***
Альберт стоял и хмуро дымил у подъезда. В последнее время он вообще стал слишком уж часто курить, однако его это не то чтобы волновало. В конце концов, вампиру от подобного умереть явно не грозит. Он поднял взгляд на одно из окон тринадцатой квартиры, уже сверкающее переливами гирлянд, и от души затянулся. Нет, праздники это точно не его. Докурив, Алик бросил окурок, потушив его носком туфли и направился к ближайшему телефонному автомату. Пальцы по памяти начали набирать знакомый номер. — Ало, Рома?***
Жилин уже и не помнил когда последний раз видел Игоря таким воодушевлённым и яро увлечённым чем-то. Этот новый год Катамаранов загорелся отпраздновать вместе с ним, а потому проявлял доселе невиданный интерес к празднику, на который обычно не обращал внимания. Главным для него был даже не сам праздник, а возможность провести его в тепле и уюте с близким человеком. Это и делало празднование нового года таким особенным. Глядя на то, с каким энтузиазмом Игорь Натальевич помогал своим соседям украшать квартиру, Сергей не мог сдержать улыбки. Для него в этом году всё тоже будет по другому. — Тонь, — Жилин подошёл и легонько тронул Тончика за плечо, — Давай отойдём, я поговорить хотел. Тот слегка вздрогнул и обернулся, награждая его вопросительным взглядом, но спорить не стал. Когда они оказались в другой комнате, Сергей вздохнул, раздумывая как бы начать разговор. — Как там брат? Живёхонький хоть? — наконец тихо спросил он, отводя взгляд в пол. Анатолий так же тяжело вздохнул и коротко кивнул. — Недавно в город вернулся. Повисло тяжёлое молчание. Тончик украдкой покосился Жилина, силясь понять, что тот чувствует. На его лице читались облегчение, лёгкая тревога и что-то отдалённо напоминающее стыд. — Мы с ним это… Поругались типа, — хмуро буркнул Анатолий непонятно зачем. Возможно ему подсознательно хотелось получить долю сочувствия, а может просто надо было выговориться, чтобы освободиться от гнетущей тяжести, оставшейся с визита Жилы. В любом случае, на связь тот больше не выходил. Почувствовав чужую руку, мягко поглаживающую его по плечу, Тончик моментально вскинул голову, отвлекаясь от своих мыслей. — Наладится всё, — Сергей устало улыбнулся, — Ты же его знаешь, он на тебя долго злиться не может. Будем надеятся, что вернётся к нам, голубчик. — А вы?... — Анатолий слегка поджал губы. — Не разговаривали с тех пор, — ответил Жилин, вздохнув, — А я ведь не верил, что он погиб, — внезапно добавил он, задумчиво кивая. И не зря оказывается… Тончик прикрыл глаза, чувствуя печаль и острое ощущение вины, повисшие между ними. А потом молча положил свою ладонь поверх чужой. — Простит он тебя, дядь Серёж, ты главное не переживай. Они оба чувствуют небывалое облегчение, мягко улыбаясь друг другу. До нового года оставалось пять дней... — И чё ты к ним так прицепился? — Роман Малиновский тихо фыркнул, усмехаясь и ставя пустую рюмку на стол. — Тебе не понять, — вяло буркнул Алик, поджав плечи. Малиновский хохотнул. — Ну да, куда уж мне, — он придвинулся к вампиру, наклоняясь и заглядывая ему в лицо, — Слушай, а давай вместе отпразднуем? — Нет, — практически не задумываясь отрезал хмурый Альберт, отстраняясь и отводя взгляд, — Я же сказал, что не люблю человеческие праздники. — Тогда я знаю, что может поменять твоё отношение! — Роман широко улыбнулся, притягивая его обратно к себе за плечо. — Хорошая компания! Рука, глухо стукнувшая по столу, и звук скребущих по дереву когтей заставили его вздрогнуть. — Я сказал нет, — холодно процедил Алик, скаля клыки. Его глаза угрожающе блеснули красным, однако за этим огнём было видно что-то ещё. За агрессией пряталась печаль. — Я воспользуюсь твоей ванной, — поставил Малиновского перед фактом вампир, вставая и молча удаляясь в другую комнату. Роман вздохнул, провожая его тяжёлым взглядом. — Чтож мне с тобой делать, — прошептал он, опечалено отводя глаза.***
