Волшебник мгновение пристально смотрит на Тома. — А, ты тот самый Блэк, верно? — спрашивает мужчина. — Новый грязный полукровка, притворяющийся, что принадлежит к благородной семье.       Глаза Тома вспыхивают.        "Притворяющийся?" Я просто притворяюсь, что укладываю Сириуса в постель, когда он не может стоять на собственных ногах? Кто вообще решает, что такое семья? — Меня зовут Том. — выдержав паузу, говорит он. — Ты, однако, будешь звать меня «мой Лорд».       Человек в маске глумливо посмеивается. — Я бы никогда не склонился перед полукровкой.       Том не может сдержать ухмылки. — Нет? Ну, я полагаю, мне просто придется убедить тебя. Мне говорили, что я могу быть очень… Убедительным. — Сомневаюсь, мальчик, — говорит человек в маске, и, направив палочку на Тома, выкрикивает режущее проклятие.       Том аккуратно отклоняется с пути летящей вспышки и прищёлкивает языком.  — О, — говорит он с притворным разочарованием. — Тебе не следовало этого делать. — Почему бы и нет? — спрашивает человек в маске. — Испугался?       Он бросает ещё одно заклинание. Том вскидывает щит и начинает сокращать дистанцию ​​между собой и волшебником. Каждое посланное в него проклятие он блокирует и делает шаг вперёд. — Возможно, — говорит Том, ловко подныривая под заклятие и делая ещё один шаг вперед. — Тебе следует испугаться, потому что я кое-что упустил. — он блокирует оглушающее, делает шаг. — Я скучал по неоспоримой, — отражает разлагающее плоть проклятие, делает шаг вперед. — Незабываемой, — пропускает Диффиндо, делает ещё один шаг. — Непростительной жестокости.       Теперь он стоит лицом к лицу с человеком в маске.       Не давая мужчине перед ним времени среагировать, Том произносит с напевом: — Круцио.        Красный свет вырывается из кончика его палочки и попадает мужчине прямо в грудь.       Тот тут же падает на колени, впиваясь ногтями в землю.  — Стой! — хрипит он.  — Почему я должен? — спрашивает Том. — Ты именно там, где я хочу. Видишь, не так уж и трудно склониться перед полукровкой, верно?        Мужчина подозрительно забулькал, заваливаясь на бок, и забился в конвульсиях от боли. У Тома всегда было особенно болезненное Круцио. У этого человека, вероятно, осталось меньше двух минут здравомыслия, если Том не отменит заклинание. — Пожалуйста, — шепчет человек в маске. — Сжальтесь.       Том делает ещё один шаг вперёд и низко склоняется над волшебником — Пожалуйста кто? — Мой Лорд, — скулит мужчина — Пожалуйста, сжальтесь, мой Лорд.       Том отводит палочку и протягивает руку, чтобы похлопать по щеке дрожащего перед ним человека. — Хороший мальчик.       Затем он обхватывает голову мужчины обеими руками и погружается в его сознание.       Оно спутано, но этого и следовало ожидать. В конце концов, он только что испытал невыразимую боль. Тем не менее, Том получает некоторую полезную информацию о том, что значит быть Пожирателем Смерти, и о том, кем стал его прежний "я". Том узнает немного о Тёмной Метке, которая кажется ему особенно интересной — он задается вопросом, возможно ли ему самому каким-то образом использовать Тёмные Метки.       И… Том видит, что, возможно, Гарри в опасности. Том вырывается из разума мужчины так резко, как только может, и Пожиратель Смерти остается на земле с пронзительной головной болью. — Обливиэйт. — небрежно говорит Том. Не годится, чтобы кто-то помнил, как пуффендуец применял Круциатус.       А потом он отправляется на поиски своего художника. У него действительно есть приоритеты. Тем не менее, он чувствует себя гораздо спокойнее после боя, если это вообще можно так назвать. Что-то медленно раскрывается из самой глубины его души, как прекрасный цветок, и поёт: «Да, это то, что мы есть.»

