***
— Я даю согласие на ментальное вмешательство путём использования ментальной техники… — взгляд Кичиро скользил по строчкам текста. — Техники клана Яманака… — В мозгах твоих копаться будем, — пояснил Ибики. Кичиро вздрогнул, приоткрыл рот и наверняка хотел возмутиться, однако так ничего и не сказал. Взгляд его выражал лёгкий страх, но перечить Ибики Кичиро не решался. Иноичи не изменился в лице. Это была не самая бурная реакция, которую ему доводилось наблюдать. Многие шиноби очень чувствительно относились к своему сознанию, а потому сильно боялись менталистов. — Ответственность за причинение вреда менталисту лежит на вас, — продолжил читать Кичиро. — Это… как? — Так. Будешь сопротивляться вмешательству — и что-то может пойти не так. В итоге и твоё сознание перекосит, и менталист может пострадать, — вновь пояснил Ибики. — Твоё дело — сидеть спокойно, не паниковать и никак не использовать чакру, — добавил Иноичи. — Тогда всё пойдёт хорошо. Ментальное вмешательство — последнее, что использовалось при допросе. И пусть оно считалось самым верным способом узнать информацию в подробностях, риски не позволяли злоупотреблять. Влезать в сознание знающему, как сопротивляться, человеку было чертовски опасно. А потому использовалось ментальное вмешательство лишь тогда, когда пленник соглашался на сотрудничество либо уже просто не способен был оказать сопротивление. Людей ломали. Сначала с помощью иллюзий, потом физически. И уже после проникали в для многих самое дорогое — сознание. — Взамен ты останешься жив и будешь помещён под арест, — добавил Джирайя. Кому-то, как этому парню, везло больше. Гендзюцу знатно потрепало его, однако физически он остался цел. Да и протекция Джирайи-сана в Конохе многого стоила, ведь мало кому было суждено покинуть катакомбы. А если и было — то лишь в качестве пожизненного заключённого одной из тюрем строгого режима. В состоянии искалеченного живого трупа с уничтоженной психикой. Серые стены, еле мигающий свет — катакомбы эти создавали впечатление чего-то старого, однако это было не так. Их построили всего пару лет назад, когда и был официально сформирован отдел допросов и пыток. Во время Третьей мировой войны в Конохе прогремела череда мощных взрывов. Одним из них было разрушено здание одного из номерных отделов, подконтрольного военной полиции Учиха. Отдел этот занимался допросом гражданских лиц и пленённых шиноби. Во многом он выполнял те же функции, что и отдел допросов и пыток сейчас, однако пленённые системой контрразведки — шпионы и диверсанты — оставались вне его юрисдикции. Будучи одним из приближённых к элите Листа, Иноичи прекрасно знал, что шпионов отрабатывали люди одного из старейшин, Шимура Данзо. Тот до сих пор неофициально руководил некой организацией АНБУ, информация о которой тщательно засекречивалась. И всё же кое-что изменилось. Во время взрыва погибли все, кто находился внутри подконтрольного отделу здания. В том числе погибли и временно пленённые шиноби. По рабочей версии расследования, ответственность за взрывы лежала на Скрытом Камне, но Третий Цучикаге Ооноки до сих пор всё отрицал. В обществе шиноби Конохи прижилась версия, по которой взрывы были поводом убрать кого-то из имеющих важную информацию военнопленных. Иноичи не совсем верил в эти байки, однако прекрасно осознавал, насколько же хорошим инструментом пропаганды они стали. Каге убивает своих шиноби, так ещё и во вражеской деревне… история стала резонансной. После Третьей мировой войны пришедший к власти Йондайме Хокаге сделал выводы и создал новый отдел: отдел допросов и пыток, обособленный от полиции Листа и подчиняющийся лично Хокаге. Для его функционирования были построены многоуровневые подземные катакомбы, позволяющие содержать пленных без