Игорю нравится чувствовать небывалое воодушевление в связи с человеческим праздником. Он суетится вместе с остальными, помогая украшать квартиру, ходит с Серёгой по магазинам, закупаясь продуктами, гордо берёт на себя обязанность дотащить пакеты. До знакомства с Жилиным время для Игоря Натальевича было всего лишь словом, скоротечным периодом. Зима проходит, а вместе с ней и человеческая суета, потом весна, лето, осень, и затем, наконец, наступает следующая зима, повторяя бесконечный круг. Год за годом ничего не менялось – время летело, товарищи не старели, лишь люди торопливо копошились где-то на фоне, пытаясь что-то изменить, что-то успеть. А сейчас Серёжа смеясь и фыркая учит его готовить оливье. — Игорь, голубчик, ну не так, ты куда селёдку режешь! — Жилин мягко одёргивает его за руку, кивая на миску с наполовину готовым салатом. — Рыба она для другого салата нужна, для селёдки под шубой. — Чьей? — растерянно бормочет Катамаранов, откладывая банку в сторону. Сергей не выдерживает и смеётся, откладывая нож. Игорь замирает и улыбается, разглядывая ямочки на его щеках. Он сейчас был таким домашним в своём фартуке в редисках, старой футболке и шортах, что терпеть было невозможно. Катамаранов лезет обниматься, совершенно не заботясь о том, что руки у него грязные и трётся щекой о чужую шею. — Игорь, щекотно, — слегка смущённо отмахивается Жилин, протягивая ладонь назад, чтобы погладить его по лохматой макушке, — Фартук очень красивый испачкаешь, — беззлобно ворчит он, чуть дёрнув плечами. Игорь довольно подставляется под поглаживания, только крепче обнимая Серёжу. — Тут и мент в фартуке очень кр-расивый, между прочим, — он ухмыляется, созерцая румянец на чужих щеках. Однако, внезапно вспоминает, о недоготовоеном салате и, с неохотой, всё же выпускает Жилина. Катамаранов ведь сам попросил того научить его делать оливье, потому что полковник его любил. Хотелось на новый год сделать что-нибудь приятное важному человеку. Игорь переводит сосредоточенный взгляд на овощи и улыбается краем рта. — Так ч-чего там с редиской?***
Григорий Константинович Стрельников разглядывал уже изрядно потрёпанную от неудачных попыток использования упаковочную бумагу и задумчиво вздыхал. Он не праздновал новый год с тех самых пор, как расстался с Натой, так что успел забыть о праздничной суматохе, украшениях, ёлке, подарках и в особенности том, как их заворачивать. Григорий в который раз за вечер вздохнул, сминая в конец испорченную бумагу и бросая её в ведро для мусора. Может ну его эту идею? И чего ему внезапно захотелось подарки дарить… Перед глазами тут же возник образ улыбающегося Иннокентия, напоминая Стрельникову из-за чего, вернее из-за кого, он взялся за эту затею. За последние несколько недель они удивительно сблизились. Григорий даже и не думал, что сможет так тепло относиться к человеку, после Нателлы. Оказывается может. Кеша теперь даже обращался к нему по имени. В первый раз Стрельников было дёрнулся чтобы возразить, но потом понял, что и не собирается возмущаться. Ему нравилось, как Иннокентий мягко произносит "Григорий", а потом и вовсе, совсем по-домашнему говорит "Гриша", заставляя вампира смутиться. Наконец придя в себя и отвлекаясь от навязчивых мыслей об Инженере, Григорий достал ещё один кусок упаковочной бумаги, стараясь аккуратно загибать уголки. В перчатках это было делать вдвойне нелегко, но после долгого пыхтения над подарком, его таки удалось относительно презентабельно завернуть. Стрельников критично оглядел упаковку, но смирился с тем, что это лучший из возможных получившихся вариантов. Главное ведь, что от души, наверное… К слову, в упаковке был новый шарф. Красивый, красно-рыжий с белым узором. Предыдущий, которой Иннокентий тогда ему отдал, тот забирать обратно решительно отказался, утверждая, что ему нужнее. Перевязав подарок ленточкой, Григорий решил до поры до времени спрятать его в ящик стола. Он немного боялся реакции Кеши, но надеялся, что тому понравится. Стрельников встал, бросая быстрый взгляд на часы. До нового года оставался один день. — Шершняга, блин, подопри с той стороны! Шершень, кряхтя, навалился на какие-то тряпки и ещё что-то прямоугольное и жёсткое, пытаясь не дать странной конструкции упасть. Новый год Фантомасы, к большому недовольству соседей, праздновали всегда, вот только конкретно в этом году