***

      Конец Чемпионата мира по квиддичу проходит совсем не так, как ожидал Гарри. Он видит, как Робертсов пытают. Он видит Драко, прислонившегося к дереву и притворяющегося самодовольным, а затем предупреждающего Гермиону быть осторожной в своей собственной странной манере. («Они охотятся за такими людьми, как ты, Грейнджер. Очень жаль, что ты такая всезнайка и, вероятно, уже припасла несколько заклинаний в рукаве, которые защитят тебя от них.»)       Палочка Гарри была украдена и использована для того, чтобы Тёмная Метка появилась на небе. Через несколько минут Том воссоединяется с Гарри и выясняется, что его палочка использовалась для сотворения Круциатуса. Авроры всё ещё пытаются узнать, кто был жертвой. Всем кажется очевидным, что Питер Петтигрю, который всё ещё находится на свободе, каким-то образом несёт ответственность за всё, что произошло на Чемпионате.       А затем на следующее утро «Ежедневный Пророк» объявляет: «Петтигрю проникает на Чемпионат мира по квиддичу, вызывает «Тёмную Метку» и вообще сеет хаос — следует ли Азкабану продолжать использовать Дементоров? См. стр. 12.»       В конце концов, у Гарри сложилось очень плохое мнение о «Ежедневном пророке», некоем Корнелиусе Фадже и некоем Бартемиусе Крауче.       За завтраком Гермиона говорит: — Рита Скитер — ужасный репортер. Представьте себе, что она такая мерзкая всего к сорока трём годам.       Поездка на поезде в школу проходит довольно спокойно. Половину времени Том проводит рядом с Гарри, любезничая с Роном, который, похоже, значительно потеплел по отношению к пуффендуйцу. Судя по всему, Том каким-то образом спас Джинни во время нападения Пожирателей Смерти на лагерь, и такие вещи побуждают Рона стать любезнее к Тому.       Том проводит вторую половину поездки на поезде, разговаривая со знакомыми пуффендуйцами и слизеринцами.       Гарри оказывается в карете с Роном, Гермионой и Невиллом.       Прислонившись к окну, Гарри видит приближающийся Хогвартс, его многочисленные светящиеся окна размыты и приветливо мерцают за плотной завесой дождя. Небо озаряет молния, когда их карета останавливается перед большими дубовыми парадными дверями, которые стоят на вершине каменных ступеней. Все спешат поскорее подняться в замок, чтобы спастись от бури.       Гарри, Рон, Гермиона и Невилл выпрыгивают из кареты и тоже мчатся вверх по ступенькам, поднимая глаза только тогда, когда оказываются в безопасности в огромном, освещенном факелами вестибюле с великолепной мраморной лестницей. Том стоит в стороне, тихо разговаривая с Адрианом Пьюси. — Чёрт возьми, — говорит Рон и мотает головой, разбрызгивая воду во все стороны. — Если так пойдет и дальше, озеро выйдет из берегов. Я промок наскво...!       Рон прерывается, когда с потолка на его голову падает большой красный воздушный шар, наполненный водой, и взрывается.       Мокрый и отплевывающийся, Рон, шатаясь, врезается в Гарри.       Вторая водяная бомба падает, едва не задев Гермиону, и взрывается у ног Гарри. Волна холодной воды просачивается наружу и попадает в его носки.       Гарри поднимает глаза и видит парящего в двадцати футах над ними полтергейста Пивза, маленького человечка в шляпе с колокольчиком и оранжевом галстуке-бабочке, пускающего пузыри. — Интересно, ходят ли Пивз и Дамблдор вместе за одеждой?... — шепчет Рон.       Пивз широко улыбается, его злобное лицо искажается от сосредоточенности, когда он открывает рот. Он начинает петь, и его голос звучит насмешливо и фальшиво: — О, многие думают, что он собачка маленького мальчика Потти, Но некоторые добрее и считают, что он просто грустный, Но Пивзи знает лучше и говорит, что он сумасшедший! О, большинство думает, что он красив, этот новый Блэк, Но некоторые честнее и считают, что он просто грустный, Но Пивзи знает лучше и говорит, что он плохой! Так что беги, малыш Потти, спусти себя в унитаз, если надо. Забудь Тома, чокнутый мальчишка, тебе нужно доверять Пивзу!       Пивз гадливо хихикает, когда его песня заканчивается. Том резко отрывается от разговора с Адрианом Пьюси. — Пивз, — зовёт он обманчиво тихим голосом. — Я думаю, тебе пора уходить.       Пивз, кажется, бледнеет, если это вообще возможно, и мигом вплывает в стену, убираясь прочь. — Как ты думаешь, что означала эта песня? — шепчет Гермиона Гарри. — Не знаю, — говорит Гарри. — Но точно ничего хорошего.       Он запоминает слова песни на всякий случай.       Без дальнейших происшествий Гарри и его друзья пробираются в Большой Зал. Сотни свечей парят в воздухе, а золотые тарелки и кубки сияют, как сияет солнце в безоблачный день. Четыре длинных стола заполнены студентами, и Гарри пользуется моментом, чтобы насладиться теплом комнаты.       