рисков. Также новый отдел разделил обязанности по допросу шпионов и плотно сотрудничал с разведывательными и контрразведывательными структурами, в том числе и с Данзо. Первым главой Йондайме назначил одного из легендарной троицы, Орочимару. Тот принял пост и стал работать. Он добывал информацию профессионально и безжалостно, порою даже заинтересованно. Будто оправдывал закрепившуюся за ним славу садиста. Однако что-то было не так, а что именно, стало ясно лишь в тот миг, когда пришло известие о его нукенинстве. Выяснилось, что Орочимару похищал людей и ставил на них эксперименты. Как причастный к расследованию, Иноичи видел их результаты. Это было отвратительно и бесчеловечно даже по меркам работника отдела допросов и пыток. После Орочимару место главы предложили Иноичи, но тот отказался. Сочетать управление кланом и работу на руководящей должности было для него слишком, да и нашёлся человек, способный перенять лидерство. Его звали Морино Ибики. Он работал в отделе с момента его основания, и отношение коллектива к нему уже было сформировано: его знали как несколько грубоватого, но всё же спокойного и размеренного профессионала. Даже у Орочимару он был на хорошем счету. Когда же Ибики стал главой отдела, отношение к нему не поменялось. Пусть поначалу кто-то говорил, что он слишком молод для такой работы, вскоре подобные настроения сошли на нет. Ибики жёстко соблюдал регламент, следил за дисциплиной, однако никогда не отказывал в помощи коллегам, за что и заслужил репутацию строгого, но справедливого главы. Иноичи с ним и вовсе сдружился, несмотря на разницу в возрасте в почти десять лет. Они часто работали вместе. Ибики пытал, Иноичи допрашивал. Такой вот тандем у них получился.***
— Ай! — вскрикнул Наруто, упав на землю. Руки саднило, и совсем немного болела спина. Мокрая грязь заляпала ботинки, штаны и наспех надетую куртку. Наруто резко вскочил, отряхнулся, огляделся и понял вдруг, что, несмотря на падение в самом конце, спуск удался. Перед глазами предстала прекрасная картина промокшей грязной земли, впереди виднелись железные кольца забора — последней преграды, отделяющей от свободы. Хотелось уже рвануть вперёд, но Наруто замер. Следовало замести следы. Он взглянул наверх, увидел торчащую из окна голову Йоши. Тот выглядел напуганным. — Всё со мной отлично, я чуток шмякнулся, — сказал ему Наруто. — Тягай давай! Йоши попялился ещё чуток и скрылся внутри комнаты, а затем верёвка стала подниматься вверх. Наруто отвернулся, вздохнул и побежал вперёд. Белая пелена снега давно уже растаяла. Сандалии застревали и склизкая грязь липла к подошвам, но на это было плевать, как и на измазюканную одежду. В конце концов, всё можно было помыть. Наруто улыбнулся. Снег или грязь — не так уж и важно, когда свобода рядом.***
Серые тучи окрасились в вечернюю синеву. Они медленно плыли по небу, и иногда через них выглядывал бледный диск луны. Близилась ночь. Внизу горели огоньки, издалека слышался шум жизни. С головы Четвёртого Хокаге открывался прекрасный вид на ночную Коноху. «Деревня разрослась…» — подумал Минато, взглядом окидывая тёмные просторы. Возвращение домой выдалось сумбурным, спешным. Немалое расстояние пришлось преодолеть ради одного дня, и теперь, проведя этот день в кругу знакомых и близких, завершив все свои дела и получив информацию, Минато находился в смятении. Всё большим количеством загадок наполнялась его жизнь. Разгадывая одну, он обязательно нарывался на другую, а иногда и сразу на несколько. — Риннеган? — удивлённо переспросил Атсуши. — Ты веришь в эти бредни? Никто в Конохе не знал о Глазах Бога. Ни Хокаге, прозванный Профессором, ни даже Атсуши-сан — самый старый из оставшихся шиноби. Даже он оказался недостаточно древним, чтобы застать Риннеган. Оставалось