***
— Из-за гроба нет голоса. Вот только из этих есть! — увлечённо вещал Юрий Грачёв в микрофон, вновь торопливо куда-то спеша. — Какие тайны скрывает местное похоронное бюро? Подробности только в программе "Загадка дыры"! — он с крайне возмущённым видом поправил очки, пропадая из кадра. Журналист прекрасно помнил, что думал по поводу его нынешнего расследования директор девятого канала, однако сдаваться он был решительно не намерен. Сапогов ещё увидит его сегодняшний потрясающий репортаж и передумает, убеждённо рассуждал Грачёв, решительно двигаясь к своей цели. "Целью" было, наверное, единственное в городе, а потому знакомое каждому, похоронное бюро – "Вечность". Главным объектом наблюдений Юрия оказался его хозяин и гробовщик – человек, по мнению многих, откровенно жуткий. Или же не совсем человек… — Что скрывается за этими стенами? Сегодня я пролью на это дело святую водицу! — решительно продолжил Журналист, оказываясь уже у здания таинственного бюро. — Местный гробовщик спит в собственной продукции! Какие ещё ужасы, помимо живых покойников, скрывают здешние гробы? — он, как и обыкновенно, выждал эффектную паузу, возобновляя речь, лишь оказавшись в полумраке помещения. — Кажется, владельца сейчас нет, отлично! Это мой шанс провести расследование. Грачёв перешёл на шёпот и почти загнанно Огляделся. В бюро было темно и тихо, даже, пожалуй, слишком. Многочисленные траурные венки с лентами, тёмные стены и лампы, слабо освещающие помещение, смотрели на него как-то зловеще. Юрий окончательно затих, делая пару неуверенных шагов в сторону соседней комнаты побольше – там виднелись стройные ряды гробов. — На всякий случай я вооружился святой водой и чесноком, — заговорщически прошептал Журналист, двигаясь вдоль лакированных ящиков, — Чеснок я положу в гробы, чтобы обезвредить вампиров, которые решать в них вздремнуть, — он, кажется, хочет сказать что-то ещё, но вздрагивает. — Молодой человек, там табличка висит "закрыты на обеденный перерыв", вы что не видели? Грачёв, услышав за спиной замогильно холодный голос, дёргается, тут же запуская руку во внутренний карман куртки. — Кровопийцы нашли меня! Полундра! — вопит он, доставая какую-то колбу. Сделать он, впрочем, ничего не успевает – камера дёргается, слышится грохот и вскрик. Запись на секунду прерывается и возобновляется вновь, демонстрируя пару начищенных до блеска чёрных ботинок, выделяющихся на фоне белых брюк. — Вот же ш чёрт, — хрипло слышится откуда-то сверху. Короткий замах каблука обрывает запись.***
Все важные решения в своей не́жизни Альберт Зурабович предпочитал продумывать до мелочей. Обыкновенно он этим занимался, лёжа на диване в гостиной и покойнически сложив руки на груди, однако в этот раз нашлось обстоятельство, невероятно эту процедуру усложняющее. — О чём думаешь, драго? — Лошало лукаво улыбнулся, склоняясь над Аликом. — Не твоё собачье дело, — незамедлительно огрызнулся тот, хмурясь. Лало в ответ лишь хмыкнул, вальяжно опираясь о спинку дивана. — Снова о своём Малиновском? — он слегка прищурился. — Когда ты его уже обратишь? Альберт вздрогнул, вскидывая на него злобный взгляд и медленно приподнимаясь, чтобы сесть. — Это исключено, — отрезал он холодно. Лошало изогнул брови в чересчур наигранном удивлении, а потом тут же усмехнулся широко, демонстрируя клыки, и подался вперёд, огибая диван. — Ну меня-то ты обратил, — почти урча протянул он, неспешно усаживаясь рядом. Алик поморщился, отводя взгляд и вновь складывая руки на груди, в этот раз в сидячем положении. — Это было импульсивное и глупое решение. Мне следовало трижды подумать, прежде чем это делать, — он хмуро глянул на цыгана исподлобья, — Знал бы, что окажусь навеки связанным с бессмертным придурком, не обращал бы. — Ну, тем не менее, — Лало улыбнулся, сверкая золотым клыком, и пожал плечами, показывая, что он в общем-то нисколько не