деньги, отложенные на ёлку, благополучно куда-то испарились, так что приходилось импровизировать. Ёлку сооружали из подручных средств, а вернее – буквально из всего, что попалось под руку. Были там и коробки и какие-то шмотки и даже, кажется, Розина гитара. Получившуюся "пирамиду Хеопса" гордые творцы замотали гирляндой и мишурой. — Концептуальненько нахрен, — вынес вердикт довольный Роза, упирая руки в бока. Яшка не совсем понял, что тот имел ввиду, но задумчиво кивнул, разглядывая их "ёлку". — Так, давай, тащи овощи на оливье, — тут же распорядился Роза, ухмыляясь. Шершняга перевёл на него потерянный взгляд, хлопая глазами. — Так нету, Р-роз… — Как нету?! — тот резко взмахнул руками, чуть не уронив сверкающую конструкцию. — Ты чё, окисленного какого-то укусил? Как это нету, нахрен?! На лице гитариста сейчас читалось не просто смятение, а самая настоящая паника. Оливье Роза ел мисками и каждый год готовил его с избытком, а тут раз и "нету". — Так ты их сам того, ну сожрал, — смущённо пробурчал Шершанский, пожимая плечами. — Так ты чё мне не сказал, что это последние были! Мне теперь опять за тридевять земель, нахрен, переть в этот продуктовый! — Роза явно готов был завыть, причём в буквальном смысле. Яшка успокаивающе поднял руки. — Роз, ну ничё страшного, ну давай у соседей снизу там п-попросим… Его собеседник от этого лишь больше разнервничался. — Какие соседи снизу, ты что ваще кисель с кровищей тухлый, нахрен! Эти душнилы ж не празднуют, ты их, блин, видел ваще, — Роза чуть не задохнулся от возмущения, говоря о подобном святотатстве, — Они к тому же все полудохлые, откуда у них продукты, нахрен?! — он прерывисто вздохнул, набрасывая на себя косуху. — Ща сгоняю, надеюсь успею, блин. Шершняга, наблюдая за молнией мечущимся по комнате другом, торопливо протянул ему пару бумажек. — Р-роз, деньги-то возьми! — Спасибо, — лицо замершего в дверном проёме Розы на секунду стало спокойнее, — Я быстро, — он чмокнул Яшку в макушку и тут же испарился, будто его ветром сдуло. Яков рассеяно кивнул пустому пространству и улыбнулся.***
— Готов? — Ну готов, готов, — Лошало сдавленно рассмеялся, машинально прикрывая рот рукой. — Открывай. Перед ним стоял довольно улыбающийся Тончик в зелёном свитере. В руках он слегка нервно веретел крошечный свёрток. — Это ну… Тебе в общем, — парень смущённо потупился, покраснев, и протянул ему подарок. Лало прерывисто вздохнул, осторожно принимая свёрток из чужих рук. — Спасибо, драго, я– — Да открывай давай уже, — перебил его красный Анатолий, порываясь было привычным жестом засунуть руки в карман олимпийки, но внезапно понимая, что олимпийки на нём нет, — Я при всех дарить не хотел, — пробурчал он, отводя взгляд. Лошало в ответ мягко улыбнулся, осторожно разворачивая подарок. Из упаковки на него смотрело маленькое и аккуратное серебристое колечко с узором. — Оно, конечно, не обручальное, ну… — Тончик смущённо почесал затылок. — Просто ты ж цацки всякие носишь красивые и я подумал, вдруг тебе понравится… Я типо сам выбирал, — он робко улыбнулся, поднимая глаза на вампира. Лошало в ответ как-то странно ухмыльнулся, но когда он начал говорить, в его голосе читалась благодарность. — Анатоль, оно очень красивое и мне правда нравится, но… У Тончика внезапно спёрло дыхание и ему даже показалось, что земля из под ног куда-то стремительно уползает. — Но? — с обречённой интонацией пробормотал он. — Оно серебряное. Анатолий стоял как громом поражённый, удивлённо разглядывая старающегося не засмеяться Лало. — Ты извини конечно, но я его носить не смогу, — хихикая пробормотал тот, демонстративно притрагиваясь к кольцу краешком пальца, тут же одёргивая руку и показывая парню красный след, как от ожога, оставшийся на смуглой коже. Однако, заметив, как помрачнел Тончик, Лошало тут же прекратил смеяться и резко обнял его, предусмотрительно держа кольцо сквозь упаковку. — Дырлыно ты мой, — мягко протянул он, поглаживая Анатолия по спине, — Ну не расстраивайся, Анатоль, главное же, что ты старался, — Лало улыбнулся, нежно целуя парня в скулу, — И я это очень ценю, камло. — Как ты сказал? — Тончик слегка приободрился, с надеждой разглядывая красивое лицо напротив. Лошало звонко хохотнул, проводя рукой по его щеке. — Очень ценю, камло, — он ухмыльнулся, — Любимый, — пояснил Лало, ловя на себе непонимающий взгляд. Анатолий тут же густо покраснел, слегка подаваясь вперёд. — Как там на вашем "люблю"?***
