После полуночи

Зависть – чувство мерзкое.  Альберт Зурабович это знал, но завидовать продолжал. Завидовал в своей нежизни он больше, чем когда-либо в жизни. Зависть эта била в грудь тупым ножом, заставляя его полыхать от внутренней злобы и бессилия. А причиной всего были люди.  То, с какой непринуждённостью и беззаботностью его соседи общаются с людьми Альберта поражало. Он завидовал. Завидовал, что не может позволить себе быть таким же легкомысленным и открытым. Катамаранов начал таскать в квартиру мента, к Лошало постоянно приходил Тончик, а Стрельников то и дело болтал о чём-то со своим фамильяром. И ведь главным было то, что истинную сущность перед этими людьми все они не скрывали. Алика тем временем сжирала зависть. Он подобной свободой похвастаться не мог. Малиновского он знал уже несколько лет, но открыться перед ним – непозволительная роскошь. Дело было даже не в том, что Альберт относился к собственной конспирации серьёзнее других вампиров в их доме, нет. Дело было в самом Малиновском. Алик успел узнать его даже слишком хорошо.  Роман был человеком в целом хорошим и верным своим принципам. Если ты на его стороне, то горой стоять будет. Однако часто его одолевала свойственная многим жадность. В сумме с тем, что Малиновский был лидером преступной группировки, ни к чему хорошему это не приводило. Альберт знал – жадный тот до всего. До территории, до власти и, в особенности, до денег. Такой человек, узнай о существовании способа обрести бессмертие, мог бы и потребовать с него. По старой дружбе, так сказать. А этого Алик совершенно не хотел. Не жалко ему было, просто того, кого он считал другом, терять не хотелось.  Альберт знал как будет – поживут пару лет друзьями, а потом раз – и уже грызутся из-за территории, личных принципов и еще не пойми чего. Бред. Бессмертие человека портит. А после придётся терпеть эти его замашки следующую вечность, живя с мыслью, что своими руками уничтожил ранее хорошие отношения. Нет. Алику было проще скорее смириться с мыслью о неизбежной смерти Романа, нежели думать о таком исходе и это его чертовски злило. А к отравляющей зависти примешивалось ощущение собственного бессилия, которое злило еще больше.  Был, надо признать, ещё и другой возможный исход и вампир не знал, какой из двух – хуже…  Роман испугается. Взбесится, накричит, пытаясь это скрыть, но в итоге отгородится.  Нет. Проще и дальше молчать.

***

Альберт Зурабович стоял у подъезда и нервно выкуривал сигареты одну за другой. Несмотря на то, что сегодня у него выходной, он предпочёл прохлаждаться в одиночестве на улице. В квартире находиться было уже попросту тошно.  — Ты ж вроде не куришь, — слышится над ухом знакомый голос.  И как только Малиновский умудрился так незаметно подкрасться.  — Не курю, — раздражённо бросает в ответ Алик, стряхивая пепел на асфальт.  — А это тогда что? — Роман, кивает на сигарету в его пальцах, слегка удивлённо изгибая бровь, и смотрит, кажется, осуждающе. — Зачем пришёл? — игнорирует вопрос Альберт, сверкая недовольным взглядом. — Так это, ну… — Малиновский мнётся. — Хотел тебя куда-нибудь выпить позвать, — он неловко потирает шею, — Выходной же, почему бы не собраться… Алик вздыхает, бросая окурок на землю и тут же туша его носком ботинка. Это "пойдём выпьем" Малины уже было просто предлогом, чтобы провести время вместе и поболтать. Альберта это устраивало.  — Давай.

***

Приезжают они в итоге домой к Роману. Это место Алику стало уже привычным. Большая, но, несмотря на вечный бардак, уютная квартира встретила его мягким теплом и домашним комфортом. В воздухе витали такие же теплые запахи. Это были не запахи пыли и смерти, которые непрерывно сопровождали вампира в своей собственной квартире. В этой пахло жизнью. Пока Малиновский наливает коньяк, Алик задумчиво рассматривает столешницу, изредка стуча по ней ногтем. Он по привычке старается не садится рядом с Романом, но тот сам подсаживается на диван, совсем близко к нему. Альберт слегка морщится, когда ему в нос с новой силой ударяет запах тяжёлого парфюма, и делает маленький глоток крепкого спиртного.  Домой он уезжает на такси, перед тем как уйти, долго рассматривая лицо уснувшего на диване Малиновского. Прикоснуться себе не позволяет. Вместо этого Алик лишь выключает свет и закрывает за собой дверь. Остаться чертовски хочется, но нельзя. Не в этой жизни.