Love for the future

***

      Следующие семь месяцев пролетели словно один день. При дворце почти ничего не менялось. Лале занималась науками и языками, а в то редкое время, когда Мехмед был рядом с ней, во дворце, поздними вечерами, при тёплом свете свечей, они учились вместе. Юный шехзаде обучал свою госпожу географии, а она пыталась преподнести ему таинства латыни. — Что это за буква? — спросила девушка, вырисовывая на бумаге уже третью букву подряд.       Мехмед покачал головой тихо рассмеявшись. Придвинувшись ближе положил голову на женское плечо. Аккуратно приобнял со спины, ласково поглаживая живот.       За окном уже глубокая ночь — время, когда они могут побыть только вдвоём. Окружив себя на кровати десятком мягких подушек, они склонились над небольшим свитком. — Не могу вспомнить. — ответил он ей, уткнувшись носом в женскую шею. — Как ты там говорила… Scio me nihil scire… — Я знаю, что ничего не знаю. — перевела Лале, подняв голову немного выше, наслаждаясь теплым дыханием на своей коже. — Довольно спорное выражение великого Сократа… — девушка вдруг замолчала, но потом продолжила. — А как ты думаешь, женщину могут назвать великой или… это невозможно?       Это вопрос вырвался сам, по ходу мысли. Мехмед внезапно отстранился и посмотрел на супругу. Аккуратно убрал тёмные волосы за ушко девушки, чтобы лучше видеть её изящные черты лица. — Забудь это слово — невозможно. — сказал шехзаде. — Помнишь, я тебе когда-то говорил, что ты со мной на ровне. Я не забыл об этом. Рано или поздно я вновь займу трон и обещаю, впервые в истории нашей великой империи, Великой станет Султанша. Лале Султан Хазрет Лери — жена Султана Мехмеда, завоевателя Константинополя, мать его наследников.       Девушка, аккуратно придерживаясь за напряжённую спину, повернулась к нему лицом. Мужчина говорил серьёзно. Это было видно по его глазам. — Мехмед, ты меня переоцениваешь. — произнесла она, качая головой. — Я слишком мягкая для власти. — Ты руководишься умом, а не чувствами и эмоциями. Я думаю, ты сможешь принимать правильные решения.       По телу девушки пошла дрожь услышав уже знакомые слова. Тот день был очень насыщенным.       Лале вдруг поняла — рано или поздно они с Мехмедом вернутся в Эдирне, а там Халиль-Паша и Нурай-хатун — они же никуда не исчезнут. Больше всего она боялась Нурай. Девушка являлась дочерью военного и она не перед чем не остановится. Это страшно. После воспоминания о ярких солнечных бликов на лезвии дорогого кинжала, Лале вдруг стало дурно. В глазах потемнело. Прикрыв их, девушка прилегла на мужское плечо. — Помоги мне лечь, пожалуйста. — прошептала она. — Душно.       Мехмед со страхом в глазах очень быстро поднялся с кровати. Всё лишнее пришлось сдвинуть на свою половину, подушки положить к изголовью. Придерживая девушку за спину, шехзаде уложил её на подушки. После выпрямил её ноги. Лале лежала с закрытыми глазами, порывисто вдыхая воздух. — Тихо, тихо… — шептал он, расстёгивая платье, чтобы её стало легче дышать. — Я сейчас лекаря позову. Потерпи немного только.       Лале покачала головой, дотронувшись до мужской руки. Она потянула его к себе. — Сейчас полегчает, бывает такое. — произнесла Лале. — Ложись рядом, мне нужно кое-что рассказать.       Мехмед снял с себя кафтан, оставшись в неглиже. Лёг рядом, прикрыв себя и Лале тонким покрывалом. Она уже дышала ровно и спокойно. Её верхнее платье было на половину расстёгнуто, под ним было надета белая ночная рубашка из шёлка. Пальцем провёл по ключице, а потом спустился ниже к ложбинке груди. — Тебе лучше? — спросил Мехмед, придвинувшись ближе и уткнувшись носом в женское плечо. — Ты меня напугала.       Лале взяла мужскую ладонь, лежавшую на её груди в свою ладонь и поднесла тыльной стороной к своим губам. Покрыла поцелуями каждый его палец. Она так хотела показать свою нежность, любовь. Доказать ему: — «Вот она я — твоя жена и люблю тебя. Я не боюсь тебя.». — Всё хорошо. — сказала она, улыбнувшись. — Нас с тобой бережёт Всевышний. Я могу тебя попросить о двух вещах? — Конечно. — По возвращению, прошу тебя, берегись Халиль-паши. Он сделает что угодно, только бы ты не занимал трон. — сказала Лале, вспоминая слова визиря. — Он хотел с моей помощью сместить тебя. Готовил заговор. Восстание янычар это его рук дело, я уверена. Мехмед… ты слушаешь меня?       Шехзаде медленно закипал. Он не хотел показывать своих эмоций сейчас — девушке только что было нехорошо и рисковать вновь здоровьем своей жены и будущего ребёнка не хотелось. Он просто слушал. Девушка передала все слова Халиля-паши, все свои подозрения и страхи. — Он ещё сказал не забывать кто перед ним. — закончила говорить Лале, глядя в потолок. — Так за руку ещё больно схватил. — Достаточно. — отрезал Мехмед. — Пусть только попадётся мне на глаза… Я убью его собственными руками. И не будет на моей душе греха.       Лале страшно это слушать и осознавать — Мехмед не шутит. Она даже не решилась рассказать мужу о Нурай-хатун. К тому времени как они вернуться в Эдирне, Нурай возможно уже выйдет замуж и Лале её не увидит. Она надеялась именно на это.       Его нужно было успокоить. Лале встала с кровати. Платье, наконец, свободно упало на пол. Она видела себя в зеркале и ей нравилось как она выглядела во время беременности. Животик небольшой, такой аккуратный. А ещё она видела как на неё смотрит Мехмед. Так тепло и даже беременной он хотел ей овладеть. — Ложись, уже поздно. — с мягкой улыбкой сказала Мехмед, похлопав рядом с собой по кровати.       Лале легла обратно. Вновь взяв его ладонь, переместила её сначала на живот, а потом ниже. Мехмед удивлённо посмотрел в глаза девушки, но понял чего она хочет. И хочет очень сильно. Мужчина начал медленно приподнимать её ночную рубашку, каждый раз нежно поглаживая по ногам. — Я не сделаю тебе больно? — спросил он, когда его рука замерла в паре сантиметров от женского тела.       Девушка покачала головой, уже предвкушая ласку. В следующую секунду, от резко нахлынувших ощущений, пронзившая всё тело после нескольких месяцев ожидания, Лале выгнулась в спине. С губ сорвался громкий стон. Мехмед наблюдал за её наслаждением и наслаждался сам. Женские пальцы сжимали покрывало, ноги сдвигались сами собой, но мужчина держал их. Ей не нужно было многого. Она была его — полностью и без остатка, а он принадлежал её и только ей.       Каждую ночь они делили ложе между собой и засыпать вместе, для Лале, значило очень многое. И сейчас, слушая размеренное мужское дыхание на своём плече, она ни о чём не жалела.