обижается, — Ты поэтому его обращать не хочешь? Альберт лишь сильнее нахмурился и фыркнул, демонстративно игнорируя вопрос. Лошало тихо хмыкнул, подаваясь вперёд. — Ну ты ж меня любишь, так ведь? Меня не любить невозможно, — он самодовольно усмехнулся, но видя, что это не произвело никакого действия, еле уловимо нахмурился, — Что, неужели всё настолько плохо? — Лало вздохнул, приобнимая Алика за плечо. — Я тебя знаю лучше всех в этой квартире, так что даже не думай что-то скрывать, дорогуша, — цыган цыкнул, не давая ему отстраниться. Альберт тихо рыкнул, видимо желая сказать что-то грубое, но внезапно успокоился, почти задумчиво протянув: — Ты обратишь Анатолия? Эта фраза заставила лицо Лошало неожиданно принять серьёзное выражение. Он даже медленно отстранился, начиная поглаживать подбородок свободной рукой. — Я согласился, но сказал, что сделаю это позже, — он отвёл взгляд, вздыхая. Алик так же вздохнул, глядя на него устало. — Ты ведь понимаешь, что не сможешь оттягивать это вечно? У тебя в запасе не так уж много лет. Это ещё если он не умрёт раньше в процессе каких-нибудь "разборок"... — Да знаю я! — внезапно рявкнул Лало, подскакивая. — Ну не могу я, понимаешь?! Не могу и всё… — уже тише и спокойнее пробормотал он, опуская глаза. Альберт закинул ногу на ногу, откидываясь на диване. — Теперь понимаешь о чём я? Лошало поджал губы, кивая, а потом поднял на него горящий любопытством и решимостью взгляд. — О чём ты думал, когда лишал меня жизни? — он сделал шаг в сторону Алика, останавливаясь прямо перед ним. — Как ты решился на это? Тот вздрогнул, глядя на цыгана почти удивлённо и даже слегка растерянно. — К чему это? — слегка недовольно процедил Альберт. — Просто ответь! — Лало рывком схватил его за пиджак, притягивая к себе. — Как?! Алик замер, глядя в почти маниакально горящие зелёные глаза напротив, в которых мелькали алые огоньки. Словно спятил – первая мысль, промелькнувшая в его голове. — Да не думал я! — рыкнул Альберт, опомнившись. — Ошибка вышла! Я думал только о том, как бы не остаться в одиночестве, я был в отчаянии! — он оскалился, демонстрируя клыки и ответно хватая Лошало за рубашку. — Ты сам на это согласился, хочу напомнить! До Лало словно доходит что-то – он медленно разжимает руки, отпуская чужой пиджак и успокаивается, улыбаясь внезапно. — Признаю, сглупил, — он примирительно приподнимает руки, сгибая их в локтях, — Запамятовал, — Лошало хмыкает, — Забыл, что это ты из жалости ко мне сделал. Алик замирает и, подражая ему, разжимает руки, чтобы тут же нахмуриться, спрятав клыки. — Я, может, не хотел, чтоб ты умер, — на удивление спокойно отвечает он, глядя как-то тоскливо. — Как великодушно, — елейно тянет Лало, усмехаясь, — Я тоже этого не хотел и вот, я здесь. Доволен? Удовлетворил свою жажду спасения людей? Альберт вздыхает, хмурясь слегка раздражённо. — Я об этом не жалею. Это то, что ты хотел услышать? — он непроизвольно дёрнул уголком губ, выдавая собственное напряжение. Лошало улыбается, но уже не насмешливо, а искренне, почти естественно. — Твоей искренности мне более чем достаточно, миро́ драго, — он хлопает Алика по плечу, — Ты же знаешь – первый блин комом – значит второй будет лучше, — Лало ухмыляется ободряюще, — Разберёмся. Альберт окончательно успокаивается, вновь садясь на диван, и даже слегка улыбается уголком губ. Ему почему-то и правда стало спокойнее. Не то чтобы он словам Лошало слишком уж верил, однако… Тот таки мог генерировать здравые мысли иногда, если захочет. — А теперь к другому, более приближённому к настоящему, вопросу, — расслабленно продолжил тот, прерывая его задумчивость, — Что будем делать с тем гаджо, который заперт в шкафу? Алик машинально переводит взгляд туда, откуда уже пару минут доносилось приглушённое мычание – пришёл в себя. — Решим по ходу, — он мрачновато усмехнулся, — Он мне испортил обеденный перерыв.