Роза возникает на пороге когда до полуночи остаётся пол часа. Он врывается, словно небольшой ураган, засыпанный снегом, жарко дышащий, растрёпанный. И тут же лезет обниматься, засыпая Шершнягу влажными хлопьями, падающими с куртки. — Ну Роз, ты бы хоть что-то нормальное надел, — с лёгким укором бурчит Яшка, — В одной косухе же п-простудиться можно. Тот в ответ совсем по-волчьи фыркает, отбрасывая назад длинные осветлённые пряди. — Ничё, не замерзну, я морозоустойкий, нахрен, — бодро горланит Роза, стягивая с себя куртку. Шершняга хотел было уже согласиться, как его друг оглушительно чихнул, заставив вампира растерянно вздрогнуть. Шершанский понял, что если он сейчас не возьмёт всё в свои руки, то это действительно может закончится простудой. — Так, Роз, ты иди грейся, а я оливье сам приготовлю, — он поспешно закрыл входную дверь из которой тянуло холодом и направился к "ёлке", выуживая оттуда свежую домашнюю футболку, штаны и носки. Расположив этот комплект домашней одежды на батарее, чтобы Розе было тепло, когда он выйдет из горячего душа, Яшка взялся за увесистый пакет с овощами. — Ну ты ваще, орешек-пельмешек мой божественный, что б я без тебя делал, — прокомментировал его возню улыбающийся Роза, перед тем как под встревоженным и красноречивым взглядом друга скрыться в ванной. Шершняга лишь хмыкнул, относя овощи на кухню. Уж он знал, – праздники – это всегда про заботу.***
До Нового года осталось всего несколько часов и Алик уже смирился с тем, что их квартира практически ничем не отличима от квартиры любого празднующего и почти каждый её сантиметр так или иначе украшен. Не хватает только ёлки. Благодаря тому, что Альберт стоял на своём до конца, её до сих пор не купили, однако, судя по суете окружающих, они это так оставлять не собирались. Сейчас Алик лишь серой тенью скользил по квартире, молча прожигая всех усталым и крайне недовольным взглядом – сил ругаться уже не осталось. Дело, честно говоря, было не в том, что от пресловутого хвойного дерева много грязи или ему жалко это самое дерево. И даже не в том, что Альберт ненавидел праздник сам по себе. Когда-то новый год и для него был чем-то важным, но это было так давно… Ещё при жизни. Не в силах выносить шумную и смеющуюся толпу, Алик закрылся в своей комнате и теперь задумчиво разглядывал поверхность собственного стола. В детстве праздники для него значили очень много. Но потом эта значимость начала медленно отходить на задний план. Сначала родители работали, не находя достаточно времени на само празднование, затем умер отец, после пришлось работать самому. Вскоре не осталось того, с кем можно было бы разделить радость, да и радости тоже осталось мало. Каждый новый год он был один… Размышления Альберта прервал робкий стук в дверь. — Войдите, — хрипло проворчал он, сцепив руки в замок. — А-Альберт Зурабович? — в дверном проёме возникло слегка встревоженное и смущённое лицо Инженера. — А вы ну… Не передумали насчёт Нового года? — он с надеждой посмотрел на вампира. — А то мы без вас– без вас-то какой п-праздник… Алик еле заметно кивнул, взмахнув рукой. Когда Иннокентий послушно удалился, он тяжело вздохнул, вставая из-за стола. Может зря он так себя ведёт? Сам праздник не любит, но возможно стоит хоть дать его нормально отпраздновать тем, кто этого действительно хочет. Альберт медленно вышел из комнаты и оглядел коридор. Лучше переждёт эту суматоху где-нибудь вне дома, а потом вернётся. Тихо проскользнув к выходу из квартиры, он уже собирался накинуть пальто, как раздался звонок в дверь. Выругавшись себе под нос, Алик принялся открывать. С порога на него смотрела ёлка, а из-за ёлки Малиновский. Брови Альберта сначала удивлённо поползли вверх, а потом тут же опустились, хмурясь. — Ну чего стоишь, глаза вылупил? С Наступающим! — Роман хмыкнул, вваливаясь