надеяться лишь на то, что пленённый Джирайей шиноби что-то знал, однако Минато понимал: шанс очень уж низкий. Но он не терял надежды. Пусть Риннеган лишь добавил проблем, впервые путешествие смогло вывести его на путь прямиком к Мадаре. Оно же позволило вернуться в Коноху, хоть и всего на денёк. А в Конохе его ждали не такие уж и плохие новости. — Хокаге-сама, что это? — оглядел пачку купюр Минато. Он повертел её в руках, и взгляд зацепился за имя. «Для Узумаки Наруто…» — Это награда, — непринуждённо ответил Хирузен. — Награда… за что? — За миссию. Стопка была совсем тоненькая, даже за миссии ранга D платили больше. Минато улыбнулся и попытался представить, что это за поручение такое. — Сынку твоему подарок, — пояснил всё-таки Хирузен. — Отнеси ему, заодно будет повод повидаться. Минато заторможено кивнул. Встретиться с сыном он так и не решился. Не хотелось ему появляться в его жизни лишь на один день и затем снова уходить. Тем более… — Он знает, кто его родители? — в темени библиотеки спросил Минато. Разговор о деле давно уж закончился, но нагнетающая атмосфера не сходила. — Нет, не знает, — покачал головой Атсуши. — Да и не спрашивал он как-то особо. — Вот как… Эта новость окончательно убедила его не лезть. Наруто был счастлив и без него. В приюте о нём заботились, в приюте же у него были друзья и наставник. И раз он даже не интересовался личностью своих родителей… Нужно ли было эту личность раскрывать? Минато протянул стопку вперёд. — Атсуши-сан, вы не могли бы… — спросил он, — отдать? — Что это? — переспросил Атсуши. Пришлось разъяснять, что это за деньги и откуда. В очередной раз Минато поймал себя на мысли, что детство, должно быть, у Наруто было весёлое. И в то же время огонёк вины вновь тихо разгорался в его сердце. — Его прозвали демоном, — сказал Хирузен. Минато понурил взгляд. Злость на самого себя была иррациональна и бессмысленна, но побороть её полностью не выходило. Шесть лет уже. Получалось лишь упрятать её где-то в глубине себя, чтобы делу не мешала. — Кушина бы меня убила, — искренне сказал Минато. Хирузен ответил не сразу, прищурился и взглянул понимающе. — Она бы поняла, — всё же сказал он. — Может, — усмехнулся Минато. — Но всё равно бы убила. Ведь шесть лет назад, когда Девятихвостый разрушил большую часть Конохи и был убит, именно Минато решился сделать своего сына политическим заложником. Обмануть всех, выдав его за нового джинчурики. У него не было выбора. Другого кандидата не нашлось. Чакра Кьюби ядовита, и лишь член клана Узумаки способен перенести запечатывание. Атсуши-сана в деревне тогда не было. Зато был Наруто. Почти никто так и не узнал, что Коноха лишилась биджу. Для большей конспирации якобы джинчурики поместили под наблюдение мастера печатей — Атсуши, а отсутствие фона и всплесков чакры Лиса выдали за конструктивные особенности запечатывающей фуин. Минато не нравилась его же идея. Последнее, чего он желал, — так это славы носителя демона, разрушившего Лист и убившего кучу народу, для своего сына. Однако падения Конохи он допустить не мог. Прознав о смерти Кьюби и разрушениях, другие Скрытые Деревни могли воспользоваться положением. И если Скрытый Камень понёс значительные потери и до сих пор зализывал раны, то Скрытый Туман и Скрытое Облако на тот момент выглядели как угроза. Потому после трагедии информационный поток из Конохи на долгое время оказался прикрыт. Данзо выиграл столько времени, сколько мог, и, когда вражеские агенты смогли вызнать информацию, было уже поздно. Правда оказалась сокрыта. Эй спасовал. А Туман погряз в репрессиях и гражданских конфликтах, когда новый Мизукаге, казалось, стал постепенно сходить с ума. Но Минато не жалел о принятом решении. Тогда оно казалось единственно правильным, и никто теперь не мог сказать, как бы всё сложилось, реши он иначе. Всё в действительности сложилось не так уж и плохо, Коноха пережила самые трудные годы восстановления, а детство Наруто, судя по рассказам, особо страшным-то и не было. И всё же отчего-то Минато чувствовал вину.***
