***
Встать получилось только с третьей попытки. Голова гудела и была слишком уж тяжёлой. Я еле как спустился вниз и тут же наткнулся на Папируса. — Папс, я… — Санс, что произошло? — спросил меня Папирус, недовольно нахмурившись. Я со стоном плюхнулся на стул. — Да не знаю я, говорю же! Я не помню ничего, что было вчера. Папс, я серьёзно! — ответил я. — Я… хорошо. С тобой всё нормально? Ты выглядишь очень странно. Может, заболел? Тебе, наверное, не стоит сегодня никуда идти. — Нет, Папс. Просто… не выспался, — ответил я. Папирус вернулся к готовке завтрака. Он что-то болтал про себя. Я его не слушал. В голове по-прежнему что-то тихонько гудело. Я всё никак не мог понять, что происходит. Душа как будто сжималась и болезненно пульсировала. Такой сильной тревоги я давненько не испытывал. Папс попрощался и хлопнул дверью. Я вздохнул. Он мне не поверил, но не стал докапываться. А я ведь говорил правду. Ну не помню я, что произошло. Перед самым выходом, я мельком посмотрел в зеркало. Что-то показалось мне очень странным. Я повнимательнее пригляделся и с удивлением обнаружил, что с лица никак не сходит лёгкая улыбка. Я недоверчиво прикоснулся к щеке, убедившись, что мне действительно не кажется. Я просто так улыбался. И то, что менять выражение лица я не хотел — было очень необычно. Как только я вернул себе прежний вид, внутри всё словно ещё сильнее сжалось. Мне стало буквально физически больно. Я будто бы не мог позволить себе убрать эту дурацкую улыбку. Из дома я вышел в смешанных чувствах. Что-то определённо произошло. Я с тоской оглянулся в сторону входа в подвал. Хотелось прямо сейчас всё бросить и побежать туда, но я отвернулся и направился к посту. Какая муха меня укусила? Я оглядывался по сторонам и всё отчётливее осознавал, что Сноудин какой-то серый. Всё было как обычно, но цвета и краски словно потускнели. Я на автомате здоровался с проходящими мимо меня монстрами, даже не вглядываясь в их лица. Дверь. Вдалеке показалась огромная железная дверь, покрытая узорами инея. Я на секунду замер около неё и постучал. Условный знак, который мы с Ториэль придумали. Мне почти сразу ответили. Череда несмешных шуток, над которыми мы оба смеялись. Всё как обычно. Как всегда. Я прислонился к двери и присел рядом. Скелеты очень устойчивы к холоду и заболеванию лёгких… Я моргнул и наваждение спало. Проснулось какое-то чувство дежавю. Словно я уже говорил подобную фразу… — Слушай… Из глубоких раздумий меня вывел голос Ториэль. — Да? — спросил я, как можно спокойнее. — Ты можешь мне кое-что пообещать? — неожиданно спросила она. Пообещать. Я почувствовал нарастающий ураган внутри. Я не хочу ничего обещать. — Я не очень-то люблю давать обещания, — сказал я, скрипнув зубами. — Я… прошу. Это важно, — голос Ториэль дрогнул. Я долго думал. Больше над тем, почему меня так разозлило это «обещание». Вроде бы, я никогда не чувствовал такого сильного нежелания что-либо обещать. — …хорошо, я постараюсь, — еле выговорил я. — Если из-за этой двери выйдет человек, не мог бы ты присмотреть за ним? — обеспокоенно спросила Ториэль. Мои глазницы широко распахнулись. — Что? — спросил я. Ториэль повторила. — Я понимаю, что многого прошу… Я не слушал её. Я всё никак не мог поймать ускользающие мысли. Сконцентрироваться было слишком сложно. Я словно… каждый раз, когда что-то прояснялось, возвращался к началу. Это странное чувство ввело меня в ступор. — Ты же знаешь, что я просто не могу этого сделать? — ответил я. — Да. Но это правда важно, — ответила Ториэль. Мне захотелось помочь ей. Не знаю почему. Это так глупо... — Я... попробую. Но… ты же всё понимаешь, верно? — сказал я, вздыхая. — Да… понимаю.***
Я долго ждал этого. Почему-то я безумно сильно хотел, чтобы дверь открылась. Я целыми днями сидел около входа в Руины и ждал. Сам не знал чего, но ждал. Я так ничего и не выяснил. От машины в подвале не осталось ничего более-менее целого. Чертежи были безнадёжно испорчены, а никаких записей не осталось. Я так и не смог понять, зачем построил эту штуку. В один из дней, таких же, как и все прочие, я услышал шаги за дверью. Ториэль разговаривала с кем-то. Я толком ничего не смог расслышать, но отчётливо понял, что там началась битва. Она была скоротечна. Ториэль говорила что-то, грустно пыталась остановить неизвестного. Но в конце концов… Она сдалась и ушла. С тяжёлым скрипом, дверь медленно открылась. Душа замерла. Я неотрывно смотрел на тёмный проход в Руины. Наконец, после мучительно долгих секунд ожидания, показалась миниатюрная фигура. Я расслабился. Тоска внутри стала ещё сильнее, но я постарался засунуть её куда-нибудь очень глубоко. Сейчас не до эмоций. Человек был совсем не таким, каким я ожидал его увидеть. Возможно потому, что это — ребёнок. На секунду зрение словно расфокусировалось, и на низкорослого человека наложился какой-то другой, незнакомый мне образ. Вихри снежинок не давали рассмотреть эту странную, мимолётную фигуру. Я моргнул. Призрак пропал. Ребёнок опасливо оглядывался по сторонам, испуганно замирая, если слышал какие-то посторонние звуки. Девочка наступила на сухую ветку, лежащую прямо посреди дороги, и застыла, вздрогнув из-за громкого треска. На соседних деревьях встрепенулись птицы. Через пару секунд лес снова погрузился в тишину. Я вздохнул и на секунду зажмурился. Если уж я пообещал — придётся выполнять. Я спрыгнул с дерева и переместился к девочке за спину. На лице опять появилась эта дебильная улыбка. Каждый раз, когда я с кем-то разговаривал или просто выходил из дома, она была тут как тут. Я уже давно забил на это, потому что ничего не мог поделать. Так было проще. — Эй… — устало позвал я девочку. Она замерла. Этот тупой розыгрыш… Но нужно же мне как-то заявить о себе. — … разве ты не знаешь, как нужно встречать новых приятелей?