в прихожую и осторожно приткнул хвойное дерево к ближайшей стене. — Улыбнулся бы хоть… Алик даже не знал что сказать. Он был зол, что Рома припёрся, хотя он был против, что он не просто припёрся, а пришёл чтобы заставить его отмечать, что он притащил с собой эту дурацкую ёлку, что… Альберт прерывисто вздохнул, сжимая кулаки и не находя в себе сил разораться. На его лице застыло выражение смятения. Он злился на себя. Малиновский, похоже, это прекрасно чувствовал. По крайней мере слова ему не требовались. Он просто сгрёб Алика в медвежьи объятия, крепко прижимая к себе. — Аль, ты меня извини, — Роман мягко улыбнулся, — Просто я ж тебя знаю, ты тут без праздника киснуть будешь, а я этого допустить не могу. Альберт тяжело молчал, позволяя себе крепко сжать чужое пальто и уткнуться в него лицом. — Ну ты чего, хорошо же всё, — Малиновский слегка вздохнул, успокаивающе поглаживая его по голове, — Я вот думаю, ты потому злой, что тебе нормально отпраздновать не с кем уже давно. Тут ведь даже не в празднике дело, а в людях, — он снова вздохнул, — Сильно злишься? — Не злюсь, — тихо протянул Алик, не поднимая головы. Они простояли так почти минуту, когда Альберт наконец нарушил молчание. — Спасибо, — так же приглушённо произнёс он, поднимая взгляд на Романа и устало улыбаясь, — Уверен, что хочешь со мной праздновать? Малиновский хохотнул, отстраняясь. — На двести процентов! — он хмыкнул, начиная стягивать с себя пальто. — Ну что, с соседями-то будешь знакомить?***
До двенадцати часов оставались считанные минуты и в тринадцатой квартире кипела жизнь. Обильно наряженная ёлка красовалась в углу гостинной, повсюду висели украшения, из телевизора что-то жизнерадостно вещал Сапогов, а середину комнаты занимал большой стол, на котором уже громоздились салаты и мандарины для человеческой половины празднующих. Катамаранов с Жилиным доставали бенгальские огни, Тончик с Лошало готовились открывать бутылки с шампанским, Иннокентий уже чистил мандарины. — Я его уже сто лет таким довольным не видел, отец, — Григорий Константинович Стрельников кивнул на улыбающегося Алика, который о чём-то переговаривался с Малиновским и слегка ухмыльнулся, — Как поменялся человек… Кеша мягко улыбнулся, одаривая его счастливым взглядом. — Так ты тоже вот очень поменялся, — он хмыкнул, — Ну это и х-хорошо, знаешь… Я ну, рад в общем, к лучшему оно, — Инженер слегка смутился и поправил берет. — Я тоже рад, — тихо проронил Григорий, улыбаясь в ответ. — Ну что, драго, какое желание будешь загадывать? — Лошало усмехнулся, поправляя ворот чужого свитера. — Ещё один год с тобой хочу! — словно и не задумываясь, выпалил Тончик. Лало не удержался и вздохнул, слегка смущаясь. — А если теперь не сбудется? — шутливо протянул он. — Тогда загадаю вечность, — совсем тихо пробормотал Анатолий, робко переплетая пальцы своей руки с его, — Точно сбудется. — Серёг. — Да, хороший мой? — Жилин оторвался от созерцания уже начавшихся фейерверков, переводя взгляд на стоящего рядом Игоря. Чистый и в свитере, он сейчас смотрелся непривычно, но казался очень родным и домашним. Может даже получше фейерверков. Серёжа протянул руку, осторожно поправляя прядь по-прежнему лохматых волос Катамаранова и улыбнулся. — Красивые люди штуки п-придумали, — Игорь кивнул на распускающиеся в небе огненные цветки и хмыкнул, — Хоть каждый год смотреть можно. Жилин слегка усмехнулся, кивая. — А хочешь мы так и будем делать? Смотреть каждый год вместе. — Я бы и без фейерверков этих к-аждый год рядом был, — устало проворчал уже успевший отхлебнуть скипидара Катамаранов, — Хочу, — тут же добавил он, слегка сонно утыкаясь Сергею в плечо, — Очень.***
Часы пробили двенадцать. Откуда-то сверху послышались звуки гитары и радостные вопли, которые тут же заглушили крики "Ура!" и звон бокалов. Альберт замер, будто забыв про шампанское, восторженные крики и всё остальное. Рядом с ним стоял Малиновский и улыбался, отчего на душе становилось невероятно тепло. — С Новым годом! — радостно поздравил тот, слегка приобнимая его за плечо. Алик ответно улыбнулся, опустошая содержимое своего бокала. — С Новым годом.