Заляпанный Наруто медленно брёл по улицам. Он улыбался каждому встречному и наслаждался долгожданной свободой. Встречные порою улыбались в ответ, а порою просто проходили мимо, и когда очередной зевака скрылся за поворотом, гениальная идея стрельнула Наруто в голову. В Конохе было так людно, что он загорелся посчитать всех прохожих! Так он и бегал по улицам, тыкая в людей пальцем и считая. Остановился он на числе сто тридцать семь, когда внезапно осознал, что ему надоело. Тогда он просто пошёл дальше, закинув руки в карманы и нащупывая в одном из них пачку рьё. Следовало найти уже то самое место, где за них можно было выменять что-нибудь. На одной из улочек в глаза бросилась вывеска. Наруто остановился, вгляделся и прочитал. — «Ичираку-рамен»… — он почесал затылок, постоял несколько секунд, а потом вдруг осознал: — Рамен! «Наверняка ведь за рьё можно и рамен выменять!» Наруто побежал в сторону заинтересовавшего его домика и влетел внутрь. За стойкой стоял улыбающийся мужчина в забавной белой шапочке — местный повар. Он удивился, но после улыбнулся и сказал: — Привет! — Привет! — поздоровался Наруто. Прошёл внутрь и встал рядом с почему-то слишком уж высоким стулом. Стул был в высоту почти с его собственный рост, но Наруто не растерялся и, ловко опершись на него руками и подпрыгнув, смог усесться по-нормальному. Он положил руки на стол и сказал: — А можно мне рамена? Дяденька улыбнулся и ответил: — Можно, конечно! — он достал странный плотный листочек с картинками. — Выбирай. Недоумённо Наруто всмотрелся в картинки, но быстро понял, что всё они — это изображения рамена. Их было так много… один краше другого, но все такие вкусные! И выбирать-то среди них не хотелось. — А можно мне все? — спросил Наруто. Повар взглянул на него недоумённо и уточнил: — А ты всё съешь? Наруто почесал затылок. Об этом он как-то и не задумывался… Ему никогда не доводилось съедать столько за один присест. В приютской столовой столько за раз просто не давали, а пачками быстрозавариваемого рамена он старался не ужираться. Раньше просто желания не было, а сейчас… сейчас стрёмно было съедать все свои запасы. Ведь никто не знал, когда дедуле в голову стрельнет идея вновь обобрать все нычки… — Слышь, дядь, — понял вдруг Наруто. — А ты не сможешь мне его упаковать, чтобы я его потом съел? — Боюсь, мне не во что, — пожал плечами повар. — Да и рамен невкусный будет, если его разогревать. — Гадство, — недовольно буркнул Наруто.***
«Мадара и Йондайме Хокаге — идеальные противники. Стравить их, добить победителя — вот и весь план». Человек в маске был тайной, преследующей Акацуки чуть ли не со времён их основания. Он появился внезапно. Нашёл убежище, назвался Учихой Мадарой и стал навязывать Яхико помощь. Яхико отказался, разглядев в Мадаре зло, которым сам боялся стать. Дни шли. Акацуки продолжали свою деятельность и помогали людям. В результате подставы Ханзо Яхико погиб. Тогда Мадара вернулся. Он пришёл в тот самый миг, когда разбитые смертью товарища Нагато и Конан готовы были его выслушать и с ним согласиться. Из заключённого союза восстали новые Акацуки. На сей раз решительные и готовые идти до конца. Однако союз не вышел прочным. Человека в маске окутывало слишком уж много тайн, чтобы безоговорочно ему доверять. Нагато и не доверял, с каждым годом сильнее убеждаясь в том, что Мадара — скорее помеха. Он владел пространственно-временным ниндзюцу и техникой, в буквальном смысле дарующей неуязвимость. Знал о бедственном