Когда подходит время десерта, Том пробирается к слизеринскому столу и садится, что вызывает гораздо меньше шума, чем ожидал Гарри. — Это противоественно. — говорит Симус Финниган Гарри, указывая на то место, где Том разговаривает с Теодором Ноттом. — Почему это? — спрашивает Гарри, откусывая кусочек пирога с патокой. — Не говори с набитым ртом. — указывает Гермиона. — Ну, я никогда не видел, чтобы пуфф заводил дружбу с этими скользкими мерзавцами, но твой Том делает всё это сногсшибательно. Клянусь, он поздоровался по меньшей мере с полудюжиной слизеринцев только за время поездки на поезде. Никогда раньше не видел, чтобы пуфф делал это. — Ну, — говорит Рон. — Честно говоря, ты не очень-то и обращал внимание на пуффов, пока не появился Том и не стал дружить с Гарри. — Пуффендуйцы, — с нажимом говорит Гермиона. — Умеют устанавливать связи. Часто они весьма дружелюбны. И в мире существует больше, чем просто четыре типа людей, поэтому вы не можете ожидать, что каждый житель одного Дома будет вести себя точно так же.       Дин Томас пристально смотрит на Гермиону. — Вообще-то мы с Симусом можем ожидать всего, чего, чёрт возьми, захотим ожидать. Это свободная страна. — Хорошо, — говорит Гермиона. — Может быть, мне стоило уточнить это. Вы не можете разумно ожидать, что все будут действовать точно так же, как вы ожидаете. Это было бы глупо. — Интересно, что он сейчас делает, — говорит Гарри. — В прошлом году он не был таким дружелюбным. — Может, он взрослеет. — предполагает Гермиона. — Или, может быть, он замышляет захват мира, — хихикает Рон. — С его послужным списком это возможно, согласитесь.       Гарри открывает рот, чтобы что-то сказать, когда Дамблдор встаёт и представляет Грозного Глаза Грюма как нового учителя Защиты. Мужчина выглядит сумасшедшим, весь в шрамах, на деревянной ноге и с стеклянным глазом.       За этим объявлением следует какая-то гнетущая тишина. — Черт возьми, — тихо говорит Рон. — Он же легенда войны.       Не из тех, кого пугает молчание, Дамблдор храбро продолжает своё заявление: — В этом году квиддича не будет.       Гарри чувствует, как Оливер внутри него кричит: «НЕЕЕЕТ, как ты СМЕЕШЬ???»       Близнецы ловят его взгляды с одинаковым выражением абсолютного отвращения. — …потому что, — продолжает Дамблдор. — В этом году в Хогвартсе будет проходить Турнир Трёх Волшебников!       Гарри тупо смотрит на него. — Что это? — он никого конкретно не спрашивает. — Что это? — отвечает Рон. — Это — это! — лучшее, что когда-либо делали волшебники, но им пришлось прекратить устраивать Турнир столетие назад, потому что слишком много людей на нём умирало, и некоторые говорили: «Эй, может, не нужно устраивать Турнир Школьной Гордости, который убивает всех лучших и ярчайших представителей нового поколения?», а потом кто-то другой сказал: «Да, может быть, это и правильно», потому что всё хорошее когда-нибудь заканчивается. — Ничто не вечно. — соглашается девушка со светлыми волосами в мантии Когтеврана, которая проходит мимо. — Вы ШУТИТЕ! — громко говорит Фред Уизли Дамблдору.       Все начинают хохотать, и Дамблдор от души посмеивается. — Я не шучу, мистер Уизли, — говорит он. — Хотя теперь, когда Вы об этом упомянули, летом я слышал отличный анекдот про кентавра, банши и вампира, которые учатся в магловском университете… Э-э-э... Но, может быть, сейчас не время… Нет… — говорит Дамблдор. — На чём я остановился? Ах да, Турнир Трёх Волшебников… Что ж, некоторые из вас не знают, что представляет из себя этот Турнир, поэтому я надеюсь, что те, кто знает, простят меня за краткое объяснение и посидят тихо. Турнир Трёх Волшебников впервые был учрежден около семисот лет назад как дружеское соревнование между тремя крупнейшими европейскими школами волшебства: Хогвартсом, Шармбатоном и Дурмстрангом. Главы Шармбатона и Дурмстранга прибудут со своими кандидатами в октябре, а выбор трёх чемпионов состоится на Хэллоуин. Беспристрастный судья решит, какие ученики наиболее достойны побороться за Кубок Трёх Волшебников, славу своей школы и личный призовой фонд в тысячу галеонов. — Я сделаю это! — тут же объявляет Фред Уизли. — Нам бы не помешало немного наличных. — говорит Джордж, явно думая о том, сколько пользы принесут ему эти деньги.       Действительно, Гарри замечает, что все, кажется, думают о том, каково это было бы — выиграть Турнир Трёх Волшебников, и громко шепчутся об этом друг с другом.       Дамблдор откашливается, привлекая внимание. — Хотя я знаю, что все вы очень хотите принести победу Хогвартсу, — говорит он. — Главы участвующих школ вместе с Министерством Магии согласились ввести возрастные ограничения для претендентов в этом году. Только студенты, достигшие совершеннолетия, то есть от семнадцати лет и старше, могут выдвинуть свои имена на рассмотрение... А теперь все спать!       Только в гостиной Гриффиндора Фред и Джордж Уизли позволяют своей ярости выйти наружу. — Этого не может быть! — восклицает Джордж Уизли. — В апреле мне исполнится семнадцать. Я уже практически достиг совершеннолетия. — Я все равно буду участвовать. — говорит Фред, хмурясь. — Они не могут остановить меня. — Только представьте, — мечтательно тянет Рон. — Тысяча галеонов! — Тысяча галеонов! — повторяет Ли с совершенно затуманенным выражением глаз. — Я мог бы купить так много вещей… — Например, гроб, — ​​говорит Гермиона. — Потому что ты можешь умереть.       Том, похоже, согласен с Гермионой. — Я не буду участвовать. — говорит он. — Гарри, ты тоже не будешь, верно? — Я слишком молод. — отвечает Гарри. — И всё же, — требует Том. — Обещай мне. — Хорошо, — говорит Гарри. — Обещаю.