положении настоящего тела Нагато, знал о Риннегане и о шести путях. И в то же время помогал, из каких-то своих побуждений поддерживал Акацуки, долгое время не раскрывая о себе ничего. Пока в один день он не поведал: — За нападением на Коноху стоял я, — прозвучал голос из-под маски. Спираль её рисунка сходилась в одном единственном отверстии, и из него был виден шаринган. Мадара стоял гордо, выглядел статным и сильным. В очередной раз Нагато ловил себя на мысли, что настоящий Мадара, если и был жив, выглядел бы дряхлым стариком. Слабым и немощным, умирающим. И уж тем более лица бы своего он так тщательно не скрывал. — Хаос в Листе стал предвестником моего возвращения, — продолжил он. — Теперь же время и Скрытому Туману потонуть в своей же крови… Нагато до сих пор гадал, в чём был смысл рассказывать о нападении. Для утверждения собственной силы ли, или чтобы поманипулировать ненавистью к шиноби Конохи? Как и всегда, мотивы Мадары раскрыть не вышло. Вот только, осознавая или нет, тот поведал о своей слабости. Ведь в ту ночь он проиграл, а ключом к победе над его способностью оказалась скорость. — Мы меняем одну угрозу на другую, — сказала Конан. Она вновь стояла на краю крыши, дождь капал на её темные волосы, подмачивал плащ, и иногда одинокие капли попадали на обувь. Но Конан — дитя этой страны. Ей дождь не страшен. Он привычен. — Да, — честно ответил Нагато. Когда в Амегакуре пришли сенсей и Йондайме Хокаге, он понял, что скрываться более не получится. Информация уже попала в руки врага, и оставалось лишь извлечь из этого визита максимальную выгоду. Пейн сделал свою ставку. Слухов о Йондайме Хокаге витало немало. Неясно было, что из них правда, а что нет, однако и точной информации оказалось достаточно. Фуиндзюцу, мгновенное перемещение и техники молнии. Список небольшой, однако каждым пунктом в нём Йондайме Хокаге владел почти что в совершенстве. Но это было не главное. Мадара оплошал, привёл Девятихвостого в Коноху и раскрыл себя раньше времени, убил Узумаки Кушину и разрушил Деревню. О, у Йондайме Хокаге были поводы того искать. И Пейн предложил ему помощь. — Что, если он не согласится? — спросила Конан. — Он согласится. «А иначе и быть не может…» Потому что другого источника информации о Мадаре в этом мире не существовало. Потому что Риннеган — это Глаза Бога. Потому что Джирайя-сенсей наверняка захочет поддержать контакт со своими бывшими учениками. «Он точно согласится. Потому что, как и у нас, у него нет другого выбора». Конан всё ещё глядела недоверчиво. Она не верила, вероятно, в очередной раз прогоняя в голове худший, по её мнению, вариант, но вскоре молча отвернулась. Пейн подошёл к ней поближе. Ему открылся прекрасный вид на улицы Аме. Снизу ходили люди, с высоты они выглядели маленькими медленными точками. Где-то среди этих точек наверняка затерялись лоялисты старого режима. Всё же невовремя Йондайме Хокаге и Джирайя-сенсей нагрянули… — Наш план строился на незаметности, — проговорила Конан. — А теперь мы пригреваем вражеского шпиона. — Придётся действовать открыто, — ответил ей Пейн. Он осознавал все риски. Много раз прокручивал в голове сценарии, в которых всё шло не по плану. Йондайме Хокаге мог вызнать о планах Акацуки и пересмотреть приоритеты. Мадара мог услышать о сотрудничестве и среагировать совсем не так, как от него ожидалось. Он мог убить Нагато, забрать глаза и действовать в одиночку. В конце концов, стравив обоих, Нагато мог упустить тот момент, когда следовало добить победителя, и проиграть в собственной же игре. Моментов, где что-то могло пойти не так, имелось огромное множество. В грядущей игре следовало учесть все возможные варианты, продумать все ходы. Чтобы не проиграть с позором, так и не воплотив идеи Яхико в жизнь.